***
— Нет, Акира, ты не можешь меня бросить! — тихо возмущался в телефон Изуна. Сегодня суббота, выходной. И утро начинается не с кофе. Торчать целый день дома не хотелось от слова совсем, но и в одиночестве делать на улице было нечего. Сколько бы знакомых у Изуны не было, довериться он мог лишь Накано, а потому более идти ему было некуда и не с кем. И, как на зло, начиная с сегодняшней субботы и заканчивая следующей Акира уезжал с родителями к каким-то очередным родственникам в другой город. Изуна знал, что в субботу, то есть сегодня, Тобирама вернется в обед, как и положено, а после проведет все выходные дома, отдыхая. Это сильно напрягало омегу. Одно присутствие Сенджу в радиусе километра от Изуны ужасно напрягало. И обед уже скоро. — Прости, малыш, я правда не могу ничего с этим сделать, ты же знаешь… — доносился расстроенный голос из трубки, — Перекантуйся у Макото, он только счастлив будет. — По-твоему делать мне больше нечего, кроме как по альфам шляться? — прошипел Изу. — Вот и займись другими делами, раз такой умный! Мне пора, буду на связи. На этой чудесной ноте звонок оборвался. Изуна откинул телефон в сторону и уткнулся лицом в подушку. Что такого в том, что они с Тобирамой посидят в разных комнатах? Да ничего. Изуне не нравится. Он не хочет. Тобирама гнобил его продолжительное время, ни разу ласкового слова не сказал, содержит в своём доме, вечно ходит с недовольным лицом, никакого лишнего движения при нем не сделаешь, а ещё он его истинный. Полный набор причин для суицида. На первом этаже послышалось шуршание, но Учиха даже не шелохнулся. Час не мог так быстро пройти, он и не прошел. Просто «этот белобрысый» освободился раньше. Как теперь тут спокойно существовать? — Ладно, я справлюсь… — буркнул Изу в подушку спустя пару минут, начав приподниматься, но его прервал голос Тобирамы со стороны двери: «с чем справишься?» Рухнув обратно на подушку, омега махнул рукой, намекая на то, что Сенджу лучше свалить, но тот, судя по звукам, вообще плевал, что там намекает Изуна. Тобирама прошел в комнату, где царил идеальный порядок, остановился у стола, взял попавшийся под руку блокнот, открыл его и преспокойненько начал смотреть. Это могло продолжаться вечно, но не прошло и тридцати секунд, как Учиха подорвался с места и отобрал свою вещь обратно. Он смотрел несколько мгновений старшему в глаза, будто подбирая слова, после чего таки сказал: — Это моё. Тобирама лишь молча забрал блокнот из рук омеги ловким движением, открыл его и вернулся к просмотру страниц. Изуна попытался вновь выхватить его, но Сенджу поднял руку вверх, не позволив младшему вернуть своё имущество. Когда омега прекратил рваться отобрать блокнот, Тобирама вновь продолжил смотреть его страницы. — Это кто? — вдруг открыв страницу с рисунком какого-то парня, которого Сенджу не знал, спросил альфа. Изуна замешкался, а после, поджав губки, вновь забрал блокнот, захлопнул его и бегом сунул к себе под подушку. Там был нарисован Макото, тот самый левый альфа, что так активно болтал о ерунде, бегал хвостиком за Изуной и Акирой, в частности за Изуной, тут уж к гадалке не ходи, всё было ясно. От скуки в голову омеги поздней ночью пришел его образ, вот этот рисунок и появился на свет. А Тобираме разница какая? — Твой хахаль? — чуть нервно спросил Сенджу. Вздрогнув, Изуна недовольно сморщил носик, закатывая темные глазки и осознавая всю абсурдность ситуации, после чего вернулся в постель. — Нет. — Это им от тебя несет? Воняешь, Учиха. — Выход там, Тора-сан, я сплю, — махнув рукой на дверь, буркнул Изуна, снова уткнувшись лицом в подушку. Но Тобирама уходить не собирался, его, к вашему удивлению, действительно беспокоило то, что от его омеги разит левым альфой. Всего пару дней, но кого это волнует? Удивляясь самому себе, Сенджу не игнорировал этот вопрос. Ему было далеко не плевать в этот раз. Хоть их отношения с Изуной были далеко не мечтой любого романтика, да и о какой любви тут может идти речь, но Тобирама знал, что Учиха ЕГО омега, поэтому ему было оскорбительно чуять чужой запах на том, что принадлежит ему. — Давно вы вместе? — решил продолжить он. — Мы не вместе, — обречённо вздохнул Изуна, приподняв голову. — Ещё врать мне будешь? — начинал злиться Сенджу, активно отрицая правдивость слов омеги. — Блять, — вновь вздохнул Изуна, вновь поднимаясь с постели и теперь глядя прямо в глаза раздражённого альфы, — Тебя в какую дырку ебет этот вопрос? — Во все, Учиха, во все. Ты недоволен? — бровь Тобирамы нервно дернулась. — Нет. Пошел вон, раздражаешь. — Это я-то тебя раздражаю?! — в миг альфа оказался перед лицом омеги. Он стоял перед ним, кулаки его были сжаты, сам был очень напряжен. Изуна повел бровью, после чего посмотрел в окно. — Да, ты. Здесь есть кто-то ещё? — Ты совсем ни черта не понимаешь? — выждав паузу, спросил Сенджу, расслабляя руки. — Нет, не понимаю! — не смотря на смягчившийся в последней фразе тон альфы, вспылил Учиха, — То я тебя достал, скорее бы съехал, вообще шлюха, которую пихнули тебе, не спросив твоего мнения, то ты ревнуешь к запаху другого альфы! Ты точно нормальный? Определись уже, а! Или к психиатру сходи со своей биполярочкой! — Кто он? — низко рыкнув, спросил вновь Сенджу. Теперь подключился более серьезный метод выпытывания информации — воля альфы. У Изуны подкосились ноги, он сел на кровать, делая тяжелые глотки воздуха. Усилившийся запах Тобирамы, от которого любому хотелось лечь на землю и сделать всё, чего альфа только пожелает, лишь бы это прекратилось, Учиху забавлял больше всего, ведь тот сам относился к разряду «сильных омег» — омег с сильным запахом — а потому и действовал на него этот альфачий фокус не так губительно, хотя встать на коленки захотелось. На самом деле, справиться с волей альфы Изуна сможет лишь после совершеннолетия, а пока он слаб, мал. Поэтому его насмешка тут безосновательна. Он проигрывает. — Да никто, я же сказал… Вот прикопался, левый чел, который бегает за нами с Акирой хвостиком, ничего более! Почему ты… — Изу снова сделал глубокий вдох, склоняясь, — Почему не веришь мне? Тобирама смотрел на омегу пристально, стараясь разглядеть что-то в его черных волосах, в ожидании ответа, который его устроит. — Кто такой Акира? — Убери волю… — вдруг жалобно, даже скуля попросил Изу. — Кто такой Акира? — не слушал Тоби. — Д.друг мой… Омега, он омега… — скатываясь с кровати на пол, отвечал Учиха. Воля ушла. Тобирама немного успокоился, позволил Изуне прийти в себя, а после вернулся к столу, продолжив шариться на нем. Там не было ничего особо интересного: тетрадки, блокноты, сигареты, зарядка… Сигареты Сенджу взял в руку, прокрутил пачку и, хмыкнув, положил обратно. — Твои сигареты — отстой. — Ты отстой, блять. Проваливай, Сенджу. Упрямиться Тобирама не стал. Хотелось отдохнуть, покушать, нужную информацию он уже узнал, а потому, не раздумывая, покинул комнату омеги. — Пидорас, — ворчал Изуна, забираясь обратно на кровать с намерением проспать остаток жизни.***
Жизнь проспать не вышло. Проведя лишь сутки во сне и проснувшись за это время пару раз из-за естественных нужд, Учиха наконец окончательно очнулся ото сна. Опять утро, Тобирама сегодня дома. Какой ужас, Изуне придется убираться при нем, что-то делать. Опять цирковое представление, а не день. Легко поднявшись с кровати, Учиха быстро привел себя в порядок, попутно скушав шоколадку, что хранилась среди его запасов, после чего явив себя миру. Спустившись на кухню, Изуна осмотрел содержимое холодильника, заглянул в шкафчик с кастрюльками, где стояли уже чистые посудины, которые, по видимому, более и не использовались с последней готовки самого Учихи в этом доме. А куда еда делась? — С добрым утром, — донесся до ушей омеги спокойный голос Тобирамы. — С добрым, — кивнул Изу, направляясь в ванную, дабы начать убираться в квартире сейчас, дабы побыстрее покончить со всем этим и уйти обратно спать. Тобирама тенью проследовал за ним. Распустив волосы, ровным каскадом рухнувшие на спину омеги длиной до поясницы, Изуна ловко собрал их в высокий хвост, а после закрепил в аккуратном пучке, тут же поставив ведро под струю воды, начав готовить швабру и тряпки. Тобирама стоял в дверном проёме, молча наблюдал за младшим. Нос альфы иногда подрагивал — он принюхивался. Учиха не смотрел на него, он был занят, хотя омегу всё-таки напрягал взгляд Сенджу. Появлялось чувство, что он делает что-то не так, в чем-то ошибается прямо сейчас, но не скажет же он об этом Тобираме. Лишний раз говорить с ним не хотелось. — Оставь. Можешь ничего не делать, дома чисто, — вдруг сказал Сенджу, перед этим шумно вздохнув. Очень хотелось узнать, можно ли было сказать об этом, когда Изуна еще не начал набирать воду, но этот вопрос останется без ответа. Молча выплеснув воду, омега под тем же пристальным взглядом Торы-сана загрузил стирку, а после, легко протиснувшись между альфой и дверью, покинул ванну. — Хочешь что-нибудь? — продолжая преследовать Изуну на балконе, спросил внезапно Сенджу. На лице омеги не было раздражения, как и внутри на данный момент. Он уселся на стульчик, что стоял на балконе вместе со столиком и пепельницей, умело сдерживая порыв посмотреть на Тобираму как на умалишённого, и закурил. Выдохнув едкий дым в сторону, Учиха посмотрел на альфу оценивающим взглядом, а после вернул своё внимание к сигарете. — Хочу. — Что? — Сдохнуть, Сенджу. Исчезни. — Не груби мне, — рыкнул Тора, усаживаясь около омеги, не сводя с него взгляда. — А то что? — посмеялся Учиха, делая очередную затяжку. — К своему хахалю попрешься жить. — У меня нет хахаля. Кто из нас ещё грубый, м? — закатив глаза, начинал раздражаться Изуна, внешне оставаясь спокойным. — А воняет от тебя кем, м? — Говной воняет, не нюхай, — не выдержав, рыкнул Учиха. — Не ругайся. Я просил не материться при мне. — Я и не матерюсь. Вздохнув, Тобирама ушел с балкона, скрывшись в своей комнате, а Изуна был оставлен наедине с собой. Теперь можно было и подумать. В чем дело, почему Сенджу так прицепился к… к рисунку! Какая разница, кого Изуна рисует? Ещё и запах. Да как Тобирама вообще умудрился учуять то, чего нет? Изуна нахмурился, пытаясь вспомнить, когда это он успел наобжиматься с Макото, чтобы от него несло чужими запахом, но так и не вспомнил. Зато в его голову ударила информация о том, что у Сенджу прекрасный нюх, гораздо сильнее, чем у других альф и омег. Такая черта прослеживается у всех представителей его рода. Ну и что? В любом случае волновать Тобираму не должно, чем пахнет Изуна. Вчера говорил, какой Учиха плохой, сегодня ревнует из-за чужого запаха. Ревнует? Омега призадумался. Вообще, наплевать же. Изуна понятия не имел, что за ерунда творится с его альфой, а потому решил, что его это не волнует. Подобное поведение Тобирамы не раздражало бы омегу, будь их отношения немного лучше. Было бы достаточно того, чтобы Сенджу просто напросто не видел шрамов младшего. Чёрт… Учиха поджал губы, затушив сигарету и откинувшись на спинку балконного стульчика. Теперь, вспомнив, он считал, что это всё из-за шрамов. По-другому быть просто не может, ведь так? А ревность тогда тоже из-за них? Что за бред… Как бы то ни было, этот день только начался. Акиры нет, Тобирама вроде больше не доставал младшего за прошедший час, так что мог бы Изу и расслабиться, но нет. Теперь он не мог прекратить думать о поведении Сенджу. У него не было плана на день, он не мог смотреть фильмы, читать или рисовать, потому что впервые его голова была забита мыслями, которые заставляли юного омегу смущаться. Как уже было сказано, Учиха не сильно отличался от обычного подростка. Его выделяло лишь положение в обществе, деньги и душевное состояние. В остальном ничего примечательного. Поэтому он ровно так же мечтал о вечной любви, как и его сверстники. Он ровно так же завидовал отношениям главных героев в сериалах, загонялся по поводу своей внешности, каких-то умений. Несмотря на устоявшееся состояние внешнего абсолютного равнодушия к любой ситуации, о котором ему так любят говорить окружающие его люди, на деле не был Изуна таким пофигистом. Просто со временем вокруг мальчика выстроились стены с маленькой дверцей в углу, куда пропускали буквально никого. И ничего сделать с этим сам омега не мог. Он понимал, что это край, что случающиеся приступы могут в итоге и убить его, что всё так плохо и бла-бла-бла, к психологу и психиатру — ни ногой, решил он. Само пройдёт. Так вот, к чему это всё, собственно… По этой причине и на поведение Тобирамы Изуна реагировал, как нормальный человек, в полной мере переживал из-за ссор с ним, волновался при общении, смущался при случае. Просто сильно мимикой не выделял это. Что ж, раз уж так сложилось, то ничего изменить Учиха не мог, да и не хотел он что-либо делать сейчас. Есть хотелось больше, чем заниматься анализированием данной ситуации, хоть та и сама собой не выходила из его головы, так что парень во второй раз явил себя миру, прилипнув к холодильнику. Его взгляд в очередной раз упал на пустую плиту, напоминая ему о испарившейся еде, а из комнаты Сенджу послышался кашель. Недовольно фыркнув, Учиха решил вновь заняться готовкой. Зажевав пряник, который он отыскал на полочке в шкафчике, омега неторопливо подготовил нужную посуду, аккуратно выложил ингредиенты на стол, попутно вспоминая, что надо будет как-нибудь на досуге позвонить старшему братику и узнать, как его дела, но телефон, постоянно проявляющий признаки жизни от бесконечных сообщений Макото, он брать не спешил. Вечерком, может… Не то что бы Макото раздражал Изуну и не нравился ему, дело в другом. В том, что этот знакомый явно рассчитывает на тёплое дружеское общение, постель, отношения… Нет, тут нет преувеличения. История стара как мир, и Изуна знал её лучше, чем математику. Ему не нравилось подобное отношение альф к себе. Загоны с низкой самооценкой раз в три дня это одно, а знать, несмотря ни на что, что ты привлекательный, совсем другое. И одно другому не мешало. Да, миловидное личико, волосы, тело… «Нужно прекращать есть так много, » — пронеслось в мыслях Учихи. Так вот, любой молодой альфа заинтересуется Изуной. Особенно если узнает, что он Учиха, старший братик которого сказочно богат. Ладно, хватит размышлений о ерунде. Тобирама тоже так считал, а потому явился к плите, оперевшись на неё боком и скрестив руки на груди, и начал молча наблюдать за Учихой, Который его игнорировал целиком и полностью, начиная чистить картошку. — Изуна. — Тобирама. — Что ты готовишь? — вскинув брови, смешливо улыбнулся Сенджу. — Реферат по физике, не видишь? — весьма резко отвечал младший, еле заметно хмуря брови. Вздохнув, Сенджу взял в руку нож, чем уже вызвал очередное удивление омеги, а после взял во вторую руку картошину. Пришлось обратить внимание на него, и Изуна повернул голову, глядя непонимающе на того из-под легкой челочки. — Что не так? — не взглянув на омегу, спросил Сенджу. — В физике разбираешься, я погляжу? — Да. И ещё много в чём. А ты? — Пошёл ты, — огрызнулся Изуна, бросив всё, и, стараясь неторопливо, торопливо ускакал на балкон. Знаете, Тобирама не подонок, он не последняя мразь, не бесчувственный, и его периодически, например только что, задевала резкость Изуны. И он искренне не понимал в чём дело. Как бы это объяснить… Он плохо помнил прошлое, что так обидело младшего, он не видел за собой косяков в плане своей грубости, не видел граней, если выходил из себя. Поэтому и не понимал ничего. Ненавидит ли он Изуну? Хм. Через минут семь Учиха вернулся. ОН выглядел очень спокойным, пока не подошёл ближе, где его охватил ступор. — Ты половину сожрал или где… — Что? — не очень понял Тобирама данного наезда. Но понял всё, когда Изуна стал осматривать толстые кожурки. — Ой. — Серьёзно? — вздохнул омега, вытаскивая вторую порцию картошки. — Нельзя так много срезать, ты чего? С такой чисткой от мешка останется блюдечко, Тора-сан. Хотя совсем недавно Изуна злился, сейчас он говорил довольно мягко, вызвав этим лёгкую улыбку на лице альфы. Тобирама, в отличие от юного кулинара, переехавшего к нему, готовить не умел. Ну, глазунью умел. — И вообще, иди к себе. Ты всё равно есть это не будешь, — вдруг продолжил омега. — И что мне теперь, лежать и тупить в стену? — Работы мало? — У меня выходной. И я хочу помочь. Ничего смешного, но что-то Изуне вдруг стало так смешно. Отвернувшись, он тихо прыснул, после чего вернулся к делу, уже улыбаясь. — Выход там? — спросил Тобирама на всякий случай. — Я не выгоняю тебя. Помогай, раз приспичило. На том и порешили. В процессе Тобирама не косячил, потому что Изуна старательно следил за его действиями. Хоть и говорили они не много, но без какого-либо недовольства или агрессии, спокойно и с долей юмора. Кажется, за прошедшее время они даже сблизились, но то было лишь внешне. Уже вечером назрел конфликт. Первая ссора после приезда Тобирамы с учёбы. В чём причина? В Макото. Изуна оставил телефон на столе, а Тобирама увидел входящие сообщения от того самого Макото. И его это взбесило. — Не встречаешься с ним, да? — Нет. — А это что? — с каждым словом в голосе старшего было всё больше злобы. Схватив телефон, тот весьма резко пихнул тот Учихе, чтобы омега полюбовался. — Он спросил как дела, чего ты завёлся! — искренне не понимал Изуна. — О, а ты не понимаешь? Или ты часть своей жизни пропустил?! — Чего?! Отвали, а! Что с тобой сегодня происходит вообще? Придумал себе какую-то ерунду и ходишь, бесишься! — Тебе чего не хватает, Учиха? Метки?! — Что… Тобирама, ты идиот?! Мне шестнадцать, что ты несёшь?! — Тебе предъявить бумагу, в которой черным по белому сказано, что ты мой омега? Какого хуя… — Сенджу вдруг резко ударил кулаком по столу, заставив омегу стихнуть и немного испугаться, — Какого хуя ты общаешься с ним? — Мы ведь… Даже не друзья с тобой, Тора-сан. Тебе не наплевать? — уже тихо говорил Изуна, глядя на альфу широко раскрытыми глазами. — О, мы не друзья. Мы истинные. А ты знаешь, что это значит? — сделав шаг к Изуне, Тобирама склонился из-за роста омеги. Помолчав, Учиха опустил голову, побегал глазками по полу, а после повернулся спиной к альфе, собираясь уходить: — Будто это имеет для тебя значение. — Имеет, — он грубо схватил младшего за руку, разворачивая к себе, — только для тебя, как я понял, не имеет. — Да ну, правда?! Да, мне же плевать, я же шлюха какая-то! Только не говори, что рассчитываешь в будущем жить со мной и заводить потомство! — А если так! — Катись к черту, ублюдок! — вырвав руку, Изуна буквально убежал к себе. — Изуна!