Эмаль

— Ваша свадьба определённо будет самым грандиозным событием за последнее десятилетие, — тётушка Изуми многозначительно подняла указательный палец вверх. — А ещё самым красивым, ведь она состоится в дни цветения сакуры! — восторженно добавила тётушка Аюми. — На тебе будет роскошное кимоно из белого, как первый снег, шёлка, украшенное живыми цветами. — А ещё с вышивкой из серебряных нитей, которая будет похожа на узор инея на морозном стекле. — Тётушка Изуми, тётушка Аюми, мне кажется, вам не следует запугивать Кийоми раньше времени.       Обе женщины вопросительно посмотрели на девушку, но поймав на себе её укоризненный взгляд, переглянулись и быстро закивали головами. Молодая особа снисходительно улыбнулась и коротко кивнула в знак благодарности. «Как же удивительно то, что даже повзрослев, некоторые люди навсегда остаются детьми», — подумала она.       Откинув голову на спинку бархатного сиденья, девушка прикрыла глаза. Она глубоко вдохнула, чувствуя как лёгкие заполняются вечерней прохладой с едва уловимым ароматом ещё нераспустившийся сакуры, и её губы расплылись в непроизвольной улыбке. Детские воспоминания начали беспорядочно всплывать в голове из самых потаённых уголков души, заставляя полностью расслабиться и медленно раствориться в них, словно в тёплых морских волнах. — Натсуми-сан, — девушка услышала невинный детский голосок, назвавший её по имени. — Натсуми-сан, помоги мне, пожалуйста.       Молодая особа резко распахнула глаза. Перед ней стояла маленькая девочка в пёстром кимоно, которая словно потерявшийся ягнёнок, жалобно смотрела на неё округлившимися глазами. Девушка приоткрыла рот от удивления и сделала небольшой шаг назад. Каждая мышца в теле напряглась, а с губ слетел еле слышный стон, когда Натсуми почувствовала, что будто бы прошла сквозь что-то твёрдое, но очень тёплое. — Ох, Кийоми-чан, это совсем несложно, — молодая особа увидела перед собой ещё одну девочку, которая была немного старше той, что назвала её по имени. — Давай я покажу тебе, как это нужно делать правильно.       Девочка опустилась на колени перед своей младшей сестрой, а девушка принялась с интересом наблюдать за их действиями. Натсуми аккуратно потянула за алые края атласного пояса, крепче затягивая его на талии сестры. С нежно-розовых губ лёгкой птицей слетел нерешительный стон, и девочка, насупив бровки, внимательно посмотрела на младшую сестрёнку. — Не туго?       Кийоми отрицательно покачала головкой, а Натсуми, едва касаясь алой ткани своими тоненькими пальчиками, завязала аккуратный бант. Кийоми, что так внимательно следила за каждым движением старшей сестры, восхищённо посмотрела на небольшой бант на своей талии, и её нежно-розовые губки расплылись в удивлённой улыбке. — Ну вот и всё, — победно проговорила Натсуми. — Видишь, это совсем не сложно. — Спасибо, сестрёнка, — Кийоми нерешительно обняла сестру своими маленькими ручками.       Наблюдая за всей этой картиной, девушка счастливо улыбнулась; в душе медленно разливалось приятное тепло, обдававшее сердце мягкой волной воспоминаний. Казалось, только вчера она учила Кийоми завязывать бант на кимоно; только вчера рассказывала любопытной сестрёнке о драконах и гейшах; только вчера обнимала и успокаивала девочку после ночного кошмара; и вот уже сегодня Натсуми едет отдавать своего самого близкого человека в семью будущего мужа. — Союз, заключённый во время Ханами*, считается самым счастливым, ведь по легенде, с каждым годом любовь между супругами будет становиться всё крепче, подобно цветам сакуры, которые с каждым праздником становятся всё прекраснее, — улыбнулась Наоки Фукусима, настоятельница монастыря, ставшая учительницей для ещё совсем юной Кийоми. — Этот союз не может быть несчастливым, ведь твоим мужем станет сам Ким Намджун! — заметила тётушка Изуми. — Говорят, что он вхож во дворец самого императора, — восхищённо прошептала тётушка Аюми, — Кийоми, ты станешь женой одного из богатейших даймё*, разве ты не счастлива?       Натсуми внимательно посмотрела на младшую сестру, что сжала в тоненьких пальчиках шёлковую ткань кимоно. Кийоми потупила взгляд, и быстро облизнув пересохшие от волнения губы, что напоминали дольки сочного персика, грустно призналась: — Я очень счастлива, тётушка Аюми. — Вот и славно! — похвалила женщина. — Однако тебе стоит помнить, что ты ещё не стала женой господина Кима, — напомнила Наоки Фукусима. — Будь женщиной, достойной носить титул супруги одного из величайших даймё, а в первую очередь, покажи, что готова к этому? Ты знаешь, какой должна быть примерная жена? — Нет, — тихо ответила Кийоми. — Это очень плохо, — покачала головой настоятельница. — Ты должна подниматься с первыми лучами солнца; быть терпеливой, дожидаясь своего мужа из военного похода; дарить ему всю свою нежность ночью; подчиняться всем его желаниям и позволять делать со своим телом всё, что он захочет; должна уметь постоять за честь семьи, но для своего мужа быть невинной и беззащитной… — Достаточно, — Натсуми жестом остановила учительницу, видя, как младшая сестра с каждым словом всё больше и больше сжимается в комочек, превращаясь в маленькую беззащитную овечку, которую ведут на бойню. — Думаю, Кийоми слишком устала в пути и не запомнит Ваших наставлений, — девушка вежливо улыбнулась. — Хорошо, — согласилась Наоки Фукусима. — Но научить вашу сестру — это мой долг, а её долг — стать верной спутницей жизни господина Ким Намджуна.       «Это мой долг», — одними лишь губами прошептала Кийоми и закрыла глаза, тяжело выдыхая горячий ком воздуха.

***

 — Кийоми, — Натсуми положила свою ладонь поверх ладони младшей сестры, — Кийоми, просыпайся.       Девушка встрепенулась словно маленькая птичка и медленно открыла слипшиеся ото сна глаза. Кийоми окинула мимолётным взглядом всех тех, кто провожал её по тернистому пути взросления, словно бы пытаясь запомнить каждую черту их усталых лиц. Неужели она больше никогда не услышит наставлений своей учительницы; не посмеётся над забавными историями своих тётушек; не расскажет сестре о самом сокровенном за чашкой ароматного чая? Об этом не хотелось думать, но в голове постоянно всплывало это страшное слово «никогда». Кийоми напряглась, когда заметила, как тётушки чинно выходят из рикши*. — Ты выйдешь самой последней, — предупредила ее Наоки Фукусима прежде, чем сама покинула повозку.       Девушка коротко кивнула, наблюдая, как женщина, в чьи чёрные как смоль волосы уже прокрались серебряные нити седины, степенно вышла из рикши. Она почувствовала движение рядом с собой и неожиданно для себя обхватила запястье старшей сестры тоненькими пальчиками, резко поворачиваясь в её сторону: — Натсуми-сан, — Кийоми жалобно посмотрела на сестру. — Пожалуйста, не оставляй меня одну, — слёзно добавила она. — Кийоми-чан. — девушка ободряюще улыбнулась, вспоминая, как ещё совсем маленькая Кийоми обхватывала её запястье, прося успокоить после ночного кошмара. — Я никогда не оставлю тебя в одиночестве, но сейчас мне действительно нужно идти. — Я очень волнуюсь, — призналась Кийоми. — А что, если я не понравлюсь ему? — Даже не думай о таком, — серьёзно проговорила Натсуми. — Просто знай, что ты прекрасна, а если господин Ким Намджун решит иначе, то он просто слеп и ничего не понимает.       Девушка тихо сглотнула комок недосказанных слов, разжимая тонкие пальцы на запястье сестры. Она ободряюще улыбнулась и покинула рикшу, придерживая подол кимоно. Кийоми шумно выдохнула, а затем, набрав в лёгкие побольше прохладного воздуха, поднялась с бархатного сиденья. Выпрямив спину и подняв голову, девушка, словно изящный журавль, степенно вышла из повозки.