«Но звезды умеют огнем ослепить
И вырезать боль в руках,
Нет времени более в рифму любить,
Осталась лишь смерть в стихах.»
Псих не бежал. Псих не дышал загнанно, сдерживая душащие слезы. Псих не смотрел больными глазами на звезды, внутренне умирая. Псих быстро собирал немногочисленные вещи в отчаянном порыве страха. Или отчаяния. Мысли, чтоб думать, остались на той проклятой поляне. Внутреннее тепло, чтобы жить – тоже. Псих быстро собирал вещи и не думал, что его ждет. Не думал, пожалеет ли потом. Не думал, что будет делать в чужом незнакомом городе совсем один, без работы и остатками зарплаты на карте. Просто не мог. Бабочка на запястье издевательски звучала спокойным голосом, повторяющим раз за разом - «не имеет смысла». Когда последняя рубашка заняла свое место в старом чемодане, парень устало сел на кровать с уже снятым постельным бельем. Аренда как раз заканчивалась со дня на день, билеты на переезд между городами удачно подешевели. Сама жизнь будто кричала ему – убегай, прячься, забудь про всё. В конце концов, кем он был, чтобы так просто игнорировать знаки судьбы? Впрочем, один такой.. знак ему все равно придется игнорировать. В голове насмешливый голос Хована издевательски поинтересовался, как ему игнорировать собственные чувства. Псих с раздражением потряс головой и мысленно послал старого друга. Шиза ёбаная.. Звенькнул уведомлением телефон. Введя простой пароль, Псих мрачно усмехнулся. Долго жить Хован будет, в отличии от. «Бухнем завтра в честь меня и моей скорой свадьбы?» Будь Псих в норме, обязательно бы позвонил и досконально выяснил, как такое вообще получилось и кто невеста. В том, что именно невеста, парень не сомневался – не в этой стране с человеком своего пола венчаться. «И меня проводим. Бухло оплачиваешь ты» «Так бля, какое еще «меня проводим»? Завтра выпытаю все, понял?» «да, кэп» «до связи, психуня» Выключив телефон, Псих посмотрел на часы и прикрыл ладонью уставшие глаза. Дико хотелось спать и просто забыть все эти чувства хоть на время. Хотелось просто отдохнуть. Но если заснет.. Нежные руки аккуратно гладят по плечам. Тяжелое, горячее дыхание у самых губ – опаляет, но ближе не становится. Внутри все натянуто тонкими нитями, на которых сейчас так умело играет мужчина рядом. Просто поцелуй.. стань ближе, откройся.. А в ответ только грустный смех и холод исчезнувших рук. Страдальчески простонав, Псих резко встал и прислонился горящим лбом к холодному окну. Перед глазами горели фонари-звезды, в груди взрывались узлы нервов, в ушах билась колокольчиками пронзительная тишина. Парень залез на подоконник, прижав к себе колени. Глаза закрывались сами собой. - Я не верю в любовь, - легкая улыбка, слова бьют прицельно, раня сердце. – Это не имеет смысла. Через минуту он уже спал.***
После короткой апрельской ночи, в кои-то веки без кошмаров и непонятной – теперь уже понятной, конечно – чесотки в запястье, с более менее приведенными в порядок хаотичными знаниями и слишком внезапной информацией.. в общем, у Дока появились вопросы. Много вопросов. И странная тянущая тоска в груди, которую он давным-давно забыл. Почему-почему-почему? Почему он изнасиловал пациента? Почему об этом забыл? Почему дал убедить себя в том, что вообще может чувствовать любовь по отношению к Гоше? Почему до сих пор не может найти решения проблемы? Каким образом сказка о соулмейтах стала совсем не сказкой.. и коснулась его самого? Он не просил! Он не желал! Зачем судьба решила его таким наградить?.. Логика подсказывала, что таким проклятием наделены все они, но немногие находят своих родственных душ. Слишком много вопросов, слишком много чувств, которые он постарался забыть. К хаосу в голове Док почти смог привыкнуть, изредка лишь потирая пульсирующие виски. Ему срочно требовались ответы. И разговор с Психом, определенно! Если, конечно, парень не станет его избегать после их разговора в парке. Доку была жизненно необходима хоть какая-то определенность, чтобы не сойти с ума. Хоть он и не был уверен, что все еще не поехал кукухой. Кто знает. И всё-таки, всё таки.. Всё-таки мужчина отчаянно верил, что чувство необъяснимой ответственности за пациента и почти больное желание помочь ему возникло из-за связи. Он не хотел принимать тот факт, что все началось еще до круговерти с метками и соулмейтами. Никто не может убедить Дока в том, что он еще может испытывать любовь. Никогда. И никто. «-Я так и не понял, о чем ты.. - Я о том, асексуал ты закрытый, что ты в Психа по уши влюблен, как и он в тебя, но до сих пор отказываешься это признавать.» «Да, ты прав, - мертвый, отстраненный голос. – Не имеет никакого смысла.» Док тихо выдохнул, цепляясь взглядом за светящийся дисплей телефона. В голове медленно зрела мысль. А за окном уже вспыхивал огнем рассвет, освещая пустые комнаты квартиры и решительные голубые глаза.***
Псих не совсем мог вспомнить, как наступил вечер. Весь день он разбирался с бумагами на аренду, той работой, что ему утром прислал Хован со словами «отвлекись, страдальщик» (за что Псих мысленно пообещал его прибить), мыслями, что атаковали в минуты отдыха. За всеми переживаниями и делами время встречи в баре подступило слишком резко и неожиданно, окатывая ледяным пониманием. Это его последний вечер в городе. Последняя беспокойная ночь. Последние часы старой жизни. Все больше никогда не будет как прежде. К бару парень подходил с блестящими от невыносимой боли глазами и сгорбленной спиной. - Ну наконец-то, - недовольно нахмурился Хован. – И это всегда пунктуальный Георгий! Старый друг явно уже пригубил пару другую стаканов горячительного, это четко читалось по сверкающим хулиганским огоньком глазам и покрасневшим щекам. Псих только криво усмехнулся и сел рядом, знаком прося бармена налить того же, что и Ховану. - Чего молчишь то? Непохоже на тебя, - прищурился Юра, смотря на Психа так, будто видел его насквозь. Иногда парню казалось, что это действительно так. - Я пришел напиться как распоследний алкаш, а не речи толкать, - мрачно хмыкнул, оплатил напиток и пригубил. Алкоголь неприятной горечью отозвался на языке, огнем скользнув по горлу и ненадолго прогнав давний комок. - Ты не думал просто поговорить с ним по-человечески, а? – приподнял брови Хован. Псих невольно отвел взгляд. «Что я сделал?..» - По-человечески, - с чем-то тянущемся и противным внутри протянул Псих. «Успокойся.» Его голос, его звезды, его свет, его счастье, его соулмейт. - А что не так? – Хован пристально смотрел на ушедшего в свои мысли друга. «Пойми, никакой связи не существует, это слишком утопически. И все то, на чем ты зациклился, не имеет никакого смысла.» Псих залпом выпил несколько глотков, с тихим звоном поставив стакан на место. Неоновые лампочки бара отражались в гранях стекла голубыми холодными бликами. - Был у нас один разговор вчера. Как понимаешь, не самый удачный, - натянутая улыбка исказило лицо парня неестественностью, сделав его откровенно некрасивым. - И каковы итоги? – Хован отпил своего напитка, все так же не отводя взгляда. Прожигая насквозь. - Он не хочет признавать связь, - равнодушно ответил Псих. – Я ему не нужен. Не хотелось выть, не хотелось рыдать, не хотелось выйти из тьмы. Псих почти привык к ней, и то, что раньше вызывало боль, теперь только глубже погружало в апатию. Он позже найдет смысл бороться с этим. Наверно. Псих больше не мог быть хоть в чем-то уверен. Друг детства побарабанил пальцами по столу, попросил бармена повторить. А после вдруг издал смешок, блогер расслабился, будто понял что-то. - За сутки ой как много могло поменяться, - Хован оперся рукой об стол, глядя Психу прямо в пустые глаза. – Не кисни, ты че, баба? Харе уже страдать, иди и делай, добивайся, где твоя гордость? Где твой гнев? «Напрасно, - подумал парень, глядя на попытки Хована его расшевелить. – Что мертво уже жить не может. Или я драматизирую? Хотя, какая разница..» - Кэп, не лезь в то, чего не знаешь, - Хован открыл рот, но, увидев взгляд Психа, не произнес ни слова. – Давай тихо мирно отметим твою свадьбу и попрощаемся. Юра не ответил, молча пригубив алкоголь. Псих последовал его примеру, вливая в себя жидкость быстрыми глотками, огоньками обжигая внутренности. После первого стакана зрение слегка расфокусировалось, стало теплее. Только внутри Псих был отчаянно трезв, и эта ясность морозила своей пустотой. - Ты же не собираешься уезжать? – прервал сосредоточенное вливание в организм алкоголя Юра. - Ты думал, я пошутил? – Псих мрачно хмыкнул и допил третью стопку. - Да не, шутишь по любому, - уверенно сказал Хован уже заплетающимся языком. – Давай что ли напьемся как следует.. - Чтобы в хламину, как когда мой день рождения праздновали? - А хули нет? - Да да, хули нет, если да, - пробормотал Псих, мельком глянув на время. Увидев сообщение с до боли знакомым отправителем, он невольно замер на пару секунд. «Придешь завтра на сеанс?» Тук. Тук тук. Пропуск удара. Тук. И вновь пропуск. «Это не имеет смысла». - Ты чего в телефоне завис? «Придешь завтра на сеанс?» - Гош?.. Пальцы сжимаю тонкие плечи до синяков. Внутри – огонь, жадный, беспощадный. Сверху – вода, ледяная, сильная. Не вырваться, не сбежать. - Эй, ты начинаешь меня пугать. Бессильные удары кулаков по шершавой стенке, в надежде до мяса содрать костяшки. Так, чтобы болело сильно и долго. Так, чтобы перекрывало душевную боль. По щекам что-то течет, глаза закрываются, и вот уже на полу, а стенка – опора прохладная. Все горит. Слишком горит. - Помогите, - тихий всхлип в темноту.. - Гоша, твою мать! Кто-то со всей силы потряс за плечи, возвращая в душный, пропахший ароматизаторами бар. - Я не отвечал? – растерянно спросил Псих, смотря куда-то в щеку Хована. Друг только выругался и закинул руку собутыльника на плечо. - Пиздец, напился..Щас такси вызову, не дергайся, - блогер тряхнул попытавшегося что-то сказать парня и вышел на улицу. Псих вяло следовал за ним, сдавшись бедствию под кодовым именем «Хованский». Когда вялого парня посадили в машину, он банально расплакался, тихо, но часто дыша и сдерживая всхлипы. Хован, вздохнув, потрепал его по голове и на мгновение приобнял, отчего Псих заплакал сильнее. От того, что все теряет. От того, что все никогда не вернуть. Бабочку на запястье захотелось сжечь огнем, в котором так весело и больно сгорал разум парня с белокрасным галстуком. Домой Хован его затаскивал силой. Психу хотелось до утра гулять по улицам родного городка, впечатывая в сознание запахи и дома, но друг считал, что ему стоит наконец отдохнуть, с чем парень категорически не был согласен. У него полно энергии и силы! Он не нуждается ни в отдыхе, ни в Доке, все, что ему нужно – лишь забыть все как странный сон, и все вновь встанет на свои места. Вот только стоило Юре уложить дерганного парня на диван, как разум не выдержал и отключился, измученный мыслями и алкоголем. Хованский аккуратно прикрыл дверь и выключил свет. И никто, и ничто, кроме воспаленного сознания Психа не знало, что он не шутил про переезд.***
Утро вполне ожидаемо встретило бьющим в глаза солнцем и непривычной тишиной квартиры. Второе утро, как Док остался совсем один наедине с чувствами, мыслями, и всем тем, что люди называют «нестабильность психики». Мужчину все время тянуло набрать знакомый номер, убедиться, что там, на другом конце линии, все в порядке, но ответ на сообщение все не приходил и Док даже понимал, почему. Не после того, что он вытворил, отвечать всяким насильникам. Пусть даже соулмейтам. Слишком большой удар по психике. А учитывая, что Гоша еще и был.. то есть, влюблен в него.. В общем, Док все прекрасно понимал, но сдерживать себя ему было труднее с каждым часом, приближающим вечер. Что не могло его не пугать – обычно свои желания он сдерживал на раз два.. Чертова связь меняла его, медленно, но неотвратимо, меняла его жизнь, его правила, его мышление, меняла абсолютно всё, переворачивая к верху тормашками, и это вводило в ступор и непонимание – а что теперь делать дальше? Таким потерянным Док уже давно себя не ощущал. Волнение сковывало разум, вина давила на голову, чувства раздирали вклочья, но Док – психиатр со стажем – не мог ничего с собой сделать. Это было так странно и непонятно, так больно и одновременно.. правильно, что он не мог – не хотел – этому противиться. Остатки старого еще держали внутри твердую истину «неверие в любовь есть мудрость», но Док уже не был уверен в том, что продержится и выдержит. Собственно, он и не выдержал, быстро натягивая легкую ветровку и быстрым шагом выходя за дверь. В голове гулко стучали набаты, когда он спрашивал у вахтерши адрес Гоши, конечно же, «лишь чтобы провести сеанс в знакомой для пациента обстановке». Немного вело от волнения, пока милая бабушка долго вбивала в компьютер данные Психа и искала нужное. Когда вахтерша, наконец, сказала адрес, Док не знал, как сдержался от громкого выдоха и мгновенного забега до заветного дома. Шаг, шаг, шаг. Улицы почти пустынны – первый рабочий день недели, кто в школе, кто в институте, кто на работе. Док не замечал отсутствия людей. Док лишь видел перед глазами два мертвых изумруда да полоску губ, бессильно опущенную концами вниз. Почему-то ему стало дико страшно, будто время утекало из пальцев, будто он отчаянно не успевал, и мужчина все прибавлял и прибавлял шаг, пока не пустился в бег, наплевав на все. Ветер свистел где-то в ушах, под ногами стелился нагретый асфальт, сердце билось загнанно и стремительно. Воздуха уже давным давно стало не хватать, но Доку было не до этого. Он должен успеть. Он не успевает. «Я не хочу его терять!..» Поворот, угол дома, какие-то дворы. Док не знал ни пути, ни маршрута, он метался меж прикрытых занавесками окон и почти выл от отчаяния, не находя нужную улицу. Страх забивал уши гулом, легкие сгорали. Дома давили безысходностью и липким отчаянием. Времени почти не оставалось.. Рывок на дорогу – и вдруг вспыхнула огнем метка на руке, забытая в пылу бега. Она пульсировала, она будто сама вела, будто кричала «Скорее! Скорее!», и Док быстро свернул обратно, теперь четко зная, куда идти. "Я не потеряю тебя, - билось сознание, скованное временем. - Я больше не потеряю тебя!" Когда впереди показался серый дом с деревянными балконами, внутри что-то екнуло, и мужчина отчетливо понял – нашел. Приоткрытая дверь подъезда – боже, какая удача! – забег по лестнице до пятого этажа. В боку кололо, волосы били по лицу, каким-то чудом не слетевшие очки запотевали от частого дыхания. Всего два пролета. Всего шестнадцать ступенек. Всего двадцать шагов.. Раз, два, три, четыре. В голове бился нематериальный таймер, отсчитывающий секунды до чего-то очень важного. Гул от подъезжающего вверх лифта. Док не заметил его внизу, ослепленный отчаянным страхом и предчувствием беды. Сейчас же оставалось лишь бежать. Пять, шесть, семь, восемь. Первый пролет пройден. Сверху слышно чьи-то знакомые шаги, дыхание невольно перехватило, и в глазах потемнело от недостатка кислорода. Док ухватился за перила, почти пролетая через грязную площадку. Секунды тихо считали "тик-так, тик-так". Девять, десять, одиннадцать, двенадцать. Где-то близко захлопнулась дверь. Таймер внутри встал, в голове будто взорвалась бомба. Перед глазами круги. Тик-так, тик-так, тик-так. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Успеть, только бы успеть.. Тик-так. Шестнадцать. Док привалился к стене напротив двери, пытаясь хоть как-то перевести дыхание. Жестоко мутило, болели дрожащие ноги, кружилась голова. Но у него не было времени. Ему нужно было попасть внутрь.. Дверь распахнулась сразу, стоило нажать на ручку. Ветер обдал лицо, холодя сквозняком. Открытая дверь.. Мужчина забежал внутрь, лихорадочно шарясь по комнатам, метка пульсировала в такт хаотичным мыслям.. Сердце пропустило пару ударов, когда Док бессмысленно уставился на брошенный впопыхах чек от билета на поезд. Квартира была пуста. «Кажется, Док, - раздалось в опустевшой голове голосом того, кого он потерял. - кажется, ты снова опоздал».