Flos asphyxia

      В туберкулёзном диспансере было до жути скучно: немногочисленные врачи были немногословными собеседниками, да и отвлекать и без того чрезмерно занятых людей не очень хотелось. Из больничных развлечений оставалось только чтение книг и разглядывание потолка — чересчур вычурно белого. В воздухе стоял настолько явственный медикаментозный запах вперемешку с ароматом спирта, что возникало невольное ощущение того, что волосы и всё тело насквозь пропитались им, полностью сливая пациентку с общей картиной больницы, больных и выстиранных халатов с выстиранными лицами медперсонала. Девушку мало кто посещал: только Томас заскакивал несколько раз за три недели — больше не мог, бедняга в кандалах плотного рабочего графика. Он что-то рассказывал про отдел, ужасное новое строение — явно по причинам острой нелюбви ко всему новому и ненависти к освоению, про то, как тяжело стало в отсутствие её персоны на рабочем месте, как стало безрадостно и скучно за столом кафетерия, про сильное волнение со стороны остальных коллег. Слушая всё это девушка улыбалась — несмотря на некую отстранённость от коллектива и множества поступков сугубо из-за вежливости, было приятно, что о ней помнят и она нужна хотя бы Томасу. Вегапанк пропал по ощущениям явно вечером того дня, когда Мёрфиус пожаловала к штатному доктору с не сулящими ничего хорошего симптомами. Неизвестность отягощала настрой и разъедала мысли о скором возвращении в строй. Возможность умереть в начале своего пути совсем не радовала — столько сил было вложено в обучение и воспитание. Но не только это удручало девушку — она так мало прожила, так мало увидела и сделала. Рядом с поверхностью сознания остались частицы наивного детского желания достичь каких-нибудь высот, чтобы имя прогремело на весь мир, чтобы люди улыбались, узнавая её на улице. — Есть ли новости по поводу моего состояния? — тогда ещё Мёрфиус имела желание спрашивать и замирать в ожидании ясного и чёткого объяснения. В ответ слышались фразы про необычность протекания заболевания и его симптомов, совершенно не сходится. Далее потянулась унылая череда лечения: анализы, осмотры, лечебная физическая культура, приём горьких таблеток, которые должны были немного стабилизировать состояние и прояснить картину болезни. — Вы не знаете, чем я больна, но продолжаете пичкать меня антибиотиками. К чему вы стремитесь? — Прошу, мисс, успокойтесь, будьте спокойны, — смогла разобрать Мёрфи из того, что произнёс мужчина с каменным спокойствием, достойным уважения. Фразы его получались заглушёнными из-за густых усов, которыми очень гордился и явно любил. Девушка часто замечала сквозь окошки, как Доктор Пабло, пугающе высокий и широкий, в ускользающие минуты покоя устало опирался на стену, задумчиво пощипывая закурчавившийся конец уса. Переполненная вредностью ребёнка, Мёрфи растворяла все таблетки в воде, со всем талантом и аккуратностью преступника устраняя улики. Диспансер и его обитатели жили своей жизнью, притягательной и скрытной от отстранённого внимания временных обывателей. Студент-практикант, совсем ещё зелёный и набирающийся опыта, явно неровно дышит к одной из медсестёр, Хезер. Милая девушка. Преобладающее большинство пациентов имело ясные диагнозы, врачи не перешёптывались у них над изголовьем, мол, что будем делать дальше, их посещали родные, невольно хотелось взвыть, как одинокий волк, от неимоверной тоски, которая плотно налегает на мысли, делая их тяжёлыми и совсем неповоротливыми. Так не могло больше продолжаться. Покуда окончательно не ослабеешь и не свалишься в постель — они явно не успокоятся. План начал зарождаться после горького осознания — её тут явно не лечить собрались. Решаться долго не пришлось — удачный побег сулил хоть какие-либо перспективы и едва заметный шанс. Мёрфи пыталась связаться с Вегапанком, но всё было тщетно: личные встречи запретили недели две назад, письма писать было бесполезно, они явно не дойдут до адресата. Потрясающая картина складывается, однако. — Бежать, только бежать, — крутилось в голове, как у загнанного дикого зверя, сходящего сума посредством изоляции и морального опустошения. Ключи от комнаты с личными вещами либо у старшей медсестры или на регистрационной стойке, Мёрфиус не была в этом достаточно уверенна. Можно выйти из отделения и спуститься по лестнице на первый этаж — тут наверняка имеется выход для персонала, схема этажей плавала масляным пятном в памяти, но важные моменты были достаточно чёткими и ясными для понимания. Утро должно было начаться как обычно: осмотр, выяснение самочувствия, завтрак, и далее по однообразному списку. Однако мёртвую тишину палаты нарушила неожиданная гостья. — А где Лорна? Что-то её не видно с прошлого вечера, — начни беседу, вовлеки её. — Что вы, Лорна-сан уехала лишь сегодня утром. Вы не особо внимательны, наверное, это всё из-за таблеток, — медсестра участливо подхватывает разговор, то и дело мило улыбаясь. Словно с картинки, дрожь берёт. Девушка поставила поднос с едой на стол, затем вытащила засохшие цветы из вазы (когда они успели засохнуть?) и выкинула их. — Кстати, завтра вас переведут в другую больницу. Пабло-сану удаётся удерживать вас в стабильном состоянии, но по прогнозам так не будет продолжаться вечно, — собеседница с жалостью свела брови, на лбу появились морщинки, разбивающие идеальную искусственную картинку. Мёрф деревянно улыбнулась в ответ. — Но вы не волнуйтесь, вас обязательно поставят на ноги, я уверена! — Я очень сильно на это надеюсь, — Мёрфи медленно встала с кровати, когда девушка скрылась в ванной. Этого совсем не было предусмотрено в плане. Первый волнительный шаг должен был начаться — кража одного из ключей. Стараясь не шуметь, начала рыскать в тележке, полной различных вещей. Не сказать что хлам, но поиски это здорово затрудняло. Наконец рука наткнулась на холодную гладкость металла: джекпот!