***
Прошло ещё около двух часов. Все шиноби уже проснулись и летели молча. Сенджу и Намикадзе склонились над картой и смотрели, когда можно будет спуститься в море. — Может, сейчас? — спросила Узумаки и посмотрела на учителя. — Не думаю, — протянула Цунаде. — Слишком далеко от острова. — Но нам же надо обосноваться на корале, — сказал Гай, подслушавший разговор. После того, как он понял, что не до смеха, парень решил стать серьезным, хоть и ненадолго. — Я согласен с Гаем, — сказал Какаши. — И я, — ответил Тензо, когда ирьёнин посмотрела на неё. — Шизуне? — спросила женщина. Девушка посмотрела на Шизуку, а затем кивнула. — Значит единогласно, — он положила руки на пояс. — Тогда, Какаши, раскрывай свиток, высвобождай корабль и проверь его вместе с Тензо, — она протянула ему свиток с кораблем. — Я пойду с вами, — сказала она. — Парите прямо над нами, чтобы в случае чего мы смогли вернуться на птицу, — Намикадзе кивнула и приказала птице снижаться. Какаши встал на воду, отошёл на несколько метров от друзей и раскрыл свиток. Корабль освободился из запечатывания, постепенно показываясь из клуба белого дыма. Он бы по размерам такой же, как и их, но чуть отличался. Он был новее, на нём не было царапин и трещин. На боках корабля была роспись, где были нарисованы символы разных кланов: Сенджу, Учиха, Узумаки, Инузука, Абураме, Яманака и так далее. — Вроде не тонет, — крикнул Хатаке и постучал по кораблю. Древесина была в норме. — Хорошо, — кивнула Цунаде. — Тензо, пошли, — она пригнула прямо на палубу. Раз корабль выдержал такой прыжок женщины, то по спокойной воде он их точно проведёт. — Что от меня нужно? — спросил Киное, когда оказался между Цунаде и Какаши. — Проверьте корабль на наличие дырок и тому подобное, а я пока осмотрю его на наличие еды и медикаментов. Шиноби разошлись. — Я тоже хочу к ним, — сказал Гай, завистливо посмотрев на Хатаке. — Почему мы не могли пойти с ними? — Если на корабле что-то произойдёт, мы тут же окажемся в воде, а мало ли какая там нечисть водится, — хмуро ответила Шизука, смотря в карту. — Сейчас нам безопаснее быть в воздухе. — Сэкера права, — сказала Шизуне, как только увидела, как Гай хочет сказать «но…». — К тому же не отвлекай её, — она указала на карту, и парень умолк, оставляя Намикадзе наедине с собой.***
Прошло несколько минут. Трое шиноби уже проверили корабль, поэтому остальные спустились. Шизука и Какаши смотрели на парящую птицу. Девушка показывала Какаши печати, как удобно запечатать птицу. Гай и Тензо располагались в комнате. Цунаде и Шизуне разбирались с продуктами и медикаментами. — Складываешь… И всё, — сказала куноичи, сложив все печати, и посмотрела на парня. — Понял, — кивнул Хатаке и посмотрел на парящее животное. — Запечатать! — Какаши сложил печати и запечатал птицу. — Идеально, — произнесла Шизука и пригладила свои волосы. — Оставь себе, в случае чего ты сможешь им воспользоваться, а я — нет, — Шизука отказалась от протянутого свитка. — Хорошо, — он убрал свиток в карман штанов. — Пошли осмотрим нашу комнату, — сказал Хатаке и махнул рукой в сторону кают. — Пошли, мне тоже интересно, — произнесла Намикадзе и пошла за Какаши. Они вошли в комнату и тут же стали её осматривать. Из мебели были два шкафа, письменный и обеденный столы, полки с книгами, на которых лежали пыльные книги, заинтересовавшие Узумаки. Девушка легко подбежала к ним и смахнула пыль с корешков, зажмурив глаза от пыли. Голубые глаза быстро пробежались по названиям на корешках, а затем рука потянулась к книге, на которой было написано на старом языке «Острова». Это был тот язык, который она изучала! Тот язык, который она хорошо знала благодаря Орочимару! Девушка загорелась от счастья и быстро раскрыла книгу, начав читать первую страницу. — Ты нашла что-то интересное? — спросил парень, погладив рукой висевший герб Узумаки. — Да… — не отрываясь от чтения, произнесла девушка на одном дыхании. — А ты? — после этого вопроса Какаши взглянул на герб клана девушки, а затем на Учиха. — Мне кажется, что мы попали в комнату Аматэрасу и Тэкео, — после этих слов Узумаки оторвалась от книги. — Ты так думаешь? — только после того, как она более внимательно осмотрела комнату, то поняла, что Хатаке был прав. В комнате было очень уютно и тепло. Девушка подошла к Какаши и взяла его за руку. Они вместе посмотрели на гербы, повешенные на стене. Затем глаза куноичи заметили пыльную рамку, лежавшую вниз. Девушка медленно потянула руку к заинтересовавшей её вещи, и она посмотрела на неё. На фотографии были Аматэрасу и Тэкео, только молодые, лет шестнадцать. — У всех Узумаки такие красивые волосы, — сказал Какаши и погладил волосы Шизуки. Девушка улыбнулась. Она вспомнила волосы матери и то, как отец их любил. Какаши чем-то напоминал ей отца, который так же ухаживал за Кушиной, как он. — Вот бы всё поскорее закончилось, — произнесла куноичи и приобняла Какаши. Роль чёрствой куноичи была ей к лицу, но рядом с Хатаке она понимала, что все её маски разбиваются об его спокойствие и заботу. Она видела, что он её любит, и понимала, что сама тоже любит его. Они уже признались друг другу. Всё так хорошо… — Но всё хорошо лишь в этой мире, — словно читая её мысли, хмуро ответил Какаши. Он не давал призрачные надежды. — В этом мире нам хорошо и во взаимоотношениях у нас нет проблем, но… Но в реальности ты всё же останешься преступницей, за голову которую одна из самых больших наград… — Не стоило мне тогда покидать деревню… — убито произнесла она и разорвала объятия. Лёгким движением она опустилась на кровать, сложила руки на колени, а затем вздохнула, запустив пальцы рук в волосы. — Данзо только этого и ждал… Он ждал, что мои нервы сдадут, и я сделаю опрометчивый ход! — крикнула девушка, полная злобы на саму себя. — Как я могла быть такой дурой?! — винила она саму себя. — Да твои поступки полностью лишены логики, но ты пережила столько, что было бы странно, если бы обдумывала каждый свои действия… Теперь главное, чтобы ты сейчас действовала обдуманно, так как ситуацию в настоящее время очень серьёзно, — сказал Хатаке и сел рядом. — Да, я пони… А-а-а-а! — девушка вскрикнула, положила руку на сердце и стала тяжело и прерывисто дышать. Тело словно горело. — Позов… Цуна… С… Ма… — хватаясь ртом за воздух, просила Намикадзе. Парень в ту же секунду выбежал из комнаты и быстро стал искать Цунаде. К счастью женщина сидела на кухне и играла в карты. В последнее время к алкоголю её не тянуло, поэтому она спокойно приняла проигрыш. Лишь хмыкнула, когда Киноэ выиграл у неё. — Что ж, хорошо, что мы играем не нан деньги, — закидывая руки за голову, усмехнулась женщина. У неё и так долгов выше неба, так ещё и быть должником шиноби родной деревни… Максимум, у кого он могла взять в долг — Джирайя и Шизуне, перед остальными она не хотела показывать свою игровую натуру. Хотя, кажется, вся деревня знает о Великой Неудачнице. — Цунаде-сама, — обратился Какаши, чуть не пролетая мимо кухни. — Ши… Сэкере плохо, — он чуть не выпалил настоящее имя преступницы, но к счастью имел больше самообладания, чем любимая, поэтому спокойно смотрел на то, как прибежавшая Цунаде лечила корчащуюся от боли Намикадзе. Медовые глаза устремились на него. — Мы просто болтали, как она закричала, схватилась за сердце и стала тяжело дышать, — опережая вопрос, ответил он. — Тогда у меня есть только одно предположение, — укрывая бывшую ученицу одеялом, которую схватил жар, она продолжила: — Вероятнее всего, когда мы попали в этот мир, барьер Сэкеры не пал, следовательно, в реальном мире он продолжал быть и забирать её чакру. Но сейчас его пробили. С учётом того, какие там шиноби, то это возможно, — внутри себя Сенджу обматерила ситуацию. Её пугало то, что они не знают, что происходит в реальности. Где сейчас их тела? Не упекли ли их куда-нибудь? В конце концов, что с Шизукой? Четвертый Райкаге никак не мог простить девушке ту выходку, когда она будучи подростком унизила его, поэтому женщина не сомневалась, что Райкаге сможет по стене размазать Намикадзе, если не предпринять чего-нибудь. Но… Какими они выйдут из этого мира? Усталыми? Полными сил и чакры? Столько неизвестного, что голова кипела. — Значит… Мы в полной… — Гай решил дальше не продолжать. Сенджу кивнула. — Какаши, если она тебе так дорога, — сказал Цунаде, когда все вышли. — То как только мы выйдем из этого мира, сразу же бери Намикадзе на руки и уматывайте, если мы очнёмся вместе. Что-то мне подсказывает, что сама она не сможет сбежать. Скорее всего этот мир по чуть-чуть выкачивает её чакру, поэтому барьер был пробит… Если что, я прикрою вас, — на этих словах она вышла из комнаты, понимая, что такой несвойственный ей ход по отношению к преступникам здорово подпортит репутацию. Но на неё уже было плевать, ирьёнин лишь хотела, чтобы Шизука жила и поскорее разобралась в себе. Цунаде видела, что девушка метается меж нескольких выборов, и понимала, что не в праве давать совет. Поэтому ей пришлось оставить это всё на неё саму и Какаши, который был до последнего верен Узумаки.***
Прошло около двух часов. Шизука уже сидела в кровати и пила свежий чай, приготовленный Шизуне. Девушка смотрела через иллюминатор на море, по которому они медленно-медленно плыли. Силы постепенно возвращались, усталость пропадала, как и головная боль, с которой она проснулась. Рядом с ней лежал Какаши и читал книгу извращённого отшельника. Парень с интересом переворачивал одну страницу за другой, бегая глазами по строчкам. Сюжет книги захватывал шиноби с головой, поэтому он не видел, что Намикадзе уже как две минуты читает вместе с ним, косясь в книгу. Девушка хотела возмутиться «Как ты это вообще читаешь?!» Но не стала этого делать, так как понимала, что это может обидеть Какаши, чего ей не хотелось. Литературные предпочтения у них были разные. Какаши больше любил такие книжки, как пишет Джирайя, девушка же больше медицинские и исторические справочники. Но, несмотря на это, они оба были сильными и серьёзными шиноби, когда дело заходило о их или других жизнях. — Я думал, что тебе не нравится такое, — перевернув страницу, сказал Какаши и посмотрел на Намикадзе, которая улыбнулась. — Я так и думала, что ты не сможешь не вычислить, что я слежу за твоим текстом, — ложась на спину, ответила девушка. Улыбка с довольного лица не сходила. — А раньше ты бы злилась и попыталась подраться со мной, выхватить книгу или ещё что-то, — вспомнил Хатаке, посмотрел на лежавшую рядом с ним Узумаки. — Да ладно т-тебе, — покраснела она и потупила взгляд. — Подумаешь, истеричкой была, что в этом такого, — буркнула она и нацепила одеяло по нос. Она так не хотела, чтобы Какаши вспоминал те моменты, за которые ей теперь стыдно. — Прости… — Я же никогда не обижался, — он поцеловал её в макушку и пригладил красные волосы. И всё-таки как же хорошо, когда ты можешь лежать в одной кровати с любимым человеком. Говорить по душам, вспомнить прошлое и делиться предположениями о будущем. Такие маленькие, но тёплые моменты всегда согреют душу. Они знали, что уже скоро не смогут так же проснуться вместе, потянуться и посмеяться. По крайней мере пока они будут таких разных статусов. Но Шизуке уже не вернуться к мирной жизни. Её ждёт казнь, а лишать Какаши нормальной жизни она не хотела, но в глубине души осознавала, что была бы не против, если бы он пошёл за ней в Акацки. Пожалуй главной стеной их недопонимания было то, что Шизука мечтала о том мире, который описал ей Обито, а вот Какаши наоборот говорил, что это будет лишь иллюзией. И сколько бы раз парень не сказал, что Минато и Кушину уже не вернуть к жизни, Сэкера отчаянно не хотела этого слушать. В ней всё равно сидела та обиженная девочка, которой в своё время не хватило внимания и любви родителей. Они не смогли полностью отгородить свою дочь от зла. — Если бы такое было возможно, — сказал Какаши, а его голос чуть дрогнул. — То я бы вернул и твоих родителей, и мать, и отца своего и Гая, и Рин, и Обито… — его голос чуть дрогнул, но он всё равно поглаживал голову Сэкеры, которая лежала на его груди. — Но ведь это будет возможно… — в сотый раз повторила девушка и облизнула губы. Она врала самой себе и отчаянно это скрывала, не желая принимать. — Ты ведь врёшь сама себе и даже не можешь этого скрыть, — продолжил Какаши, не обвиняя её в том, что она совершает. Он понимал, что криками или насильно Шизуку не вернуть в деревню. Да какая ей теперь деревня? Узумаки теперь сложно просто доказать то, что в иллюзии счастлив не будешь. — А что если в один ужасный день ты проснёшься в своём мире, посмотришь на взрослого Наруто, на родителей, на меня, Обито, Рин и поймёшь, что мы все фальшивки? Ведь такой исход не исключён, нет гарантии, что ты уснёшь в этой иллюзии и в ней же умрёшь. Представь, как тебе будет противно от того, что ты живёшь, можно сказать, среди живых трупов? — Намикадзе вздрогнула, что тут же почувствовал Хатаке. — Я не проснусь, — чуть опасаясь, сказала она. — Та сама-то в это веришь? — поинтересовался он. — Нет… Да… — уже в конец запутавшись, пролепетала Намикадзе. — Давай отвлечёмся, — предложил Хатаке, когда наступило молчание. — Может, посмотрим, что нас ждёт? — девушка лишь вздохнула, вслушиваясь в сердцебиение парня. — Я смотрела всё ещё на том острове… Дальнейшие названия островов не разобрать… Они запачканы, стёрты и изрисованы… В общем, мне больше не понять, что там написано, — хмуро сказала Узумаки. — То есть теперь мы полностью в неизвестности, — закончил за неё Хатаке. — Тогда, может, в шоги? — Это уж лучше, чем раздумывать над тем, какой мир лучше, — вставая с кровати, произнесла Намикадзе. — Мир у нас один, но мы видим его через разные очки: прозрачные, розовые, чёрные… У нас с тобою очки разные… — У меня явно розовые, а у тебя чёрные, — хмыкнула Узумаки и села за стол напротив Какаши. — Нет, у меня тоже розовые, но наполовину, — уточнил Какаши, а затем продолжил: — Розовые они, потому что я надеюсь быть с тобой, прозрачные — я всё ж таки остаюсь реалистом, несмотря на мечты, — раскладывая фигуры, сказал он. — У людей должны быть и мечты, и цели, иначе жизнь не будет иметь смысла, — обдумывая первый ход, сказала девушка. — В этом у нас разногласий нет, — улыбнулся Какаши, вспоминая, что с ней надо играть серьёзно. — Скажи, а что вообще теперь творится в Конохе? — спросила девушка. — Ты хочешь узнать от меня не как дела у жителей, которые тебя предали, а что с Наруто? — сделал верное предположение Хатаке, на что получил кивок. — Я бы тоже хотел знать, что с ним, но Третий держит всё под семью печатями. Наруто ещё мал, поэтому о нём ничего не видно и не слышно, но что-то мне подсказывает, что отсутствие любви подтолкнёт его на шалости, и мы скоро услышим о нём. О тебе же вся деревня слышала. — Разница между мной и Наруто будет в том, что я при живых родителях не смогла получить столько любви, сколько хотела, а вот он будет полностью лишён её… И я хочу исправить это, но если заберу его с собой, то испорчу ему жизнь! — она стукнула кулаком по столу и вздохнула. — Не знаю, рассчитал ли так Данзо или так сложилась судьба, но я практически в тупике… — Начни новую жизнь, тебе не в первой, — выдвинул идею Хатаке, а когда словил непонимающий взгляд, пояснил: — Была Шизукой, теперь Сэкера, стань, не знаю, Ари, которая работает официанткой и воспитывает сына, — девушка нахмурилась. — В мою смерть мало кто поверит, — угрюмо сказала девушка и поправила прядку волос, которая лезла в глаза. — Некоторые люди настолько тебя боятся, что поверят даже в то, что ты совершила самоубийство, лишь бы получить ложное чувство безопасности, которым некоторым не хватает из-за страха встретить тебя и подобных тебе шиноби. — Но тогда мне надо будет отказаться от мира, предложенного тем человеком, — Узумаки нахмурилась, разрываясь в сомнениях. Она безусловно хотела забрать Наруто из прогнившей деревни, быть с Какаши, но если последует его плану, то должна будет покончить и с организацией, но ей не уйти от туда. Она видела, как Учиха расправляется с теми, кто хотел покинуть организацию. Вернее сказать как расправлялся с предателями Пейн, посланный главой — верная марионетка, состоящая из шести заноз. Глава очень скрытный человек, что не даёт Намикадзе покоя. Она хочет узнать личность этого человека. Ей не ясно зачем, девушка просто интуитивно чувствует, что просто обязана узнать кто это. Но если она раскроет тайну, то уж точно не сможет покинуть организацию, если вообще после правды не умрёт. В то, что глава может её убить, она верила слабо, но шанс не исключила, поэтому создавала видимость, что ей не интересно, кто находится под маской. Девушка наблюдала за главой так, что он этого не видел, либо же притворялся, что не видит, как это недавно делал Какаши. Но факта это не отменяет — если она узнает личность того, кто скрыт под маской, она никогда не сможет покинуть организацию и завести спокойную жизнь. — Но я чувствую, что если не узнаю, кто это, то совершу самую огромную ошибку, — кусая губы, произнесла она. — Ты про главу Акацки? — спросил парень. — Да, — выдохнула девушка. — Уйти из организации так, чтобы меня не нашли, мне под силу. Глава не видел Наруто, а начсёт Миюки я что-нибудь придумаю, но мне надо знать, кто скрывается под маской. — Ты уверена? Если ты это сделаешь, то всё осложнишь. — Я всё равно сомневаюсь в Вечном Цукиёми, поэтому хочу знать, кто его создатель. Может, этот парень лишь пешка, тогда надо лишь ужаснуться, ведь если такой сильный человек лишь пешка, то жутко представить остальных… Это же может случиться целая… — она не хотела произносить это слово. — Война, — окончил Какаши. — Она самая, — хмуро ответила Узумаки. — И она будет самой масштабной, так как затронет всех: и шиноби малых и больших деревень, и обычных людей, и нукенинов. — Нерадостное будущее вырисовываются. — Некоторые страны до сих пор пожимают плоды войн времён Первого и Второго Хокаге, что уж говорить про третью войну… Если в ближайшие десять лет начнётся война, то мы просто не справимся. Нет таких шиноби, которые бы смогли победить просто членов организации, ничего уж не говоря о главе. Я вижу, кого туда берут, и понимаю, что с каждым прибывшим членом она становится всё страшнее и страшнее, а крах мира шиноби приближается. — Крах? Ты согласна с тем, что мир Цукиёми — крах? — удивлённо переспросил Какаши. — Я хочу жить в мире Цукиёми, если он не будет построен через кровь других, а этого не избежать. Будет война, в которой мы с тобой столкнёмся. Ты за мир настоящий, я за мир иллюзий… — хмуро ответила куноичи. — Акацки только-только зарождаются, я думаю, что ты поменяешь своё мнение либо ещё до войны, либо во время, но обязательно будешь на моей стороне. — Звучит самодовольно, — сказала Узумаки, понимая, что проиграла партию. — Нет, — он качнул головой в сторону. — Я просто знаю тебя и твои желания, поэтому делаю такие выводы, — с этими словами он встал из-за стола. — Да что ты говоришь, — усмехнулась Узумаки, желая доказать парню обратное. — Чай, кофе? — предложил Хатаке, пока девушка не вступила в спор. — Виски, — выходя с ним из комнаты, ответила она. — Но наш разговор на этом не закончен, — хитро улыбнулась девушка.***
Прошёл час. Намикадзе всё ещё сидела за столом на кухне. Какаши уже давно ушёл на тренировки с Гаем, который знал, как забыть проблемы, не портя здоровье алкоголем. — Сэкера, что с тобой случилось? — удивлённо спросила Цунаде, когда вошла в комнату. — Что? — так же удивлённо спросила девушка и положила стакан на стол. — Со мной всё хорошо, — ответила она и пожала плечами. — Ты пьёшь этот стакан уже час, — сказала женщина и села напротив. — Ты можешь пить не хуже меня, а сидишь над этим стаканом, будто это не виски, а яд какой-то, — усмехнулась Сенджу. — Да уж, — вздохнула Узумаки, — Вы правы, — Шизука потёрла вискИ, а затем поводила пальцем по стакану. — И что же за повод? Почему не можешь выпить? Что тебя тревожит до такой степени, что ты не можешь выпить, чтобы отвлечься? — не унималась Цунаде. — Мой брат, — выдохнув, ответила куноичи. — Какаши сказал, что он в Конохе, и мне тошно от этого. — Брат? — удивилась ирьёнин. — Ребёнок твоих родителей жив? — Цунаде не играла роль незнающей. Женщина думала, что ребёнок умер вместе с супругами. — А разве Джирайя-сама вам об это мне говорил? — удивилась куноичи. — О-о-о, чёрт, пить меньше надо, совсем память плохая, — усмехнулась Сенджу. — Говорил, но я настолько до сих пор ошарашена смертью Минато и Кушины, что поверить не могу в то, что их ребёнок жив, — она сделала один большой глоток, а потом перешла к более интересной для себя теме: — Значит, поэтому ты ещё ходишь по Земле? Из-за него ещё не умерла? — А по мне видно, что я хочу свести счёты с жизнью? — грустно улыбнулась отступница и наконец отпила виски из стакана. — На фотографиях о розыске у тебя убийственный взгляд, будто ты так и просишься в петлю, — вспоминая листовки и газеты, где говорилось о ней, женщина печально произнесла те слова. — Да, я задумывалась об этом, но всё же поняла, что мне смысла нет лезть в петлю или резаться… Это глупо… Я бы просто дала миру повод порадоваться моей смерти и вздохнуть с облегчением, а оно мне надо? — усмехнулась Шизука, выдавая лишь малую причину того, почему решила оставить идеи суицида. — Шизука, Шизука, Шизука, ты сейчас сама затянешь себе петлю на шее, если будешь жить только для того, чтобы насолить кому-нибудь. — Я буду жить ради Наруто и Миюки, — улыбнулась Намикадзе, понимая, что не ответила «и ради мира Цукиёми» — выходит, это желание не такое уж и нужное для неё? Девушка ещё больше задумалась. — Миюки? У Минато и Кушины двойняшки? — Нет, Миюки, можно сказать, приёмная дочь, — вспоминая ребёнка, ответила Узумаки и вынырнула из раздумий. — Что же, помочь брату и девочке — это поможет тебе понять, что ты кому-то нужна, а значит и не свихнёшься от одиночества. — Да, только я теперь думаю, а что я смогу им дать? Миюки совершенно с мизерными запасами чакры, она не сможет стать такой же, как я, а она этого сильно хочет. А что я смогу дать брату? Он же наверняка сейчас живёт в достатке, ведь наследство родителей уж точно хватит ему до совершеннолетия. — Кстати об этом, помнится мне, что Джирайя сказал, будто Третий не говорит мальчику о том, кто его родители, да и всей деревне тоже. — Что? Почему? — удивилась Шизука. — Не знаю, но раз никто не знает о том, что он сын Четвёртого, то и воспользоваться достоянием вашей семьи он не сможет. Намикадзе нахмурилась. Что такого могло произойти, чтобы Третий так поступил? Да, она его не любила, но Узумаки не думала, что Хирузен скроет ото всех, кто такой Наруто. — Что-то явно случилось, и мне нужно узнать что, — твёрдым голосом произнесла девушка и встала из-за стола. — Какаши! — прокричала Узумаки. Если кто и мог что сказать о младшем брате, так только Какаши. Но увы даже он сейчас не знал, что Наруто джинчуурики Курамы. — Стоп, а кто джинчуурики Курамы? — вдргу спросила она у Хатаке. Какаши с Гаем переглянулись и пожали плечами. — Да не, бред какой-то, — отмахнулась Узумаки от своей мысли, что Минато мог запечатать лиса в брата. — Он (Минато) не сделал бы такого для сына, — с этими словами она покинула палубу, напоследок пожелав парням удачной тренировки, которую она продолжили.