Немного за тридцать

      Я понимаю, когда первый день после отпуска тяжелый, но сегодня был уже четвертый, а состояние тупого первокурсника на паре «Где я? Кто я? И что здесь происходит?» не отпускало. Баран на новые ворота и то более осмысленно смотрел, чем я на монитор. Столбики и цифры словно насмехались надо мной, и я никак не мог собрать разбредшиеся мысли и чувства в кучу, а всему виной был мистер Маршал Муур, который, как личный бодигард, встречал меня с работы, привозил домой и провожал до самой квартиры. На мои вопли по поводу «И как долго это будет продолжаться?» он, лишь пожав плечами, отвечал: — «Пока не надоест».       Вот так вот, господа присяжные заседатели, я, Бастион Гриф, в свои за тридцать внезапно стал ощущать себя семилетним омежкой, что не знает, как отделаться от первого в своей жизни ухажера. Ну, а что? Все мои бывшие альфы были какими-то китайскими подделками, было достаточно один раз отказать в сексе, чтобы эти идиоты свалили без возврата. А этот упрямый такой! Как танк — непрошибаемый. Ни слова, ни крики, ни угрозы. На Маршала ничего из вышеперечисленного не действовало. Он каждый раз взъерошивал мои волосы и ласково, как бестолковой недоросли, повторял: «Глупышка». А главное, ни одного намека на секс. На секс, который я аж пищать как хотел.       — Вот же блядство, — на часах почти половина третьего. Витая в облаках, я прощелкал обед, а в пять вечера надо отдать цифры по двум ордерам.       На фитнес из-за Маршала я, естественно, никак не попадал. Тим злился, пока не увидел причину моего «Не могу».       — Бася, я в ахуе. Что это за мистер Вселенная тебя забирает? — на следующий же день спросил он меня, и я честно ответил, кто такой Маршал. — Ты идиот? Пока он тепленький, хватай его за яйца и бегом в ЗАГС! — с отвисшей челюстью и капая слюнями на бумаги, напутствовал меня непутевого Тим.       — Вообще-то, это он должен предложить, а не я.       — Дол-бо-еб, — по слогам послал мне пламенный фак друг, а остальное пи-пи-пи, накатав на три листа формата А4, отправил по электронной почте.       Уж слишком стремительно развивались наши с Маршалом отношения, и я терялся в действиях. Вот так бывает. Когда всю жизнь мечтаешь о чем-то, а получив желаемое, не знаешь, что с этим делать. Но я-то даже не мечтал и потому вообще не представлял, как мне реагировать на него. В Маршале не было ни одного изъяна: ни внешность, ни характер, ни все прилагательные. Он был одним сплошным, огромным, как флаг Швейцарии, плюсом. Я знал, как вести себя с мудаком (сам им являлся), с каким-то ублюдком или уродом, но, когда перед тобой было само совершенство, что и доебаться не до чего, тут-то и начинался сдвиг по фазе.       Ночами я в деталях вспоминал наши бурные ночи и до боли в запястье надрочивал себе спереди и пытался кое-как ублажить сзади. Так что на работе я вообще был вяленьким, в пупырышку, как мои мозолистые ручки, огурчиком и разрывался между «сегодня я лягу пораньше» и «надо затащить Маршала в темный угол и дать себя хорошенько трахнуть».       Я представлял ангелочка, который посреди ночи, как черная пантера, плавно приближался ко мне. Лунный свет бросал блики на его гибкое обнаженное тело. Я дышал тяжело, носом втягивал его неповторимый запах. От аромата морского бриза и костра меня бросало в жар, и я, сбрасывая с себя простыню, давал возможность Маршалу любоваться моими плавными изгибами. В моих грезах он, естественно, ими любовался, а не критиковал, что я еще та щепка от полена.       Носочком я проводил по его широкой груди, спускался к животу, потом ниже и останавливался в темных завитках между ног. Пальцы скользили по возбужденному члену. От естественной смазки он был влажным и липким. Я водил по нему вверх-вниз, пока из уст ангелочка не сорвался тихий гортанный звук. Ему было хорошо, и я заводился вместе с ним. Маршал брал меня за ступню и проводил губами по ней. Целуя пальцы, он поднимался выше, до колена, а потом до внутренней стороны бедра. Я боялся щекотки, но не мог и не хотел останавливать его, когда он нежно покусывал чувствительную кожу. Маршал нарочно не касался моего члена, который, как и его, поддергивался в предвкушении сладкой ласки.       Горячий язык Маршала оставлял мокрую дорожку на моем животе и наконец останавливался на светло-розовой бусинке маленького сосочка. Второй он терзал рукой. Его ладони были шершавыми, кожа на них — пересохшей, но от этого было только приятнее. Я стонал и хотел большего, но Маршал был неумолим. Соски набухли и потемнели. Мне стало почти дурно. Тягучая неутолимая боль внизу живота мешала собраться с мыслями. Я сам искал его губы и жадно припадал к ним. О-о, я знаю, как умело он может довести своим юрким языком меня до звезд, но и я не отстаю.       Наша борьба неравная. Ангелочек сильнее, и я сдался в его власть. Руками он сжимал и мял мои бока. Пальцы касались крохотного местечка между ягодицами. Новый стон. Я раздвинул ноги и обхватил его за поясницу. Он умный. Он все понимал без слов. Головкой члена Маршал водил по моему анусу. Там все текло и пульсировало. «Войди в меня», — молил я, и он одним толчком проник в тугую дырочку. Медленно выходил, а потом с новой силой толкался вперед. Он дразнил и доводил меня до слез. Искусав губы в кровь, я сам старался подмахивать его издевательским толчкам. Быстрее, жестче. Его темп нарастал, и я стал цепляться за него сильнее, оставляя багровые отметины от коротких ноготков на его плечах и спине.       Наши тела покрылись испариной. Пошлые шлепки и хлюпающие звуки разбивали тишину спальни. От удовольствия мне сносило крышу, и я громко закричал, когда его толстый и твердый член начал задевать все эрогенные точки и бугорочки внутри меня. Еще, еще! Он заполнял меня без остатка! Его губы накрыли мои и заглушили охрипший от стонов голос. Слезы хлынули из глаз, и я блаженно раскинулся на постели, содрогаясь от миллиардов микроспазмов оргазма по всему телу.       — Ну и сучка же ты, Бася, — прошептал я своему отражению в туалете. Воображение взяло верх, и я таки сбежал с рабочего места в кабинку и немножко себя побаловал.       Кончил я так же приглушенно, как и в своей фантазии, крепко сжимая зубами край рубашки, а рукой — головку члена. Сперма растеклась по ладони и между пальцами, и я, как идиот, стал растопыривать их, корча из себя земноводное. Смыв семя и умывшись, я еще несколько минут тупо смотрел в зеркало: щеки раскраснелись, на нижней губе был яркий след от укуса, глаза блестели, а дыхание — как у марафонца. Благо за это время никто не успел зайти и не увидел, не услышал мои стоны и хлюп-хлюп-хлюп.       — Бля, — вспомнив, что оставил телефон на бачке, я быстро шмыгнул обратно в кабинку. После дрочки мне вдруг приспичило пописать, и, закрывшись, я стал получать уже другое немаловажное удовольствие.       «Жур-жур-жур. Журчат ручьи. Труси не труси, а последняя капля в трусы», — подпевал я сам себе и вдруг замолк. Кто-то вошел. Туалет — это не только помещение, где очищается организм, или где ты или тебя могут хорошенько выебать, или где можно порыдать втихаря, но также это отличное место для слухов, сплетен и всяких тайн. Сплетни я не любил, но если удавалось послушать, то не строил из себя святошу. Особенно когда это касалось меня любимого.        — Я хирею, ты видел того мужика? — начал первый вошедший в туалет втихаря почесать языком омега, и этот голос был мне знаком.       — Тот, что третий день Грифа забирает? Его только слепой не видел, — впрочем, как и второй.       — Пиздец. Тот урод и это божество. Это вообще нормально? — не тебе, чмо, про мое уродство пиздеть, но я продолжал слушать треп своего же младшего сотрудника Лоя. — Я три месяца, как гончая, по его следам хожу, а этот дегенерат — раз и с ним в одной машине.       — Неужели этот Муур такая шишка? — о-о, и толстожопый прыщавый Молли им заинтересовался.       — Ты что, совсем? Он не просто шишка, он наместник всей империи Эйхбаум, — ну, эта инфа для меня не новость, так что давай дальше. — Я уже вычислил, где его чаще всего видят. Знаешь тот новый фитнес-клуб, что на Привокзальной? Так вот, он там три раза в неделю качается. Во вторник и четверг с шести вечера, а в субботу — с четырех. Я тоже туда записался, — последнюю фразу добавил он кокетливо. — Поверь, две недели, и он мой.       — А как же Бастион?       — А что Бастион? Ты его ебло видел? Ну, теперь посмотри на меня и вспомни его? — терпение мое было на пределе, но месть — блюдо холодное, так что, Бася, крепись. — Я не знаю, чего это Маршал с ним таскается, может, Гриф сосет хорошо или жопой работает, как отбойный молоток, или, может, Муур решил поэкспериментировать, но как там говорят: «Ебут одних, а женятся на других», — не знаю, но, поверь, на таких, как Гриф, не женятся, — я слушал, охуевал, что аж член упал, хорошо, что не в унитаз.       — Таких даже не ебут, — подхватил второй омега, и они лихо заржали.       Мне бы стоило дождаться вечера и у всех на глазах не только сесть к Маршалу в машину, но и чмокнуть его в губы или еще какую-то хрень выкинуть, но на сегодня мои планы были другими, и с внутренним боевым кличем «Хуй вам, а не Маршал!» я с ноги открыл дверь кабинки и самым ядовитым, каким только мог, голосом заявил: — Сосу я, деточки, так, что у него аж пальцы на ногах от удовольствия немеют, а ебусь покруче, чем в любой порнушке, так что вам, с вашими отмороженными ебальниками и сухими жопами, еще расти и расти, — их охреневшие лица застыли в изумлении. — Ах, забыл добавить. Про премию забудьте. Оба.       К чему оправдываться и говорить, что до Маршала я ни одного альфу не знал и что трахались мы всего-то два раза, точнее две ночи, и так далее, если есть лучший способ — подтвердить эту хуйню, и пусть завистники сдыхают от переизбытка желчи.       С работы ушел я раньше и прихватил с собой Тима. Он, кстати, у нас главным бухгалтером работает, так что мои угрозы про премию были небеспочвенными. Тимуся за меня отомстит.       — Ой, ты так внезапно меня потащил, хорошо, что я сумку с переодевачкой на работе оставил, — Тим припарковал машину напротив нового фитнес клуба с громким названием «Гладиатор». — Ну, колись, чего это ты в зал пошел, а не на встречу со своим красавчиком?       — Тим, в том-то и дело, что Маршал именно тут занимается. А я хочу кое-что проверить, — с работы мы заехали ко мне и, подхватив первый попавший спортивный костюм, рванули в клуб.       — О-о, так ты следишь за ним? — Тим минутку помолчал, а потом, краснея как рак, спросил. — Бась, слушай, а у него он большой?       — Кто он? — не поняв, переспросил я, пока до меня не дошло, о чем именно он спросил. — Блин, Тим, ты же взрослый.       — Потому и спрашиваю, — глаза у друга горели, щеки пылали, а лицо напоминало кошачью мордочку. — Бась, я двадцать лет на один и тот же член смотрю. Ну, не будь жадиной.       — Вот, — сложив кулак, я показал руку по самый локоть.       — Ва-ау! — тяжело задышав, Тим чуть ли не завилял тем, чего у него нет. — Так у вас с узлом было?       — Нет, с узлом еще не было.       — М-м, мне нравится это многообещающее «еще», — замурлыкал Тим и, скотина, ущипнул меня за предплечье.       — Ай! Больно.       — Бася, давай не тупи. Иначе и правда такие, как Лой, зад подставят и упорхнет твой ангелочек к чертям собачим. У тебя течка когда?       — Нескоро. В октябре.       — Блядство. Хочешь, могу нужных таблеточек дать. Мы с моим иногда так молодость вспоминаем, — вновь этот вид умалишенного придурка со слюною на губах.       — Нет, Тим. К такому я еще не готов.       — Готов, не готов, тебе уже…       — Блядь, если скажешь «Тебе уже не двадцать», — въебу по яйцам.       — Ой, боюсь-боюсь. Пойдем уже, въебун недоделанный, — клуб представлял из себя пятиэтажное просторное здание с уймой тренажерных залов, бассейнов, несколькими теннисными кортами, бильярдом и боулингом на первом этаже. В общем, рай для альфы и возможность омеге подцепить себе кого-то. — И как ты найдешь его? — Тим оглянулся по сторонам. — Не на нюх же?       — Именно.       — Шутишь? Тут сотни запахов, — глаза Тима округлились.       — Он точно здесь, — повел я носом. — Я его за версту чую. Так что все в порядке.       Если последнее время моя жопа искала приключений и доставляла мне уйму проблем, то нюх отводил от тех самых неприятностей. Мы взяли два двухнедельных абонемента на общий зал с тренером. Дороговато, но ради благого дела. Хотя… ради какого именно дела? Может, у меня спермотоксикоз? Или слова того ублюдка, Лоя, зацепили? Я сам не понимал, почему помчал в этот зал следить за Маршалом.       Тим выдохся через полчаса и уже кокетничал с тренером, а вот я, как ломовая лошадь, пыхтел и пыхтел. В нашем зале Маршала не было, он, как подсказывал мне нос, был этажом выше.       — Бась, а где же твой? — мы с Тимом поднялись на последний этаж чисто поглазеть на разные залы, ну и на того, кто на пути попадется. — Бля, тут как в музее: смотрим, изучаем, экспонаты руками не трогаем, — пускал он пузыри на накачанных альф.       — Ага, смотрим, дрочим, не трогаем, — как в тумане повторил я.       — Какой дрочим?       Но я уже не слушал друга. Я знал, почему поднимался именно на этот этаж. Запах Маршала четко выделялся среди других. Море, лес и костер. Я прилип лицом к стеклянной стене и, словно загипнотизированный, смотрел на того, кого осознанно и не очень искал. Стены тут были двусторонние, внутри — зеркало, снаружи — стекло, и потому можно было беспалевно пялиться на кого-то.       — Бась, ты чего? — пытался оторвать меня от стекла Тим.       — Тс-с, смотри, — указал я в центр зала.       За какой-то хренью, — я даже не знаю, как этот тренажер называется, — Маршал в одних только шортах прорабатывал мышцы спины и груди. Его волосы были влажными и ежиком торчали в разные стороны, по вискам стекал пот и капельками падал на широкую обнаженную грудь. Глаза — полуприкрыты, при каждом жиме раздувались крылья носа, губы были плотно сжаты, и, кажется, он, в точности как я во время обеденной дрочки, закусывал нижнюю губу. Рот наполнился слюной, и я пожалел, что надел простую, а не удлиненную футболку. Член налился кровью и бессовестно оттопыривал свободные спортивные штаны.       — Какой красавчик, — услышал я со стороны, и это был не Тим, а некий молоденький омега с толпой таких же молокососов. — Чего стоим? Пойдем, — бросил он и уверенно вошел в зал.       Мне бы на такое духу не хватило. Это не в ночном клубе, в полумраке, альф цеплять, а средь бела дня, ну ладно, вечера, но при свете ламп, взять и нагло подойти к понравившемуся тебе самцу.       — Бась, ты смотри, что вытворяют! — а это уже был Тим. — Ни стыда, ни совести, — фыркал он, и я был с ним согласен.       В отличие от меня, одетого в простые синие спортивные штаны, что нигде не подчеркивали ни ноги, ни попу, и в мокрющей от пота белой футболке с мордой тигра, эти юные создания стояли в коротеньких, что открывали ползадницы, шортиках, облегающих маечках, и, зная, насколько привлекательны, бесстыже вертелись возле Маршала и еще нескольких близстоящих альф. Маршал реагировал на них, как и подобает любому свободному альфе. Его лицо озарила улыбка и глаза смотрели с интересом. Он остановил тренировку и что-то сказал одному из омег. Вновь улыбнулся, и омега подошел к нему совсем близко, наклонился и что-то ответил на ухо. Заулыбавшись еще шире, Маршал подмигнул тому омеге.       Сердце забилось загнанным зайцем, и что-то больно кольнуло в груди. Не было сил стоять и смотреть, как Маршал любезничает с омегами, и, схватив Тима за руку, я потащил его к лестнице. Хватит пялиться, пора домой. Я шел не глядя и потому не заметил, как дверь в зал открылась и кто-то вышел оттуда. Столкновение, удар, и вот я лежу на полу.       — Под ноги смотри, — начал альфа, а потом как-то странно на меня взглянул и уже ласково продолжил. — Ой, какой симпатичный вкуснопахнущий омежка, — он был красив, но, наверное, слабоумен, раз сказал такое.       — Простите, — тут же проговорил я незнакомцу и сразу же встал с пола.       — Это вы простите, — он мило заулыбался, взял меня за руку и даже покраснел. — Я такой неуклюжий, чуть такое золотце не растоптал.       Моя челюсть чуть со звоном не упала на пол, с которого я только что встал. Такие комплименты и мне? Это что, сон? Застенчиво опустив взгляд и захлопав ресницами, я и сам засмущался. Тим стоял рядом и дергал меня за край футболки, и лишь через несколько секунд я понял почему.       Маршал стоял сзади того альфы и прожигал в нем дыру. Его убийственный взгляд переключился на меня, и я нервно выдернул руку из теплой ладони незнакомого альфы.       — Вечер добрый, Бастион, — ого, его официальный тон ничего доброго не предвещал. Знаем мы ваше, мистер Муур, «Бастион». По коже побежали мурашки, и слова застряли на губах.       — Вечер добрый, Маршал, — ответил за меня Тим. — Извините, но нам пора, — и, подхватив меня под локоть, повел к лифту. Ноги мои что-то отказались идти, а к горлу подступила тошнота.       Мы не стали переодеваться, а, забрав вещи из камеры хранения, вышли на воздух. На улице сгущались сумерки и серые с алыми разводами облака украшали потемневшее небо. Тошнота прошла так же быстро, как и началась. Внезапная паническая атака — также. Странное состояние выбивало из колеи, и я присел на лавку возле клуба.       — Бась, ты как? — Тим присел рядом и заботливо посмотрел на меня. — Совсем бледный.       — Не знаю, — пожал я плечами.       — Ты чего так испугался? Маршал что, обижал тебя?       — Нет, не обижал. Не знаю, что со мной, — я и правда не понимал, что происходит. — Давай домой.       Машина припарковалась напротив моего подъезда. Тим хотел провести меня до двери, но я отказался. Не такой я уж кисейный омежка, чтобы со мной носились, как с писаной торбой.       — Вали уже домой. Муж, наверное, все морги обзвонил. Куда его Тимуся пропал? — издевался я над другом, зная, какой у него ревнивый муж.       — Ой, и давно мы такие грамотные? — прищурился Тим, но без обид. — Если хочешь — завтра за тобой заеду. Мне несложно.       — Спасибо, Тим, но все нормально.       Все и в самом деле уже было неплохо. Мне больше не было дурно, да и щеки налились румянцем. А вот тело по непонятной причине начало возбуждаться. Какой-то диссонанс мозгов и члена. Пр-р, кобылка. Куда поскакала? Тихо сидим в трусиках и не дергаемся.       Тим уехал, а я еще некоторое время постоял на улице. Чего я ждал? А может, не чего, а кого? Мне очень сильно захотелось увидеть Маршала: его теплую улыбку, которую он, оказывается, дарит не только мне одному; услышать его завораживающий голос; почувствовать тепло его рук, губ; прижаться к его телу.       — Вот кобель, — пробубнил я пустому двору.       — Надеюсь, не я?       — Блядь, Маршал! Так и умереть недолго, — как можно появляться так тихо? А главное, я даже запаха не почувствовал. Теперь понятно, почему волки охотятся против ветра: чтобы жертва хищника не учуяла. — Что ты тут делаешь?       — К тебе пришел, — он был в том же, в чем и в фитнес-клубе. Футболку и ту не надел. — Я напугал тебя?       А вот теперь непонятно, то ли он за сейчас спрашивает, то ли за встречу в клубе. Что тогда, что сейчас ответ один — да, но я же не признаюсь, какое я ссыкло.       — С чего бы? — атмосфера была напряженная, а мне все равно хотелось секса. Так вот чего организм возбудился. Жопа кобеля унюхала и давай впереди рычаг поднимать. Тише, Бася, тише.       — Я думал, у меня галлюцинации начались, когда в зале почувствовал запах спелой дыньки. А это не бред, это ты, Бася.       «Вот же змей искуситель. Голос его был приятным, с еле заметной хрипотцой. И посмотри на него? Приближается так хищно и бесшумно. Оборотень хренов. А я не трус. Не убегу. Ноги же не от страха окаменели. Или от страха? И не надо так громко дышать мне в самое лицо. И пахнуть так хорошо не надо. Вообще оборзел в корень», — пытался я себя надоумить, а сам почти плыл от его близости.       — Бась, — его пальцы коснулись моего лица, провели линию от виска до скулы, задержались на подбородке. — Когда ты рядом, я теряю здравый смысл.       О-о, а как я теряю. Сам сейчас бы набросился на него, но оцепенел, и теперь оставалось лишь полагаться на ангелочка и его страсть. А страсть в нем бурлила так, что от одного его взгляда меня бросало в жар.       — Поцелуй меня, — не выдержала душа поэта, и я потянулся к его губам.       Я хотел жадно, быстро и, не отдавая себе отчета, грубо терзал его губы. Маршал же, напротив, отвечал нежно, мягко, и только громкое сердцебиение и руки, что как тиски сжимали меня, говорили, что он возбужден не меньше моего. Его член упирался мне в живот, и я бесстыже ерзал и прижимался к нему.       — Люблю тебя, — между поцелуями произнес Маршал.       Его язык ласкал мое небо, проводил по зубам и дразнил язычок. Одной рукой он придерживал меня за затылок, второй сжимал ягодицу. Его ладонь поднялась выше и скользнула под мою майку. Боже, какое это наслаждение — ощущать его руки на себе. Губы Маршала больше не были нежными, он стал с накатывающей силой остервенело отвечать на мои поцелуи. Мне казалось, что я задыхаюсь. Но вместо того, чтобы оторваться, я обхватил ангелочка за шею. Как же это прекрасно — вот так целоваться, как школьники под окном родительского дома.       — Видел бы ты сейчас свой изголодавшийся взгляд, — подушечками пальцев Маршал провел по моим зацелованным губам. — Я так давно люблю тебя, Бася.       — Любишь? Давно? — соображал я плохо, между ног было мокро, а в попе зудело и просило «большого и толстого».       — Еще со школы, — и он совсем невесомо коснулся губами моих губ. — Я всегда любил только тебя, Бася. Выходи за меня.       — Замуж? — как идиот уточнил я.       — Да. Бастион Гриф, ты выйдешь за меня замуж?       Я не просто идиот, я дебил, раз вместо того, чтобы ответить «Я подумаю» или еще какую-то хуйню, ляпнул:       — Нет. Я не хочу за тебя замуж. Трахаться — да, но не замуж, — после этих слов Маршал на несколько мгновений застыл и резко изменился в лице. Словно его окатили ведром ледяной воды. Взгляд помрачнел, и он отстранился от меня. Еще минуту он стоял и переваривал мои слова, а потом, бесцветным голосом бросив «Пока», развернулся и ушел.       Что только что произошло? В голове полнейший кавардак. Мои губы еще не остыли от жарких поцелуев Маршала, а на глазах уже навернулись горькие слезы.       — Что я наделал? — дрожащими губами прошептал я и, сев на лавку во дворе, беззвучно разрыдался.