Переворот

Молли Уизли вошла в Зал Суда, пылая гневом. За ней по пятам следовал Артур с крайне хмурым выражением лица. Женщина прошла на свое место, всем своим видом показывая недовольство. Моника и Вендел Грейнджеры сели на свободные места в первом ряду, совсем близко к преподавательскому составу Хогвартса. С другой же стороны от них сидела директриса Шармбатона. Гермиона и Гарри прошли на середину зала. Ребята поняли, что Магия не против того, чтобы девушка была рядом с другом. Мимо них прошла Рита Скиттер, вежливо кивнув подросткам в знак приветствия и уважения. Видимо, она надеялась, что на этом Суде не сильно будет затрагиваться ее роль в жизни Гарри. Однако, скоро она поймет, что ее надежде будет не суждено сбыться. Когда все слушатели и участники Суда расселись по своим местам, Магия обратился ко всем с небольшим вступлением. — Итак, прежде чем мы продолжим наше заседание, я бы хотел напомнить некоторым здесь находящимся людям, — мужчина выразительно посмотрел на чету Уизли, — что «Призыв» отменить невозможно. Я уйду только тогда, когда посчитаю, что Суд окончен. С того самого момента, как мистер Поттер меня призвал на помощь, он не имеет никакой власти и силы надо мной. Он просто не сможет отменить свое же самое горячее желание, даже если захочет и пожалеет о содеянном. Мальчик пожелал узнать правду, найти виновных. И именно этим мы и занимаемся здесь, — он обвел взглядом всех присутствующих, остановив пронзительный взгляд своих глаз на побледневшей Молли Уизли. Она прекрасно поняла, кому было адресовано данное напоминание. — Итак, полагаю, мы можем продолжить. Гарри, тебе есть, что сказать? Парень кивнул, вставая со своего места. Гермиона с тревогой смотрела на своего друга. А только друга ли? Парень собирался с мыслями, посмотрев на портреты родителей, перевел взгляд на преподавателей и хмурого директора, встретил удивительно теплый взгляд Петунии, полный поддержки. Он посмотрел на Волдеморта. Тот смотрел на парня с ожиданием и интересом. Профессор Снейп смотрел на своего ученика, привычно вздернув бровь и сложив руки на груди. Несмотря на лишь немного сменившееся отношения к юноше, зельевар не ожидал от Поттера особо умных выводов. Все же, определенное мнение об умственных способностях гриффиндорца у мужчины успело сложиться за четыре года в Хогвартсе. Гарри прошелся перед трибунами туда-сюда, раздумывая как продолжить тот анализ своей собственной жизни, который он начал. — Если тебе будет легче, то мы остановились на том, что ты говорил о Статуте секретности, — напомнила ему мать с портрета. — И о том, что до школы встречал достаточно много волшебников. — Да, — кивнул Гарри, наконец определившись с тем, что будет говорить. — Я не буду говорить о своей жизни до школы и о том, что не знал правды о своем происхождении, потому что теперь понимаю, что родственники растили меня в строгости, старались ограничить свободу моих действий и занять меня как можно большим количеством работы только для того, чтобы я достаточно уставал, чтобы потом не причинял вреда своими выбросами. Опустим это. Я больше не в обиде на них. Волшебник поймал благодарный взгляд тети и дяди, едва заметно кивнув им в ответ. — Я, пожалуй, начну с того дня, когда мне пришло первое письмо о приглашении в Хогвартс, — продолжил Поттер. — Профессор Макгонагалл, скажите, как проходит рассылка писем и кто этим занимается? Женщина удивленно посмотрела на своего ученика. И не она одна. Весь зал недоуменно смотрел на подростка. Никто не понимал, к чему вообще был задан этот вопрос. — Ну, в принципе, этим должен был заниматься директор лично, но так как у него и без того было много дел, он попросил меня, как его заместителя, взять эту обязанность на себя, — ответила профессор трансфигурации. — Если вы спрашиваете о самой процедуре, то в Хогвартсе есть книга, которая оповещает о детях-волшебниках, вступивших в возраст поступления в школу. У нас есть стандартное письмо, в которое стоит только вписать имя будущего ученика. Но я не понимаю, к чему этот вопрос? С вашим письмом было что-то не так? — О, нет, с самим содержимым письма было все в полном порядке. Единственная проблема была в их количестве, — ответил подросток. — Простите? — не поняла Минерва. Кажется, никто, кроме Хагрида, не знал о приключении с письмами. — Нет, я слышала, что вы по какой-то причине не получили письмо, и что Хагрид дал вам его уже при встрече, но… — О, профессор, я получил, — мрачно отозвался Поттер, перебивая женщину. Кажется, парень настолько погрузился в анализ воспоминаний о своей жизни, что перестал робеть и смущаться перед таким количеством зрителей. — И не одно, а, по-моему, несколько сотен писем. И где они только ни были! Даже в продуктах. — В-в см-мысле? Мистер Поттер, что вы такое говорите?! — возмутилась Макгонагалл. — Минерва, дай мальчику сказать, — одернул коллегу Флитвик, который каким-то шестым чувством понимал, что и здесь что-то нечисто. — Мистер Поттер, пожалуйста, продолжайте. — Я могу и показать, если вам действительно нужно видеть такие подробности, — с готовностью сказал подсудимый. — Вот только скажите, на письмо наложены какие-то чары размножения? И пока не придет ответ, они будут продолжать приходить? Студенты недоуменно смотрели на Поттера, совершенно не понимая, о чем он таком толкует. — Нет, никаких чар размножения на письмах нет, — покачала головой заместитель директора. — Обычно, если ответ не приходит, то кто-то из преподавателей школы, чаще всего лично я, навещает будущего ученика, чтобы выяснить все ли в порядке и получил ли ребенок письмо. Все же, семьи по-разному принимают подобные новости. Это если дело касается магглорожденных или маггловоспитанных детей. Волшебники, которые живут в магическом мире, сами присылают ответ, что, в большинстве своем, является простой формальностью, если, конечно, родители не хотят отправить своих детей в другую школу, — более развернуто ответила женщина. Анимаг тоже поняла, что Гарри не стал бы так дотошно выспрашивать детали такого, казалось бы, совершенно не стоящего внимания вопроса. — Спасибо за разъяснение, профессор, — поблагодарил Гарри и повернулся к Магии. — Я все же думаю, что всем стоит это увидеть. А то некоторые могут и не поверить словам спятившего мальчишки, утверждающего, что на него и его родственника напали дементоры, — все, находящиеся в зале поняли, в чей огород был брошен этот камень. Министр покраснел. От стыда или от гнева? А может и от того, и от другого? Дальше последовала уже всем знакомая процедура, и спустя несколько минут зрители с удивлением смотрели сцену настоящего урагана из писем. Когда все закончилось и экран импровизированного Омута памяти исчез, Гарри продолжил. — Это все заставило нас сбежать чуть ли не на край земли, — говорил он, обводя взглядом присутствующих. — Потому как письма продолжали сопровождать нас везде, где мы останавливались. — Мистер Поттер, — промямлила донельзя удивленная профессор трансфигурации, — я не знала о том, что тогда происходило. Гарри только кивнул, заметив искреннее недоумение на лице своего декана и многих других зрителей. Конечно, реакция у всех была разная. Кого это зрелище забавляло, кого ужасало, кому было просто все равно. Но почти все без исключения были удивлены происходящим в воспоминаниях гриффиндорца. — После такого и не удивительно, что родственники Гарри ненавидят и боятся нас, — задумчиво смотря на подростка, сказал Карлус Поттер. — И чем, интересно мне, занимается Министерство? — Я впервые слышу об этом, — весьма неосмотрительно решился ответить министр Фадж. — Если бы мне об этом доложили, то я непременно позаботился бы о данном недоразумении. — Недоразумении?! — воскликнула Августа Лонгботтом, заставив сидящего рядом с ней внука вздрогнуть от неожиданности. — Почти прямое запугивание родственников Гарри вы считаете недоразумением?! Артур! — женщина резко переключилась на отца многочисленного семейства. — Насколько я знаю, данный случай входит в твои обязанности, как начальника отдела?! — Августа, — примирительно подняв руки, отвечал мужчина, — наш отдел занимается борьбой с незаконным использованием изобретений магглов, и я никак не мог помочь Гарри и его родственникам. — Вообще-то могли, мистер Уизли, — не поддержала его Амелия Боунс. — Не пойму, с чего вы взяли, что подобные случаи магического вторжения в обычный мир не касаются вашего отдела? Мистер Уизли не ответил. — К слову, — вдруг заговорил мистер Дурсль, как один из пострадавших, — эти ваши письма заставили нас сбежать на маяк! Маяк! Посреди бушующих вод, урагана! А потом вы присылаете этого… мистера Хагрида… — Гарри видел, что дядя буквально кипел от раздражения, вспоминая далеко не самые веселые приключения пятилетней давности. Дадли рядом с родителями поежился. Он все еще прекрасно помнил тот свиной хвостик, которым его наградил великан. — Действительно, Гарри, — сказала Гермиона, обращаясь к другу, — я помню, как ты рассказывал о том дне, когда впервые попал на Косой Переулок вместе с Хагридом. — Да, я тогда был под большим впечатлением, — протянул гриффиндорец. — Я был так рад тому, что на самом деле являюсь волшебником и поеду учиться в Хогвартс, что и не думал о том, как мое первое посещение магического мира выглядит со стороны. — Мистер Поттер, о чем речь? — строго спросила мадам Боунс. — Ну, а вы сами подумайте, как должны были отреагировать на появление грозного и страшного великана люди, боящиеся всего магического? — Но, Гарри… — растеряно пробормотал лесничий. — Прости, Хагрид, но твой внешний вид действительно не располагал к радушному приему. Я и сам удивляюсь, как не испугался тогда. Ты очень сильно напугал тетю с дядей, — извиняющимся тоном ответил Рубеусу парень. — Напугал? Это мягко сказано! — воскликнула Петуния. — Мой бедный Дадлик был вынужден мучиться с этим… хвостом почти до конца августа! Мы думали, ваше волшебство само пройдет, но как бы ни так! Хвост пришлось удалять хирургическим путем! — Хагрид? — Макгонаггал сурово посмотрела на полувеликана, поджав губы. — Что это значит? — Как вы могли?! Применить волшебство к магглу! — воскликнула Августа. — К тому же и к ребенку! — недовольно проворчал доселе молчавший Люциус Малфой. — Насколько я знаю, вам, мистер Хагрид, запрещено колдовать еще с сороковых годов. Верно? — Я же ничего… я это… они же… — Рубеус совсем не понимал в чем его обвиняют. — Профессор Дамблдор разрешил мне, чтобы я мог сопроводить маленького Гарри… — Альбус? Как это понимать? — спросила Минерва директора. — Я позволил Хагриду воспользоваться волшебством, чтобы собрать Гарри в школу, — покладисто согласился старик, — но я ни слова не говорил о том, что он может причинять вред родственникам мальчика. — Но тем не менее, он это сделал! — припечатала крайне раздраженная вскрывающимися фактами Амелия. — И почему, позвольте спросить, никто не помог несчастному мальчику избавиться от поросячьего хвоста? Я и представить не могу, что пришлось рассказать врачам бедным родителям! Гарри было очень неприятно, что пришлось подставить своего большого друга, хотя еще тогда, много лет назад, обещал лесничему никому не говорить о том, что он, Хагрид, использовал магию. Но иначе Поттер не мог. — Дамы и господа, — остановил горячую дискуссию Магия, — мы еще вернемся к данному эпизоду. Предлагаю узнать, что же было дальше. Гарри, расскажи Суду, как прошло твое первое посещение Косого Переулка. Парень задумался, улетая воспоминаниями в тот самый день. — Честно говоря, вспоминая обо всем сейчас, тот день мне уже не кажется таким волшебным, каким он мне представлялся тогда. Со всех сторон послышался недовольный гул. — Я объясню почему, — поспешил сказать гриффиндорец, прежде, чем его снова, как и бывало раньше, обольют презрением. — Дело в том, что в тот день я не особо обращал внимание на детали. Меня привлекало лишь все волшебное. Очень впечатлил Гринготтс и гоблины. Не поймите меня неправильно. Я был восхищен! Как и любой обычный ребенок, попавший в сказку. Многие магглорожденные студенты улыбались, а также те, кто по каким бы то ни было причинам вырос в маггловском мире и только в одиннадцать лет познакомился с миром магии. Для них всех это и на самом деле было ожившей сказкой. — Только вот сейчас до меня стали доходить некоторые вещи… — Гарри задумчиво замолчал. — Сынок? — негромко позвала его Лили, — что не так? — Пожалуй, я не смогу объяснить словами. Это нужно видеть, — отозвался парень. Магия все понял и подойдя к волшебнику, уже привычным движением вытянул воспоминания из его головы. Пока мужчина снова создавал Омут Памяти, Гарри счел необходимым добавить. — Сейчас вы увидите вход в магический мир с моей стороны. И не меня, как Гарри Поттера, а как обычного ребенка, ожидающего увидеть волшебную сказку. Многие зрители переглядывались, не понимая, о чем говорит подсудимый, но терпеливо ждали воспоминаний. Дальше все наблюдали вход Гарри в «Дырявый Котел» со стороны маленького мальчика. Это был крошечный, совсем невзрачный бар. Тут и там сновали люди, мало похожие на волшебников, да и на ожившую сказку данное помещение не походило от слова совсем. Место было темным и обшарпанным. Где-то в углу сидели несколько пожилых женщин и мужчин и пили вино из маленьких и далеко не самых чистых стаканов. Одна из женщин курила трубку. В другой стороне, прямо рядом со входом в бар, маленький мужчина в цилиндре разговаривал со старым, лысым и желтозубым барменом, который протирал грязным полотенцем мутный стакан. Стоило Гарри и Хагриду войти, как довольно громкий гул разговоров моментально затих. Бармен посмотрел на полувеликана. — О, Хагрид! — воскликнул он, криво улыбнувшись. — Тебе как обычно? — и поставил тот самый мутный стакан, который протирал, на барную стойку, явно намереваясь туда что-то налить. — Нет, нет, Том. Никак не могу! — ответил хранитель ключей Хогвартса и хлопнул маленького мальчика по плечу так, что тот едва не упал. Картинка воспоминаний пошатнулась. Такое ощущение, будто маленькому Гарри стало нехорошо от тяжести увесистой ладони Хагрида. — Мерлин благослови мою душу! — прошептал не очень приятной наружности бармен. — Да это же Гарри Поттер! Какая честь! — мужчина выскочил из-за стойки и почти вприпрыжку подскочил к Гарри, который едва сдержался, чтобы не отшатнуться. Бармен Том схватил мальчика за руку и стал трясти. — Добро пожаловать домой, мистер Поттер. Добро пожаловать домой! А маленький волшебник не знал, что сказать. Он лишь со страхом смотрел в улыбающийся рот бармена. Сам бар почти сразу ожил, все повскакивали со своих мест, непременно желая пожать руку знаменитости. Гарри в воспоминаниях совершенно растерялся и не знал, как реагировать на всех этих людей и их восторги. Все звуки смешались и он почти ничего не мог разобрать, не говоря уже о том, чтобы кому-то на что-то отвечать. Все в зале Суда смотрели и, кажется, могли почти наяву ощутить весь тот ужас, что пережил мальчик при столкновении с этим стадом поклонников. К тому же, далеко не первой свежести. Это взрослые моментально поймали опытным взглядом. Дальше все смотрели на встречу Гарри и профессора Квиррелла. К слову, никому так и не было известно, куда пропал профессор всего за несколько дней до окончания учебного года. Как и всегда, директор Хогвартса не особо распространялся о том, что происходит в стенах школы. Вот, наконец, все отстали от юного героя и Хагрид вывел Гарри на Косой переулок. Казалось бы, воспоминания тут должны закончиться, но, по всей видимости, мистер Поттер решил показать суду весь день, проведенный в волшебном мире. Успокоившаяся было от вида «Дырявого Котла» публика снова недовольно зароптала, стоило только Гарри и Хагриду войти в банк. Представители чистокровных семей довольно однозначно показали свое отношение к тому, что ключ от детского сейфа будущего первокурсника, более того, наследника одного из древнейших родов, находился непонятно у кого. К концу воспоминаний недовольны были почти все. Взрослые на повышенных тонах распекали несчастного, ничего не понимающего Хагрида на все лады. Не меньше, если не больше, доставалось директору Дамблдору, отправившего безответственного полувеликана проводить надежду магического мира в волшебный квартал за покупками к школе. Когда же шум в Зале Суда достиг почти критической отметки, Магия одним словом своим заставил всех успокоиться. Когда снова восстановилась тишина, все с ожиданием смотрели на подсудимого. Возможно, у него есть, что сказать? Но, на удивление, заговорил не Гарри Поттер. — И это вход в вашу сказку? — скептически обвела взглядом волшебников Петуния. — Пет, не надо, — попросила женщину Лили. Прекрасно зная сестру, миссис Поттер понимала, что Петуния сейчас выскажет все, что думает о волшебниках, к тому же совершенно не стесняясь в выражениях. — Надо, Лили, надо! — чуть ли не взорвалась миссис Дурсль. — Как ты не понимаешь! Неужели ты не помнишь? Я заметила это еще тогда, когда ты собиралась на первый курс. Как вижу, ничего с тех пор не изменилось. Хотя нет, что это я? Изменилось. В еще худшую сторону! — Миссис Дурсль, не могли бы вы пояснить, что именно вы имеете в виду? — спросила Амелия женщину, хотя и догадывалась о том, что та хотела сказать. Понимали это и все взрослые, находящиеся в зале. Даже министр Фадж, казалось бы, смутился, понимая, что волшебники не обращали внимание на довольно большую проблему. К сожалению, к их числу относилось и само Министерство, во главе с ним лично. — Да запросто! — фыркнула Петуния. — Вы действительно думаете, что грязный, пропитанный алкоголем и смрадом грязных, немытых тел паб — это хорошее место для входа в магический мир?! Вы только посмотрите! — она махнула рукой в то место, где только что был Омут Памяти, — там даже лично находиться не обязательно. Даже по воспоминаниям понятно, что там ужасно грязно. Чего стоят одни стаканы и полотенце, которым бармен их протирает! Полнейшая антисанитария! — возмущалась женщина. — Это я ничего не говорю о… людях, там находящихся. Одни алкоголики и курильщики. Не удивлюсь, что там бывают и преступники. Отвратительно! А сам проход на Косой Переулок? Проход в волшебный квартал находится на помойке! Ничего лучше не придумаешь, чем детей провожать в новый мир через это! — Да-да! — кивали родители Гермионы. Они с восхищением смотрели на тетю лучшего друга их дочери. Ведь она осмелилась высказать свое мнение (и не самое положительное) при огромном скоплении магов. — Мы как только в первый раз там оказались, сразу попросили Гермиону узнать, нет ли какого-то другого прохода. — Нет, конечно! — Петуния ответила Монике, презрительно скривив губ. — О чем вы говорите?! Для нас, магглов, это самое подходящее место. Маги с удивлением следили за разговором. Конечно, ведь какая-то маггла указывает им, великим волшебникам, на их промахи. Но многие были согласны с миссис Дурсль. Однако все без исключения были недовольны положением дел. Многие чистокровные волшебники и их дети, которые никогда и не пользовались входом в магический мир для магглорожденных, кривились в отвращении. Приверженцы чистоты крови, даже Пожиратели Смерти, не думали, что у волшебников может быть хоть что-то настолько плохо. Даже Лютный Переулок не был таким грязным, как «Дырявый котел». Да, он мрачный и детям туда лучше не ходить. Там даже есть бездомные, бродяжки, но все равно, там и вполовину не было так отвратительно, как в этом пабе. Было такое впечатление, что самые бедные и грязные люди с Лютного нашли свое пристанище именно в «Дырявом котле». — Как ни прискорбно это признавать, но вы правы, — тяжело вздохнула леди Лонгботтом. — Я, как действующий министр магии, обещаю решить данную… проблему, — вдруг твердо и решительно заявил Корнелиус Фадж. А когда поймал многие одобрительные взгляды зрителей, то убедился в правильности своего решения. — Давно пора, — благосклонно кивнула уже успокоившаяся Петуния. Гарри с удивлением смотрел на свою тетю. Все же, были в этом суде и положительные моменты. Он узнавал своих родственников с новой стороны. И, надо признаться, эта сторона ему нравилась намного больше. — Это, конечно, действительно проблема, — сказал Грозный Глаз, когда все замолчали, — но меня вот интересует кое-что совсем другое. Все в ожидании уставились на отставного аврора. — Почему ключ от детского сейфа мистера Поттера находился не у него самого, даже не у его опекунов, а непонятно у кого? — волшебный глаз мужчины внимательно следил за реакцией старого друга. Видимо, он нашел подтверждение своим догадкам. — Альбус, какого дракла?! — В маггловском мире и под опекой тети с дядей, ему совершенно не были нужны магические деньги, — пожал плечами Дамблдор. — А потом? — не удержался сам Гарри от вопроса, хотя и с объяснением директора не был согласен. Как раз таки, его деньги очень даже помогли бы его родственникам, вынужденным растить двух детей. И, возможно, помогли бы им мириться с тем, что им подбросили, совершенно не спрашивая их согласия, пусть и племянника, но все же лишний рот в семью. Судя по выражению лица тети в ответ на реплику старого волшебника, она была такого же мнения. — Почему мне не вернули ключ, когда я узнал правду о своем происхождении? — Мальчик мой, — ласково начал директор, но наткнувшись на предельно серьезный взгляд зеленых глаз, поправился, — Гарри, ты ведь был еще таким маленьким. Согласись, если бы такие деньги попали в твое безраздельное пользование, то ты бы не удержался и растратил все, едва только закончился первый год твоего обучения. А так, у тебя все еще есть деньги и их вполне хватит до окончания тобой Хогвартса, — в принципе, объяснение директора могло бы и сойти за правду, если бы не одно «но». — Во-первых, — впервые заговорил за все время суда один из гоблинов, оказавшийся поверенным Поттеров, — даже если бы мистер Поттер и растратил все деньги из своего детского сейфа, то это не нанесло бы ровным счетом никакого урона всем денежным накоплениям рода, — проскрипел гоблин. — Во-вторых, напоминаю вам, мистер Дамблдор, если вы запамятовали — мистер Поттер не смог бы снять из сейфа больше оговоренной с лордом Поттером, — кивок на портрет Карлуса, — суммы за один раз. Слушая Крюкохвата, Гарри внимательно смотрел на почти позеленевшего от сдерживаемого недовольства директора. Ведь парень уже знал все, что ему должны были рассказать при первом появлении в магическом мире. И просветили его об этом гоблины как раз за пару дней перед началом Суда. Поттер все еще пытался найти в этом старом волшебнике того человека, которому безоговорочно доверял все эти годы. В котором видел своего мудрого наставника. И не находил. — Более того, — когда Крюкохват закончил свою маленькую речь, слово взял Малфой-старший, — мистеру Поттеру просто обязаны были поведать о его статусе в нашем мире. О наследстве его семьи, о его правах и обязанностях как будущего главы рода, — Люциус покосился на сына и вздохнул. — Если бы я в свое время знал заранее правду о том, что мистер Поттер вообще ничего не знает о своем родном мире, то все сложилось бы иначе… Гарри с удивлением посмотрел на статного аристократа. Он слышал сожаление в голосе мужчины. Это было довольно приятным и удивительным открытием. Парень пристально посмотрел в глаза волшебнику и благодарно кивнул, давая понять, что принял к сведению его так по-слизерински высказанные извинения за недостойное поведение в прошлом, сына и свое собственное. — Лорд Малфой прав, — уважительно кивнул в сторону мужчины один из гоблинов, присутствующих на суде. — Кроме того, юный мистер Поттер до недавнего времени и знать не знал, что у него, оказывается, есть магический опекун! — Что? Как? Кто? — посыпались вопросы, но стоило Магии поднять руку, прося тишины, как все замолчали. — Так и есть, — ответил Гарри на вопрос, который интересовал каждого, находящегося в зале Суда. — Раньше я был полностью уверен, что моими опекунами являются тетя Петуния и дядя Вернон. Позже, когда узнал правду о том, что Сириус является моим крестным отцом, думал, что опекуном должен быть он. Что, в принципе, было логично. Это если не учитывать то, что он сидел в тюрьме все эти годы и просто физически не мог бы исполнять свои обязанности. О том, что у меня есть настоящий магический опекун я узнал за несколько дней до этого суда. — Мистер Поттер, — обратился к подростку один из невыразимцев, — хоть я и догадываюсь, кто этот человек, не могли бы вы все же поделиться с судом? — Альбус Дамблдор, — громогласно прозвучало в ответ на вопрос. — Директор, скажите мне, пожалуйста, — попросил старика гриффиндорец, — почему вы это скрывали от меня все эти годы? Почему вы ни разу не пришли навестить меня? Почему не дали о себе знать? — Я не мог, Гарри, — по лбу мага текли бисеринки пота, что однозначно говорило о том, что тот пытается противостоять указу Магии говорить только правду. И, надо признать, хоть и директор не был всесильным, но все же недолго потягаться с легким давлением мог. — Ты бы тогда захотел жить со мной, а я никак не мог этого допустить, ведь тогда пропала бы защита, которую подарила тебе со своей жертвой твоя мать. Тогда ты был бы в опасности. Рано или поздно тебя все же бы нашли. — Вы лжете, — однако даже эти потуги снова выглядеть для мальчика истиной в последней инстанции, непогрешимым и мудрым наставником не смогли обмануть уже обжегшегося парня. Слишком много вскрылось, пусть и довольно небольших деталей непонятных махинаций Дамблдора. Гарри больше не мог слепо доверять директору, хоть и хотел. Но он все еще не потерял надежду на то, что всем его действиям есть разумное объяснение. В глубине души он понимал, что это очень маловероятно и правда действительно так неприглядна и неприятна. Парень и не подозревал, насколько преуменьшает степень бедствий, нанесенных Альбусом Дамблором не только его жизни, но и жизням многих других людей. — Кажется, мы уже выяснили, что никакой защиты на доме родственников мальчика не было, Дамблдор, — весьма нелюбезно заметил министр Фадж, — так как его находили все, кому не лень. — Гарри, да какая защита?! — воскликнула Лили, всплеснув руками на портрете. — Можно подумать, я первая и единственная мать, что отдала свою жизнь, чтобы спасти своего ребенка! Только я что-то ни разу нигде не читала и не слышала, чтобы благодаря этому появилась какая-то мифическая защита. Да и еще и не на самом ребенке (что было бы логично, будь это правдой), а на доме его родственников! То есть, даже не в том доме, в котором все произошло, а, по сути, в совершенно чужом и новом месте! Или я неправа и что-то такое действительно существует? — рыжеволосая женщина вопросительно обвела взглядом чистокровных волшебников, аристократов, библиотеки которых насчитывают не одну тысячу самых старинных фолиантов. Волшебники нахмурились и покачали головами. — Гарри, а ведь так и есть! — обратила на себя внимание Гермиона, встрепенувшись после слов Лили. — Ты ведь сам говорил, что еще до поступления в школу периодически видел странных людей в балахонах! Я не знаю, было ли что-то такое перед первым курсом, помимо этого сумасшествия с письмами, но дальше все говорит само за себя. Перед вторым курсом тебя находит чужой домовик, тем же летом к тебе прилетают Рон с близнецами! И это «Защита Крови», сквозь которую никто не сможет пробиться? — Да, я помню, — Гарри устало сел на свое место рядом с подругой. — Не хочу тебя расстраивать, Гарри, — проговорил Сириус, и двое подростков ощутили волны сожаления, раздражения и непонимания, исходящие от мужчины, — но после своего побега из Азкабана, как ты помнишь, первым делом я бросился искать тебя. И знаешь, никаких проблем или помех при вторжении на территорию вашего дома я не почувствовал. — Что ж, ясно одно — никакой «Защиты» нет и в помине, — снова повторил очевидное Корнелиус. — Так точно, министр, — почти шутовски поклонился мужчине Гарри. — Раз уж на то пошло, — вдруг прорезался Крэбб, сидящий среди своих сокурсников, — то откуда все вообще знали, как Поттер выглядит? Да и вообще, откуда всем известно то, что произошло той ночью? — Винс, что ты имеешь в виду? Мы ведь уже говорили об этом. Мистер Блэк рассказал нам, как все было, — недоумевал Драко, поворачиваясь к одному из своих «охранников». Не только Малфой был удивлен тем, что обычно такой молчаливый слизеринец, тенью ходивший за своим покровителем, вообще может сказать что-то важное, но и все, кто хоть маломальски знал Винесента и его второго, такого же молчаливого друга, Грегори Гойла. — Ну, — парень замялся, когда заметил, что все обратили на него свое пристальное внимание, — ведь, когда Темный Лорд убил мистера и миссис Поттер, насколько я понимаю, единственным свидетелем произошедшего мог быть только сам маленький Гарри, верно? Никто не ответил, так как это было само собой разумеющимся фактом. — После тех событий, действительно было правильно спрятать Поттера так, чтобы никто не смог его найти, — продолжил Крэбб. — И тогда я вообще не понимаю, откуда всем стали известны внешние приметы, по которым его можно узнать? — Кажется, я понимаю, что хочет сказать мистер Крэбб, — нахмурившись, задумчиво проговорила Нарцисса. — Ведь всем известно, что если хочешь спрятать кого-то или удержаться чье-то существование в тайне, нет лучшего способа, чем уверить всех, что этот человек либо мертв, либо же не давать никаких описаний. — А ведь правда, — воскликнула Минерва, — Альбус! Это ведь ты давал интервью «Ежедневному Пророку» после той ужасной ночи. Это от тебя весь магический мир узнал, что у Гарри зеленые глаза, черные волосы и шрам на лбу в виде молнии! О чем ты только думал?! Следующие несколько минут в зале суда стоял недовольный шум. Все непременно хотели высказаться насчет удивительной сообразительности директора школы. И продолжались бы эти разглагольствования еще неизвестно сколько, если бы Магия в очередной раз не успокоил этот рой потревоженных пчел. — Итак, перейдем к первому сентября, — взял слово Магия. — Гарри, расскажи нам, как прошло твоё первое путешествие в школу. — Хм, ну, не думаю, что там есть что-то странное, — задумался волшебник. — Помимо того, что Хагрид забыл рассказать, как попасть на платформу, ничего не произошло. — Да вашему Хагриду вообще ничего нельзя поручить, — фыркнула Флер Делакур, смешно сморщив носик. Мадам Максим, к слову, смотрела на полувеликана уже не с такой симпатией, какой она была при их знакомстве. — Но… — запротестовал хранитель ключей Хогвартса. — К сожалению, это правда, — покачала головой Минерва Макгонагалл. — Ты очень добрый и хороший человек, Хагрид, но совсем безответственный. Рубеус грустно повесил голову, стараясь не смотреть никому в глаза. Гарри стало жалко его. — Хагрид, — негромко позвал того парень, а когда полувеликан нерешительно посмотрел на гриффиндорца в ответ, Гарри продолжил, — несмотря ни на что, я все еще считаю тебя своим другом! — И я! — подтвердила слова парня Гермиона. — И я! — присоединился к подросткам Сириус. От таких тёплых слов поддержки, Хагрид едва сдерживал слезы благодарности этим людям. — Все же, я бы попросил тебя в деталях вспомнить тот день, — спустя пару минут, когда все, включая Хагрида успокоились, Магия настоял на своей просьбе. У мужчины в руках была та самая папка, которую все заметили в начале. Не совсем понимая, почему Магия так настаивает на том, чтобы он вспомнил все подробности первой поездки в Хогвартс, Гарри пожал плечами и решил, что у мужчины должны быть на это свои причины. — Знаешь, лучше будет, если все это увидят, — вдруг передумал Магия, и подойдя к Поттеру, привычно вытянул воспоминания о том дне из его головы. Гарри немного растерялся, но не сопротивлялся действиям высшей сущности. Перед всеми появился Омут Памяти и даже сам Гарри решил внимательно посмотреть свои воспоминания, пытаясь понять, что же в них пытался найти Магия. Вот, он увидел маленького себя, стоящего посреди вокзала Кингс-Кросс, вертящего головой в разные стороны. Он пытался найти нужную платформу, но, конечно же, не находил. Было видно, что мальчик начал нервничать, когда мимо него прошла группа людей с удивительно рыжими, почти огненными волосами. — Так и думала, что тут будет целая толпа магглов! — пухлая женщина обращалась к своим детям, слегка недовольно искривив губы. У каждого из четырех мальчиков рядом были такие же массивные чемоданы, как и у самого Гарри, а еще у них была сова! — Так, милая, какой у нас номер платформы? — спросила женщина у девочки. — Девять и три четверти! — тонко пропищала она с нетерпением. — Мам, а можно я тоже поеду? — Нет, Джинни, ты еще мала, — строго ответила девочке миссис Уизли. Дальше все наблюдали, как Гарри, понаблюдав за проходом через барьер, набрался смелости и подошел к рыжему семейству просить о помощи. Спустя некоторое время, Суд был свидетелем знакомства будущих лучших друзей, а также и врагов. Гарри покосился на Драко Малфоя, который смотрел на свое поведение со стороны, и, кажется, покраснел. Воспоминание оборвалось на праздничном пиру и речи директора, предупреждающей учеников о смертельной опасности на третьем этаже. Экран Омута погас, а в Зале Суда повисла мрачная тишина. Конечно, студенты Хогвартса, находящиеся в школе в том году совсем не удивились тому, что увидели, и, кажется, не заметили ничего неправильного. Они лишь с ностальгией вспоминали год поступления Поттера. А вот взрослые, которые впервые узнали подробности того дня, были далеко не в самом радужном настроении. — Итак, — прочистив горло, заговорил Магия, — уважаемые авроры, сотрудники министерства, родители и гости Британии, не заметили ли вы ничего странного? — О, я заметила! — в негодовании воскликнула леди Лонгботтом, — Невилл! Почему я только сейчас узнаю о том, что вам еще в самый первый день сказали о смертельной опасности на третьем этаже? Мерлин! Вы только вдумайтесь в эти слова! Смертельная опасность в школе! Дамблдор, о чем ты думал?! — Кхм, давайте сейчас ненадолго забудем о том, что произошло на пиру по случаю начала учебного года, — настоятельно попросил Магия, невольно спасая Дамблдора от допроса с пристрастием. — Неужели никто не заметил некую странность? — Конечно заметили, — фыркнул кто-то из Пожирателей. Кажется, это был Яксли. — Поттеру не удосужились рассказать о том, как попасть на платформу. Мы ведь уже говорили об этом. — Не только это… — Магия обвел вопрошающим взглядом весь зал, в надежде, что кто-то заметит некую странность. Гарри недоуменно смотрел на мужчину, пытаясь понять, на что он намекает. Ему все произошедшее тогда казалось таким естественным и правильным, что парень просто не видел никаких «подводных камней». — Ну же, представители чистокровных семей должны были заметить некоторое несоответствие. — Уизли! — неожиданно рявкнул Грозный Глаз, заставив дернуться всех, находящихся в зале. — Откуда вы узнали, что мальчик не сможет самостоятельно попасть на платформу? — А ведь действительно! — пробормотала Тонкс, в который раз восхищаясь своим учителем. Он первый из всех, хоть и не сразу, но заметил данный факт. — Весь ваш разговор выглядит отрепетированным. Будто он был рассчитан специально на Гарри. — Нет, Тонкс, я уверен, что все произошло случайно, — ответил на выпад девушки Поттер, однако взглянув в сторону Уизли в поисках поддержки и подтверждения того, что их встреча не была спланирована, его уверенность стала медленно, но уверенно истощаться. Он повернулся как раз вовремя, чтобы заметить то, как быстро переглянулись между собой Рон и Джинни, и как нервно заерзала на своем месте миссис Уизли. Только близнецы оставались спокойными, лишь слегка удивленно смотря на своих родителей, в ожидании пояснений. Было видно невооруженным глазом, что для них это новость. — Это правда? — надломленным голосом спросил парень у Молли. — Вы специально меня там поджидали? Но… но зачем? — Гарри, профессор Дамблдор сказал нам, что Хагрид совсем забыл рассказать тебе, как можно попасть на платформу. Он попросил нас помочь тебе, — ответила Молли. На удивление Магии, женщина не испытала никакого дискомфорта. А это значит, что она не пыталась солгать и ответила правду. Вопрос только в том, какая им была выгода подчиниться просьбе директора. — Но почему вы тогда сами напрямую не подошли ко мне, а устроили непонятно что на глазах у обычных людей? — недоумевал парень. На это миссис Уизли не нашла что ответить.