Слишком крепко.

      Декабрь. Конец месяца. Рождество. Вечер. Праздник друзья решили справить вместе, на квартире Чонов, которой к появлению малыша так и осталась Тэхёновская комнатка, которую омега низачто не хотел менять на большую Чонгукову.       В центре за диваном обустроили небольшую, пышную ёлку, украсили всяким ярким и красивым, обвязали ленточками. Под это праздничное, мигающее гирляндами дерево выложили подарки друг другу и, закупившись всем необходимым, забаррикадировались в своей хижине на предстоящие пару дней, дабы полноценно отдохнуть и поленьтяйничать. Чимин с Юки таскали приготовленные блюда к телевизору на кофейный столик, что благодаря золотым рукам Мина имел возможность раздвигаться, и раскладывали приборы, пока Тэхён стоял на кухне, выгибаясь в спине из-за критического размера своего пузика, припирая поясницу рукой, и выжимал себе и Юки свежий фруктовый сок, ведь им пока нельзя алкоголь. Хосок усердно пытался монтировать к телику две приставки одновременно, потому что просто захотелось. Чонгук в крайнем шкафу у ванной подбирал постельное белье и матрацы для сна гостей, не прекращая оглядываться на свою омегу. Тэхён находился на последнем месяце, и пусть врачи твердили, что УЗИ обещают рождение малыша только после праздников, омега вёл себя в край патово. Каждого, конечно, это настораживало. Папа Тэхёна, звонивший днем поздравить с рождеством, попросил зятя внимательнее следить за Тэ, ибо родительское чувство подсказывало скорый сюрприз. Не смея ослушаться его, да и только сильнее подогревшись тревогой и подозрениями, альфа глаз с супруга не спускал, боясь упустить что-то важное и, не дай бог, не успеть что-то сделать.       Как оказалось, не зря. Ожидаемые схватки омеги начались совсем неожиданно: прямо во время рождении Христова, в самый пик, так сказать. Была ли паника? Нет. Был ступор, затем активные и уже заранее обдуманные, подготовленные действия. Всё, грубо говоря, было спланировано, на всякий случай, во всеобщее благо, и все в этом заговоре участвовали. Кроме самого Тэхёна, конечно, ему волноваться нельзя и думать слишком много. И, как ни странно, это не помешало ему совсем не удивиться тому, что ребята оттягивали с выпивкой, крадя их с Юки соки, и совершенно спокойно отреагировать на свои болючие схватки. Наоборот, вместо нервных лепетаний, покрепче схватить взволнованного Чонгука за руку и пошутить о том, что сынок их, походу, ему подарок на Рождество решил устроить и стать в будущем святым. Ах, да, конечно смешно. И Чонгук смеялся, хоть и нервно, не правдиво, но очень старался. Юнги завёл машину зятя вместо своей и получил пару дельных советов насчёт обращения с железякой, потому что машина Хосока была более уютнее и шире для поездки омеги со схватками, а она капризничать умела. Юки помогла Чимину собрать нужные вещи Тэ на первое время после родов, и медленно, но как можно быстрее, дружно загрузив чуть ли не плачущего в улыбке Тэхёна на задние сиденья, поехали в роддом, где по просьбе Чонгука, их лечащий врач все же согласился остаться на месте, вдруг что. Хосок-и с Юки остались дома, якобы за главных, так сказать. Взрослые же доехали до больницы пусть и не быстро, зато в целости и сохранности.       Последующие два часа для Чонгука были пыткой. Правда, не сравнимой с той, что испытывал Тэхён в реанимации, из всех сил тужась, пытаясь родить его ребёнка, но нервы съедали мозг Чонгука полностью. Переживания те были не с чем не сравним, и маяча туда-сюда, пред дверями, за которыми кричал его котёнок, альфа бешеными глазами прожигал пол и те самые двери, чуть ли не до крови прикусывая фалангу своего указательного пальца. Юнги сидел на диване напротив заветных дверей, подпирая голову кулаком в локте о скулу, и глазами следил за вот-вот готовым папашей. Совсем рядышком, опустив голову ему на плечо, сидел Чимин, нервно сдирая кутикулу на руках, временами останавливаемый крепкими зажатиями своего альфы, что устойчиво прижимал его к себе рукой за плечи. Раз в час звонили Юки с Хосоком, узнать что да как, и более никто из троих и словом не обмолвился, прежде чем за дверью послышался детский плач и в коридор вышел врач.       — Ну что? — Вскочил Чимин, а за ним и Мин с истинно взволнованным лицом:       — Я наконец стал дедом?       Врач удивленно посмотрел на молодую парочку, открыв рот, а Чонгук, едва отрывая взгляд в замешательстве от дверей, за которыми слышался громкий плач и тихий смех Тэхёна, выжидающе посмотрел на статного альфу.       — Мальчик, омега — 3.400,55. Здоровенький и красивый. На вас похож, молодой человек. Поздравляю. — Мужчина широко улыбнулся и пожал руку окаменевшему Чону с разъехавшейся до ушей счастливой улыбкой.       — А сам Тэ? — Провизжал радостно Чим, прекрывая улыбку пальчиками, пока Юнги, обхватив шею Чона пальцами, дружески стукнулся с ним лбами, тихо улыбаясь.       — Он отлично справился, — заметил доктор, улыбаясь, — состояние у обоих просто прекрасное. Завтра тщательнее их обследуем и, если всё будет стабильно, тот же час сможете забрать их домой.       Чимин вновь поглотил свой слишком громкий визг и подпрыгнул, кидаясь на Чонгука с обнимашками поздравления, выводя его наконец из ступора. Мин благодарно пожал врачу руку и поинтересовался, когда они смогут увидеться с омегой и глянуть на ребёнка.       — Сейчас его переведут в обычную палату, и чуть позже принесут малыша. Можете подождать уже в ней.       Дав точные координаты одиночной, заранее оплаченной палаты, врач их покинул. Подхватывая Чонгука под руки, Чимин с Юнги насильно потащили его в палату, твердя, что лучше ему встретить супруга уже там, заодно и проверить всё ли готово, всё ли в порядке.       Палата в кремовых оттенках отдавала теплотой и лёгким уютом. Большой плазменный телевизор у дверей, широкая, навороченная всякими функциями кровать в голубых тонах постельного белья, а рядом небольшая тумбочка. В одном из углов деревянный шкаф нежного цвета ванили и окно во всю стену с другой стороны от двери, где располагался длинный кожаный диван и малый, стеклянный столик.       Когда Тэхёна спустя каких-то пару минут закатили в эту его временную комнатку, Чонгука уже никто не мог удержать. Мед персонал даже до конца закатить койку с омегой не успел. Тут же подлетая к нему, альфа трепетно схватил вымотанного Тэхёна за руки, низко склоняясь над ним и чуть ли не плача, начал истерично улыбаться.       — Тэ, малыш мой, ты как? Ничего не болит? Что-нибудь хочешь?       Тэхён смотрел на него полусонно и просто улыбался, вместо ответа мотая медленно головой в стороны и тихо шепча:“Тэён так похож на тебя.. “       Чонгук на мгновение замер, затем плавно повышая тональность, начал смеяться, позволяя слезам больно жечь ткани радужки. Тэён, его ребёнок, долгожданный малыш, похож на него. Господи, что может быть лучше, чем эти слова. Узнавать о беременности своей омеги, конечно, великолепно и очень шокирующе, но вот-вот предвкушать первую встречу с рожденным наконец-то малышом просто не сравнимо ни с чем более чем-то важным.       Чимин с Юнги стояли позади у дивана и обнимались, молча улыбаясь. Пак ещё, в отличие от альф давно пустил слезу и тихо всхлипывал, подтирая моментами щеки.       — Нам нужно уложить его в кровать. — Аккуратно, улыбчиво напомнил один из санитаров, обращаясь к Чону.       Альфа тщательно закивал, прикусив губу, и, склонившись к омеге ещё ниже, второй рукой начал поглаживать его по голове.       — Давай я тебя отнесу, я аккуратно.       Окружение умиленно сложили руки замком у груди и заулыбались, а Тэхён тихо кивнул, бессильно обвивая своего альфу руками вокруг шее, но очень цепко обнимая. Как можно нежнее подхватив его на руки, Чонгук с лёгкостью донёс его до кровати, внутренне поражаясь такой лёгкости его тела. Одеяло Чимин быстро откинул, а Юнги придерживая голову Тэхёна, помог ему лечь на подушку лопатками, не ударившись о стену. Чонгук сам бережно укрыл супруга одеялом и поцеловал в охладевший от пота лоб, замирая на холодной коже своими теплыми, мягкими губами на пару секунд.       — ЧонГук .. — Требовательно прошептал Юнги, глядя на порог палаты, понимая, что санитары смылись, зато появился кое-кто поважнее.       Чимин повернув туда же голову, радостно пискнул, тут же прикрывая рот ладошкой.       Чонгук, оторвался от сонного супруга и повернул голову в сторону. Наверное, лучше бы он этого не делал без специальной подготовки, ведь сердце альфы в тот же миг одним только рывком вылетело из груди. На пороге стояла медсестра и держала в руках небольшой белый комочек, в котором что-то дергалось и странно мычало, пища. Альфа знал, там его сын, его маленькая омега и ему жутко интересно, как он выглядит на самом деле, но и все же безумно страшно.       Заметив ступор в движениях молодого отца и поражение в глазах, бета медленным шагом подошла к нему, аккуратно разворачивая пеленку у личика малыша пошире, одним глазом глядя на Тэхёна, который смотрел на неё в ответ с благодарностью.       В белых, чистых пеленальных тканях ворочался маленький Чонгук, точнее Тэён — маленькая точная копия своего отца: маленький курносик, милые щёчки в сочетании с алыми губками бантиком и широкие, форменные брови. У Чонгука от осознания этого, кажется, случился ещё один сердечный приступ. Дыхание сбивалось на перебой, не зная куда и как направляться, да весь организм в целом вдруг сбился под бомбой эмоций. Альфа закрыл нижнюю часть лица ладонями и дёрнулся в сторону своего омеги, пытаясь сдержать слезы. Глубоко, растянуто дышал и, будто не веря своим глазам, вертел головой в стороны.       — Тэхён, — обратился он шепчаво к омеге, возвращая взгляд к комочку в руках медсестры, — мой сын, он..       — Возьми его. — Чрезмерно ласковым голосом предложил Тэхён.       Чимин держал его за руку со своей стороны и кусал губы, давясь в улыбке, что не могло не умилять его, поэтому улыбка становилась шире, хоть усталость и давила на плечи.       Чонгук пару раз похлопал ресницами и, наконец-то осмеливаясь, потянулся к ребёнку, обнадеживающе кивая обеспокоенной бете. Когда малыш оказался у него в руках и с интересом перевёл свой детский, невинный взгляд на отца, замедляясь в своих брыганьях, Чон не выдержал и наконец заплакал. Даже глаза малыша, его взгляд, искры в них и то неосознанное любопытство были Чонгуковы. Он будто смотрел сам на себя в живую, или листал живой фотоальбом.       Плакал альфа горячо, бережно держа драгоценный комочек на руках и счастливо смеялся, не отрывая от сына мокрого взгляда. От одного только понимания, что это его родной сын, маленький, милый омежка, которого родил ему именно любимый Тэхён, грудная клетка альфы готова была разорваться на пару метров в стороны, лишь бы стало легче, лишь бы чуть меньше стало того счастья, которое переполняло молодого отца. На протяжении всех пяти месяцев он каждый день разговаривал с этим малышом, рассказывал о себе, о своей работе, о том, как сильно они с Тэхёном его любят и ждут. Тогда время текло равномерно, в темпе. Ожидание, казалось, будет тянуться вечно и, честно, Чонгук даже не думал, что почувствует, когда увидит своего ребёнка. Но сейчас, кроме огромного счастья, безмерной любви, частички гордости за себя, и просто колоссальной благодарности своей омеге, ничего в альфе не бултыхалось. Малыш в руках совсем успокоился, разглядывая своего отца с особым, совсем не младенческим взглядом, и быстро уснул, незаметно для себя, тихо прикрывая глазки.       — Ой, божечки, — промурлыкал Пак, который умудрился, перевесившись через всю постель, заглянуть в пелёнки, — он полная копия Чонгука. Прямо как Юки наша на тебя, милый. — Обратился к своему альфе, что тоже уже успел разглядеть “внука”.       — Пойдём сходим кое-куда.       Юнги широко улыбнулся и утянул Чимина за собой к выходу, по пути выслушивая восторг любимого и предложения сделать когда-нибудь своего малыша. Следом и медсестра скрылась из виду, тихо прикрывая дверь палаты. Молодым нужно было побыть втроём.       — Как он? — Тихо спросил Тэхён, аккуратно хватаясь рукой за край футболки мужа.       — Спит. — Альфа смешком улыбнулся и аккуратно опустился на стул у кровати, вручая маленького сына радостному супругу.       Прижав долгожданного малыша к груди, омега, в кой-то веке, спокойно выдохнул и почувствовал себя лучше. Свободной рукой, потянувшись к мужу, загребся своими тонкими пальцами в его волосы и умиротворенно улыбнулся, рассматривая родное лицо.       — Ты счастлив, Куки?       — Ещё и спрашиваешь? — Снова всхлипнув, Чонгук вытер кулаком последние слезы и успокоился, взгляда не спуская с сына. — Я с детства мечтал об этом. О тебе, обо мне, о нашем малыше. Если это сон, я не хочу просыпаться.       — Так долго никто не спит. — Задумчиво прошептал омега, визуализируя заправку волос мужа за ухо.       Альфа перевел глаза на омегу и мягко улыбнулся. Медленно приблизился к любимому сонному лицу, всматриваясь в родную улыбку и счастливые глаза.       — Я люблю тебя.       — А Тэёна? — Омега улыбнулся шире, посмеиваясь, бросив взгляд на свою кисть за ухом мужа, ныряющая вновь в жёсткие пряди, и вернул снова на его лицо.       — Больше всего на свете. — Альфа повернул немного голову в край, глядя на спящего малыша и трепетно начал поглаживать его по маленькой, хрупкой головке большим пальцем руки. — Моё маленькое желанное счастье.       Тэхёну вдруг гормоны капризности в голову ударили, так что он вдруг замер полностью, более трезвым взглядом уставившись на альфу, и ни с того ни с сего начал плакать, свертывая губки дрожью и короткими выдохи.       — Хён..       Чонгук удивлённый щенячьим всхлипом, резко повернул голову к омеге и встревоженно схватился обеими руками за его щёчки, слегка плюща их. Тэхён стал похож на обиженного кролика, продолжая недовольно хлюпать и хмуриться, что очень позабавило альфу.       — Почему у моего котёнка испортилось настроение?       — Тфой котёнок не уферен, что ты его любишь.       — Да?       — Дфа.       Чонгук ухмыльнулся, ослабевая тисканья, и затянул омегу в ленивый, романтичный поцелуй. Благодаря его без слов, выражая нежность и любовь, испытываемую к нему. Одним приятным движением языка по длине чужого и щекоткой небы, доказывал лишь малым, что любит. Однако этого было достаточно чтобы Тэхён успокоился. Лишь изредка отвечая взаимностью, иногда, агрессивно, несмотря на усталость перенимая инициативу, он чувствовал альфу, продолжал гладить его по волосам и улыбаться сквозь поцелуй, от слёз и следа не оставляя. Под таким прекрасным ощущением своей необходимости для мужа, он и уснул, прямо во время поцелуя, рукой изнемогая и скатываясь альфе на плечо.       Чонгук, мягко улыбнулся, отстраняясь от посапывающей омеги и нежно погладил его по волосам. Поцеловал спящего ребёнка в лоб, тут же заглаживая место поцелуя большим пальцем, и не сдержал мокроты в области глаз. Слишком. Он слишком счастлив, чтобы соображать в данный момент чисто по мужски, вверх берут эмоции и чувства. И, кажется, теперь так будет всегда, пока в их маленькой, уютной квартире будет жить их всецело желанный, дорогой комочек счастья и фитилек их чистой любви.