Полудрём

Роберт Челищев жил в элитном сталинском доме на Лиговском проспекте. Его отец был академиком, мать заведовала музеем истории ЛГУ. Когда Туманов впервые оказался в просторной, пышущей великолепием квартире, ему показалось, что он попал в параллельный мир. Высокие потолки с лепниной, арки, бежево-голубые обои с серебристыми вензелями, огромные комнаты, большое количество дорогущей дубовой мебели и книг в разноцветных обложках… Да, жили Челищевы просто роскошно. — Добрый день, — натянуто улыбнулась Ираида Андреевна, увидев Туманова. Роберт привёл его в гости и выглядел немного взволнованным. Скорее всего, помятый вид Игоря произвёл на женщину наихудшее впечатление: в её серых глазах застыла сталь. Туманов был одет в потёртые голубые джинсы, белую футболку и синюю джинсовую жилетку; когда-то белые кеды были серыми от постоянной носки. — Привет, мам, пап. Это Игорь, — глядя то на мать, то на отца, бодро произнёс Роберт. — Здравствуйте, — сконфуженно проговорил Туманов. — Добро пожаловать. Может быть, пообедаете с нами? — сняв очки, доброжелательно предложил Челищев-старший. — Мы в комнате поедим, — сжав запястье Игоря, Роберт отвёл его в дальнюю комнату. Стоило им оказаться наедине, как брюнет положил ладони на задницу парня и принялся её поглаживать. Конечно, заниматься любовью, когда в квартире родители — глупость, но они вряд ли услышат их, поскольку звукоизоляция в комнатах была отличной. — Круто… — крутя головой, с восторгом прошептал Туманов: в спальне парня был телевизор и большое количество книг. — Да, предки заваливают барахлом, — кивнул Роберт, пробираясь ладонями под ткань джинсов и начиная гладить кожу ягодиц. Тихо застонав, Игорь ткнулся губами в губы Челищева. Целоваться он до сих пор толком не умел. В первый раз было больно. Туманов царапал спину Роберта короткими ногтями, постанывал в его плечо, жмурясь. Из проигрывателя доносилась зарубежная музыка, поэтому родители точно ничего не слышали. Челищев тяжело дышал и медленно трахал узкое отверстие, не желая причинить парню боль. Разрядка была мощной: сжав ягодицы Игоря, Роберт впился в его шею поцелуем с засосом, заполняя анус спермой. Туманов обхватил свой член и принялся отчаянно дрочить, чтобы довести себя до оргазма. Прогнувшись в пояснице, он стонал и мотал головой из стороны в сторону, сжимая-разжимая член внутри себя. Челищев оторвался от шеи, облизал алый засос и оскалился, щипая оба соска любовника. Туманов вскричал и кончил себе на живот. Его лицо пылало от переизбытка ощущений, он что-то невнятно бормотал, глядя на Роберта взглядом истинного психа, находящегося на вершине блаженства. — Ты только мой, — шепнул Челищев и властно накрыл губы Туманова своими. Они самозабвенно целовались, задыхаясь и потираясь друг о друга. А потом Роберт куда-то ушёл и Игорь лежал, глядя в белый потолок. Перед глазами плясали разноцветные звёзды. Такое уже случалось раньше, когда Туманову было слишком хорошо. Его настораживали только тихие голоса, что-то бормочущие в голове. Больше всего он боялся возвращения симптомов болезни: не хотел пугать Роберта. И вот тот появился с подносом, на котором были тарелки с блинчиками, куриными котлетами, жареной картошкой и пирожным. Челищев ел без особого энтузиазма, куда больше ему нравилось наблюдать за голым Тумановым, который уминал еду за обе щёки и с детской непосредственностью улыбался возлюбленному. Потом продолжились хождения по кинотеатрам и выставкам. Роберт с важным видом делился своими знаниями в медицине и искусстве, а Игорь смотрел на него с нескрываемым восхищением. Постепенно жизнь без этого парня потеряла для Туманова всякий вкус. Он жил от встречи к встрече, подолгу стоя у окна, открывающего вид на парк, прилегающий к парадному входу детского дома. И стоило за воротами появиться статному юноше в элегантной импортной одежде, как серый мир снова становился красочным. Иногда они занимались любовью в подъездах: Челищев ловил от этого какой-то особенный кайф, иногда приходили к нему домой. В один из таких дней Туманов отчётливо почувствовал, что пойдёт на всё, чтобы Роберт остался с ним. Абсолютно на всё. Он лежал на диване Роберта, листая толстую книгу на английском языке. И вдруг услышал голос Ираиды Андреевны, звучащий где-то совсем близко, будто бы за дверью: — Да он же больной! Мало того, что сирота, так ещё и больной! Зачем ты гробишь свою молодость?! Туманов резко сел и принялся нервно потирать руки, покачиваясь взад-вперёд. Тревога становилась всё нестерпимее. — Мать, прекрати! — взмолился Роберт. Послышались шаги, и в комнату вошёл Челищев. На губах играла фальшивая улыбка. Увидев состояние Игоря, он сел рядом и ласково обнял его. Всё сошло на «нет» неожиданно и очень болезненно. Челищев сообщил, что к ним в класс пришёл новенький. Некий Артур поразил Роберта знаниями и эрудицией. — Сегодня собираемся у Артура. Я ненадолго. А завтра в шесть у тебя, — покрывая поцелуями лицо Игоря, шептал Челищев. И уходил, оставляя парня стоять посреди заброшенного сентябрьского парка. Туманов оборачивался, и плёлся к зданию детского дома, в котором горел свет. Он надеялся, что всё ещё будет как прежде. Но лето кончилось и вместе с ним закончилось нечто важное. Роберт просто перестал приходить. Туманов звонил ежедневно, по несколько раз, но мать Челищева сухо отвечала, что её сына нет дома. Так длилось около недели. Игорь не ел, плохо спал и содрал всю кожу на кулаках, избивая стены от боли и отчаяния. Наконец, набравшись смелости, он отправился к Роберту домой. Трижды позвонив, провёл дрожащими руками по лицу. Дверь открыл Челищев-старший. — З-здравствуйте, а Роберт д-дома? — сглотнув, с трудом произнёс Игорь. Его трясло. — Добрый день. Да, секунду, — отойдя от двери, мужчина позвал сына. Тот быстро вышел в подъезд и закрыл за собой дверь. Сжав плечи Туманова, по-доброму посмотрел в его глаза: — Я просто приболел, ангина. Ну что с тобой? — Я потерял тебя! Я звоню каждый день! Почему ты не предупредил? — Туманов хотел бы, чтобы его голос звучал уверенно и нагло, но нет: тот дрожал и сам парень выглядел жалко. — Мать считает, что мне нужен покой. Я хотел позвонить, но слишком плохо себя чувствую… — Ты нашёл кого-то? — Да ты что? Я же тебя люблю, глупый! Иди домой, я завтра приеду, обещаю, — обняв Игоря, Роберт чмокнул его в светлый затылок. — А с кем ты? — хватаясь за руки брюнета, прошептал Туманов. — С родителями! Иди домой, а то заразишься. Туманов ушёл. Но на следующий день Роберт так и не приехал. Тогда Туманов, забыв себя от страха и боли, решил подкараулить парня у школы. Он стоял за старым дубом, когда закончился пятый урок, и из здания вышел Роберт. Смеясь, он сжимал в руке ладонь идущего рядом парня. Остановившись, они поцеловались и тут же продолжили путь. Туманов закрыл глаза и сполз по стволу на землю. Какое-то время он сидел, ничего не слыша и не видя, а потом встал и пошёл в детский дом. В тот же вечер он отыскал Ларина и купил у него пистолет, потратив все свои трёхгодовые сбережения. Белый, с яркими синяками под глазами, он подкараулил сладкую парочку, выходящую из школы (неизменно держась за руки). Ученики толпились, с интересом и страхом глядя на странного парня, направившего оружие на Челищева. — Игорь, опусти пистолет, — велел Роберт, раздувая ноздри. — Пошли со мной. — Л-ладно, только убери пистолет. Не позорь меня перед всей школой, — отпуская руку нового бойфренда, прошипел Челищев. Туманов протянул руку Роберту, хрипло дыша. Тот пару мгновений смотрел на Игоря, а затем бросился на него, намереваясь ударить и выбить оружие. — Больной придурок, — слетело с его губ. Резкое движение в свою сторону заставило Туманова содрогнуться, и он нажал на курок. Закричав, толпа бросилась врассыпную. Раненый в живот Роберт упал на асфальт. — Господи, Роб! — заорал его новый парень Артур, хватая любимого. Дальше Игорь помнил всё очень смутно. Поджав губы, он снова прицелился в Роберта, намереваясь теперь выстрелить в сердце, но кто-то набросился на него, с силой выбивая пистолет и скручивая. Было больно, но эта боль была ничтожной в сравнении с тем, какой ад бушевал в душе. После этого он попал в психиатрическую клинику «для галочки», чтобы отсидеться, пока директор детдома, Галина Викторовна, хлопотала за него, одного из самых любимых воспитанников. Тогда у Игоря не было обострения психоза или других признаков шизофрении: он просто пережил сильное потрясение и его отпаивали успокоительными. Видимо, Челищев отказался выдвигать обвинения. По крайней мере, уголовное дело заведено не было, а Роберт благополучно оправился в больнице. В тот ужасающе тяжёлый период рядом с Игорем была только Галина Викторовна, и сколько она сделала для него, обеспечив спокойное существование в психушке и позаботившись о том, чтобы парнишка не попал к буйным! *** Туманов открыл глаза и потянулся. За окнами расцветал новый солнечный день. Приняв душ и позавтракав яичницей, мужчина надел джинсы, чёрную футболку и коричневую кожанку. Постояв перед зеркалом несколько минут, скривил рожу своему отражению и вышел из квартиры. Двушка на Алтайской, в доме № 20, досталась ему от бабки, которую он никогда не знал. Видимо, перед смертью она решила завещать квартиру единственному внуку, которого могла бы забрать из детдома, да не стала. Так у него и появилось отдельное жильё, а не комната в коммуналке, предоставленная государством после выпуска из детдома. Туманов приехал в типографию, где занимался рисованием иллюстраций к афишам, плакатам, открыткам и иногда книгам. Он честно пытался сосредоточиться на карандашах и композиции, но мысли снова и снова уплывали ко вчерашним событиям. Неужто он действительно обладает неким даром? И ведь ни у кого не спросишь… Было уже время обеда, когда Туманов отбросил карандаш и подошёл к окну. Рассматривая пустой, заваленный прошлогодней листвой дворик, он облокотился о подоконник. Нет, не получалось у него сегодня рисовать, а ведь уже через неделю он должен сдать десять открыток для создания сотни экземпляров. Туманов потёр лицо и в эту секунду произошло нечто удивительное: за окном, прямо из воздуха, появилась тёмная фигура. Игорь отпрянул назад, в ужасе взирая на неё. Это была женщина, словно нарисованная карандашом. Серая, напоминающая тень, она смотрела прямо на него, горестно вздыхая. На ней было старинное платье и простенький полушубок. На голове шаль. Туманов поспешно отвернулся от окна, дрожащими руками сложил все рисунки в стол и ринулся на улицу. Хорошо, что у него была своя каморка, иначе бы кто-то точно посчитал, что Игорь сошёл с ума…