Doubts of my heart

Гарри ненавидел просыпаться один в холодной постели после бессонной ночи с Даддарио, который уходил каждый раз поздно ночью, оставляя его одного. Не давая ни малейшего шанса хоть кому-нибудь раскрыть их маленький секрет. Шум лишь сильнее раздражался по этому поводу. Ему хотелось хотя бы раз в жизни проснуться рядом с Мэттом, а не провожать взглядом его шикарную задницу, уходящую в рассвет. Гарри открыл глаза, когда почувствовал лёгкий поцелуй в плечо, и вздрогнул от неожиданности. — Доброе утро, — произнёс хриплый голос позади него. — Ты ведь ушёл вчера, — безразлично сказал Гарри и тихо выдохнул, когда Мэтт стал оставлять влажные поцелуи на его шее, за ухом, медленно опускаясь к пояснице, проводя кончиком языка вдоль позвоночника. — Ушёл, но понял, что не могу отказать себе в удовольствии увидеть тебя такого настоящего, открытого. — Не боишься, что о нас узнают? — стараясь сохранить равнодушный голос, спросил Гарри. А у самого сердце билось о грудную клетку; Мэтт был здесь, рядом с ним, большего и не надо. — Нет, — твёрдо ответил Мэтт и ловко перевернул Гарри на спину, нависая над ним. Даддарио наклонился к губам Шума, продолжая смотреть тому в глаза, и, как бы Гарри ни старался делать вид, что ему всё равно, что он не ревнует и не скучает по Мэтту, Даддарио знал, что всё это ложь. Он оставил лёгкий поцелуй на скуле Шума, перемещаясь чуть в сторону, прикусывая и оттягивая нижнюю губу Гарри, обводя её кончиком влажного языка, и этот язык когда-нибудь сведёт Шума с ума. — Нам через час нужно на площадку… — прошептал Гарри, он изо всех сил старался держать себя в руках, он балансировал на грани, ещё чуть-чуть, и мужчина сдастся на милость победителю. — Мы успеем, — безмятежно ответил Мэтт, прикусывая кадык Гарри, тот тяжело вздохнул: чёртов Даддарио знал все его слабые места. Это не нравилось Шуму ещё больше чем то, что Мэтт уходил каждую ночь. Он просто манипулировал им, не то чтобы Гарри это не нравилось (особенно когда этот язык и пальцы доводили его до исступления), просто даже его жена за такое большое количество лет совместной жизни столько о нём не знала, сколько за полгода узнал Мэтт. — Ты ведь знаешь, я очень пунктуальный. Грудь Гарри тяжело вздымалась, когда длинные ловкие пальцы Даддарио стали не спеша опускаться к низу живота. — Ты хочешь меня так уничтожить? — прошептал Гарри, он уже плавился в руках Мэтта. Что этот мужчина делает с ним? — Я хочу, чтобы ты понял, что я люблю тебя и хочу только тебя, — ответил Мэтт, водя пальцами вдоль резинки чёрных боксеров, время от времени запуская горячую ладонь в трусы. Шум дёрнулся, обхватывая руками спину Мэтта, стараясь прижать его как можно ближе к себе, но у Даддарио другие планы, он чмокнул его в губы, опуская ладонь ещё ниже. — Мэттью, — хрипит Гарри, он готов взорваться от ласк мужчины, тот лишь улыбается и убирает руку под разочарованный стон Шума. — Ты так решил меня за что-то наказать? — Нет, конечно, я решил попросить у тебя прощение за свой уход, — ответил Мэтт и оставил яркий след на его шее, видимо, опять придётся брать у Эмерод тональный крем, но она уже привыкла к этому. Гарри водил ладонями по обнажённой спине Мэтта, опуская их всё ниже, пока не дошёл до задницы. Он с силой сжал ягодицы Даддарио, заставляя того зашипеть от неожиданности. — Видимо, ты не можешь держать их при себе, — заметил Мэтт, он убрал руки Гарри со своей филейной части и завёл над его головой. — Что ты собираешься делать? — спросил Шум, но когда Даддарио стал связывать его руки ремнём, то все сразу понял. — Это нечестно, прекрати! — Тебе определённо понравится, — сказал Мэтт, привязывая конец ремня к спинке кровати. Вот теперь Даддарио может делать с ним всё, что пожелает. Мужчина обводит языком сосок Шума, чуть прикусывая, слыша его тихий стон. Гарри дёргает связанными руками в попытке освободиться, но всё тщетно. Даддарио оставляет поцелуи на торсе Шума, обводя языком кубики пресса, мучительно медленно опускается всё ниже и ниже. — Чёрт возьми, Мэтт! — шипит Гарри, он приподнимает бёдра, чтобы хотя бы как-то его коснуться, но Даддарио удерживает мужчину, он зубами цепляется за резинку трусов и стягивает их, отбрасывая в сторону. — Всё-таки у меня чертовски хороший вкус, — улыбается Мэтт, глядя на обнажённое тело Гарри, его лицо сейчас — чистый секс, никаких мыслей, лишь желание поскорее ощутить в себе Мэтта. Даддарио на мгновение закрывает глаза, чтобы немного прийти в себя, и продолжает сладкую пытку дальше. Мэтт оставляет лёгкий поцелуй на члене Шума, Гарри громко стонет, требуя продолжения. Даддарио обводит кончиком языка головку, медленно проводит по всей длине, вбирает в рот яичко и с пошлым причмокиванием выпускает его. — Мэтт… Мэтт… — стонет Гарри. Он находится где-то в нирване, ему слишком хорошо, чтобы говорить более связно, Даддарио не оставляет воли, все мысли заполняет лишь он. — Я здесь, Гарри, здесь. Мэтт дует на головку и берет её в рот, не спеша, заглатывая всё больше и больше, затем выпускает и снова берет, на этот раз заглатывая почти на всю длину, продолжая орудовать языком. Гарри сжимает руки в кулаки — ему слишком хорошо, слишком горячо и жарко, он может только стонать. — Господи! Мэтт слегка усмехается, посылая вибрацию по члену, заставляя Гарри дёрнуться. Даддарио отстраняется и берёт в руку уже полные яички Шума, он перекатывает их в руке, видя, как извивается на простынях Гарри; как же ему повезло с ним. — Тебе нравится, что я делаю? — спросил Мэтт. — А ты как думаешь? — хрипло спрашивает Гарри, прикусывая нижнюю губу почти до крови. — Хочу услышать это от тебя. — Безумно нравится. Мэтт немного оттягивает яички, а затем облизывает языком головку, на которой уже выступили капельки смазки, ещё чуть-чуть, и Гарри кончит. — Ну же, Мэтт, ещё… Даддарио ещё раз берёт член Гарри в рот и, когда тот начинает дёргаться в предвкушении разрядки, отстраняется. Шум издаёт громкий стон, на его висках и груди были видны капельки пота. Мэтт раздвигает его ноги и нежно целует внутреннюю часть бедра, слегка прикусывая. — У нас ещё сорок минут впереди, — напоминает Мэтт, — но, если не успеем, есть ещё вечер. — Я ненавижу тебя, — сквозь зубы произносит Гарри, тяжело дыша, — и это твои извинения?! — Если тебе не нравится, я перестану, — мгновенно сказал Даддарио. — Только попробуй! Мэтт развязывает руки Гарри, позволяя тому прижать себя ближе, целует его в губы, языком встречаясь с языком Шума, исследуя его рот изнутри. Шум прикусывает нижнюю губу Мэтта, чувствуя привкус крови, Даддарио едва слышно стонет. Мэтт переворачивает Гарри к себе спиной и ставит на колени, такая соблазнительная поза выбивает из колеи. Благо растягивать его не нужно, вчерашняя ночь была очень долгой. Даддарио на секунду отстраняется от Гарри, снимает с себя боксеры, сдавливающие его возбуждение, раскатывает по своему члену презерватив, берёт с тумбочки полупустую бутылочку смазки и выдавливает себе на руки. Мэтт смазывает анус Гарри, заставляя того всхлипнуть от нетерпения. Затем поспешно распределяет смазку по своему ноющему члену, на который до этого времени не обращали внимания, и проскальзывает между ягодиц Гарри. Тот громко стонет, но Мэтт не торопится входить, он лишь дразнит Шума, трётся о расслабленное колечко мышц, подаётся немного вперёд и снова отстраняется. — Мэттью, я хочу тебя, — шепчет Гарри, сжимая в руках простынь. — Ты любишь меня? — спрашивает Мэтт (за всё то время, что они тайно встречаются, Гарри ни разу не говорил эти слова). Даддарио так и не понял почему, может, он его не любит так же, как его любит сам Мэтт. — Почему… почему ты спрашиваешь это именно сейчас? — Потому что ты не хочешь говорить мне эти слова в любое другое время, может, сейчас скажешь. Гарри молчит, он не знает, почему не может произнести эти три слова так же легко, как это делает Мэтт. Чего он боится? Шум и сам не знает ответа на этот вопрос. — Гарри, — на ухо прошептал Даддарио, — я люблю тебя так сильно, что схожу с ума. На интервью и мероприятиях не могу не смотреть на тебя, ты подобно воздуху. — Мэтт, я… я тоже, — ответил Гарри, Мэтт целует его в поясницу, сжимает руками бёдра и толкается в Шума. Тот стонет, утыкаясь носом в кровать. Сколько раз за ночь они уже этим занимались, Гарри не помнил, но он знал одно: он как наркоман, которому нужна доза, и этой дозой является Мэтт. Даддарио делает неглубокие медленные толчки, давая Шуму прочувствовать новые ощущения, он прикусывает его позвонки до крови и сразу же зализывает языком. Гарри стонет, двигаясь навстречу Мэтту, стараясь вобрать в себя его член как можно глубже. Даддарио меняет угол проникновения и задевает комочек нервов, Шум сладко стонет, выгибаясь словно кошка. — Ох, Мэтт, вот так… Мэтт сильнее сжимает бёдра Гарри, меняя темп, делая толчки более резкими и глубокими. По трейлеру стали разноситься шлепки тел друг об друга, стоны Шума смешались со стонами Мэтта. Он резко приподнимает Гарри, заставляя того охнуть от неожиданности и упасть Даддарио на грудь. Теперь азиат прижимался спиной к Мэтту, а тот продолжал двигаться в нём, будто специально редко задевая простату, будто хотел продлить его сладостные мучения. Гарри заводит руки назад и обхватывает ягодицы Даддарио, сминая их, слегка раздвигая. — Мэттью… Мэттью, я люблю, люблю… тебя, — хрипло произносит Шум, ведь это так просто — сказать слова любви человеку, который может заменить тебе целый мир. — И я люблю, Гарри, — ответил Мэтт, опуская ладонь на его член и сжимая у основания, продолжая вбиваться в столь желанное и горячее тело Шума. На этот раз он старался как можно чаще задевать простату, заставляя Гарри извиваться в его объятиях, стонать, кричать, хрипеть. Мэтт надавливает большим пальцем на головку Шума, и тот падает в пропасть, оргазм накрывает его с головой, перехватывая дыхание, с Мэттом всегда так, словно в первый раз. Даддарио продолжает двигаться в нём, погружаясь очень медленно и глубоко, продлевая оргазм, который охватил тело Шума. Тот сильно сжимается вокруг члена Мэтта, и мужчина кончает через несколько минут вслед за Гарри. У обоих прерывистое дыхание, Мэтт целует Гарри в висок и выходит из него под слабый стон Шума. Они более-менее приводят себя в порядок и ложатся на кровать. Грудь Гарри вздымается, будто он пробежал несколько километров. — Мэттью, — произносит Гарри, поднимая голову с плеча мужчины, — ты знаешь толк в извинениях. — Я научился у Алека, — смеётся тот, поглаживая бедро Шума кончиками пальцев, — поскорее бы уже начали снимать сцены первого раза Магнуса и Алека. Уверен, фанаты сойдут с ума. — Я уже сошёл с ума, Мэттью, что уж говорить о фанатах, — ответил Гарри и посмотрел на часы, — ну вот, осталось совсем мало времени. — Первая сцена всё равно не наша, а Дома и Кэт. В дверь трейлера стали барабанить так сильно, что ребята вздрогнули. — Эй, вы что там как грёбаные кролики?! — голос принадлежал Эмерод. Неужели она всё слышала, ведь её трейлер находится рядом с трейлером Гарри? — Мало того, что я всю ночь не могла уснуть, так вы ещё и по утрам мешаете! Шум перевел смущённое лицо на Мэтта, но в глазах у него плясали черти. — Это ты виноват! — Это ты кричал так, что тебя слышали даже на краю света, — ответил Мэтт. — А кто заставил меня так кричать?! — Эй, вы меня слышите? — донёсся до них голос Эмерод, — конечно же, слышите, ребята. Я бы вас убила, но можете радоваться, я сегодня добрая и уже успела накричать на Доминика и Альберто. Вы будто сговорились одновременно устроить секс-марафон! Ладно, я с вами потом поговорю, со всеми вами, а сейчас я ухожу. Не опаздывайте, тональник лежит у меня в гримерке на столе. — Боже, Эмерод, она… она… — Она чудесная, — закончил за Гарри Мэтт, он поцеловал Шума в губы и, взяв его за руку, повёл в душ. В конце концов у них есть ещё двадцать минут.