***
— Готов? — едва дыша, низким голосом спрашивает Юнги, оперевшись руками на обнаженный торс беты. — Давай, — кивает тот, откинувшись на кушетку из кожи. Издав тихий смешок себе под нос, альфа бросает на младшего короткий взгляд, замечая его расслабленное выражение лица. И все же было опрометчиво позволять Тэхену пить перед работой, сейчас он выглядит настолько спокойным, что Мин даже завидует. Ему-то пить было нельзя, иначе вместо собственного имени выйдет что-нибудь неприличное. Не предупредив о начале, Юн зажимает жужжащую машинку покрепче и принимается обводить красивые завитушки, выводя свое имя краской на светлой коже. Тэхен похвально сносит все болезненные касания иголки и жует губу. Периодически стирая капли крови, как учил мастер, Мин поглядывает на бету, чтобы быть уверенным, что тот еще не откинулся от болевых ощущений, но Тэхен лишь внимательно наблюдает за своим парнем, явно сдерживая тихое шипение. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты красивый? — все же выдыхает он, не в силах держать язык за зубами даже в такой напряженный момент, когда старший так увлечен работой. Несмотря на болезненные и крайне неприятные ощущения, внизу живота все наливается тяжестью и твердеет. О, нет, Тэ никогда не был мазохистом и боль его не возбуждает. Но вот сосредоточенный, хмурый и серьезный Мин Юнги — да. Не сводя с него глаз, Тэ дышит через раз и изредка морщится, однако уже с силой сжимает пальцами подлокотники, чтобы не коснуться напряженных плеч альфы. — Еще хоть слово — и я засуну эту штуку в твою задницу, — шипит на него Юн, явно волнуясь больше нужного. Возможно, Тэхену легко вот так беспечно чесать языком потому, что это не он выполняет всю сложную работу. От Юнги зависит, насколько красивой и ровной выйдет татуировка и как долго она будет заживать, поэтому он безумно переживает, касаясь аккуратно и вытирая бережно. Тэхен же в это время чуть ли не воет, поджимая пальцы на ногах, и молит всех Богов о том, чтобы старший побыстрее закончил. Ему до невозможности хочется коснуться рук альфы губами и обвести каждую подушечку изящных пальцев языком. — Долго еще? — хрипит он, не сдержав болезненного стона. — Больно? — тут же отзывается Мин, на секунду замерев и внимательно посмотрев на бету. — Немного, — нагло врет Тэ, понимая, что глаза слезятся не просто так. Но больше всего его волнует то, что болезненно возбужденный член упирается в ткань джинсов, принося еще больше дискомфорта. То ли алкоголя в крови слишком много, то ли секса в жизни Тэхена слишком мало, но объяснить реакцию своего организма бета просто не в состоянии. И этот тяжелый, изучающий взгляд альфы добивает его окончательно. — Последний штрих, — сообщает Мин, вновь склоняясь над грудью беты. Он укладывает руки на теле парня, невольно упираясь локтем прямо в пах, и едва не вздрагивает от громкого стона младшего. Стараясь не заострять на этом внимание, альфа спешит закончить работу и выводит последнюю букву, в конце добавив небольшое сердечко. Улыбнувшись своим мыслям, Юнги проводит стерильной салфеткой по груди беты, вытирая кровь, и мажет кожу специальным средством, чтобы покрыть татуировку тонким слоем пленки и не повредить рисунок. Все это время он ощутимо надавливает локтем на возбуждение беты, заставляя его поскуливать, и не убирает руку, даже когда заканчивает обработку. — Что ж, принимай работу, — пошло ухмыляется альфа, оставив короткий поцелуй чуть выше рисунка. — Хочу принять кое-что другое, — нервно выдыхает Тэ, глядя на старшего потемневшими от похоти глазами. — Прямо сейчас и как можно глубже. — Я больше не дам тебе пить, — сообщает Мин, поднимаясь со своего места. — Ноги на пол, животом на кушетку. — Ох, да, — тут же отзывается Тэхен, нервными движениями рук стягивая джинсы. Юнги не сдерживает усмешки, шлепая парня по обнаженным ягодицам, когда тот укладывается в указанную позу, и тянется к своим брюкам. Пожалуй, их отношения всегда непонятные и взрывные, но Мину это нравится, как никому другому. Вряд ли ему было бы так же весело с другим омегой или бетой, а Тэхен приносит в его жизнь не только улыбки, но и счастье. — Я люблю тебя, — шепчет альфа, прежде чем раздвинуть ягодицы беты и толкнуться внутрь на всю длину. Ответ Тэхена тонет в его громком стоне, но Мину и не обязательно слышать об этом. Он все знает и видит сам.Я тебя люблю
8 июля 2018 г. в 21:57
Скинув халат у кровати на пол, омега осматривает комнату и подмечает, что она почти ничем не отличается от той, что выделили ему. Скорее всего, Чонгук купил дом недавно или редко ночует здесь, комната совсем не отражает его, словно принадлежит другому человеку. Ни единая вещь не ассоциируется с альфой, не передает его внутреннюю силу и страсть, поэтому Паку становится неуютно, даже ощущается легкое дуновение ветерка.
Кое-как отыскав в огромном шкафу полотенце, Пак наспех вытирает капли воды с тела и просушивает волосы, собирая влагу и с них. Внутри все дрожит от волнения из-за принятого им решения, а сердце бешено бьется в ожидании реакции Чонгука. Неизвестно, обрадуется ли он такому исходу событий или посмеется над омегой, но Чимин настроен серьезно, он не отступит на полпути и выдержит это с гордо поднятой головой.
Стесняться ему абсолютно нечего, тем более, он успел показать свое тело во всей красе несколько минут назад, поэтому собственная нагота его не смущает. Возможно, уверенности ему придает тот факт, что Гука заводит его аромат, а, может, Пак просто никогда не считал себя некрасивым и не был закомплексованным парнем, прекрасно зная, что многие альфы заглядывались на него, бестактно любуясь тонкой талией и округлыми формами.
Было бы неплохо сесть и все хорошо обдумать, ведь сейчас Чим поступает крайне неразумно, решая все на ходу. Ночью он старался не забивать свою голову мыслями и выспаться, а уже утром, вновь увидев альфу, принял свое необдуманное решение окончательно. Все это может плохо кончиться для него, однако Пак старается не задумываться о плохом, наивно полагая, что слова Чонгука были искренними. Может ли Чон так изощренно обманывать, чтобы добиться своей цели? Что делать, если все это окажется искусной игрой? Не найдя ни единого ответа, Чимин мотает головой, чтобы перестать об этом думать, и вновь осматривает комнату.
Чтобы найти все необходимое, омега тратит несколько минут, перерывая каждый шкафчик и пересматривая каждую полочку. Лишь когда заветная баночка смазки и абсолютно новая упаковка презервативов оказываются на кровати рядом с подушками, Чим наклоняется ближе к постели, чтобы завалиться на нее, и на секунду замирает. Тонкий, едва ощутимый аромат цветов тут же забивается в ноздри, не давая вдохнуть полной грудью, и все тело вмиг обмякает, растекаясь по постели. Чимин зарывается носом в подушку, жадно вдыхая запах альфы, и сдавленно стонет, ощущая приятную дрожь в теле и разливающееся тепло внизу живота.
Связь истинных самая странная и непонятная вещь в мире, и ученые все еще не могут объяснить многих вещей, ведь у пар привязанность проявляется совсем по-разному. Сидя рядом со своим альфой, Чимин не испытывал такой нужды в нем, как сейчас, оказавшись окруженным любимым ароматом в полнейшем одиночестве. Цепляясь за подушку пальцами, Чим судорожно дышит, возбуждаясь как по щелчку пальцев, и тихо смеется из-за собственной зависимости от альфы. Зато теперь ему понятно, что именно испытал Чон, когда пошел на аромат своего омеги в комнату и не обнаружил его там.
Ощущая необходимость в прикосновениях к своему изнывающему телу, Пак цепляет одну из подушек и на пополам со смущением подталкивает ее под бедра, тихо застонав от соприкосновения твердеющей плоти с мягкой тканью. Невольно задрав таз, Чим упирается коленями в матрас и приподнимает ягодицы, чтобы было удобнее делать плавные толчки и тереться о подушку. И какого черта Гук так задерживается, когда его омега буквально плавится без желанных прикосновений? Чуть ли не плача, Чимин кусает нижнюю губу и поражается реакции собственного тела, впервые возбуждаясь до предела за считанные секунды.
— Почему здесь так пахнет тоб… — открыв дверь, Гук замирает в проходе с удивленным взглядом, а через секунду понимающе ухмыляется. — О, так омеги тоже страдают.
— Чонгук, — всхлипывает Чим, с большим усилием заставляя себя замереть и не двигать бедрами.
— Вот это вид, — присвистывает альфа, явно издеваясь над старшим. — Даже представить себе не могу, что бы это значило.
— Чонгук! — повышает тон голоса Пак, содрогаясь всем телом от усилившегося аромата альфы, что буквально окутывает собой.
— Хм, интересно, а ты так и будешь игнорировать все свои попытки или, наконец, скажешь, что хочешь остаться со мной? — не унимается младший, закрывая дверь комнаты и подходя ближе к кровати.
— Боже, Чонгук! — хнычет Чим, раздвигая ноги шире в приглашающем жесте.
— Умоляй, — резко изменившийся тон альфы выбивает из легких весь воздух, заставляя дрожать и пылать изнутри.
Не растерявшись, Пак старается не обращать внимание на то, как сильно на него действует Чонгук своей аурой, одним присутствием подчиняя себе.
— Прошу тебя, — сипло бормочет он, сжимая трясущимися пальцами уголки подушки, и тяжело дышит. — Пожалуйста, возьми меня.
— Хочешь этого? — продолжает свои пытки альфа, скидывая полотенце и беря с постели баночку смазки. — Скажи, как сильно твоя задница желает моего члена.
— Черт, — едва слышно выдыхает Пак, осознавая свою слабость перед альфой. — Если ты не вставишь мне прямо сейчас, я натравлю на тебя своего брата!
— Какие угрозы, — усмехается Гук, понимая, что ничего серьезного омега сделать не сможет. Но и терпеть у него нет сил.
Его длинные, смазанные пальцы, ощутимо касаются напряженных мышц, сначала успокаивающе поглаживая, а после мягко массируя. Чимин на его постели весь извивается, задыхаясь всхлипами и вздохами, и просит о большем, ему чертовски мало этого.
— Сначала скажи, останешься со мной? — не давая омеге расслабиться, Гук вводит сразу два пальца и улыбается в ответ на вскрик старшего.
— Да, черт, да, — бормочет Пак, ощущая приятные движения внутри себя, но понимая, что этого ему мало. — Еще, умоляю, не останавливайся.
— Всех омег учат так сладко стонать? — интересуется альфа, растягивая и подготавливая парня.
Не желая больше отвечать и отвлекаться, Чимин вновь утыкается лицом в подушку и давится ароматом альфы, впитывая его в себя, как губка. Чонгук сзади напряженно дышит, добавляя третий палец, и на мгновение останавливает все движения, склонившись над омегой и касаясь кончиком носа его взмокшей шеи.
— Что ты… — закончить свою мысль Чимину не дают пальцы Чонгука, так ловко коснувшиеся чувствительной точки глубоко внутри. — Ох, боже!
— Можно просто Чонгук, — усмехается в очередной раз младший, возобновляя движение пальцев внутри дрожащего от возбуждения омеги.
Стимулируя комочек нервов, Гук покрывает плечо Чимина влажными поцелуями и трется собственным возбуждением о бедро, ощущая горячее тело под собой. Не в силах выносить все эти прикосновения, Пак выгибается и пошло стонет, едва не срывая голос. Слишком хорошо, слишком приятно, слишком влажно, слишком много слишком, и от этого едет крыша. Омеге хватает всего несколько минут умелого массажа подушечками пальцев внутри и легкого трения членом о мягкую ткань, чтобы забиться в экстазе и содрогнуться всем телом от одновременно крышесносных и болезненных ощущений. Обмякнув, Чимин запоздало думает об испачкавшей постель сперме и тихо всхлипывает от ноющей боли в плече.
— Пойдем в твою комнату, — Чонгук возвращает его в реальность шепотом, помогая омеге перевернуться на спину и стирая с его тела белесые капли.
— Что это было? — невнятно бормочет Пак, наблюдая за альфой из-под прикрытых век.
Ничего не ответив, Гук лишь коварно ухмыляется и подхватывает ослабленное тело на руки. Всю дорогу до своей комнаты Пак пытается собрать себя, включая голову и отключая учащенно бьющееся в груди сердце. Сейчас важно понять, насколько все плачевно, раз Гук даже не попытался стать с ним одним целым.
— Может, перестанешь уже думать? — интересуется тот, когда они оказываются на чистой постели.
— Мы теперь пара? — хриплым голосом спрашивает Пак, лениво перевернувшись на бок, чтобы взглянуть на удобно устроившегося рядом Чонгука.
— То есть, метка для тебя ничего не значит? — изогнув бровь, Гук ловит удивленный взгляд омеги.
Чимин в ужасе тут же касается ноющего плеча, только сейчас осознавая произошедшее. Чонгук его укусил! Нет, не так. Он его пометил! И как можно было этого не заметить?
— Тебя настолько накрыло? — смеется с него Чон, наблюдая за сменой эмоций на лице старшего. — И это всего лишь пальцы. Даже не представляю, что будет, когда…
— Ты мне нравишься, — ошарашенно выдыхает Пак, приподнимаясь и касаясь дрожащими пальцами метки на своем плече. — Уже давно нравишься.
— Приятно это слышать, — Чон улыбается, как объевшийся сметаной кот, притягивая ошарашенного парня к себе. — А сейчас дай мне отдохнуть, я всю ночь не спал.
— Как ты мог сделать это и ничего мне не сказать? Даже не спросил! — возмущается Пак тихим голосом, боясь потревожить альфу.
Внутри все бурлит и пенится, но Пак не может с точностью определить свои чувства, находясь в полнейшем замешательстве. Однако ему сейчас так хорошо и спокойно, словно он ждал этого момента всю свою жизнь.
— Я подумал, что ты будешь не против, — засыпая, выдыхает Гук и прижимает к себе горячее тело омеги ближе.
Глупо улыбнувшись, Чимин умалчивает о том, что спать ему совсем не хочется, и жмется к альфе плотнее, стараясь унять бурлящие чувства внутри. Это невообразимо, Чим даже не может переварить все произошедшее. Но ближайшие несколько часов он не намерен об этом думать, ведь когда еще выпадет шанс понаблюдать за спящим Чонгуком?