Эмаль

      Солнечный диск медленно тонул в небесных волнах, полностью растворяясь в тёплом коралловом оттенке. Пенные гребешки облаков нежно смывали позолоту, превращая солнечные лучи в причудливый узор на кусочке янтаря, надёжно оберегаемый глубинами небесного свода. В воздухе пахло весной. Лёгкий ветерок прозрачной вуалью ложился на лицо, приятно щекоча кожу, и внезапно исчезал, прячась в тонких ветвях сакуры. Он играл с ними, скользя по бархатным почкам, которым так и не удавалось схватить прозрачный подол невесомого кимоно, а потом заливался звонким пением соловья, словно бы смеясь над всеми, кто по воле Создателя был не в силах подняться к небу. И только синие тени, растекающиеся по тёплой земле и плавно меняющиеся в длине, грустно смотрели вслед улетающему ветерку, безмолвно прося забрать их с собой, а он лишь продолжал нежно нашёптывать им легенды об устройстве небесного свода.       Выйдя из рикши, Кийоми растерянным взглядом обвела силуэты своих тётушек, учительницы и старшей сестры, которые словно изящные деревья стояли по обе стороны от неё, почтенно склонив головы. Вспомнив все наставления своей покойной матери, девушка глубоко выдохнула, пытаясь справиться с волнением, которого с каждой секундой становилось всё больше, превращаясь в огромный снежный ком, и медленно наклонила голову вниз. В ушах слышался рокот горячей крови, а воображение алой краской предательски выводило самые ужасные картины на задворках фантазий. Кийоми вздрогнула, почувствовав, как кто-то взял её под руку, и, отогнав рой назойливых мыслей, послушно последовала за своим палачом. «Дорога в тысячу миль начинается с первого шага», — прозвучали в голове слова Наоки Фукусумы.       Неужели этого она так хотела? Кийоми вспоминала, как ещё совсем маленькой девочкой восторженно рассказывала маме о том, что когда вырастет, обязательно выйдет замуж за доблестного самурая, который будет любить её всем сердцем и убивать злых драконов ради неё. Мама тогда лишь снисходительно улыбалась и слабо качала головой, внимательно слушая свою дочь. Она была красавицей: чёрные как смоль волосы струились водопадом, обрамляя узкое лицо и тонкую шею; любила носить кимоно небесно-голубого цвета с открытыми плечами, бархатную кожу которых ласкало солнце летним ясным днём. Когда мама улыбалась, то в её глазах цвета самого крепкого чая, появлялись маленькие искорки, которые были похожи на мерцающие звёздочки. Именно такой запомнила её Кийоми: красивой, улыбающейся, счастливой. Но в один момент всё это так внезапно и быстро оборвалось. Безжалостные стальные обрезки глубоко впились в память маленькой девочки.       В то утро мама почему-то слишком долго не выходила из своей комнаты, хотя обычно вставала с первыми лучами солнца. Кийоми насторожило то, что она проснулась не от ласкового голоса и нежного касания тёплой руки, а от мелодичной трели жаворонка, сидящего на тонкой ветке граболистного клёна, росшего рядом с её окном. «Может быть, ещё слишком рано? — подумала девочка, сонно посмотрев на маленькую пташку. — Нет, солнце ведь уже давно проснулось, значит и мама тоже. Но почему же она тогда не пришла ко мне?» Нахмурившись, Кийоми медленно поднялась с кровати и подошла к окну, чтобы удостовериться в том, что утро уже давно настало. Встав на носочки, маленькая девочка увидела, как Момо — одна из её любимых собак, радостно повизгивая, грызла косточку. Солнечные лучи ласкали её спину, поэтому рыжая гладкая шёрстка казалась золотой. «Странно, Момо обычно дают косточку после того, как позавтракает прислуга, — Кийоми насупила бровки. — Значит, меня ещё и завтракать не позвали?» Девочка почувствовала неприятный укол булавкой прямо в сердце. Такое её старшая сестра называла словом «обида». Да, Кийоми была очень сильно обижена, ведь мама не только забыла разбудить её, но ещё и позвать на завтрак. Это было уже слишком. Сейчас она ощущала себя старой фарфоровой куклой, которую из-за потери внешнего вида навсегда оставили лежать на берегу реки.       «А что, если случилось что-то плохое?» — подумала Кийоми и быстро выбежала из своей комнаты. В голове словно рой надоедливых пчёл кружились самые разные мысли, а наивное детское сердце обильно обливалось кровью, пропуская пару ударов. Казалось, она ещё никогда не бегала так быстро; прозрачная пелена слёз лёгкой вуалью закрыла глаза, поэтому очертания предметов постепенно стирались, а стены таяли. Неожиданно девочка почувствовала, что упёрлась во что-то очень тёплое и мягкое. Она медленно подняла голову и увидела старшую сестру, которая взволнованно посмотрела на её заплаканное личико. — Кийоми-чан, ты почему плачешь? — Натсуми аккуратно стёрла большим пальцем маленькую слезинку на щечке сестры. — Мама… мама… — жадно глотая воздух, словно выброшенная на берег рыбка, начала лепетать девочка. — Тише, Кийоми-чан, — старшая сестра попыталась улыбнуться, — мама расстроиться, если увидит, что её принцесса плачет. — Она не разбудила меня, — обиженно прошептала Кийоми. — Меня тоже. А ещё, как оказалось она сегодня не выходила из комнаты, — нахмурилась Натсуми. — Не переживай, сейчас мы пойдём к ней и обо всём поговорим.       Девочка протянула ладонь Кийоми, и та нерешительно обхватила её своими маленькими пальчиками. Сёстры быстрыми шагами направились к комнате своей матери и уже через несколько секунд стояли напротив сёдзи*, покрытой полупрозрачной бумагой. Кийоми аккуратно отодвинула тонкую дверь и… Дальше всё было, как в тумане. Алые пятна, густыми лужицами застывшее на полу; спутанные чёрные волосы, непослушно разбросанные по бледной обнажённой спине; перепачканный кровью кусок пергамента; глаза, в которых навсегда застыл ужасный лик смерти. — Кийоми-чан, не смотри! — последнее, что услышала девочка перед тем, как ладонь Натсуми плотно закрыла её глаза.       В тот день всё оборвалось в мгновение ока: несправедливо, непоправимо, жестоко. Неужели человеческая жизнь способна закончиться, как книга на самом волнующем месте, на середине строки, на полуслове? Так много осталось всего недосказанного, и теперь маленькая девочка могла лишь только захлебнуться этими словами, как её мать захлебнулась в луже собственной крови. Немой крик вырвался из груди Кийоми, и она без чувств упала на холодный пол. — Кийоми из дома Мотидзуки, дочь самурая Хироши Мотидзуки и Асами Мотидзуки, урождённой Сугимото, — величественно проговорила Наоки Фукусима, отпуская локоть своей воспитанницы.       Девушка тихо сглотнула и на дрожащих ногах начала опускаться на землю, как вдруг чья-то тёплая ладонь обхватила её плечо, заставляя остановиться. — Нет.       Лёгкий ветерок подхватил мужской голос, что алым бархатом струился по самым потаённым струнам души, мимолётным порывом донося его до каждого уголка сада. — Поднимитесь, — пальцы на плече Кийоми разжались, и девушка быстро встала на ноги, инстинктивно выпрямляя спину. — Я хочу, чтобы Вы запомнили раз и навсегда, — проговорил всё тот же мужской голос, — Вы — моя будущая жена; женщина, которая подарит мне детей, и которую я буду уважать всю свою жизнь. Вы — дочь великого воина Хироши Мотидзуки, и в Ваших жилах течёт его святая кровь, поэтому я никогда не позволю Вам опускаться на колени передо мной, как простой служанке.       Кийоми чуть было не поперхнулась, ведь такого она точно не ожидала. Да, Ким Намджун был известен как храбрейший воин и благороднейший человек, но преклонение колена перед своим будущим мужем было древнейшей традицией, которую он сейчас так опрометчиво нарушил. — Поднимите голову, госпожа Мотидзуки, я хочу полностью видеть Вас, — попросил даймё.       Девушка коротко кивнула и медленно подняла голову, сталкиваясь с изучающим взглядом карих глаз. В горле пересохло, а в лёгких будто бы распустились прекрасные цветы сакуры, которые нежно душили своими шелковистыми лепестками.  — Вы очень красивы, — заметил мужчина. — Спасибо, господин Ким, — с трудом выдавила из себя Кийоми. — Вы боитесь меня? — немного наклонив голову на бок, спросил даймё. — Нет, — хрипло ответила девушка.       Всю уверенность в мгновение ока будто бы унёс с собой шаловливый ветерок, пряча её в тонких ветвях деревьев. Сейчас девушка была похожа на маленькую овечку, которую должны были принести в жертву. Она испуганно смотрела своими округлившимися от страха глазами на большого огнедышащего дракона, что мог испепелить её своим пламенем в любую секунду. — Клянусь, я никогда не причиню Вам вреда, госпожа Мотидзуки, — пообещал Намджун. — Вы, должно быть, сильно устали в дороге? — Немного, — робко проговорила Кийоми. — Я приведу Вас в минку, в которой Вы вместе со своей семьёй будете жить до нашей свадьбы. Там Вы сможете привести себя в порядок и переодеться, а потом посетить торжественный ужин в честь Вашего прибытия. Пойдёмте со мной, — господин Ким дружелюбно протянул свою ладонь.       Девушка быстро кивнула и нерешительно вложила свою ладошку в ладонь даймё, который некрепко сжал её своими длинными пальцами. Это был первый раз, когда она так близко стояла рядом с мужчиной, а уж тем более касалась его, поэтому каждое движение вызывало непонятные эмоции, которых Кийоми никогда раньше не испытывала. Неужели, можно быть ещё ближе, чем сейчас? Намджун начал быстро идти в сторону одной из самых больших минок, которая была отведена для семьи его невесты, ведя девушку за собой. Он чувствовал, как тоненькие пальчики нерешительно обхватили его ладонь, и мысленно улыбался, восхищаясь невинностью своей будущей жены.       Синие тени, как верные спутники, медленно скользили по шершавой земле за своими хозяевами, точно повторяя каждое их движение. Пожалуй, только они всегда будут верны человеку, ведь где бы тот не оказался, тени всегда прячутся под его ногами, следя за каждым шагом. Растекаясь по коврам, шершавой стене, по чужим городам и родной простыне, они знают всё про каждый день, но ничего не говорят. Свидетелями какой-либо подлости, совершённой их хозяином, не были бы тени, они остаются верны ему и продолжают безмолвно следовать за ним повсюду. И лишь только когда ночь накрывает землю своим тёмным саваном с мерцающими звёздами, тени будто бы испаряются в воздухе, оставляя хозяина наедине с его страхами. — Вам холодно? — спросил Намджун, чувствуя, как чуть подрагивает ладонь девушки. — Нет, — тихо ответила она, — просто холодный ветер подул. — Мы почти пришли. — ободрил невесту господин Ким.       Кийоми коротко кивнула. «А может быть, не такой уж он и плохой?» — подумала девушка, вспоминая, как тётушка Аюми расхваливала господина Намджуна, утверждая, что этот мужчина станет идеальным мужем. Откуда она может знать, что свадьба вообще состоится? Вдруг Намджун решит, что Кийоми недостаточно красива или не сможет родить ему здоровых детей? Ведь он — величайший даймё, и его слово здесь — закон.       На небе появилась тёмно-фиолетовая дымка, которая будто бы полупрозрачная вуаль ночи, нежно струилась даже от самого лёгкого дуновения ветра. Голосистый соловей своей мелодичной трелью оповещал всё живое о приходе владычицы тьмы, чьим чёрным кимоно с россыпью мелких бриллиантов так любили восхищаться люди. Убывающая и прибывающая луна, падающие звёзды, которым никогда больше не найти дороги к дому — всё это так похоже на жизнь, но кажется, в небе всё по-другому. — Вы только посмотрите на них, — пропела тётушка Аюми. — Идеальная пара, которая сможет создать идеальную семью, — улыбнулась тётушка Изуми. — Он определённо влюблён в нашу девочку, — слёзно протянула тётушка Аюми. — Я, конечно, ничего против этого не имею, но вам не кажется, что один человек не может полюбить другого, если они встретились полчаса назад? — Натсуми вопросительно посмотрела на тётушку Аюми. — Да брось, — прощебетала та, — а как же любовь с первого взгляда? — Натсуми права, — вмешалась Наоки Фукусима. — Сейчас Кийоми должна вести себя очень осторожно и не бросаться в омут с головой, ведь она ещё не стала женой господина Кима. — Почему вы всё время переживаете, что наша девочка не сможет стать женой господина Намджуна? — спросила тётушка Изуми. — Сразу видно, что вы не были замужем за даймё, — тяжело выдохнула учительница. — Куда уж нам, — недовольно проговорила тётушка Аюми. — Зато наша сестра была замужем за величайшим воином Хироши Мотидзуки, — гордо добавила она. — Возможно, вы не знаете, но господин Ким Намджун — представитель высокого класса общества, а такие люди прямо на свадебной церемонии могут отказаться от своей невесты. Если сейчас Кийоми полностью отдастся своим чувствам и позволит господину Киму забрать её девственность до замужества, то он тут же откажется от неё, и мы вместе с вами снова будем подыскивать достойного мужа для вашей племянницы. А любви с первого взгляда не существует. — Почему это? — недовольно спросила тётушка Изуми. — Любовь — это чувство, которое возникает между людьми за долгие годы супружеской жизни. Любовь нужно терпеливо выстраивать кирпичик за кирпичиком, чтобы в полной мере ощутить её сладкий вкус. Натсуми, неужели ты думаешь, что твои родители влюбились друг в друга с первого взгляда? — Нет. — Правильно; любовь, как и дерево, нужно кропотливо взращивать долгие годы, чтобы оно принесло плоды. Если бы твоя мать не любила твоего отца, то никогда бы не наложила на себя руки из-за его кончины в бою. А то, что твои тётушки называют «любовь с первого взгляда» есть ничто иное, как страсть. Она похожа на пламя, такое же необузданное, дикое, яркое, но и угасает оно так же быстро, как вспыхивает, — пояснила Наоки Фукусима. — Посмотрите, мы пришли! — радостно воскликнула тётушка Аюми, прерывая учительницу.