Съёмки третьего сезона должны начаться через пару месяцев. Весь каст собирался разъехаться отдыхать, но не Гарри, у него была одна очень важная новость для Мэтта.
Ребята договорились встретиться в общей квартире, которую они снимали некоторое время.
— Привет, — произнёс Шум, едва Мэтт зашёл в гостиную, и чмокнул его в губы. Эта привычка передалась ему ещё со съёмок.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Даддарио, складывая руки на груди, он вёл себя очень отстранённо, чего раньше никогда не случалось.
— Мне тоже, — просиял Гарри. — Давай вместе.
— Хорошо.
— Я развёлся с Шелби.
— Я тебя больше не люблю.
В комнате повисло молчание. Тишина резала слух. Азиат не сводил карих глаз с Мэтта, открывая рот и тут же закрывая его, не в силах что-либо произнести.
— Прости, что?
— Мне нужно было давно тебе это сказать, — ответил парень, — но всё как-то не было подходящего времени.
— Ты… мы… Я не понимаю, что случилось?
В голове у Шума была полная каша, он не мог поверить в слова Мэтта, ведь это просто невозможно. Они столько времени пытались найти решение, как быть вместе, через столько всего прошли. И тут такое заявление.
— Прости, Гарри. Я не хочу тебя больше обманывать.
— Ты ведь… ты клялся мне в любви каждый раз, когда мне приходилось уходить. Ты говорил, что твои чувства настоящие, что они никогда не пройдут!
— Да, говорил! Но всё прошло, понимаешь? Любовь прошла, у меня тут больше ничего нет к тебе, — отчуждённо сказал Даддарио, прикасаясь ладонью к своей груди, туда, где билось сердце.
— Я бросил свою жену ради тебя, я изменил свою жизнь ради тебя, — произнёс Гарри, глаза предательски блестели от слёз, он с силой зажмурился, пытаясь взять себя в руки.
— Почему ты так со мной?
— Прости. Всё-таки ты был прав тогда, полгода назад, когда говорил, что та наша самая первая ночь была ошибкой.
Гарри шумно выдохнул, поворачиваясь спиной к Мэтту и сжимая руки.
— Я ненавижу тебя, Даддарио. Ты разрушил мою жизнь, не говоря уже о разбитом сердце. Уходи! Проваливай! Сделаем вид, что между нами ничего не было, — Гарри издал нервный смешок. — Хотя ты уже это делаешь.
— Прости меня, — тихо ответил Мэтт и стал уходить, но на мгновение остановился в прихожей, бросая быстрый взгляд на Гарри. Он с болью в сердце запоминал его образ, в ореховых глазах была пустота. Мэтт почти бесшумно закрыл дверь, молча покинув квартиру.
Еле слышный хлопок входной двери и гулкие шаги по коридору отдавались в ушах. Шум повернулся, не переставая смотреть в сторону прихожей. Вот сейчас Мэтт вернётся, скажет, что это была неудачная шутка. Но прошла минута, потом десять, он так и не пришёл.
Гарри чувствовал себя таким разбитым и подавленным, он сильно любил Даддарио, а тот всё это время играл с ним, ему хотелось новых ощущений.
— Ненавижу. Тебя.
Шум рвал в клочья фотографию Мэтта, их совместные фото, ему хотелось навсегда вычеркнуть его из своей жизни!
***
Прошёл месяц с момента их расставания. И весь этот чёртов месяц азиат как дурак, влюблённый дурак, ждал возвращения Мэтта или звонка от него, да хотя бы никчёмного сообщения, но ничего не происходило. Шум всё ещё жил в их общей квартире, хотя и первое время старался там не показываться, но его как магнитом тянуло обратно.
Гарри вынул ключи из кармана, сжимая в руке письмо, которое он достал из почтового ящика. Конверт был странным — не было адреса, просто толстый белый конверт.
Мужчина закрыл дверь, сел на диван и, вскрыв бумагу, стал читать. Сердце бешено забилось в груди, когда Шум понял, от кого это письмо. Разве он мог не узнать почерк Мэтта.
«Гарри, я знаю, что поступил с тобой ужасно, что причинил тебе боль. Поверь мне, я этого не хотел, мне и самому было чертовски плохо без тебя, твоего голоса и улыбки. Но это было единственным правильным решением для меня, для нас. Возможно, ты не станешь читать дальше, но если всё же ещё не порвал или не сжёг это письмо, то знай, я правда тебя любил. Нет, не любил, я люблю тебя, всегда буду.
В тот день, когда мы расстались, моё сердце осталось у тебя, хотя и такое же разбитое, как твоё. Все те моменты, что мы провели вместе, были лучшими в моей жизни, я никогда бы не подумал, что можно так сильно любить человека. Если бы мог, то остался бы с тобой навсегда. Сейчас я скажу тебе кое-что. Конечно, Алекс заставила меня. Сказала, что лучше ты узнаешь это от меня, чем от других. Больше месяца назад мне стало плохо и сестра отвезла меня в больницу, доктор вынес мне фактически смертный приговор. Рак. Я не мог допустить, чтобы ты страдал рядом со мной, видя, как медленно я умираю. И если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Прости меня, Гарри. Я люблю тебя».
— Твой Мэттью, — тихо прошептал мужчина, сжимая в дрожащей руке письмо, по щекам бежали дорожки слёз.
Весь мир Гарри рухнул, теперь уже окончательно. Если бы он знал с самого начала, то никогда бы не отпустил, прижал к себе сильно-сильно, повторяя, что любит.
***
Только спустя неделю Гарри смог прийти на кладбище. Солнце ярко светило на небе, чудесная погода будто смеялась над мужчиной. Шум положил на могилу красные розы, смаргивая слёзы. Он рухнул на колени, не в силах отвести карих глаз с надгробия, где было высечено: «Мэттью Куинси Даддарио — 1 октября 1987 / 15 августа 2017 гг.»
— Я люблю тебя, Мэтт…
