***
Тайлер взял в свои руки бумагу и ручку. Вряд ли после сегодняшнего утра он увидит мать и отца, и братьев с сестрой. Стоило оставить им что-то на прощание — он не должен остаться только в воспоминаниях. Бумагу покрыли волны, зигзаги, закорючки, похожие на пушистых мультяшных овец. Тайлер рисовал то, что видел перед собой, а видел он облака. Облака под плотной, явно искусственной, тучей. В голове на момент не было абсолютно ничего: небо и лица членов семьи, даже двоюродного брата, с которым Тайлер всегда огрызался при встрече. Нервные черные контуры облаков на белой бумаге начали размываться в некоторых местах, но дыхание Тайлера вряд ли изменилось или сбилось с ритма: он искусно умел притворяться, что вовсе не плачет. Тихий день будет, думал Джозеф, вслушиваясь в звенящую пустоту. Ни птиц, ни насекомых слышно не было, даже его дыхание было незначительным, как шорох мышки под полом. В этой тишине стук слёз о бумагу казался ливнем. Этот стук и был ливнем, но не в этом мире, а внутри головы с забавными кудельками наверху. Но, так казалось Тайлеру, если он позволит себе плакать в полную силу, то все случится быстрее: быстрее проснется ранняя пташка-отец, быстрее наступит 9:00 и за ним придут. Придут, и он больше не увидит стен родного дома, не спрячет свёрнутые в одну трубочку обрывки бумаги со стихами и рисунками в зазор между стеной и полом за своей кроватью. Зак всегда это видел, Тайлер уверен, и Зак найдет, что с этим сделать, когда его здесь не станет. Вообще, говоря правду, обмануть машину, дающую тебе тест на приспособленность, было реально. Вроде как. По рассказам некоторых. Но Тайлер не станет это делать. Причины он себе обозначил две: он не может — будь проклят юношеский максимализм всеми известными проклятьями, но Тайлер хотел показать то, на что действительно способен, а не то, чего от него хотят. Вторая причина выходила из последствий успешной сдачи теста: Тайлер не хотел быть кем-то из тех, кого он все годы видел на улице: измождённые, с потухшими глазами и сердцами, с механическими действиями и пластиковой мимикой. Иногда Тайлеру снилось, что он говорит с кем-то из жителей Демы. К примеру, с его соседом – Максом. Голубоглазый блондин с привычкой закусывать нижнюю губу выступающими клыками. К примеру, с ним. И тут выглядывало солнце, и его пластмассовый сосед умирал, шипел и плавился на его глазах. Он бледный, как вампир, и умирает, как вампир, только запах палёной пластмассы помогает узнать правду. А сосед все пузырится, шипит, пока Тайлер не просыпается в холодном поту и горячих слезах. Тайлер категорически не хотел становиться одним из искусственных людей на улицах. Он желал делать то, что хотел, а не то, к чему предрасположено его тело. Пусть для этого и могло потребоваться время и усилия. Но ради любимых вещей не грех и постараться. Он хотел улыбнуться солнцу, чтобы оно путалось лучами в ресницах и кудельках на макушке, ласкало щеки ровным теплом и слепило глаза, а не заставляло кожу пузыриться, источая запах горелой синтетики.***
На самом деле Дема была большим городом, но каким-то странным: с высоты птичьего полета можно было увидеть, что Дема — как пицца — круглый, поделеный на ровные треугольнички-районы с очень интригующей и аппетитной сердцевиной. Башней Тишины. Все девять треугольников были разделены густым непроходимым лесом, а к Башне вообще было не подступиться — один ров с искусственно созданным бешенным течением воды внутри чего стоил! Надо было отдать должное — защищалось место прекрасно. Однако, сегодня туда Тайлер вряд ли попадет, и слава небесам. Каждому стоит славить небеса за то, что он ещё не в Башне, потому что она ни что иное, как ад на земле.***
Стук в дверь прозвучал громче в голове Джозефа. Вообще, в его голове сегодня все звучало громче, даже гул собственной крови. – Тайлер, милый, ты не откроешь сам? Тайлер не откроет. Тайлер будет биться в агонии, кричать, прятаться и мстить, но он не откроет. А вот его тело – безвольный мешок костей и оголенных сегодня нервов – откроет эту чёртову дверь и впустит чуму в дом. Внезапно, Тайлер четко вспоминает, что следующий – Зак. – Бегу, мам. Голос не дрогнул, но мышцы в низу живота сжались, будто бы ожидая удара. Но мешок с костями был расслаблен и почти без тряски открыл дверь, открутив тот замка и цепочку – его собственная паранойя. Я уйду, и они смогут избавиться от всех замков, подумалось Тайлеру, от всех оков. Он распахнул дверь.***
Его жестокая судьба была облачена в строгий серый костюм. Тайлер ненавидел серый цвет. Черный, например, был цветом пустоты, белый тоже, но белый = простор, а черный – отсутствие свободного места. Так видит Тайлер. Серый же был... да он просто был чертовым дерьмом, вот и все. Ни пространства для нового, ни наполненности старым. Серый - это грязная лужа, наполненная непонятно чем. Серый это подтёки тайлеровых мозгов после трясучки, которую он перенес в спец автомобиле до штаба управителя-бишопа. Здесь решались все вопросы: от того, какое патриотическое имя выбрать ребенку, до того, стоит ли оставлять этого ребенка жить, если он не предназначен для монотонного труда. Родители Тайлера идиотами не были, поэтому и имя у него было не идиотское, а значит, это был его первый раз в штабе. Что ж... Тайлер мягко закрыл дверцу автомобиля, прищурившись. Уже внутри до него стало доходить, что с ним происходит и произойдет дальше. Тест: вещь, из-за которой дети повально вскрывают вены и глотают таблетки, результатами которого гордятся чужие родители, которым им угрожают с раннего детства. Г р ё б а н ы й тест. Тайлер непроизвольно задышал глубже в тесной кабинке лифта, а мешок костей впервые, реально и по-настоящему, пружинисто напрягся: это ведь был даже не сон. Это был лютый кошмар, и самое кошмарное то, что это происходило наяву. Из лифта Тайлер вылетел как ошпаренный и понёсся, куда глаза глядят. Следует сказать, что глаза, с расширившимся до отказа зрачком, глядели словно вникуда – слишком много неконтролируемого ужаса, страха и адреналина сейчас плескалось в крови и мозгах. Сзади была погоня, но она была бесшумной, будто механической, только синхронный до тошноты топот ног. Тайлер подумал, они могли бы резонировать сейчас и проломить пол. Конечно, как и в его самых страшных снах, очередной коридор оказался тупиком. Тайлер всхлипнул почти беззвучно и припал спиной к стене. Серые люди, загнавшие его, как глупого пугливого оленя, смотрели с равнодушием и небольшой долей осуждения. – Не ты первый и не ты последний, Тайлер Джозеф. Ты выронил пропуск, пока бежал. Твой тест вот-вот начнется, и тебе лучше поспешить. Серые проводники устроились по обе стороны от Тайлера и повели на верную смерть.