***
Прекрасный запах доносился с кухни, но Фрэнку было слишком лень встать. Голова будто распухла, и в целом было невероятно лениво: так всегда бывает, когда спишь вечером. Под боком зашевелился теплый комок счастья: недавно купленный пес. Настоящий, не механический! Такая штучка была мечтой Фрэнка с самого детства. — Кто много спит, тому ничего поесть не достанется, — мягко сообщил голос над головой, на что Фрэнк улыбнулся, стараясь разлепить глаза. — Уже иду, — теплые пальцы, зарывшиеся в его волосы, слегка потрепали его. Наверное, что-то такое же прекрасное чувствует пес, когда его с любовью гладят. — И кстати, ты не можешь оставить меня голодной, Джам, — Фрэнк важно приподнял брови, — потому что я вроде как нужен государству. — Ох, точно, — подыграла брюнетка, — так бы можно было тебя голодать оставить… — притворное сожаление отразилось на ее лице в виде печальных бровей домиком и опущенных уголков губ, но после оба легко и непринужденно рассмеялись.***
Фрэнк напряженно оглядывал площадь на предмет нарушителей спокойствия. Внутри плескалась смесь из спокойствия с разочарованием. Он искренне не понимал, как можно умудриться и довести свою жизнь до такого — мало того, что утратить доверие государства, так еще и нисколько не пытаться исправить ситуацию! Он краем глаза поглядывал на парня-подсудимого. Обычный среднестатистический молодой человек, он видел кучу таких и сам был абсолютно таким же. Но что-то во взгляде выдавало в этом Уэе чужака. То ли специально, то ли просто природа так распорядилась, но подсказывало что-то Фрэнку, что этот парень бы просто не смог среди нормальных людей. Толпа волновалась, как и положено образцовой толпе. Все переговаривались, кто-то рискнул присвистнуть. Или это уже начинало шуметь и звенеть в ушах — форма была одна и та же на зиму и лето, и доспехи действительно доставляли очень много дискомфорта, от простой головной боли до обмороков у некоторых из сослуживцев Фрэнка. Капелька соленой воды скатилась с виска, щекотно пробежав по лицу, но Фрэнк решил не обращать на такое внимания, а сосредоточиться на толпе, мало ли что могло случиться. Почему-то какое-то нехорошее предчувствие грозовой тучей висело над ним и над всей площадью сегодня. Конечно, ведь на ней убивают человека сегодня, скажут многие, но Фрэнк мог заверить — эта площадь видела больше крови, чем все человечество до катастрофы. К тому же, в большинстве своем люди тут погибали недостойные, которые и заслуживали смерти, да еще и не такой гуманной, какая встречала их здесь. Фрэнк считал, что если уж государство дает тебе хорошие условия для проживания посреди сраной пустыни, так будь добр соблюдай правила, в которых ты можешь жить спокойно. Неожиданно стало как-то неуютно. Показалось, что он увидел совершенно аналогичный неправильный взгляд прямо посреди толпы. Будто точная копия, точная смесь дерзости, пренебрежения и отвращения была в чьем-то еще взгляде, и обладатель этого взгляда отнюдь не стоял закованный посреди площади. Напрягшись, парень решил узнать, не показалось ли ему. Для начала оглянул еще раз тот же участок, что пробегал глазами совсем недавно. В глаза бросился силуэт, который вроде был обычным, но каким-то чересчур напряженным, как кошка, которая готовится к прыжку. Если все вокруг этого силуэта шептались или хоть как-то шевелились, то этот был абсолютно неподвижным — как скала. — База, я проверю еще раз толпу, сдается мне… — Фрэнк не успел закончить фразу, как раздался первый выстрел.***
Джерард был собран и напряжен. Он одновременно чувствовал все свое тело, всю возможную для него силу, каждую его клетку, и словно находился в ватном коконе. Это было ни на что не похожее ощущение. В основном, потому что в этот момент парень четко осознал, насколько легко будет умереть сейчас, он буквально на волоске от смерти — неосторожного выстрела военного или казни через пару дней. Но все равно о своем решении он не жалел. Если бы пришлось умирать за брата гребаную бесконечность раз, он бы это сделал. Двигаясь уверенно среди хаотично волнующейся толпы он был очень заметил, но его не особо волновало это, он просто старался как можно быстрее оказаться настолько близко, чтобы освободить Майки и сбежать с ним. Сам Майки неожиданно ловко вывернулся из оков двух держащих его мужчин и уже едва ли не кубарем скатывался с возвышения, спеша навстречу Джерарду с неимоверной надеждой в глазах. Отомкнув наручники неимоверно дрожащими руками, Джерард отбросил кусок метала подальше. — Убираемся отсюда, пока не сдохли, — оба метнулись к пропускному пункту, где на данный момент было потрясающее разум столпотворение. Майки покрыл себя серыми тряпками, которые ему отдал Джерард, и оба стали не более заметными, чем черная кошка в темной комнате. Это существенно облегчало задачу. Главное теперь, чтобы поддельные пропуска сработали. Джерард не вызвал подозрений у военных, но вот на Майки пропускная машина предательски загорелась красным. — Это все гребаный чип! — зашипел он, раздраженно демонстрируя запястье. — Они вживляют его, блять, каждому заключенному. Джерард лишь молча схватил брата за руку, чтобы бежать до тех пор, пока легкие не откажут и он не свалится под каким-нибудь кактусом. Коробки-дома были абсолютно одинаковыми, потеряться в них было проще простого, если б это не был родной район братьев когда-то давно. Их мать, быть может, все еще живет где-то в одной из этих клеток. То там, то тут слышались завывания сирены, люди вздрагивали, глядя на них и шептались, казалось, если заползти прямо под гребаный раскаленный асфальт — тебя найдут даже там. Джерард был неимоверно вымотан, но все-таки тащил брата за руку не пойми куда — за городом он спрятал машину, но пропускной пункт вряд ли выпустит кого-то из города сейчас. Стоило обмозговать это где-нибудь и перевести дух. — Стоять! — Джерард, до этого момента слепо несшийся куда-то подальше от площади, остановился как вкопанный. Они находились в каком-то переулке, а еще совсем не следили за своим внешним видом: алые волосы растрепались из-под капюшона, а шарф с шеи сполз, обнажая ее, измазанную краской и исписанную матерными словами. Джи закрыл брата собой не раздумывая. — Не приближайся! — прошипел он, да так, что сам себе подивился: в нем никогда не было столько яда и злости. Казалось, перед ним стоял собирательный образ идеального жителя этого проклятого города — полицейский или военный (тут таких обожают), вел себя согласно инструкции, боже, как от них от всех тошнит! — Не приближайся, или я, блять, выстрелю прямо в твою лощеную морду! — Сэр, вы совершаете ошибку, — напряженно сообщил военный, — сдайте оружие и прекратите бегство, и мы гарантируем вам жизнь! — Лжец! — оскалился Уэй-старший. — Какая разница? — неожиданно спросил незнакомец. Вдруг сзади что-то больно ткнуло, и Джерард повалился на землю, хватая раскаленный воздух ртом. Сапог на его спине был невероятно жестким, а руки, которые его заковали, кажется, имели в себе больше зла, чем он только мог представить. Майки свалился рядом, кажется, с ними двумя будет что-то невероятно ужасное. От нервного напряжения и злости Джерард заплакал, роняя горячие слезы на горячий же асфальт, вращая глазами с невероятной агрессией на каждого, кто приблизится, особенно на того, кто так подло заговорил ему зубы, а после позволил ударить другим со спины. Как можно так печься о законе и самим быть такими подлыми, черт возьми? От нервного истощения и жары, Джерард, кажется, отключился.***
Фрэнк смотрел на двоих, с которыми ехал в одной клетке, и не мог понять, что не так. Он поймал преступников, он молодец, Джамия и город могут им гордиться, но какой-то гнилой осадок остался на душе после того, как этот отчаянный красноволосый пытался защитить то, что ему дорого. А Фрэнк самым подлым образом обманул его. Конечно, эти двое, возможно, были теми еще отморозками, воровали наверняка и, может, кого убивали, но… в них было что-то живое, поэтому Фрэнк сейчас был несколько потерян и чувствовал себя паршиво. Когда этих двоих привезли на территорию тюрьмы начался настоящий балаган. Фрэнку поручили следить за ними двумя, особенно, за Джерардом, тем, что спланировал побег. Тот действительно постоянно пытался улизнуть, однако, после очередного раза, когда Фрэнк, не сдержавшись, негромко выругался, Джерард вдруг улыбнулся, переглядываясь с братом и кивая в сторону Фрэнка. Кажется, это могло означать только одно: над ним потешаются. Да не просто кто-то, а парень, который через пару дней умрет из-за организации побега осужденного на казнь человека. Такого поведения он действительно от разумного человека не ожидал! Во время фотосессии для личного дела Джерард скорчил невообразимую рожу в камеру, что заставило даже фотографа улыбнуться, а через какое-то время Фрэнк и у себя на лице обнаружил широкую улыбку. Но Джерард лишь посмотрел на это со снисхождением. Очень скоро парень понял, что эти двое никого вообще тут за людей не считают. Это его несколько обидело. Потому что вот лично он не считал за людей этих двоих. Но они были ему интересны. Может, как диковинные зверушки, может, как люди другого склада ума, что вряд ли. Скорее все-таки зверушки. Когда личные вещи Джерарда были конфискованы, он получил свою тюремную форму. Нахмурив лицо, парень покрутил ее в руках, а потом поднял глаза на Фрэнка. — Почему ты все еще здесь, кусок мебели? — небрежно спросил он, выглядя при этом неимоверно дерзко, даже будучи обритым на лысо и ожидающим своей смерти в центральной тюрьме города. Фрэнк прочистил горло: — Мне поручено смотреть за вами до момента вашей казни. На это он услышал лишь возмущенное фырканье, а потом Джерард схватился зубами за ткань. — Что ты, блин, делаешь?! — возмутился Фрэнк, напрягаясь. — Не беспокойся, не собираюсь я отсюда бежать. Жизнь уже дала мне шансы, а я уже их потратил, — глубокомысленно изрек парень, а после ткань поддалась и он почти полностью оторвал штанину. Обрадовавшись этому, он и вторую оборвал таким же способом, удивительно, как еще с зубами остался при этом. Получившиеся шорты выглядели больше как женские, и, кажется, Джерарда это более чем устраивало. Напялив рубашку, перед этим настоятельно попросив Фрэнка отвернуться (он просто наорал на парня и у того, кажется, не было возможности отказать), он уселся на свою койку, наблюдая за Майки, который умудрился уснуть во всем этом хаосе, созданном одним человеком. Айеро взглянул на это еще раз и тяжко вздохнул — грядущие пара дней обещали быть действительно интересными.