Переворот

Гермиона и Гарри кратко рассказывали Грейнджерам обо всем, что у них тут произошло и что они успели узнать, как их окликнула миссис Уизли. Женщина пробиралась к ним сквозь толпу людей, покидающих зал суда на перерыв. За ней шел Артур Уизли и выглядел он крайне серьезно. — Гарри! — снова позвала его матриарх семьи. — Как ты мог?! — Простите? — не понял парень, а Грейнджеры прервали свой разговор и обратили внимание на старших Уизли. — А от тебя, Гермиона, я такого вообще не ожидала! — Молли неодобрительно посмотрела на гриффиндорку. — Ты должна была отговорить Гарри от такого опрометчивого поступка! Этот Суд, вызов Магии — это все Темная Магия! Ты-то ведь должна это понимать! Ты должна была нам все рассказать, но умолчала! Не такому я тебя учила! — Минуточку, — процедила Моника, выйдя вперед и встав рядом с дочерью, — какое вы имеете право отчитывать этих детей?! — женщина недобро сощурилась. — Я имею все права их воспитывать! — в порыве гнева воскликнула Молли, повернувшись к новой собеседнице. — Они находятся под моей опекой! — волшебница смерила взглядом женщину, слегка скривившись. И как эта маггла вообще смеет говорить, когда тут происходит такое?! — А вот в этом я очень сильно сомневаюсь, — мать Гермионы разозлилась не меньше Молли. — Не думаю, что женщина, не сумевшая достойно воспитать своих семерых детей, сможет чему-то научить мою дочь. Да и на каких правах вы их опекаете? Мы в ваших услугах не нуждались и не собираемся, — отчеканила женщина, скрестив руки на груди, выражая свой воинственный настрой и намерение поставить хамку на место. — Да как вы смеете?! — миссис Уизли побагровела от едва сдерживаемой ярости. — Пока они находятся под моей опекой, я имею полное право участвовать в их воспитании. Не думаю, что вы можете подготовить Гермиону к жизни в ее новом доме! Моника и Вендел Грейнджеры переглянулись. Их лица еще больше омрачились. Они прекрасно поняли, на что недвусмысленно намекала эта женщина. Родители гриффиндорки прекрасно помнили первую встречу с семьей Уизли и уже тогда волшебники произвели на них весьма смешанное впечатление. И им очень не понравились эти намеки теперь. Сейчас же, с каждым словом Молли Уизли, открывалась истинная натура этой женщины и ее отношение к ним, магглам. — Каком еще таком доме?! Пока она еще живет в нашем доме, и мы, как ее родители, воспитывать будем ее сами. И я не позволю какой-то там ведьме указывать что-либо мне и моей дочери! — вспылила Моника. — То, что мы с женой не являемся волшебниками, никак не может воспрепятствовать тому, чтобы наша дочь выросла достойным человеком, — продолжил вместо жены Вендел. Он уже достаточно выслушал. Он переглянулся с Артуром и увидев, что тот полностью разделяет мнение супруги, окончательно убедился в правильности своего решения. — Всему остальному, что она обязана знать о магическом мире, ее научат в школе, — непререкаемым тоном заявил он, закрыв собой Гермиону и Гарри. Он понимал, на что способны волшебники, но вряд ли они смогут что-то ему сделать сейчас, в присутствии всех, а особенно Магии. Гермиона и Гарри тревожно посмотрели друг на друга. Девушка быстро поняла смысл слов миссис Уизли. Молли почти прямым текстом говорила, что какие-то там магглы не смогут помочь своей дочери, которая неизбежно их покинет, так как останется жить в магическом мире, который стал для Гермионы вторым домом. Не то, чтобы это было неправдой, но это решение должна принять она, а не миссис Уизли. Да и как понимать то, что ее родителям и вовсе больше не стоит участвовать в воспитании волшебницы?! Кто возложил роль их с Гарри родителей в магическом мире на мистера и миссис Уизли? Гермиона еще могла понять, что в ситуации с Гарри они могли так подумать, но с ней? Пара недель летом, проведенных в Норе, в ее понимании, не являлись поводом предъявлять на нее какие-то права. Так что выводы девушке очень не понравились. Она никак не ожидала такого поведения от старших Уизли, всегда показывавших себя как очень добрых и дружелюбных волшебников. Девушке стало противно от их двуличия. — А ты, Гарри! Как ты мог покинуть Гриммо?! Никого не предупредил, ничего не сказал… — Молли огорченно покачала головой. Она отвернулась от Грейнджеров и сделала вид, что их нет. — Это так безответственно! Если бы ты рассказал нам, то мы бы тебя отговорили, — на что Гарри лишь хмыкнул. — Мы же говорили, что тебе не о чем беспокоиться. Профессор Дамблдор никогда бы не позволил исключить тебя из Хогвартса и отобрать палочку! — про себя Поттер отметил, что его участие в смертельном Турнире он все-таки позволил. — Молли права, — кивнул мистер Уизли, недовольно смотря на мальчика, — мы ведь тебе говорили, что этот суд, по сути, был простой формальностью, — Вендел с отвращением смотрел на Артура. Вроде бы взрослый мужчина, отец семерых детей, а ведет себя подобным образом. Мужчина засомневался, есть ли у него хоть капля гордости — ведь игнорировать тех, с кем разговаривали меньше минуты назад, и делать вид, что их нет, по меньшей мере низко. — Гарри, ты немедленно обязан отказаться от своего призыва Магии и закончить все как можно скорее! — миссис Уизли перебила своего мужа, не дав ему развить мысль. Женщина выглядела крайне возмущенной и взволнованной. Она не собиралась дать даже шанса Грейнджерам что-то сказать. Впрочем, те и сами не горели желанием продолжать общение с этими людьми. Моника уже собиралась увести Гермиону и Гарри прочь от них. Она задалась вопросом, чему эта Молли Уизли может научить их? — Этот так называемый суд не принесет ничего хорошего. Он только вредит репутации школы и директора Дамблдора. Подумать только! Выдумывают всякие небылицы про директора! И вообще, откуда ты узнал об этом треклятом суде?! — В Гринготтсе, — только и мог пробормотать Поттер, поскольку все еще не мог прийти в себя после такой тирады. Он точно не ожидал подобного от Молли и Артура. Он не мог предположить, что женщина, которую он считал чуть ли не своей второй матерью, будет отчитывать его с подругой за то, что они попытался сделать все возможное, чтобы защитить его, Гарри, если уж остальные отказались что-либо объяснять. — Гарри, ну сколько раз тебе говорить? Какой ты непонятливый! — разочарованно покачала головой рыжеволосая волшебница, — ты ведь должен был понимать, что нельзя иметь никаких дел с гоблинами. Волшебники им даже свои деньги с опаской доверяют. На Истории Магии, что, профессор вам зря рассказывал про гоблинские восстания? Неужели ты так и не понял, что они темные существа, и не упустят момент, чтобы подставить? — И тем не менее, доверяете, — колко подметила Моника, но ее реплика вновь была успешно проигнорирована. — Но… — Гермиона уже пришла в себя и собиралась возразить женщине, но была прервана самым наглым образом. — Никаких «но»! — рявкнула Молли, снова становясь одной по цвету со спелым помидором. — Да как у вас вообще двоих совести хватило сбежать из дома! Какие же вы неблагодарные, оказывается. В то время, как мы все переживаем за вас, печемся о вашей же безопасности, ночами не спим и уже извелись от переживаний, вы позволяете себе делать, что хотите, идете против правил, пока все рискуют ради вас! А для вас еще делают исключения, рассказывают то, что вам знать совершенно не обязательно. Моя бы воля — сидели бы под домашним арестом и ни слова бы не слышали о делах взрослых! — Не смей повышать голос на мою дочь! — прикрикнула Моника, сделав шаг в сторону говорившей. — Еще раз такое услышу и клянусь, пусть я и не владею магией, сделаю все, чтобы ты пожалела! — Боюсь, Молли, что не тебе решать, что стоит знать моему крестнику, а что нет, — раздался вкрадчивый голос Сириуса за спиной четы Уизли. Гарри и Гермиона почувствовали по тону говорившего, что он очень недоволен словами женщины. Видимо, адекватная реакция на происходящее оказалась одним из побочных эффектов той странной связи, которую Поттер создал невольно. — К твоему сведению, я и сам могу позаботиться о воспитании Гарри. К тому же, смею напомнить, что находитесь вы все в моем доме, а значит, что вы лишь гости, и не имеете никакого права распоряжаться там, как будто вы полноправные хозяева. А то, что Гарри сбежал… Так не куда-то там, а под охрану Гринготтса — так это в крови. Вот, Джеймс такой был, да и Лили бунтарка. Сами можете у их портретов поинтересоваться. Молли только и могла, что стоять и открывать, и закрывать рот, словно выброшенная на берег рыба. Она никак не ожидала, что Сириус выступит против нее. Вендел с одобрением смотрел на мужчину, вставшего на их сторону, и приобнял жену, успокаивая. Теперь они могут вести это противостояние на равных. — Сириус! Как ты можешь! — обрела дар речи миссис Уизли, и тут же напустилась на Бродягу. — Ты забыл, о чем нас просил профессор Дамблдор?! Нам не стоило вмешиваться в политические дрязги, ведь он говорил, что суд — не более, чем фарс, способ дискредитировать его в глазах общественности! Что никакой опасности для Гарри это событие не несло. А своим необдуманным и совершенно безответственным поступком он поставил под удар не только всех нас, но и самого Альбуса. А ведь Гарри должен быть ему благодарен за все, что директор делает для его блага! Услышав последнюю фразу, Гарри поморщился. Он ненавидел эти слова. Ведь руководствуясь именно этим жизнеутверждающим лозунгом, Дамблдор отправлял его к Дурслям раз за разом. Кроме того, парень уже понял, что не все так чисто с делишками, в которых замешан Великий Светлый Маг. Многое из того, что они уже успели узнать на этом суде, говорило совсем не в пользу директора. Особенно ему не понравилось то, что он увидел в воспоминаниях зельевара. И не только сам факт поведения его отца и крестного, но и откровенное запугивание, почти что шантаж Северуса. Все это освещало Дамблдора в далеко не том ярком и непогрешимом свете, как он того желал. И Гарри на интуитивном уровне понимал, что это далеко не все. И теперь он уже и не знал, а хочет ли он докопаться до правды? Но выбора не было и отменить принятое решение было, увы (или же к счастью), невозможно. Гриффиндорцу было очень неприятно, и это мягко говоря, находиться в центре скандала между близкими ему людьми, а потому, тихо извинившись, скорее в дань этикету, взял Гермиону за руку и отошел в сторону, не желая участвовать в происходящем. Однако уйти достаточно далеко не получилось. — Вы! Как вы могли! — на них налетел их лучший друг, полыхая красным от гнева лицом. — Вы за моей спиной провернули такое дело и мне ни слова не сказали. Предатели! Могли бы у меня спросить, я бы вам подробно объяснил, что подобные ритуалы по вызову непонятных сущностей — это темная магия, и ей ни в коем случае нельзя пользоваться! А если так рвались просто сбежать от контроля, то могли бы и меня с собой взять. Неужели не подумали, что мне тоже может быть, осточертело сидеть безвылазно в этом прогнившем и пропитанном черной магией доме? — Рональд Уизли! — тут уже Гермиона не выдержала. — Как смеешь ты упрекать нас сейчас? Такое впечатление, что ты не сидел все это время в зале и не слышал, и не видел того, что происходит. Мог бы и поддержать друга в трудный момент! Как тебе ни стыдно попрекать Гарри за то, что он попытался защитить себя, свою жизнь и свободу, как мог! — Но зачем было обращаться к этим зеленошкурым коротышкам? — взвыл Рон. — Мог ведь спросить у нас. Все-таки, мы чистокровные, и знаем о законах магического мира побольше, чем вы. Гермиону это высказывание друга — а друга ли? — задело за живое. Гарри вспыхнул праведным гневом. — Да? — прошипел он, не хуже змеи. — А почему тогда на все мои вопросы о предстоящем суде все взрослые чистокровные маги отмахивались от меня, как от надоедливой мухи и ничего конкретного не говорили? Только и пичкали «успокоительными». Мол, волноваться не о чем, все будет в порядке, Дамблдор не даст произойти ничему плохому. Думаешь, мне этого, так называемого объяснения было достаточно? Рон побагровел еще сильнее и набрал в грудь побольше воздуха, но друзьям так и не суждено было узнать, что хотел сказать младший Уизли. — Перерыв окончен. Просьба всех вернуться в зал суда, — голос Магии был негромким, но слышал его каждый участник заседания.