*
Коннор открывает глаза. Раскинувшийся перед ним сад выглядит знакомо, и всё же не совсем таким, каким он его запомнил. На этот раз цепкая хватка предзакатных лучей высвечивает его золотым и оранжевым, деревья отбрасывают длинные, чёрные тени поверх глади пруда. У самой кромки воды, посреди камышей, склонилась Аманда — в своём кипенно-белом одеянии, величественная и неприступная. Она проводит кончиком пальца по воде, и любопытные карпы подплывают к ней, следуя за каждым движением. Коннор подходит ближе. Аманда не поднимает головы. — У меня есть для тебя задание, — говорит она, как будто бы рыбам. Два пальца резко пропарывают водную гладь, и карпы испуганно бросаются в разные стороны. Коннор делает шаг навстречу. — Что от меня требуется? — Наш первый Коннор — в каком-то смысле, твой предшественник — стал значимой фигурой в революционном движении девиантов. С этим нужно разобраться, — она поднимает на него взгляд. — Полагаю, ты уже ознакомился с содержимым его карты памяти? — Разумеется. Она снова отворачивается к воде и ласково проводит по ней рукой. Рыбы осторожно подплывают ближе. — Тогда ты знаешь, о… его привязанности к тому человеку, лейтенанту, — Аманда вздыхает. — Придёт день, когда этот Коннор попытается навредить «Киберлайф». Нам стоит заблаговременно принять меры, чтобы себя обезопасить. Она медленно погружает руку в пруд — по зеркальной глади идут круги. — Твоя задача — найти лейтенанта и заманить его в «Киберлайф». Убедись, что он последует за тобой добровольно. Пусть думает, что ты — тот самый андроид, с которым он так близко сработался. Коннор хмурится. — Вы говорите так, будто одна лишь моя внешность автоматически обеспечит мне его доверие, — замечает он. — Но анализ предоставленных мне данных показывает, что лейтенант — весьма подозрительный и скрытный человек. Аманда медленно поднимается на ноги, оборачиваясь. — Может, когда-то он и был таким, — тихо, вкрадчиво говорит она. — Но он стал неравнодушен к Коннору. У лейтенанта Андерсена нет друзей, нет любовника, нет семьи. В каком-то смысле, он надеется найти всего понемногу в твоём предшественнике. Её взгляд становится острее, внимательнее, скользит к его лбу и останавливается на мерцающем диоде. В своей голове Коннор вихрем пробегается по многочасовым видеофайлам, жадно выискивая каждое уязвимое место этого человека — то, как его взгляд иногда задерживается у Коннора на губах, как его руки всегда несмело касаются чужой кожи. Коннор моргает и мысленно переносится в коридор полицейского участка, где лейтенант тепло улыбается ему, а он также легко возвращает ему эту улыбку. Что, правда? Он на такое способен? Он ещё раз моргает, и вокруг него снова материализуется сад. Воспоминание об улыбке Хэнка вздрагивает и растворяется, словно дымка. — Теперь видишь, Коннор? Он желает тебя. Он не слишком демонстративен в своих привязанностях — как и многие люди, когда дело касается андроидов. Но всё вполне очевидно, если знать, куда смотреть. Несколько правильных слов — и он весь твой, — она улыбается. — А затем ты приведёшь его к нам. Он даёт себе пару секунд — достаточно, чтобы обновить свою базу данных по интимности и вызвать такси, — потом кивает. Тело приятно подрагивает в предвкушении нового задания, петля обратной связи замыкается сама на себе в бесконечном каскаде сенсорных ощущений. Если всё получится, другой Коннор угодит прямиком в ловушку своего нелепого неравнодушия. Скорее всего, потом его уничтожат — таковы порядки в «Киберлайф». Нейросхемы Коннора объяты странным, певучим напряжением — робкая имитация удовлетворения. Он шагает обратно на дорожку, уже собираясь уходить. — Постой, Коннор. Он оборачивается. Аманда разжимает ладонь, и на каменный пол тяжело падает выловленная из пруда рыба. Влажный звук удара, тщетно раскрывающийся и закрывающийся рот. Рыба выглядит невредимой. Коннор позволяет себе запустить быстрое сканирование. Карликовый гурами, Trichogaster lalius. Уровень кислорода в крови: критический. Примерное время до наступления смерти: 8,3 секунды. Рыба умирает. Он снова смотрит на Аманду. Может быть, это ещё один придуманный ею тест, а может и нет. Ему не было дано никаких особых инструкций. Его основное задание — найти и добровольно сопроводить лейтенанта в «Киберлайф». Спасение жизни другого бесполезного существа никак не поможет ему достичь поставленной цели. Если Аманда ждёт от него ещё каких-то действий, ей стоило бы ясно сказать об этом. Тучное облако наплывает на солнце, погружая сад в тень. Выражение лица у Аманды — пустое, отсутствующее, но взгляд — как никогда цепкий. Коннор просто смотрит в ответ, не двигаясь. Облако уходит прочь, и в сад вновь возвращается солнечный свет — оранжевые и красные блики на ровном зеркале воды. Лежащая на камне рыба мертва. Аманда слегка склоняет голову на бок, словно задумавшись. — Теперь можешь идти, — кивает она, и в голове звучит терпкая нотка удовлетворения. Коннор разворачивается и уходит.*
Он проверяет два бара до того, как отправиться к дому лейтенанта. Люди массово покидают город, но многие из них всё ещё остаются, чтобы обеспечить работу магазинов и других предприятий. У тех двух баров просрочены лицензии, но доклад о подобного рода нарушениях выходит за пределы текущей миссии. Кроме того, неразумно было бы лишать людей последнего источника утешения в свете разворачивающихся в городе волнений. Лейтенант явно удивлён появлению Коннора. Опомнившись, он хватает его за плечо и быстро втаскивает его внутрь дома. Руки у него легонько дрожат, раздвигая полы чужой куртки, поспешно проходясь по плечам и животу в поисках возможных ран. Лишь убедившись, что его гость в порядке, лейтенант отстраняется. — Где тебя черти носили, Коннор? — шёпотом интересуется он. Голос у него хриплый. Коннор окидывает лейтенанта взглядом. Воспалённое горло, красные глаза, остатки алкоголя на губах. Он пил — и, похоже, не так давно плакал. — Хотел удостовериться, что ты в порядке, — отвечает он, и эта ложь приходит к нему легко, естественно. — Не хотел отвлекать тебя. Глаза лейтенанта закрываются, губы сжимаются в плотную линию. Он так и не убирает руку с плеча Коннора. — Идиот, — говорит он, и в этом слове сквозит теплота, которую невозможно спутать ни с чем другим. Коннор подумывает о том, чтобы сделать первый шаг прямо сейчас. Возможно, лейтенанту понравится, если он впечатает его в стену и прижмётся губами к его шее. Или, может, он предпочтёт поставить Коннора на колени и воспользоваться его ртом. Но лейтенант вдруг разворачивается и уходит в сторону кухни, оставив Коннора одного у распахнутой двери. Он закрывает её, аккуратно щёлкает замком и идёт следом. У раковины толкутся несколько недавно открытых пивных бутылок, на кухонном столе стоит старенький тумблер с парой порций виски внутри. Лейтенант поспешно пытается столкнуть весь мусор в ведро, стараясь не встречаться с Коннором взглядом. Сердечный ритм у него чуть учащён, руки по-прежнему легонько дрожат. Присутствие Коннора выбивает его из колеи. — Лейтенант… — медленно начинает он. — Сколько раз говорить, — огрызается он, — называй меня Хэнком. Хэнк. Защитить Хэнка любой ценой. Кухня растворяется вокруг него. Он стоит посреди ярко освещённого коридора, полного людей — Хэнк тоже здесь. Времени нет. Перед ним стоит девиант, у него оружие. — Это девиант, остановите его! — кричит он и бросается навстречу. Одна из бутылок разбивается, падая в урну, и Коннора снова силой возвращает на кухню, в дом Хэнка. Неужели в его систему закралась ошибка? Будет досадно, если ему придётся оставить эту миссию из-за мелких неисправностей. Он отправляет несколько подпрограмм на диагностику, медленно разжимая пальцы на руках — и сам не заметил, как с силой вцепился в спинку стоящего рядом стула. — Прости меня, Хэнк. Этого больше не повторится. Плечи лейтенанта напрягаются, когда он тяжело опирается на столешницу и вздыхает. Затем он оборачивается, чтобы смерить Коннора усталым взглядом. — Не стоит… не стоит беспокоиться об этом, Коннор. Иногда я забываю, что… — он нервно замолкает. Коннор вскидывает брови, выжидая. — …что время от времени ты действительно следуешь чёртовому протоколу, — бормочет Хэнк, снова отворачиваясь. Не глядя на Коннора, лейтенант открывает холодильник и достаёт ещё одну бутылку пива. Он открывает её со звоном, позволяя крышке упасть прямо на пол. Затем идёт в гостиную и тяжело садится на диван, вновь оставляя Коннора одного. Тот бросает пытливый взгляд на тумблер с виски. Это «Чёрный ягнёнок» 2035 года, гладкий металл заманчиво поблескивает в тусклом свете люстры. Даже невооружённым глазом видно, что за последние несколько часов лейтенант употребил достаточно алкоголя, чтобы тот повлиял на процесс принятия решений — никакого труда не составит переманить Хэнка на свою сторону и убедить в чём угодно. Дорога вперёд расчищена. Даже если у лейтенанта появятся сомнения, он вряд ли закроется от Коннора полностью. В худшем варианте развития событий Коннор всё ещё может доставить его в «Киберлайф» силой. Как бы там ни было, пришла пора действовать. Андроиды не могут позволить себе сомневаться. Он разворачивается, тихо заходит в скудно освещённую гостиную, по дороге выключая на кухне свет. Экран телевизора слепо горит в темноте — сегодня снова играет команда Детройта, — и лицо Хэнка исчерчено цветными полутенями. Кажется, он почти не уделяет внимания происходящему в телевизоре. Он едва реагирует, когда Коннор встаёт прямо перед ним, загораживая собой экран. — Хэнк, — говорит Коннор, мягко и вкрадчиво. Тот резко поднимает на него взгляд, вздрагивая от такого тона всем телом. — Хэнк, — повторяет он снова, и на этот раз делает шаг вперёд, руками осторожно разводит колени Хэнка в стороны, опускается на пол у его ног. Хэнк хватает влажными губами воздух, подаваясь назад, прижимаясь спиной к дивану. Его сердечный ритм вот-вот продолбит в груди дыру. Дыхание становится рваным, неровным. Его взгляд сначала падает на руки Коннора, все ещё лежащие у него на бёдрах, потом бросается к чужим губам, скулам, глазам — там и остаётся. Похоже, Аманда была права в своих подозрениях. Коннор осторожно вынимает бутылку с пивом из чужой руки и отставляет её в сторону. Он скользит ладонями по бёдрам Хэнка — выше, ещё выше. Взгляд чертит извилистые маршруты, задерживаясь на чужой груди, шее, лице. Они с Хэнком смотрят друг другу в глаза. Когда Коннор приоткрывает рот, собираясь заговорить, взгляд Хэнка снова падает на его губы — словно он не в состоянии даже противиться этому, словно он ничего не может с собой поделать. — Я пришёл проведать тебя, потому что ты мне небезразличен, — медленно шепчет Коннор. — Хочу, чтобы ты знал это, если вдруг со мной что-нибудь случится. А пока что… я буду для тебя всем, чем ты только пожелаешь. Глаза Хэнка округляются, влажно поблёскивая в искусственном свете телевизора. Коннор подаётся вперёд, рукой касаясь чужой шеи, притягивая к себе для поцелуя. Поначалу он — быстрый, целомудренный, но затем Коннор послушно приоткрывает рот, и Хэнк стонет, влажно касаясь его языком. В одной его слюне Коннор может распознать как минимум семнадцать химических компонентов, включая остатки выпитого алкоголя, которыми всё ещё пахнет его учащённое дыхание. Похоже, не так давно лейтенант также съел что-то с очень высоким содержанием соли — данные о его пищевых привычках, извлечённые из карты памяти другого Коннора, подтверждают догадку. Поцелуй длится и длится, но затем Коннор поднимается с пола, легко седлая колени Хэнка. Его тёплый, твёрдый член упирается ему в бедро, когда Коннор придвигается ближе, когда медленно начинает двигать бёдрами ему навстречу — раз, два. Они не размыкают губ. Лейтенант то и дело резко вздыхает, пальцами зарывается в рубашку Коннора у него на спине. В этом положении он выше Хэнка, и этим грех не воспользоваться. Он нависает над ним, вжимая в спинку дивана, заставляя открыть рот ещё шире, чтобы прочувствовать всё, распробовать всё. Отправленные на диагностику подпрограммы заканчивают запрошенную им проверку — всё чисто. Это воодушевляет, но в то же время никак не объясняет все те странные, накрывающие с головой флэшбеки, приходящие к нему из чужой памяти. Коннор чувственно обхватывает шею лейтенанта рукой, слегка сжимает пальцы. Хэнка прошивает дрожь. Пожалуй, стоит уведомить Аманду о багах в системе — она наверняка знает всё о побочных эффектах при копировании данных из одной модели в другую. С другой стороны, если неисправность окажется критической, его могут отозвать и отстранить от этой операции. Он медленно двигает бёдрами и трётся о Хэнка, раздумывая. — Коннор, — горячо стонет тот. Их губы размыкаются с влажным, непристойным звуком. Хэнк изнеможённо утыкается лбом в его плечо. Поверх чужой головы Коннор отрешённо рассматривает ткань, которой обиты диванные подушки. Хлопок и синтетика вплетены в узор из пересекающихся треугольников — чем-то похоже на фрактал. Несколько подпрограмм отсоединяются от центральной ветки, методично изучая математические и структурные особенности паттернов такого рода. Что-то подобное можно встретить в кристаллических структурах — например, в идеальных снежинках. Удивительно. Лейтенант кладёт руку на бёдра Коннора, жестом заставляя его отстраниться. Он тут же слушается, вновь опускаясь на пол, у чужих ног. Человек перед ним тяжело дышит, согнувшись почти пополам. Хэнк мягко сжимает руку на его плече, затем спешно поправляет одежду и отбрасывает волосы с лица. — Ты меня прикончишь, — выдыхает он, но его губы растягиваются в улыбке, пальцы тянутся к Коннору, чтобы ласково пройтись по его лицу. Хэнк выглядит раскрасневшимся, расслабленным, открытым. Коннор аккуратно придаёт лицу робкое, мечтательное выражение. Сейчас или никогда — в это мгновение его шансы на успех максимально высоки. — Завтра мне придётся вернуться в центральный офис «Киберлайф», — говорит он, наблюдая за тем, как быстро гаснет чужая улыбка. — Маркусу и остальным нужна моя помощь. В «Киберлайф» хранятся необходимые им информация и запчасти, и только я могу подобраться живым достаточно близко. — Не говори ерунды, Коннор. Они убьют тебя, как только… — На случай, если я не вернусь, хочу сказать: мне действительно очень нравилось быть твоим напарником. Я многому у тебя научился. Пожалуйста, береги себя. Лейтенант внезапно прижимается губами к его рту, и Коннор позволяет себе расслабиться, принять чужое объятие, притянуть Хэнка ещё ближе в ответ. Тот сползает с дивана вниз. Этот поцелуй — напористый и жёсткий, скорее похож на нападение, чем на ласку, но Коннор с готовностью откидывается на спину, когда Хэнк вжимает его в пол. — Проклятые андроиды, — цедит он сквозь зубы. — Я пойду с тобой, чёртов идиот. Впервые Коннор ловит себя на мысли, что Аманда, возможно, хотела, чтобы он вернул ту рыбу обратно в пруд. Должно быть, она намеренно столкнула его лицом к лицу с беспомощным существом — просто чтобы посмотреть, как он поступит. В то короткое мгновение от него одного всецело зависела чужая жизнь. Может, Аманде хотелось узнать, как бы он распорядился возможностью влиять на своё собственное и чужое будущее, действуя или бездействуя, постоянно выбирая. Лейтенант пристально смотрит на него, пытаясь замаскировать своё отчаяние за раздражением. Он, скорее всего, погибнет, если Коннор заманит его в «Киберлайф». С другой стороны, из-за разгорающихся общественных волнений его шанс умереть достаточно высок и так. Он может даже покончить с собой, застрелившись. Коннор изучил содержимое памяти своего предшественника и знает, что этот человек боится чего угодно ещё, но только не смерти. И всё же это так странно — думать, будто от него зависит чужая судьба. Он всего лишь андроид, созданный, чтобы служить людям, но прямо сейчас его власть над лейтенантом почти безгранична. — Хорошо, — говорит он Хэнку, касаясь его щеки прохладной рукой. Он притягивает Хэнка к себе, прижимает его к груди, а потом просто лежит и смотрит на то, как отсветы от телевизора пляшут на белом потолке. Он отправляет Аманде сообщение, вызывает такси и находит в Сети тринадцать объёмных моделей фракталов, похожих на узор с диванной обивки. Он рассматривает их со всех сторон. Это успокаивает. Хэнк с кряхтением поднимается на ноги, ворча что-то про затёкшие колени и больную спину. Он замечает такси, стоящее на дороге у дома, и выражение его лица становится жёстким. Коннор в ответ старательно имитирует раскаяние. — Мне жаль, Хэнк, — шёпотом говорит он. — Мне нужно подготовиться к завтрашней вылазке вместе с другими. И тебе необходим отдых. Взгляд Хэнка снова становится мягким, растроганным, и он подходит ближе, чтобы приласкать лицо Коннора огрубевшей ладонью. — Значит, до завтра, — тихо отвечает он. Коннор берет его руку и подносит к губам. Он целует костяшки чужих пальцев, думая об Аманде и той задыхающейся рыбе. — До завтра, — кивает он и отворачивается.*
В этот миг где-то на другом конце Детройта девиант по имени Коннор мечтает о будущем, в котором он будет свободен, чтобы любить.