Переворот

— О чем, с вашего позволения, мы еще не знаем? — недовольно спросила леди Августа, поджав губы. — Невилл, — обратилась она к внуку, — почему я узнаю о том, что произошло два года назад, только сейчас? — Прости, ба, — сконфужено пробормотал парень, — я и сам не знал всех подробностей. — Это правда, — подтвердил слова однокурсника Драко. — Уверен, если бы хоть кому-нибудь в школе стало бы известно об этом, то на следующий же день о произошедшем знала бы вся Британия, — его отец — определенно, а уж Люциус не преминул бы воспользоваться таким шансом сместить Дамблдора с поста директора. — Да, — кивнул Блейз Забини. — Единственное, о чем тогда судачила вся школа — сущность преподавателя по ЗОТИ. Никто не знал о том, что мистер Блэк был пойман той ночью, а потом и освобожден. — Кстати, — встрепенулась Нарцисса, — кто-нибудь мне объяснит наконец, почему мой кузен был брошен в тюрьму без суда и следствия? — Цисси, спасибо, конечно, за инициативу, но сейчас не время об этом говорить, — прервал женщину Сириус. — Нет, Сири, как раз-таки самое время! — неожиданно рявкнула белокурая волшебница. — Если ты не заметил — у нас тут Суд Магии. Более того, ты имеешь прямое отношение к делу. И я не отступлюсь, пока не узнаю, кто виновен в мучениях одного из членов моей семьи! Все пораженно смотрели на миссис Малфой. Глаза ее метали молнии, в них плескалась чистая ярость и решимость найти виновного. Наблюдая невероятные метаморфозы, происходящие со всегда такой спокойной и величественной женщиной, зрители совершенно не завидовали тому, кто разозлил волшебницу. Сейчас как никогда было понятно, к какому семейству она принадлежит. Буйный нрав Блэков давал о себе знать. Гермиона, ближе всего сидящая к Нарциссе, прониклась настоящим восхищением по отношению к этой женщине. — Я настаиваю на том, чтобы дело моего кузена было рассмотрено здесь и сейчас! — яростно прошипела леди Малфой. — Согласна, — вдруг снова подала голос Беллатриса, еще больше ошарашив публику, — кто-кто, но Сириус уж точно не мог совершить того, в чем его обвиняют. Блэк удивленно посмотрел на свою сумасшедшую кузину. Он никак не ожидал, что самая верная последовательница Волдеморта встанет на его сторону. Он вообще свято верил в то, что Беллатриса искренне желает ему смерти, как и всем тем, кто не пал ниц перед ее обожаемым Темным Лордом. Однако после этой реплики он засомневался, а настолько ли она сошла с ума, как все думают? — Мистер Блэк, — обратился к мужчине Магия, — будьте добры, расскажите суду, что произошло в ту роковую ночь? Сириус тяжело вздохнул, и под подбадривающим взглядом крестника, начал свой рассказ. Весь зал обратился в слух. — Прежде, чем начать рассказ, — заговорил анимаг, — хочу напомнить всем присутствующим, что я являюсь магическим крестным отцом Гарри, а это значит, что я никак не мог ему навредить. Мы провели ритуал, когда Гарри исполнилось полгода. Зал согласно загудел, припоминая слова Драко Малфоя, который обратил всеобщее внимание на эту деталь. — Каждый вечер, с того самого дня, как мы узнали, что Поттерам грозит опасность, мы с Питером трансгрессировали в Годрикову Впадину, и мы с Джеймсом проверяли активность всех установленных чар, помимо самого Фиделиуса, — проговорил Сириус, когда все замолчали и стали внимательно слушать рассказ мужчины. — Лили нас тогда накрутила до невозможности. Говорила, мол, Фиделиуса может быть недостаточно, она боялась, что чары дадут сбой. Хотя мы не раз ее уверяли в надежности заклинания. Тем более, что накладывал Фиделиус сам Дамблдор. — Секундочку, — прервала Сириуса Нарцисса, — но если директор был связующим, то это значит, что он должен был знать, кто Хранитель, верно? — Верно, — подтвердил Сириус, до которого стало медленно доходить, что здесь что-то не так. — А ты говорил, что Хранителем не являлся, в то время как все были уверены в обратном, — продолжила рассуждать миссис Малфой, под внимательными взглядами собравшихся. — Да, — кивнул волшебник, — сначала мы и правда думали сделать Хранителем именно меня, но потом решили, что это будет слишком очевидно. И я предложил кандидатуру Хвоста, — встретив непонимающие взгляды, он поправился, — я имею в виду Питера. — Вот почему при задержании ты бесконечно повторял, что сам во всем виноват! — озарило Гермиону, которая знала эту историю, основательно покопавшись в старых подшивках газет еще тогда, когда им стало известно о побеге Сириуса из Азкабана. — Да, — мрачно кивнул Сириус, видимо, возвращаясь воспоминаниями в тот роковой вечер, — потому что я на самом деле тогда, да и по сей день, считаю себя виноватым в том, что предложил Питера на эту роль. Согласись я стать Хранителем, как и было задумано в самом начале, возможно, все было бы иначе, и Гарри не лишился бы своих родителей. — Мистер Блэк, — обратился к нему Магия, вырывая из тягостных размышлений, — расскажите, что было дальше. — А что дальше? — вскинулся Сириус, которым завладел гнев и отчаяние, навеянные воспоминаниями о той ночи. — Когда я прибыл в Годрикову Впадину, то все уже было кончено. Дом выглядел так, как будто там происходили полноценные боевые действия, а не пару раз швырнули Авадой. Я зашел в дом, и, когда увидел мертвого Джеймса, сразу бросился в детскую, надеясь, что Лили и Гарри удалось спастись. Моим надеждам было не суждено сбыться. Я уже собирался забрать Гарри и отправиться в Блэк-хаус — я надеялся, что несмотря на все разногласия, мать не прогонит меня с годовалым ребенком на руках — когда увидел сбегающего Питера, и все понял. Я не знаю, что тогда со мной произошло, но у меня словно что-то щелкнуло в голове. Я совершенно забыл про Гарри, единственной мыслью было поймать предателя. Странно, но я даже не хотел его убивать в тот момент. Я просто хотел передать его в Аврорат и задать один единственный вопрос: «За что?» Сириус замолчал, переводя дух и успокаивая свои эмоции. Ему было очень нелегко говорить об этом. Зал переваривал только что услышанные откровения. Волдеморт выглядел крайне задумчивым. Казалось, он, как и Сириус, окунулся в воспоминания многолетней давности. — За что?! — резко взорвался Сириус, глядя прямо на Петтигрю, сжавшегося в комочек в своем кресле. — Почему ты нас предал?! Мы ведь были друзьями! — Да за то, что вы никогда не воспринимали меня всерьез! — не выдержал Петтигрю. — За то, что я всегда был придатком к великим Поттеру и Блэку. Вы даже к отбросу-оборотню относились лучше, чем ко мне! А я всегда был невидимкой, никто не обращал на меня внимание. Я всегда был лишь вашей тенью. Особо эмоциональные дамочки ахнули, прикрывая рот ладонями. — Что?! — воскликнул Блэк в бессильной ярости. — И поэтому ты решил подписать Джеймсу и Лили смертный приговор?! — Да! И если бы у меня была возможность, то я сделал бы это снова! — в глазах Питера плескалось настоящее безумие. Зал взорвался в негодовании. Профессор Макгонагалл восприняла слова бывшего ученика слишком близко к сердцу. Как она могла просмотреть такое? Она ведь была его учителем, деканом, и первой должна была заметить эту тьму в его сердце. Во всем произошедшем есть и ее вина. — Что еще ожидать от предателя? Еще и с анимагической формой крысы! — рассмеялась Беллатриса. Она с презрением посмотрела в сторону Хвоста. — Ничто-ожество, — пропела волшебница издевательски. — Милорд, я удивлена, почему вы все еще оставили его в живых? — Признаю, я не собирался сохранять ему жизнь, — Волдеморт презрительно отмахнулся от Хвоста. — Хоть его верность и основана на страхе, я не нуждаюсь в настолько глупых и слабых слугах. Предавший раз, предаст дважды. Тут-то Питер и затрясся. Он был уверен, что место при Темном Лорде гарантирует ему то, чего он был лишен, пока дружил с мародерами, но чего отчаянно желал — власть и признание. — Н-но, м-мой Лорд, — Петтигрю совершенно не смущаясь полного зала, обратился к своему повелителю в привычной манере, — вы ведь обещали!.. — И я сдержал обещание. Ты до сих пор жив, — совершенно спокойно ответил Темный Лорд. — Предатель не может рассчитывать на что-то, кроме ненависти! — жестко выплюнул Гарри, не обращая внимания, что соглашается с Волдемортом. — Он никогда не найдет своего места, всегда останется чужим для обеих сторон. Их жизнь коротка. И я бы лично убил тебя, если бы мог! — окружающие уставились на Поттера, впрочем, не осуждая его. Этот человек обрек его семью и его самого на гибель, так что вполне понятно желание Гарри отомстить ему за потерянное счастье. — Мальчишка прав, — Темный Лорд усмехнулся. — И я бы не отказался посмотреть, как он его казнит. — Трус! — рычал Сириус, обращаясь опять к Питеру. — Ты мог нам рассказать! Мог поговорить с нами о том, что чувствуешь. Мы бы тебе объяснили все, как ты не прав! А ты! Вот поэтому ты и крыса! Вот оно, твое нутро! Тут, видимо, Магия решил, что нужно привести публику в себя, и по всему залу прошла волна чистой, успокаивающей магии. — Мистер Блэк, — обратился мужчина к медленно успокаивающемуся магу, — пожалуйста, постарайтесь держать свои чувства в узде. Я понимаю, насколько вам неприятно говорить на эту тему. Расскажите, что было дальше и что произошло на суде? — Дальше я догнал Хвоста, — продолжил Сириус, — а он заорал на всю улицу, что это я предал Джеймса и Лили! Я не успел среагировать, как этот подонок отсек себе палец, использовав Секо, и взорвал к чертям собачьим пол-улицы, а сам превратился в крысу и сбежал. Так меня и нашли прибывшие на взрыв авроры. Я был просто в невменяемом состоянии и вообще не понимал, что происходит. А потом был так называемый суд. Меня спросили, признаю ли я свою вину. Ну и я ответил, что признаю, действительно считая себя виноватым. Так меня и бросили в Азкабан, без дальнейшего разбирательства, полностью удовлетворившись моим ответом. — Простите, — прервала рассказ анимага мадам Боунс, — я правильно понимаю, что на тот момент Альбус Дамблдор уже был главой Визенгамота? — Да, — ответил пока еще министр Фадж, — все верно. — А следовательно, как глава Визенгамота, директор Дамблдор имеет право наложить вето на решение суда, — продолжила размышления Амелия, заставляя зал задуматься. — Почему вы этого не сделали, Альбус? — Так было нужно, — лицо директора Хогвартса покрылось бисеринками пота. Он пытался противостоять давлению Магии, не хотел говорить правду, и изворачивался как мог. Учитывая то, что он был далеко не самым слабым волшебником, ему удалось уйти от прямого ответа на поставленный вопрос. — Это все ради всеобщего блага. Что значит свобода одного, если на кону тысячи жизней?! — но Магия обрубила попытки свести разговор в сторону пафосных речей. — Что?! — воскликнула уже было успокоившаяся миссис Малфой, а ее возмущение подхватило большинство находящихся в зале, — мы с тетушкой Вальбургой вместе обивали пороги Министерства и Аврората, в надежде подать на апелляцию, но нам каждый раз отказывали, и все это из-за какого-то эфемерного «всеобщего блага»?! — женщина разозлилась не на шутку. — Мама пыталась добиться пересмотра дела?! — удивлению Сириуса не было предела. Ведь он считал, что мать отказалась от него, когда выжгла с гобелена. Да и проклятия, посылаемые ему в спину, красноречивее любых слов говорили о намерениях матушки. — Конечно, или ты думал, что она оставила бы своего единственного оставшегося сына гнить в тюрьме? — насмешливо поинтересовалась Нарцисса, обращая внимание на кузена. Хотела добавить, что к тому моменту уже выяснилось, что Регулус погиб, и Сириус единственный мог претендовать на наследие, но промолчала. — Но я думал… — растерянно пробормотал Сириус. — Ваша матушка не изгоняла Вас из рода, мистер Блэк, — взял слово Магия. — Она выжгла Вас с гобелена в надежде, что Вы одумаетесь и вернетесь в лоно семьи, что начнете вести себя, как достойный наследник великого и славного рода Блэк, — Магия обернулся и посмотрел прямо в глаза женщине, и та облегченно выдохнула. — Да, — подтвердила слова Магии кузина анимага, — леди Блэк надеялась, что ты возьмешься за голову, прекратишь, наконец, паясничать со своими… друзьями, и начнешь следовать традициям рода. Ты бы себя видел! Не волшебник, а пикси какой-то, хуже маггла! — Сириус правильно сделал, что сбежал! — вдруг выкрикнул с места Рон. — Блэки всегда были темными магами, а Сириус родился нормальным, и сбежал! Иначе он стал бы таким же поганым приспешником тьмы, как и вы все! — его губы скривились в отвращении. Глаза Гарри расширились от удивления. Он никогда не думал, что Рон с такой ненавистью относится к старинным Родам. Даже сам Гарри старался никогда не судить человека по принадлежности к роду. Например, Драко. Если бы тот не начал выпендриваться и оскорблять всех подряд, Гарри, может, и пожал бы тому руку. Или вот же Сириус. Ведь он оказался не таким, как его многочисленные родственники. Да и судя по тому, как ведет себя Нарцисса, можно сказать, что она далеко не самый плохой человек. Гарри в тысячный раз переглянулся со своей подругой. Ему категорически не понравилось, что никто из старших Уизли не одернул сына. По их виду и кивкам сидящей рядом с братом Джинни, было видно, что все представители рыжей семьи полностью согласны с высказыванием Рональда. — Мистер Уизли, — скривившись, заговорил Люциус, — я бы попросил Вас впредь не отзываться в таком тоне о роде моей жены. Как я в очередной раз вижу, Ваши родители не позаботились о должном воспитании своих детей. Мой вам совет, держите свои мысли при себе. И вообще, молчите почаще — так за умного сойдете. — Да как вы смеете?! — Молли Уизли никогда не умела держать свой характер в узде, всегда срываясь на ультразвук. Магия, не желая поддерживать назревающий скандал, успокоил всех, а мать рыжего семейства, уже разинувшую рот для очередной гневной тирады, ненадолго лишил голоса. Молли еще какое-то время открывала рот, но когда поняла, что из него не выходит ни единого звука, замолчала. Ее дети уже хотели вступить в защиту матери, но промолчали под настойчивым взглядом Магии. — Нам всем очень интересно, — вдруг послышался голос одного из Невыразимцев с другого конца зала, — что Вы, директор Дамблдор, подразумеваете под «всеобщим благом»? — Для кого «благо»? Что оно в себя включает? — спросил один из студентов. — Кому от Вашего блага стало лучше? Магглорожденным, за которых Вы так ратуете? Или, быть может, полукровкам? Да и самим чистокровным, наверное, сильно хорошо живется? А другим расам? Магическим существам? — продолжал Невыразимец, лица которого даже при всем желании не рассмотреть. — А Гриффиндор стравливают со Слизерином тоже ради всеобщего блага? — спросил один из учеников факультета змей. Все присутствующие слизеринцы и некоторые гриффиндорцы согласно закивали, поддерживая слова сокурсника. — Может сквибам легко и счастливо живется? — недовольно проворчал Филч, поглядывая на директора исподлобья. — А может я с удовольствием возвращался под бомбежки из года в год? — вдруг спросил Волдеморт, заставив всех замолчать. — Так сложно было разрешить мне остаться на лето в школе и не возвращаться в этот чертов приют, будь он проклят? Я мог бы помогать в теплицах, в конце концов. Но нет, ты, Альбус, исправно отправлял меня в самое пекло военных действий в маггловском мире! Ты придумывал до отвращения нелепые отговорки! Знаешь, я много думал над этим всем, и пришел к интересному выводу, что тебе было выгодно, чтобы, возвращаясь туда, я все больше начинал бояться неминуемой смерти. Ведь чего стоили тогда мои способности в противовес маггловской бомбе? Весь зал пораженно замолчал на какое-то время. Гарри во все глаза смотрел на своего заклятого врага, Гермиона мысленно вычисляла годы учебы Волдеморта в Хогвартсе, и с ужасом поняла, что Темный Лорд говорил чистейшую правду. Затянувшуюся паузу оборвал мужчина, сидящий недалеко от Темного Лорда. — А может нам, оборотням, легче? — спросил Фенрир Сивый. Люпин поежился, глядя на того, кто стал причиной его «болезни». — Хотя, — продолжил старый оборотень, — кому мы нужны? Ведь мы — «бездушные, злобные существа, которые не заслуживают ничего кроме смерти». Верно, Люпин? Ремус вздрогнул, а весь зал удивленно посмотрел на Сивого. В глазах каждого был немой вопрос. — Что Вы имеете в виду, мистер Сивый? — нахмурившись, поинтересовался Фадж. Он не понимал, почему опаснейший и кровожаднейший оборотень обратился к своему, так сказать, сородичу. — О, а вы не знаете, да? — притворно изумился Фенрир, откинувшись на спинку кресла. — На самом деле, в том, что я обратил Люпина, виноват его отец. Ведь это именно он так отзывался о нас, как о ничтожествах, о темных тварях, не имеющих права на жизнь. И он поплатился за свои слова, вполне заслуженно, должен сказать. Его любимый сынуля стал такой же тварью, как и я, — гневно выплюнул он. — Но это не повод, чтобы обращать ребенка! — прорычала вдруг Тонкс, сидевшая не так далеко от Люпина. — О нет, девочка, ты ошибаешься, — коварно улыбнулся Сивый. — Что, как не сын-оборотень, может сломить отца, ненавидящего нас? Или же наоборот, научить принимать нас и его таким, каким он является. — Но это жестоко! — воскликнула Гермиона, не сдержавшись. — А порицать и лишать нас всяких прав — не жестоко?! — рявкнул все тот же Сивый. — Лишать нас возможности работать и быть полноценными членами общества — не жестоко?! Приписывать нас к темным тварям, не заслуживающим жизни, только из-за того, что во время полнолуния мы не можем контролировать себя — не жестоко? Разрешать аврорам и всем остальным волшебникам использовать Аваду при первой встрече с нами — может это проявление милосердия магов? Вы забыли, что обращаемся мы только на время полнолуния, а все остальное время мы такие же люди, как и вы! Почему вы не разрешаете обычным волшебникам убивать друг друга только из-за того, что у них есть волшебные палочки? А ведь это оружие. Оружие, которое вы носите с собой всегда, а не раз в месяц. Старый оборотень все больше распалялся, а Гермиона молчала. Впрочем, многие задумались, услышав гневную отповедь Сивого. — И это лишь верхушка айсберга, — прокомментировал все тот же Невыразимец. — Вам есть, что ответить на эти вопросы, мистер Дамблдор? Ответов не было.