Слишком крепко.

      С тех пор, как Хосок встретил свою истинную, осень для него стала самым прекрасным временем года. Он и раньше, конечно, после работы любил поздние прогулки по пустынным улочкам или тёмному парку. Листопад с тёплым осенним ветерком со свойственным себе ароматом приятно щекотал лёгкие, принуждая улыбаться совершенно без причины и тогда альфа не обращал на это внимания, скидывая все автоматически на усталость, которая мгновенно исчезала во время подобного времяпровождения. А те же вечера летней или зимней поры, наоборот, как ни странно, что вносили в сердце какую-то ношу, он принимал, как должное, не думая сравнивать такой принцип своего состояния.       С появлением же Юки в своей жизни, альфа часто начал замечать самые незначительные, но такие заметные вещи. Например, что осень самое тёплое время года, несмотря на свои ежедневные планы набитые тучами и ветром, в отличие от жаркого лета или красивой весны, в которой полно оживших микробов, или что природа обычно не подвластна особым рамкам времени и осенью вдруг может стать слишком жарко. Если б Юки так увлечённо не указывала туда или туда, не рассказывала о том, что наблюдала раньше, альфа и не заметил бы, что вон там, где-то на самой окраине большого парка трое маленьких альф очень усердно строят дом на большом дереве и говорят о чем-то умном, строят планы на будущее и верят в себя, в то время, как в одной из самых длинных аллеек на лавочке, что под самым деревом, в тени, сидит вечерами и плачет раздавленная жизнью омега с грубым характером и дурным нравом. Не знал он и том, что еда приготовленная человеком, которым любим, намного вкуснее обычной, что есть в кругу семьи тестя, которому полюбился, весело и уютно; не знал, как приятно видеть улыбку девочки, которую всем сердцем любишь, как приятно наблюдать за ней со стороны, чувствовать тёплые объятия и понимать, что искренне любим.       Раньше Хосок этого не замечал. Не замечал, когда редкое солнечное тепло быстро заслоняется тучами, как плавно противный мелкий дождь переходит в ливень, как мило воркуют воробьи на ветвях или как голубь жмется в себя, борясь с холодом. Единственное, что замечал Чон раньше — жизнь, которая протекала только по его дороге. Никто и ничто другое его не волновало, не тревожило и, право, не вызывала интереса. ЧонГук — самый лучший друг и единственный, кто по настоящему знал, какой Хосок на самом деле. Скрытный, часто угрюмый и мечтательный, и так лишь с теми, кому доверяет. И этими до поры до времени был только Гук. С родителями у альфы отношения натянуты, среди всех младших своих братьев Хосок единственный, кто не приводил в дом свою омегу и все ещё не желал жениться на ком-нибудь другом. Когда он сообщил им о девятилетней милой альфочке, чья с ним связь истинна, кроме возмущений и оскорблений в педофилии и “это именно то, чего ты добивался, извращенец? “ он ничего не услышал. И всякие унизительные объяснения, что это не его вина, так распорядилась судьба и вообще-то он их сын, остались без ответа, что значило лишь, что слушать и говорить с ним никто не хочет. Как и обычно. ЧонГук, случайно услышавший этот разговор, не вовремя заглянув в раздевалку, поспешил ободрить его тем, что Юнги он понравился и тесть то будет последним, кто посчитает его извращенцем, да и Юки свои пять йен вставит — если она решила быть с ним, значит так и будет. Подумать только, Чона это успокоило и даже потешило. Чуть позже Юнги с охотой согласился, что очень гордится тем, что именно он его зять, но называть его сынком решил повременить, якобы уж слишком молод Мин ещё для такого. Юки, узнав о словах родителей альфы, конечно же, расстроилась, но виду старалась не показывать, так же, как и заводить на эту тему разговоры.       И если уж и говорить о самой причине большего раздора сына с родителями, то Юки за шесть с небольшим лет практически не изменилась. Только черты лица приобрели более взрослые нюансы, а волосы выросли длиной до поясницы,стали намного мягче и воздушные, так как именно о них альфочка бережно заботилась. Тем более, когда узнала, что Чону нравятся длинные красивые волосы, эта забота возросла и окрепла. Училась девочка так же добросовестно( этой осенью перешла в последний класс средней школы) и никогда не была обделена вниманием со стороны омег и бет мужчин, чьё внимание мгновенно заострялось на красивых взрослых чертах и холодности отношения к окружающим. Хосок в общем-то тоже не особо изменился за столько лет, только, возможно, мудрее стал и взрослее; уголки губ и лоб немного сложились россыпью первых морщинок, но это из-за сигарет, которые альфа и при смерти не бросит. Внимание со стороны омег мелькало лишь на горизонте, ведь на работе в зале для альф, омеги не бродят, к тому же подойди кто к нему познакомиться, Юки взбунтуется так, что земля под ногами затрясется. По крайней мере, Чон именно так себя ощущает, когда она ревнует и грубит омегам, заявляя на него свои права. Хотя, возможно, это из-за хохота в его грудной клетке, что он пытается подавить в себе каждый раз. Конечно же, за эти годы ему не раз приходилось наблюдать неприятные сцены подкатов других мужчин к своей девочке и просто молча следить за её стальным равнодушием к льстивым комплиментам, которое к его удивлению, длилось всегда только до поры до времени. Чон не говорил, а Юки никогда не знала, чем занимается её альфа в период времени с утра до обеда, когда она на учёбе, а ему на работу ещё рано. Никто, кроме охранника и не знал, что альфа, после того, как провожает альфочку до школы, никуда не уходит, а остается на территории, часто внепланово наблюдая за её передвижениями и кругом общения. И тот факт, что девушка спокойно училась с мыслью, что её Хося отсыпается дома до работы, на все сто процентов убеждали этого самого Хосю, что она действительно верна своим словам, принципам и ему. Уж кто, а Юки не стала бы демонстративно, зная, что объект обожания где-то рядом и может подумать что-то не так, выяснять отношения с смазливыми омегами или делать отпор бетам или другим альфам резкими словами и, порой, мелкими драками.Чимин, понимающий беспокойство альфы по этому поводу, однажды рассказывал ему, что многие юноши подле неё не понимают слов “Нет” и “Хватит “, поэтому Юки на пару со своей подругой Ями, что правда тоже является альфой, иногда приходится отстаивать своё мнение и защищать честь Хосока, так как многие высказывают свое совершенно не волнующие Юки, мнения о том, что он слишком стар для неё, чем, собственно, и доводят до края кипения. Альфе, честно, было приятно наблюдать, хоть и совершенно случайно, за тем, как Юки громко и раздражённо, вероятно, уже в сотый раз объясняет какому-то парню, что у нее есть истинный, как она им дорожит и нахрен ей никто больше не нужен. А затем, как замечает его, так же, совершенно случайно, и со всех ног несётся в его сторону, в желании броситься на шею и поцеловать в щеку, чтобы сказать, как скучала и спросить, как у альфы прошёл день, не трудно ли ему было и, может быть, он чего-то хочет. А когда дело уже другого характера, мужчине становится совсем не до шуток. Когда очередной надоедливый поклонник девушки настолько за определённый период времени заедает ей мозг, что на глазах у Чона нагло хватает её за руки или шею и пытается что-то доказать, у альфы заметно ярко подкипает ревность, горя в области груди не свойственным ему гневом. Однако, едва он готовый отшвырнуть сосунка от своей альфы, движется вперёд, Юки парой взбешенных движений сметает, казалось бы, фигуристого, сильного парня со своего пути, и даже, порой, с ног и, что есть мочи, совсем никого не смущаясь, злобно орёт:”Придурок, не трогай меня! Оппа будет расстроен, если увидит! Исчезни, иначе по башке как надаю! “ ещё пару неразборчивых взмахов конечностями истерички и в диапазоне трех метров к ней никто не приближается. Впоследствии, Чону эта нелепая картина мгновенно поднимала настроение и вызывала смех. И не то, чтобы Хосок боится или стыдится заступаться за свою Юки, нет. Просто Юки — дочь Мин Юнги, а это значит, что обидчики своё получат, хотя по сути, их и быть то не должно. К тому же, не особо то и взрослым будет считаться поступок мужчины, который в порыве ревности подерется с каким-то школьником. Поэтому, Чон очень усердно пытается держать себя в руках в совершенно любом случае. Если же терпение вдруг рвётся на части, альфочка, как кстати, уже сама разметает всех в стороны и пинками под зад гонит прочь от себя, лишь бы любимый оппочка ничего не видел. И такая искренняя наивность девушки ему очень нравится, хотя после каждого такого раза, он тут же подходит к ней и успокаивает,чем можно объяснить его близкое нахождение и вероятность того, что он все видел. Сказать, что альфочка играет? Нет, Чон знает её наизусть, как все свои пять пальцев, как самого себя полностью и никакого другого кайфа организм не ощущает рядом с этой девушкой, кроме как любовь, привязанность и, как бы тише признаться, естественно, похоть. Да, Хосок её хочет. Всегда хотел, и в этом плане он охотно соглашается со словами родителями — он чёртов педофил-извращенец — иначе, почему возраст Юки никогда не прирезал его пошлых мыслей и действий. Что до действий, таки да, они были, но без участия и даже лицезрения им Юки. Как речь может идти о интимности, когда они даже ни разу не целовались(в небольшом счёте это стало одной из причин, почему Юнги очень нравится Хосок), поэтому все, что мог делать Чон со своими пошлыми мыслями, то визуализировать их фантазией в душевой кабинке. Сама же альфочка очень часто, особенно с начала своего переходного возраста — 12 лет —пыталась заигрывать с ним, и даже, чем бог не шутит, соблазнить. Так как принцип работы мозга Минов строится на “Хочу — Не хочу “ девочку ничего не останавливало. Ни общественное мнение, ни присутствие родителей, ни ещё что-то, что Хосок пытался использовать в качестве причины своего отказа очень милым девичьим просьбам поцеловать или предложениям сделать приятно. Конечно же, и Чон и Юнги с Чимином понимали, что в ней гормоны блещут пуще, чем волны в океане, и с приплюснутым противным характером она была просто не в состоянии себя адекватно контролировать. Словно омега во время течки, однако, в случае Юки ожидаемого созревания, возникновения гона и начала первых месячных не было в 14, затем 15 лет. Юнги уже самовольно начал дожидаться её восемнадцатилетия, когда женский гон определенно должен произойти. Пусть уж Хосок поможет ей, пометить, сделает только своей и оба станут счастливее, наконец-то смогут вести взрослые, нормальные отношения. Да, изначально, конечно, альфа был против раннего лишения невинности своей дочери, но “Чон Хосок, зять чёртов, так люблю его, что сам бы на нем и женился “ так что далее Миновское Хочу и больше причин не нужно. Малышке Юки, что уже давно не малышка, очень нравится быть рядом с Хосоком и любить его. Открыто и гордо. Мин видит это, Чимин помогает понять и подчиниться, ведь отец для дочери хочет счастья — пусть дети делают так, как считают нужным, если это впоследствии принесёт им ещё больше радости и желания любить друг друга. Поэтому скорей бы уже этот гон и вздохнули бы Чимин с Юнги свободнее.

***

      Через пару дней Юки исполнится шестнадцать и, как девушка заметила, грудь у неё растёт как-то быстро и низ живота порой ноет неестественно. Не глупая, конечно, все понимает и переживает сильно. Запах гниения природного аромата всё сильнее выделяется по нарастающей. Чон в последнее время(периодом в дня три-четыре) слишком занят на работе, времени на встречи с альфочкой у него практически нет, так что альфа совсем не в курсе предстоящей овуляции своей девушки. Пока Юнги тоже старается пропадать на работе и уставший дома ничего не замечает, Чимин, словно мать своей дочери трепетно помогает с советами, делами пикантной темы и почаще узнает о её самочувствии, иногда, советуясь с Тэхёном.       В очередной раз засиживаясь после школы у омеги,(хотя в эти дни альфа отказалась её посещать из-за страха, что все начнётся не вовремя, а Хосока рядом не будет, и уже второй день сидела дома) играясь с пятилетним Тэёном на полу в гостиной, альфочка не заметила, как начала плакать с гладкого места, прям посреди глупой, но весёлой шутки Тэхёна. Омеги потрясенно застыли на ней взглядами, думая, как вновь начать её утешать, а маленький Чонгук стабильно жуя кусок арбуза, поспешил поскорее подбежать к любимой тёте и крепко обнять, обвив липкими ручками вокруг её шею, с набитым до отказа ротиком, прошепелявить что-то наподобие “Не флачь, нунна. Я тебя лублу. “ Девушка разрыдалась со смеху и обняла омегу в ответ, утыкаясь носом ребёнку в плечо и жмурясь.       — Я тоже тебя люблю, Тэён. Ты такой милый.       Чимин с Тэхёном, наблюдая, как малыш совсем невозмутимо, причмокивая губками вкус ягоды, поглаживает свою нуну по макушке и понимающе переносит вой в своё маленькое плечо, попросту не сдержали счастливой улыбки и смогли расслабиться.       — Твоя тётя такая плакса, правда Тэён-ни? — Хихикнул Чимин и сполз на пол. Присел к ним поближе, наблюдая, как малыш улыбнулся уголками губ и кивнул.       Тэхён повертев головой в стороны, поинтересовался у Чимина не видел ли он его телефон, на что омега достал из кармана джинс свой мобильный и, разблокировав, протянул Тэхёну.       — Кажется, пора звонить дяде Хосоку, да, зайчонок? — Почти беззвучно спросил Чон у сына, нажимая на кнопку вызова нужного абонента.       Аккуратно выползнув из девичьих объятий, Тэён подбежал к папе и неуклюже забрался на диван, присел с ним рядышком.       — Отец очень устает на лаботе. Дядя Хосок тозе.       Тэхён ласково ему улыбнулся, приложил к уху телефон и, нырнув кистью в воздушные пряди сына свободной рукой, поправил ему челочку назад.       — Когда мне было нехорошо, твой отец бросал всё и был рядом. Дядюшка Хосок сделает так же для Юки.       Затем плавно перескочил на личико и подушечкой большого пальца вытер ребёнку ротик от сладкого сока.       — Но ты больше не грустишь! — Малыш восторженно сглотнул слюнку и кивнул, будто сам себе. — И Нуна не будет, да?       Тэхён кротко кивнул и, наклонившись, чмокнул сына в губки, получая в ответ довольную кроличью улыбку.       Хосок наконец поднял трубку, и пока Тэ постепенно перескакивал к нужной теме, интересуясь, как у них там дела и что планируется далее, Чимин шептал Юки что-то успокаивающее и расплетал туго собранные длинные косы, пока она продолжала тихо плакать, закрыв глаза взором в пол, ковыряя мягкие комочки серого паласа пальцами.       — Я соскучилась по нему, пап.       — Я знаю, милая, знаю. Сегодня он обязательно приедет и заберёт тебя. Все будет хорошо. — Чимин прошёлся пальцами сквозь распущенные локоны и поцеловал её в лобик, ободряюще улыбаясь.       Альфочка подняла на него заплывшие слезами глаза.       — У меня в носу его тошнотворный запах, живот болит, голова.. Но я не помню, как он выглядит. — Она опустила голову улыбающемуся омеге на колени и сжалась клубом. — В глазах пелена, а вдруг я не разберу кто есть кто и это будет не Хося?       — Не говори глупостей. — Чимин ласково начал гладить её по волосам, умиленно разглядывая заплаканный профиль дочери. Частично, он её понимает. — Никто в природе не пахнет так, как твой истинный. Хосок для тебя только в одном экземпляре, так что не волнуйся.       — Но ведь не я одна люблю хурму? — Всхлип.       — Но нуна, ты зе не любишь харму. — Тэён удивленно открыл ротик, затем нахмурил бровки, поднимая глаза на Чимина, который “харму“ исправил на правильную “хурму“, и твёрдо кивнул —он понял, как правильно, в следующий раз не забудет исправиться.       — Хей, девчонки. — Тэхён радостно пискнул, отключая вызов, и поднял голову на три пары внимательных глаз. Щёлкнул пальцами и подмигнул. — Юнги-хён как раз был с ними. Оказывается, сегодня у них внеплановый корпоратив, так что наши альфы обещали быть через десять минут.       — Отец тозе едет домой?       Тэён округлил глазки и ротик в вопросе к папе так, как только мог его отец, на что Тэхён, в очередной раз поняв смысл своего счастья и этой любви к Чонгуку, умиротворенно улыбнулся, кивнул. Маленький омега радостно поднял руки вверх и вскрикнул “Ула “, тут же вскакивая на ноги. Под шутливый взгляд папы и своего воспитателя Чимина ножки малыша понеслись к его уголку со столиком у телевизора в сторону двери, где рано утром он вместе со своим отцом перед его уходом на работу, рисовал котиков. Юки тоже заметно успокоилась при мысли, что совсем скоро увидит своего альфу и, присев в исходное положение, с улыбкой на устах наблюдала за любимым племянником.       — Нужно разогреть им еды. — Взвинчено вспомнил Тэхён, уставившись на взаимодействие на это Чимина.       С пару секунд оба молча встали со своих мест и поспешили в сторону кухни, чтобы к приходу альф все выглядело пригоже.

***

      Пунктуальность — черта любого уважающего себя альфы, так что Мин и Чоны приехали домой ровно через десять минут спустя звонка Тэхёна. Стоило только подойти к дверям квартиры, будучи в очень задорном, хорошем настроении, все трое очень хорошо уловили не привычный, вытекающий за рамки обыденного запах Юки. Переглянулись, стерев весёлые лица на серьёзные, и молча поспешили войти во внутрь. Но только Чонгук открыл дверь, на него сразу же бросился Тэён, радостно вопя и что-то наперебой и спутанно рассказывая. Этим то и всё: альфу унесло в семейное счастье и кроме дорогого сына никого не существовало, даже на Тэхёна взгляд бросить не успел. Ребёнок направил его к своему столику и восторженно объяснял, что они будут делать дальше.       Юнги же с Хосоком в полнейшем шоке хаотично искали глазами Юки, но кроме мило улыбающихся омег никого больше не нашли.       — Что за нахуй? — Настороженно поинтересовался Юнги, поглядывая по сторонам. Пока Хосок спрашивал тоже самое, но мысленно, и почему-то, честно, уже зная почему, не мог оторвать взгляда от ванной комнаты напротив, пока разум понемногу начал затуманиваться.       — А что такое? — Артистично размахнул руками Чимин. — У твоей дочери два дня как началась перестройка в организме, а сегодня вообще овуляция начнётся.       — В общем-то, все как обычно. — Серьёзно, но естественно на иронии, поддержал его Тэхён, раскладывая по стойке столовые приборы, и они оба друг другу покивали.       Альфы удивленными глазами, молчаливо вылупились на омег, осознавая сказанное. Мин обернулся на напряжённого со всех сторон зятя, у которого, наверное, в глазах помутнело, чем получил неопровержимое доказательство словам супруга. Затем снова обернулся на омег, хотел было спросить, где она, но дверь ванной комнаты вдруг отворилась.       Юки с красными щеками, измученным усталым видом, распущенными пушистыми волосами, в джинсовом длинном сарафане, будто в бреду, сканировала взглядом пол и медленно выползала в помещение, держась за стенку и дверь. Хосок драно выдохнул и ровными шагами направился к альфочке, по пути, не глядя на удивленного таким видом своей дочери тестя, сообщил полушепотом, что забирает её к себе и, подойдя к уже совсем не соображающей альфе, молча поднял волнующуюся от его прикосновений тело на руки. Овуляция ещё только собиралась начаться, но альфочке было плохо, потому что Хосока небыло рядом длительное время. Это стало понятно сразу, когда, оказавшись в руках своего альфы, Юки блаженно вздохнула и улыбнулась, нежно шепнув имя возлюбленного. Юнги помог зятю, что нёс его дочь бережно в хвате невесты, словно хрусталь, аккуратно усадить её в машину и пристегнуть, пока Чимин с Тэхёном с последнего этажа что-то поучающе кричали им в спину шёпотом.       — Зятёк, — обратился Юнги к хмурому, на крайняк держащемуся Хосоку, который только сел за руль и сразу же посмотрел на него, — головой за неё отвечаешь. Даже если я и так спокоен, что она с тобой.       Кивок со стороны заводящего мотор зятя и альфа отошёл от машины, слегка улыбнувшись.       — Вот и дочь выросла. — Прошептал он на выдохе и расслышал Чиминово щебетание сверху. Цокнув, резко дернул головой в сторону. — Надо теперь сына рожать, а то кто-то совсем уже расслабился. — Задрал голову к нужному этажу и увидел счастливое лицо своей омеги с все ещё красивыми полумесяцами. — Сегодня же этим займусь. — Совсем шёпотом, лишь для себя одного произнёс решительным, заключающим голосом и таки двинулся подняться наверх.

***

      Альфочке по дороге стало намного лучше под влиянием феромонов своего альфы, которые изрядно успели наполниться возбуждением и остротой. Мужчина молча вёл машину и глаз с дороги не спускал, желая поскорее добраться до дома и донести свою девочку до квартиры, а желательно до кровати. В глазах моментами мутилось, но уже у самого дома альф как-то уже отпустило, однако, оба понимали, что это всего на какой-то определённый короткий промежуток времени. В квартиру девушка хотела подняться сама, но Хосок не разрешил ходить по холодным плитам в одних гольфиках, поэтому сходу подхватывая её на руки, потребовал держаться крепче. С лёгкостью поднялся с ней на пятый этаж, открыл дверь, и только когда оказался на пороге собственного дома, бережно поставил альфочку на ноги. Смущённо скрывая лицо за волосами, Юки потопала в спальню, по пути пытаясь расстегнуть свой жёсткий сарафан, ощущая прожигающий взгляд альфы.       — Можно я одену твои вещи?       — Конечно, ты ведь всегда их носишь у меня дома. — Хосок всполошено сглотнул, глядя, как она мучительно крючась, оттягивает молнию к низу, и таки не удержался спросить. — Тебе помочь?       Юки растерянно замерла в дверях спальни и обернулась профилем.       — Переодеться или принять душ?       Пол лица её скрывали густые локоны, что она сбросила вперёд на грудь, чтобы не зацепить больно молнией. Голос её тихий с долей любопытства и смущения врезался в слух Хосока мелодично и так по родному обыденно. Точно они не вот-вот предстоящая нормальная пара, а уже давно супружеская и привычная. Альфа ухмыльнулся, ловко стянул с ног кеды без помощи рук и, не спеша подойдя к девушке, мягко отобрал из тонких, костяных пальцев застрявшую между зубцами молнию.       — Полагаю, с сегодняшнего дня мне доступны оба варианта. — Пару раз мягко дёрнул замочек вниз и с третьего раза смог медленно расстегнуть сарафан. — Ты ведь хотела этого?       Под ним белая борцовка до самой её попы и лямки такого же белого лифчика поверх покрытой сильными мурашками кожи. Голова девушки была опущена, щеки покрыты румянцем и спрятаны локонами душистых волос. Аромат юной кожи столь густой и точный, что по нему можно было легко разобрать каждую её эмоцию. Бледный оттенок мрамора, под светом вечернего солнца из окна блестящий и сеющий в сердце альфы жгучее, уже никем и никак не приостанавливаемое желание прикасаться к ней и портить собой. Мужские пальцы опасливо коснулись оголенных плеч и под робкое дрожание мурашек не торопно смахнули с них джинсовую ткань, которая с глухим грохотом упала девушке под ноги. Она вдруг сжалась плечиками, а Хосок, наконец-то разобравшись, что именно надето на неё, задорно усмехнулся.       — Так вот куда моя борцовка делась.       Юки хитро хихикнула и неожиданно обернулась к нему передом, обеими руками взявшись за дверной проем, сместив ноги крестиком. Никто ведь не говорил, что соблазнять своего альфу она прекращала? Усмешка с лица альфы мгновенно слетела, когда глаза, следуя мужским инстинктам, упали на на второй, сексуально подчеркнутый его борцовкой, размер груди, о котором он раньше не слухом, не духом. Волнистые, длинные волосы по самые её тазовые косточки по бокам идеально подчеркивали чистую молочную, сплющенную бюстгальтером грудь.       Господи, да сказал бы ему кто-нибудь, в случае, если бы они не были знакомы, что этот умопомрачительный пятнадцатилетний подросток его истинная, он не поверил бы. Слишком недосягаемой альфочка была для всех других и Чон часто ощущал себя в их числе. Но для него то Юки всегда была готова на всё, чего бы он не пожелал. Такая взрослая, жутко красивая и по детски милая до безумия. А теперь ещё и такая.. Сексуальная, черт.       — Почему ты раньше так не делала? — Просипел он, все ещё не в силах поднять на неё взгляд. Слишком красива была картина перед глазами, увиденная впервые за шесть долгих лет, что приятным, растянутым томлением растекалась по возбужденным венам.       — Ты сам просил тебя не мучать. — Произнесла Юки шёпотом и, оттолкнувшись от опоры, в пол шага отказалась с альфой нос об нос, намёками кладя ладони ему на плечи.       Глаза встретились друг с другом, оба переполненные похотью и желанием потонуть в родных омутах напротив собственных. И вот, словно, по команде, данной и ожидаемой ими обоими, гормоны Юки снова начали бурно давить на мозг и вырабатывать её телом требующий истинный запах, который резко ударил Хосоку в нос. Альфа молниеносно почувствовал небывалое возбуждение, затянувшейся узел внизу живота и туманность разума. Юки, глухо выдохнула, тяжко порхая ресницами, и завлекательно скользнула коленкой по мужскому бедру кверху, едва задевая мужской орган. Но этого не произошло, и, вероятно, альфу это расстроило. Неожиданно агрессивно взрыкнув, он быстрым движением схватил обеими руками за две девичьи половинки, прижимая её к своему паху лобком. От чего руки девушки скользнули ему за голову, а губы резко приоткрылись в протяжном стоне, которые Хосок с явным желанием накрыл своими, тут же скользя меж них языком. Просто-напросто начало, первый в жизни поцелуй Юки и уже такой горячий и мокрый, несущей за собой огромные, скорее всего, приятные последствия и наслаждения.       На девушке одна лишь борцовка, нижнее белье и тёплые гольфы. Уверенно подталкивая её в спальню, прекрасно ориентируясь в собственной комнате, Хосок осторожно повалил её на кровать, всего на какой-то жалкий миг разорвав поцелуй, дабы помочь удобно откинуть длинные волосы за пределы их будущих действий: блестящая ниточка слюны, которая тянулась между их, раскрасневшимися от драного поцелуя, ртами вызвала в организме обоих новую волну слепого возбуждения. Альфа, не теряя времени, возобновил поцелуй, удобно устроившись между девичьих ног, руками в локтях по сторонам от её головы держал равновесие, иногда, покачивался взад - вперёд, заезжая членом сквозь джинсы по насквозь промокшей промежности. Громкие, полные наслаждения стоны в поцелуй со стороны Юки заводили мужчину настолько, что мозг готов был лопнуть и отдаться уже соблазну. Но нет, нельзя. Лишение девственности для альфочки нелёгкое начало серьёзных отношений, поэтому Чон должен сделать для неё всё в лучшем виде. Рука девушки нырнула в хурмовые волосы и грубо стиснула в кулак, когда он резко разорвал поцелуй и губами прижался к нежной шее, пошло обвалакивая языком по коже формы неровных кружочков и толстых линий.       — Оппа-а-а.. — Громко простонала она и выгнулась вперёд грудью, когда альфа практически вжался в изгиб её шее, оставляя на коже лёгкий засос.       Но на ней он останавливаться не собирался. Оставляя на белой коже мокрый след, впоследствии, отдающей на разгоряченном теле холодными колючками, Чон перешёл на ключицы, а затем и на груди, требовательно оттянув борцовку вместе с лифчиком ниже. Юки часто и громко дышала, кусала губы и тягостно стонала, массируя кожу его головы, порой дергая за волосы. Настолько хорошо ей была находиться во власти рук любимого, поддаваться ему, что просто не хватало существующего. Хотелось ещё больше и больше.       Борцовка в итоге начала мешать. Хосок вновь поднялся к губам Юки и затянул в поцелуй, пока пальцами нагло прополз под майку и стянул кверху, снова нехотя разрывая поцелуй, чтобы снять с девушки вещь полностью. Лифчик Юки в попыхах расстегнула и скинула с себя сама, пока Хосок скидывал с себя спортивную кофту, затем и футболку торопливыми движениями. Дикий взгляд альфы, казалось альфочке, оттрахал её уже раз двести, пока они занимаются всей этой страстной прелюдией. Но именно этого ей и хотелось всегда. Хотелось восполнить все те поцелуи и ласки, которых она и раньше очень сильно желала, о которых мечтала и мучительно ждала. Хотелось свободно пожирать взглядом обнажённый торс мужчины и не бояться коснуться, провести пальчиком вдоль каждого кубика пресса и охватить за спортивную талию.       — Ты такая кислая, — хрипло прошептал Хосок, припадая к её губам в мокром чмоке, сразу же мчась к ключицам, возвращая свою девочку в лежачие положение и покорность, —влажная, словно осенние листья после дождя.       — И только ты мой дождь, Хося.       Юки кончиками пальцев охватывала мужские плечи и, сомкнув в слабости веки, сладко и медленно стонала, пока мужские губы и язык ласкали набухшие в возбуждение соски и мяли саму грудь. Запахи ощутимо смешивались и Юки всем нутром щепетильно ожидала того момента, когда противный аромат Хосока крепко сляжет на её коже.       — Милый.. — беззвучно позвала альфочка вгибаясь к нему грудью.       — Да, маленькая?       Хосок-и медленно поднялся к ней и заглянул в лицо, поочерёдно целуя шею и ушки, свободной рукой гладил бархатные бедра и их внутреннюю сторону, отчего девушка шире раздвигала ноги, слегка толкаясь ему в руку.       — Х-хо.. Хочу тебя.. — Глаза её открываться совсем не хотели, губы и горло пересохли из-за частых холодных вдохов. Одна их рук судорожно держалась за крепкое плечо, пальчики другой руки скользили туда-сюда на мужской шее. — Сделай меня.. своей.. прошу..       Чон, покрытый потом возбуждения, терпящий боль в стоящем члене, от чего-то выжидающе молчал и изучал лицо альфочки, прислушивался к баритону её запаха и волнительно наслаждался Такой Юки. Такой открытой, обнаженной и по особому сексапильной. Для него она дорогой деликатес, что до этого момента был под строгим запретом. Она зовёт, заводит, владеет сердцем и душой. Осталось только изменить и уточнить одну маленькую деталь.       Юки заставила себя открыть глаза, не поняв молчания со стороны своего альфы, и тут же встретилась с его серьёзным, ответственным взглядом. Ненароком испугавшись, обеими ладошками ласково легла на его щеки, пальцами касаясь мочки ушей. Тихо, с хрипотцой смятения и обиженной нотой в конце спросила:       — Не хочешь?       — Глупышка. — Усмехнулся слабо и обежал её пунцовое, милое лицо влюбленным взглядом. Юки пару раз непонимающе хлопнула ресницами, а он обессиленно над самим собой улыбнулся и тихо произнёс. — Я люблю тебя.       В глазах девушки застыл немой вопрос, а уши заложил слишком громкий, больной по перепонкам стук собственного сердца. Да быть того не может, неужели, он наконец сказал это? Никогда. Никогда прежде Хосок не говорил ей о своих чувствах, и на её нелепые, детские признания всегда реагировал только молчаливой мягкой улыбкой и отводом взгляда. Теперь же неотрывно смотрел в глаза и ждал ответа, мимоходом аккуратно продолжая гладить её бедра и талию, плоский живот.       — Я тоже.. — наконец прохрипела альфочка, морганием ресниц смахивая с глаз на щёчку радостную слезу, — тоже люблю тебя, оппа.       Альфа ярко улыбнулся и приязненно вытер её слезу с щеки, тут же загребаясь в её волосы и агрессивно впиваясь в губы пошлым, французским поцелуем. Признание - как передышка. И снова в сердцах огонь и слияние душ. Юки настойчиво пробивалась языком мужчине прямо в горло, хаотично скользя по небу и щекам, что удивительно, вызывало у него яркое агрессивное возбуждение. И пока он зло рычал, моментами сладко постанывая в поцелуй, альфочка лихорадочно пыталась помочь ему расстегнуть ремень и молнию на джинсах, продолжая невыносимо требовательно поддаваться вперёд бедрами. Перевозбуждение это всегда больно, а когда у тебя ещё и гон, то и говорить не о чем. Даже факт того, что его член порвёт тебя, уже совсем не страшит и даже не волнует. Главное потом будет очень и очень хорошо.       Когда ремень наконец-то соскользнул, а молния поддалась, Хосок, не заставляя свою девушку ждать, вскочил на ноги и второпях стянул с себя лишнюю вещь, а за ней и боксеры, совсем не стесняясь взбудораженного взгляда Юки. Девушка в точности разглядела презентабельное достоинство мужчины и со стыда закрыла лицо в ладонях. Не такая уж она и смелая, как кажется. Хосок вернулся в прежнее положение, между её ног и горделиво улыбнулся, пальцами одной руки нагло проскальзывая под девичьи трусики, аккуратно касаясь мокрых, дрожащих лепестков. Юки в реакции судорожно схватилась обеими руками за его плечи и выгнулась грудью, протяжно простонав, закусила губу. Альфа аккуратно избавился от её трусиков и подставил головку члена к влагалищу, слегка водя им по входу, играясь, дразня малышку, да и самого доводил до белой колени, отчего стонал мученно и едва держался. Она жёстко комкала его плечи пальцами и кусала губы, дергая головой назад, в постель под собою, жалко скулила и что есть мочи усиливала свой запах. Но Хосок, проверенный временем, его уже ничем не взять и не снести крышу в такой ответственный момент. Альфа в аккурат погладил её по волосам, немного намотав на кулак, и потребовал:       — Смотри на меня.       Не смея ослушаться своего альфу, Юки открыла глаза и легонько распахнула губки, понимая, что дышать только через нос будет мало. Лицо мужчины в паре сантиметров от её, взгляд затуманенный и пошлый, скулы сведены сосредоточенностью и контролем над собственным непослушным организмом. Альфочка впервые видит его таким и не жалеет, что любит. Дышать вот так вот одним воздухом на двоих готова всю жизнь и только с ним одним, любимым, первым и единственным.       Хосок аккуратно входит только головкой и упирается в преграду, которая тут же отзывается в Юки ноющей болью, что она стойко терпит, пытаясь расслабиться. Природной смазки должно хватить на вполне безболезненный акт и она верит в это.       — Прекратим сразу же, как скажешь. — Заверил Чон, взмахнув бровями на лоб в вопросе всё ли хорошо.       — Ещё чего! — Прошипела альфочка и сама несмело качнула бёдрами вперёд, продолжая шипеть то-ли от боли, то-ли от наслаждения.       Подхватив инициативу, сжав другой рукой её дрожащее бедро, Чон резко вошёл во внутрь и промычал, прикусив губу. Как бы не хотелось, глаза не закрыл, взора с лица Юки не спускал. Невыносимо узкая, горячая и, чёрт возьми, живая изнутри. Альфочка выгнулась полукругом и громко застонала в голос, всё же закрыв глаза. Стенки влагалища усиленно сжимали член из-за полученной боли так, что Чону казалось, его в прямом смысле душат и кончить хотелось уже просто потому что он внутри. Далее девушка немного выпрямилась и, сглотнув вязкую слюну, кивнула, тяжело дыша ртом. Двигаться Хосок начал медленно и плавно, уткнувшись лицом своей девочке в шею, сипло дышал. Из больных, молящих стонов Юки постепенно перетекла к гортанным, но растянутым и сладким, таким угасающим и эйфорическим. От них у Хосока голова кругом пошла, как и от того запаха истинной, что бил в нос. Сам не сдерживаясь в наслаждении, альфа стонал так же и двигался чуть быстрее, начиная не торопясь целовать шею любимой, ключицы и тихонько кусаться. Юки вскоре смело закинула ему на спину свои ножки, на которых гольфы не по ровне сползли, и обеими руками обняла за плечи, прижимая к себе максимально плотно. Кисть одной из рук нырнула в мужские мокрые от пота волосы, а грудь щекоталась огнём его грудной клетки, что при каждой попытке альфы дышать плющилась и вдавливалась ею.       Чем больше Юки привыкала к новым, офигенным ощущениям и вытекающим из них удовольствиям, тем больше, сильнее и лучше хотелось этого получить. Поэтому далее, после парочки её злобных шипений “Ещё “ и “Сильнее “, Хосок больше не сдерживал своего внутреннего животного желания: долбил в младое тело быстро, точно, во всю длину грубыми, дикими движениями. Глухо стонал и не упускал момента яро впиться в уже и без того истерзанные губы, желанно поглощая громкие стонущие вскрики девушки.       За окном уже давно стемнело, соседи, наверняка, спят и матерятся, а тёмная, окутанная ночным мраком комната, да казалось, и вся квартира полностью была заполнена смешанными ароматами: противным запахом Хосока — хурма с тяжёлым сигаретным никотином, что так липко был любим Юки, её собственный аромат лиственного перегноя, наполненный нотками сахарной кислоты, и собственно, сам запах секса, горячих, потных тел и сбитого дыхания.       — Тебе точно тридцать? — Нашла посмеяться время Юки, за что получила больной укус в изгиб шеи, откуда боль сильной вспышкой возбуждения протекла к низу, куда альфа, слегка притормозив, драно и грубо вошёл. Альфочка открыла рот в немом крике, затем пошло выдохнула. — Головы мне не сносить, если я когда-то вздумаю тебе изменить.       — Правильно. — Усмехнулся Хосок, заглядывая мягким взглядом на прикушенные губы, пунцовые щёчки и полуоткрытый взор наблюдения. — Даже думать об этом забудь. — Добавил констатирующим, тихим голосом, замедляясь. Выпутал одну из своих рук из чёрных, грациозных на вид волос девушки и прошёлся ею по очертания девичьего лица. — Если найдёшь кого-то лучше меня, я убью его.       — Я люблю тебя, Хосок.       Юки затаила дыхание на какие-то пару секунд и самодовольно извращенно ему улыбнулась, притягивая в поцелуй.       — Я тебя люблю! — Прорычал в её губы шёпотом и вновь начал легально насиловать.       — До.. самого.. — продолжала девушка вставлять слова между сильными точками, громко ахая, — гроба.. Люблю.       — До самой смерти? — Альфа запыхиваясь дышал и ухмылялся, кусая губы, насилуя её не только членом, но и глазами.       Юки неистово начала хихикать, забавляя Хосока, но снова была сбита резким чмаканьем по матке. Губы вновь застыли в громком стоне, и из горла, кроме, едва вывалилось:”Символично, правда? “       Оргазм пришёл не сразу и не быстро, зато эффектно, звёздочками перед глазами и неповторимой, неописуемой эйфорией. Юки кончила первой с именем Чона на устах, и только потом, расслышав чрез гулкое биение собственного сердца в ушах своё имя в итоговом блаженном стоне, альфа сделал последний толчок и, выйдя, густо излился девушке на впалый животик.       — Милая? — Довольным смехом продыхнул в передышке Хосок, когда дыхание более менее выровнялось, а голова уже была способна повернуться в сторону девушки, лежащей рядом.       — Да? — Юки счастливо улыбалась, вглядываясь в лицо своего мужчины и крепко держала за руку, боясь отпустить хотя бы на миг.       Чон полностью пришёл в себя, привстал на локоть руки, находящейся во власти альфочки, и просканировал оценивающим взглядом полностью обнажённое, белое, словно чистое облако, (не учитывая многочисленные грубые засосы альфы) тело девушки с пят до головы, останавливаясь на глазах.       — Я забыл кое-что сделать..       — Например.. — улыбнулась, протягивая вторую руку к шее альфы, прекрасно зная, о чём он говорит.       Поддаваясь её руке, Чон склонился к девичьей шее и, прежде чем оставить главный, властный укус, прошептал на ушко:       — Пометить свой маленький листочек, милая.       Когда острые клыки жадно прокололи нежную кожу шеи, Юки грубо схватилась за его волосы на затылке и прижала к себе сильнее, выгибаясь для большего контакта. После пары секунд режущей боли, Хосок смачно всосал раненую кожицу и с особым наслаждением зализал ранку, пробуя её кровь на вкус. Девушка расслабилась и тихо, так на выдохе с мягкой улыбкой на губах, прошептала:       — Только твоя.       И никто на свете не помешает им любить друг друга и быть самой, может быть, слегка своеобразной, но счастливой и долгой парой.