***
На дворе стояла зима — самая настоящая, холодная и суровая зима. Крупные белые хлопья, кружащиеся в воздухе, мешали передвигаться не только людям, но и андроидам, спешащим по своим поручениям. Хэнк смотрел на Коннора, важно шагающего впереди, и, мысленно осыпая его быстроту проклятиями, подумывал, что тот был создан каким-то особенным образом: огромные сугробы не мешали ему идти вперед, казалось, тот скользит по снегу, совершенно позабыв, что даже если он первым достигнет машины, та никуда не тронется без водителя, который, чертыхаясь, плетется где-то позади. — Эй, Коннор, я все понимаю, но давай ты сбавишь ходу, а? — громко крикнул ему вслед лейтенант, раздраженно отмахиваясь, когда тот извинился и предложил свою помощь. — Вот чертов снег, ничего не вижу, да машину еще занесло. Андроид уже часом ранее понял, что Андерсон находится в отвратительнейшем расположении духа, когда еще только постучался в дверь его дома, расположенного среди тех старомодных построек, которые находятся как можно дальше от центра. Дальше от всей этой нездоровой суеты и мании к технике, как часто говорил сам Хэнк. Ему не нравилось это движение прогресса, а еще больше ему не нравился надоедливый андроид, являющийся к нему в семь часов утра с какими-то «очень важными подробностями, которые помогут им при раскрытии дела». — Да плевать мне на это дело, на все мне уже наплевать. — как всегда не к месту пробурчал Андерсон, грубым рывком открывая примерзшую дверцу машины. — Какое мне вообще должно быть до этого всего дело? В мыслях мужчины прокручивался еще не выветрившийся из мозговой подкорки сон про Коула, корчащегося на операционном столе. Детское овальное личико с глазами, поразительно похожими на серые блюдца отца, отражалось в железе, которым почему-то были оббиты стены палаты. А он стоял и смотрел, срывая голос, но не в силах сделать хоть что-то. Проснулся Хэнк с испариной на лбу и со слезами на глазах; его разбудил громкий стук в дверь. Чертовы сны. Коннор счел нужным промолчать, так как его порядком измотали агрессивные ответы напарника на любое проявление дружелюбия или хотя бы нейтральности. Андроид еще не успел узнать про нелегкую судьбу лейтенанта, так как сам еще не додумался, а спрашивать у кого-либо не входило в его полномочия, да и совсем не хотелось. Теперь приходилось просто игнорировать выпады в свою сторону и, осторожно выжидая паузы, вводить угрюмого собеседника, меланхолично постукивающего по рулю, в курс дела. — По последним данным выяснилось, что девиант, которого мы разыскиваем, была в загородном доме некоего Златко Андроникова, откуда ей удалось бежать. Я думаю, что продвигаться нужно именно оттуда: расспросить его, что именно произошло, куда беглянки могли направиться… — Его речь звучала спокойно и убедительно, но тот с задержкой заметил, что Хэнк его даже не слушает. — Лейтенант, вы слушаете? — Да заткнись ты, машина озабоченная. — резко рявкнул в его сторону мужчина, вызвав в карих глазах искреннее недоумение и резко крутанув руль вправо. — Чего вылупился? Дело, девианты, Киберлайф… Достал ты уже меня! Повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь гулом ветра, разносящимся за окнами автомобиля. — Но, лейтенант, вы едете не в ту сторону. Я же выделил вам маршрут на карте… — Пошел ты к черту со своей картой! Лично я еду в бар, а куда нелегкая несет твое пластмассовое ведро в виде головы, мне наплевать. Это сугубо мое личное дело. Усек? — Хэнк чуть повернулся в его сторону и, оглушенный молчанием, угрюмо уставился на дорогу, при этом умудрившись чуть не столкнуться со встречной машиной.***
Прошло не менее сорока минут, как разочарованный в своем напарнике Коннор упрашивал того съездить с ним, пока следы девианта еще возможно было найти. Ответом ему служили проклятия, обещающие множество бедствий на его идиотскую голову и угрозы, что если тот не отцепится, придется пойти на крайние меры. Диод на виске андроида заискрился насыщенным желто-шафрановым цветом, а внутри накопилось что-то вроде досады, смешанной с крайним раздражением. В его мозг закралась мысль: а почему он должен каждый раз упрашивать лейтенанта полиции взяться за дело, пока тот упивается вусмерть и совершенно плюет на все его просьбы и увещевания? Неужели сделать это самому будет так сложно? Его размышления прервал уже опьяневший от четырех стаканов виски голос: — Ты слов людских не понимаешь уже, а, жестянка?! — Я вполне понимаю человеческую речь, — с холодным спокойствием ответил Коннор, — но ровно до того момента, пока она не превращается в пьяное бурчание, с большим трудом различимое даже с моим слухом. — Опешивший Андерсон, не ожидавший такой контратаки, удивленно уставился на него, развернувшись перед стойкой. — Если я так досаждаю вам, то, конечно же, я уйду и продолжу расследование в одиночестве, пока вы будете расслабляться с помощью полного микробов и вредных кислот алкоголя. — Андроид буквально ощущал накатившую изнутри злость. — Только, мне кажется, вам будет весьма досадно, если дело раскрою я, и все награды будут списаны на Киберлайф. Но это уже сугубо ваше личное дело. Когда Хэнк пришел в себя от такого неожиданного ответа, его напарника уже след простыл. Он чертыхнулся и попросил бармена повторить заказ.