Немного за тридцать

      Салат из креветок, кусочек отварного осетра, отбивная, разные рыбные и мясные копчения, тарталетки с икрой и грибами, парочка свиных рулетиков с начинкой из ананасов, куриная ножка и фаршированные яйца с семгой, а еще всякие канапе и соления. Не знаю, куда я все это совал, но мой рот не закрывался. Забиваясь едой, я старался не смотреть в сторону папы, а главное — Маршала, чей локоть так часто якобы не нарочно меня задевал.       Мистер Муур оказался птицей высокого полета, и я, со своим званием ведущего экономиста, точно болтался где-то в конце его карьерных вершин. В свои двадцать семь Маршал, конечно, не без помощи Бени Эха, который по счастливой случайности являлся старшим братом его покойного деда по папиной линии, занимал должность (хотя даже не знаю, это должность или фарт по жизни) наместника всей империи Эйхбаум. Будучи единственным кровным наследником альфой, он с малых лет знал, что ему приготовлено, и с покорностью принял такую участь.       До двенадцати лет Маршал с братьями и родителями жил в нашем городке и, как оказалось, ходил в ту же школу, что и я. После, получив повышение, его отец забрал всю семью, а это — папа Маршала и еще восемь (я чуть не подавился куском отбивной) старших братьев омег, покинул город и перебрался в столицу, где по сей день и жил. Сам Маршал, окончив школу, поступил по указанию Бени Эха в один из престижных заграничных вузов, после того пошел служить в армию, в мореходку, и только прошлой весной дембельнулся.       Откуда я все это узнал? Естественно, из уст самого Маршала. Он мало ел и еще меньше пил, лучезарно улыбался и вежливо отвечал на всякие вопросики моего бесценного папеньки. Меня же от их милого общения просто воротило.       — Ох, Маршал, вы такой видный альфа и все еще не замужем, как так?       Шел седьмой час застолья, уже было много съедено и немало выпито. Папочка, налакавшись халявного дорогого винца, раскраснелся и, включив свою фирменную роль свата, начал задавать те самые долбанутые вопросы.       — Мое сердце уже кое-кем занято, так что недолго осталось быть холостым, — прямо ответил Маршал, а я с жадностью запихнул в себя еще один маринованный огурчик.       — М-м, как я за вас рад, — почти с той же, да только для меня явно заметной поникшей интонацией, ответил папа и, поняв, что в этом пруду нам больше ловить нечего, переключил свое внимание на меня.       Я так удачно все это время избегал даже маломальского общения с Маршалом и папенькой, что можно было считать, что меня и нет за этим столом. Тем более что по другую сторону от меня сидел какой-то хрыч и всячески уделял мне знаки внимания. Он был хромым со вставной челюстью и черным паричком, что плохо скрывал его облезлую голову. Маршал, кроме приветствия, со мной и словом не обмолвился. Не то чтобы я расстроился, но такое явное пренебрежение меня немного задело. Между приемами пищи и болтовней с моим папой ангелочек с кем-то да танцевал. И не только его, но и он активно приглашал симпатичных, молодых и не очень омег. «А как же я? Я что, хуже всех?» — чуть ли не всхлипнул я, когда Маршал стал приглашать по второму кругу каждого третьего омегу в этом зале. Даже папа и тот с ним танцевал.       Мое возмущение росло, но сказать-то все равно было нечего. «О, маринованные грибочки». — Они, вообще-то, были украшением какого-то салата, да мне было все равно, вилочкой я их всех до одного собрал. «Господи, Бася, прекращай жрать. Ты же лопнешь, деточка», — но прекратить я не мог. Меня словно сроду не кормили.       — Какой здоровый аппетит, — хрюкнул старый альфа и подтянул ко мне блюдце с грибочками, которые так и просили «Съешь меня, Бася, съешь».       Пряный тягучий маринад, блестящие маленькие шапочки. Что это? Шампиньоны, грузди или вешенки? Слюньки уже стекали у меня по подбородку — так здесь и сейчас мне хотелось это дивное лакомство. Надкусил, и я был в раю. Солоноватый грибной привкус обволакивал небо и язык. Я блаженно прикрыл глаза, и полустон вырвался из моих уст. Порнография какая-то, а не еда. Того и смотри кончу за столом. «Бася, и как давно тебя потянуло на соленые грибы и рыбу, которую ты вообще на запах еле переносишь?» — что-то мяукнуло мое внутреннее «Я», но я послал его в лес за теми самыми грибами.       Не знаю, как я в эти минуты смотрелся со стороны, но странное затишье за столом меня насторожило. Маршал смотрел на моего отца, отец — на папу, а папенька — то на меня, то на хрыча. Секунда-две, и вот он уже весь трясется и мечет гром и молнии в мою сторону.       — Дорогой, не хочешь ли ты пойти подышать? — сквозь зубы прошипел папа своему супругу.       Как отец понимал папу с полуслова, для меня остается тайной, но он деликатно пригласил всех сидящих за этим столом альф на перекур. Пошли все, да не все. Ангелочек и с места не сдвинулся. За столько-то выпитых вместе бокалов винца папочка в Маршале видел почти что родственника и, не стыдясь альфы, стал вычитывать меня, как школьника.       — Бася, что это только что было? — шипел он, а я не понимал, из-за чего такой наезд.       — А что было? — с набитым ртом в ответ спросил я.       — Что за пошлятина? Ты почти что стонал.       — Ничего я не стонал, и вообще, папа, не трогай меня.       — Ох, Бастион, о чем ты только думаешь? — закатил глаза папенька и, тут же прокрутив в голове мою последнюю фразу, понесся. — Что? Не трогать тебя? Да как ты смеешь? Оделся в невесть что! Этому костюму лет триста, в таких даже не хоронят. Ведешь себя отвратительно, — фыркнул папа. — Возле тебя сидит такой альфа. И что он подумает о тебе? А ведь мистер Фельдман уже пять лет как вдовец и до сих пор не женился вторично. Простите меня, Маршал, вы мне почти как сын, — еле коснулся он руки ангелочка и вновь переключился на меня, даже не обратив внимание на покрасневшее то ли от злости, то ли от смущения лицо Муура.       — И что с того? — не понимал я намеков папы.       — Как что? Он лучшая партия для тебя.       — Да он же старый!       — Можно подумать, ты новый, — не унимался папа.       — У него трое детей, и каждый старше меня лет так на сто.       — Ничего, родишь ему четвертого.       — Я вообще замуж не собираюсь, — отпирался я как мог от натисков папы.       — Ах, не хочешь? Значит, шляться по ночным клубам и спать, не зная с кем, — это нормально?       — Не твоего ума дело, — закипал я.       — Ребеночка он, видите ли, захотел, и давай сопляков совращать, — не останавливался папа. — Радуйся, Бастион, что у тебя ничего не получилось и под венец ты пойдешь не с чьим-то ублюдком в животе. А ты пойдешь. Я клянусь, что до конца года ты у меня выйдешь замуж.       Мне было бы все равно, если бы этот разговор услышал кто-угодно, да хоть весь зал, но его слышал только тот, кому не надо было. Высказав все, папа встал из-за стола и быстро пошел на поиски своего мужа. Меня трясло не только от злости, но и от страха. Я не знал, как поведет себя в этой плачевной ситуации Маршал; стоит ли мне как-то оправдываться перед ним или сделать вид, что его это не касается.       Меня спас старый как мир обычай — бросание свадебного букета. Не поднимая на Маршала глаз, я последовал за группой незамужних омег. Еще час назад мне было бы стыдно стоять среди этих подростков в ожидании пучка цветов, но сейчас, в нескольких метрах от ангелочка, я мог немного прийти в себя и обдумать, что же мне делать дальше.       Шу веселился. Его юное личико светилось от счастья. Хихикая, он подмигнул мне и, обернувшись, бросил букет в мою сторону. Даже если бы я был членом баскетбольной команды, все равно не смог бы его поймать. Букет застрял на громадной хрустальной люстре и издевательски покачивался из стороны в сторону. Его решили не снимать, чтобы люстра ненароком не свалилась и не испортила праздник, а уже после уборщики сами аккуратно уберут его.       Как только началась музыка, немного расстроенные омеги быстро забыли про букет и стали развлекаться дальше. Заиграла медленная мелодия, и я понял, что это мой час для побега. Все это мне уже по горло надоело. Я не какой-то отброс, чтобы меня так унижали. Папа перегнул палку. Да и я не лучше. Не смог вовремя поставить его на место. Бася, Бася, ты опять набедокурил и, по привычке поджав хвост, бежишь, куда глаза глядят. Но не успел я по-тихому скрыться, как возникший предо мной Маршал подхватил меня под локоток и вытащил в центр зала. Что-то мне это напоминало, но от переизбытка эмоций я бы и под дулом пистолета не вспомнил, что именно.       Он молчал, и я молчал. Одной рукой он придерживал меня за талию, второй же крепко сжимал ладонь, и только так я ощущал бушующее в нем негодование. Глаза его смотрели куда-то поверх меня, губы были плотно сжаты, а на скулах играли желваки. У каждого ангела есть не только белые, но и черные крылья. Кто знает, каков Маршал в гневе? Вот и я не знал. Оттого содрогался при каждом его более резком движении.       — Так вот для чего я был тебе нужен? Для малыша? — первым заговорил Маршал и еще крепче сжал мою ладонь.       — Я же… — начал я, но он тут же меня перебил.       — Ш-ш, Бастион, молчи, — голос альфы был тихий, но жесткий, как сталь. — Ни замуж, ни любви, ни семейного благополучия ты не хочешь, только короткий секс, хотя ты же и не собирался со мной спать, а просто подрочить и, получив нужное, свалить на все четыре стороны. Так, Бастион? — его тон совсем отличался от прежнего. У ангелочка выросли рожки, и мне захотелось сквозь землю провалиться. Во всех его словах была одна лишь правда, и слышать это со стороны было просто ужасно. Чувствовал я себя последней сволочью. — Обо мне, конечно, ты даже не думал. Ну и ладно, я бы понял это, ведь многие альфы такой связи только рады, но ты же видел, что для меня ты намного больше, чем просто первый встречный омега?       — Как за два раза такое можно увидеть? — я врал: все я видел, но получать пилюлей еще и от него не хотел.       — Не видел? — он наконец посмотрел на меня. Тяжелый, подавляющий взгляд зеленых глаз прожигал душу. Шумное дыхание и рука, что вот-вот раздавит мою ладонь. Мне стало страшно, что он мог бы со мной сделать, не будь тут свидетелей. Милый, нежный, робкий и стеснительный альфа канул к лету. На самом деле ангелочек был еще тот зверь. — Пойдем, — рыкнул он и повел меня к выходу.       Сделав несколько шагов, почувствовал, что на меня что-то упало, и я не глядя отшвырнул от себя свалившееся. Это был тот самый свадебный букет Шу. Шум за спиной, и вот уже омежки дерутся за бесполезный веник. Какой же все-таки дурацкий обычай.       У самой двери мы встретились с моими родителями.       — Ох, мистер Муур, вы уже уходите? — меня он, конечно, не видел.       — Вашему сыну нехорошо, я пообещал отвезти его домой.       Вот же западня. Я не мог ни вырваться из его лап, ни пискнуть. Как статуя стоял и смотрел на происходящее.       — Напомните мне его адрес, а то он еле говорит, — обманчиво вежливо спросил Маршал.       — Садовая 7, квартира 9, — не задумываясь назвал мой адрес папа и, не глядя на мое побледневшее, как смерть, лицо, прошествовал мимо в зал.       Отец принял сторону папы и тоже ничем не помог. Вот, Бася, пришел час расплаты. Готовь свою попу — будут бить. Хотя нет, скорее, тебя будут ебать до потери пульса, а потом выбросят, как мусор.       — Что ты собираешься со мной сделать? — пытался я вырваться из его рук, когда он тащил меня в свою машину.       — То, что ты так маниакально хотел. Буду делать тебе ребеночка, Бася, пока сраный тест не покажет две полоски, — угрожающе прошептал Маршал и захлопнул перед моим носом дверь.       — Отпусти! — брыкался я, когда Маршал — ангелочком я больше не мог его назвать, это какой-то демон во плоти, — забросив меня, как тряпичную куклу, через плечо, варварски вломился ко мне домой. Ключ он даже не просил, просто нагло пошарил по моим карманам и достал его оттуда. — Я сказал, отпусти меня! — бил я этот ходячий шкаф по спине, да без толку.       Бросив меня на не такую уж и широкую кровать, он стал стягивать с меня обувь, а потом и одежду.       — Что? Что ты делаешь? — возмущался я.       — А на что похоже? — издевался Маршал.       — Я… я ничего не хочу, — начал скулить я, когда он стянул с меня штаны и я остался в одних трусах и рубашке. — Прости, прости меня, Маршал, — глаза заблестели, нижняя губа задрожала, и я был готов в любую минуту разрыдаться. — Прости, — только успел я прошептать, прежде чем меня стало тошнить, и я подскочил, побежав в туалет.       Я переел, а встряска от Маршала лишь поспособствовала моему желудку освободиться от всего лишнего. Мало мне позора за вечер, так еще, когда я обнимался с унитазом, Маршал стоял рядом и придерживал меня за плечи.       — Прости, я не хотел, чтобы все так получилось, — убрав первый позыв, продолжил я свою исповедь. — Все и так давили, что я уже старый и никому не нужный, так потом еще и Шу залетел от того старика, — желудок не давал расслабиться, и вот новый позыв вместе с первым потоком слез. — А я не старый, я просто хотел жить так, как живу. Я не хотел замуж по залету или из-за денег, я хотел, чтобы от меня все отстали. Прости, что втянул тебя в это, — желудок не успокаивался, а я все рыдал и просил прощения.       Как Маршалу не было противно? Не знаю. Но он не отпускал меня ни на секунду. Когда все закончилось, помог умыть лицо, ополоснуть рот и, подхватив на руки, уложил в кровать.       — На, выпей, — протянул он мне свежезаваренный ромашковый чай.       — Где ты его достал? — я как-то на время выпал из реальности и не заметил, что он шарил на моей кухне.       — Заварил. Не болтай, пей давай, — голос его стал тише и мягче.       Руки и тело еще немного трясло, но слезы больше не стекали по щекам. Чай приятно успокаивал взбунтовавшийся желудок, и я уже наблюдал за Маршалом, который не спеша снимал с себя одежду. Оставшись в одних трусах, он подошел к кровати и спокойно залез под одеяло.       — Ты что, тут спать собираешься? — не веря своим глазам, промямлил я.       Он ловко загреб меня в свои объятия и, прижавшись грудью к моей спине, проговорил:  — Какой же ты все-таки балбес, Бася.       Сопротивлялся я недолго. Секунд пять. Теплое дыхание Маршала убаюкивало, и, положив голову на подушку, я мигом провалился в сон.