Полицейский из Сколково

На этой бренной земле капитан Андреев прожил уже без малого 53 года. В анамнезе значился с отличием оконченный университет, пара глупых студенческих интрижек, неудачный недобрак и десятилетия упорной работы во благо родины. Родина в ответ задорно показывала капитану жопу и накануне его дня рождения в очередной раз повысила пенсионный возраст. Не то чтобы Петр Игнатьич особо надеялся на пенсию, но так или иначе это был отличный повод злобно побухтеть с пацанами в баре и может быть даже разродиться желчным постом в фейсбуке. Как назло, 6 сентября 2020 года в отделе не нашлось ни одного приличного собутыльника. Котельников пошел домой к жене на щи-борщи. Ушаков с Цыганчуком предпочли уединиться на хате у последнего за прохождением какой-то игрушки на PS, пидоры. Даже Сонечка Лазаревич — первая оторва в отделе, и та свинтила с работы пораньше на маникюр («Я ублюдков разных голыми руками беру, сам знаешь, ну и хочется, чтобы было по красоте…»). Так что в бар «Лошадиная голова» капитан вперся в гордом одиночестве. Вперся, сел за барную стойку и заказал у Рыжего стопарь водки. Рыжий был студентом Бауманки, Петр Игнатьич наводил справки. Работал он здесь второй год, всегда по понедельникам, средам и пятницам. У Рыжего были совершенно жуткие веснушки на всю морду, как будто ему кто-то кофе на ебло выплеснул, ресницы как у коровы и презрительный взгляд. Рыжий был трезвенником — это Петр Игнатьич тоже знал наверняка, так как сталкерил страничку парнишки в вконтакте. Петр Игнатьич в баре был завсегдатаем, и уже только этим фактом заслуживал презрения от Рыжего. В миру его, кстати, звали Алексеем. Про других барменов и барменш капитан тоже наводил основательные справки. Просто затем, чтобы знать, кому можно, а кому нельзя исповедоваться в пьяном виде. Была еще Настюха — скромная девка с зелеными глазами, пидор Костик, официанты/-ки Женя и Саша (в половой принадлежности Жени капитан был не уверен даже после всех справок), пара поваров и уборщицы Лидия Захаровна и Светлана Николаевна. Все они тоже давно и хорошо знали Петра Игнатьевича. Водка пошла хорошо, как и всегда. Стало тепло, спокойно, даже немного весело. Капитан бодро звякнул стопкой о лакированную барную стойку, и Рыжий налил еще. — Здравствуйте. У правого локтя уже с минуту отирался какой-то неловкий пацан, который вроде хотел забраться на соседний стул, но только терся об него задницей, как аутист, и беспомощно моргал. Капитан не лез. Ему вообще было все до пизды: он стремился как можно быстрее залить водкой мысль, что его возраст уже три года как перевалил за полвека. Формулировка была очень грустная. — Здравствуйте, — повторил парень. — Здлявствуйти, — передразнил капитан. — Надо чего? Ну так сразу и говори. — Меня зовут Кирилл, я андроид, присланный из Сколково. — А я Майя Плисецкая, — хохотнул Петр Игнатьевич, — приятно познакомиться. — Я был в отделе, но вас я там не нашел, и мне сказали поискать вас здесь. К счастью, вы действительно оказались здесь. Я буду вашим напарником по расследованию последних дел о коррупции. Я обучен помогать, заполнять документы, вести допросы подозреваемых и переговоры с террористами, умею находить наркотики по запаху, проводить первичный анализ крови и иных жидкостей, а также… Петр Игнатьич смотрел на него уже чуть поплывшим взглядом. — ВГИК или МХАТ? Неплохо. Большое будущее у тебя, пацан. Когда-нибудь, может, и Иисуса сыграешь. Хочешь сыграть Иисуса, а? — капитан поддел его локтем, но пацан даже не улыбнулся. — Выпить хочешь? — Я не пью, спасибо. — Да уж ладно корячиться, — раздобревшему капитану внезапно очень захотелось угостить парнишку. Уж такой был хороший, и играл так правдоподобно, и на стул свою жопу все никак примостить не мог, как будто и впрямь игрушечный. Прическа у него была дурацкая, винтажная какая-то: чуток налаченная и с кудрявой прядочкой по правую сторону лба (как будто что-то суперменовское в этом было). Волосы темно-каштановые, влажные глаза зашуганного оленя… ну в общем, в отличие от всех предыдущих мудаков, подосланных Гавром, это был хотя бы не совсем конченый. Петр Игнатьич по-хозяйски достал из-за стойки какой-то невысокий стакан — в этот момент из подсобки вышел Рыжий и одарил его самым неприязненным своим взглядом — и поставил его перед парнишей. — Налей ему чего-нибудь, чтобы не грустил, — попросил капитан. Рыжий плеснул ему какого-то густого ликера карамельного цвета и отошел. — Ну чего, признавайся, сколько Гавр тебе отвалил? Тыщу? Две? — Простите, я не понимаю, о чем вы говорите. — Ой, да ладно, — махнул рукой капитан. — Чего я, не знаю? Не впервой. Ты пей, пей, не стесняйся. Скажешь ему потом, что я поверил, он тебе еще тысчонку накинет. Студент, поди? Студент взял стакан и задумчиво, не мигая, смотрел в него. Потом окунул в ликер два пальца и облизнул. — Интересный ты парень, — признал Петр Игнатьич. — Но ты пей, пей, здесь не отравят. Я тут уже пятый год сижу, после того, как… Как, говоришь, зовут тебя? — Мое имя Кирилл, — ответил парень и влил в себя содержимое стакана. А потом его закоротило. Сначала закатились оленьи глаза, обнажив белесовато-синие белки; потом беспомощно приоткрылся рот. Из горла донесся странный ломаный звук, как из похеренной китайской колонки. Весь он словно задеревенел и свалился прямо на капитана. — Аллергия, что ли? — озадаченно пробормотал Петр Игнатьевич. ** — Жора, ну откуда ж я, блять, знал?! Георгий Ефимович Пугач, подполковник, с утра навставлял ему пистонов по самое не балуй. Все это было ужасно унизительно, учитывая тот факт, что Андреев с Пугачом когда-то учились на одном курсе и Петр Игнатьевич уделывал его по всем предметам как нефиг делать. И вот теперь Пугач дорвался до звания подполковника и считал необходимым читать Петру Игнатьевичу морали. — Прислали, значит, передовую модель, — пыхтел Жора Ефимович. — Новейшая разработка. Еще даже смишникам не показывали. И что сделал капитан полиции Петр Игнатьевич Андреев? Споил нахер передовую модель. Ты хоть знаешь, сколько он стоит? — Сколько? — сдохшим голосом поинтересовался капитан, заранее зная, что расплачиваться, вероятно, будут все его потомки до пятого колена — что, в общем, было не так уж страшно, учитывая, что у него не было детей. — Как трешка на Патриарших с дизайнерским ремонтом и системой «умный дом», — злобно прошипел подполковник, склонившись к побледневшему Петру Игнатьичу. — Это который по хлопку свет включает? — догадался капитан. — Ох, помолчи лучше, — махнул рукой Пугач. — Я сказал, что он сам в рот потянул шнягу эту, и вообще, могли бы предусмотреть, что андроид-следователь рано или поздно захочет бухнуть. Ну, куда без этого? А как он в коллективе будет осваиваться? Тим-билдинг, все дела… Петр Игнатьевич покивал. — А че, правда андроид, что ли? Как Терминатор? — Хуеминатор, — вздохнул Жора Ефимович и сел на край стола. — Это типа как бета-версия, демо-тест или как-то так… будет ходить за тобой везде, записывать, анализировать, документики заполнять… ну такое всякое. Если получится что-то — пустят на конвейер. Вон он, кстати, приперся, — подполковник кивнул на окно с поднятыми жалюзи: пофиксенный пиноккио стоял в дверях отдела, как зависнувший кот, и мешал всем пройти. — А, и еще, — сказал Пугач, положив руку на плечо Андрееву, — ты сильно не распространяйся, что он, ну, пластиковый. Мне сказали, это помешает его качественной интеграции. Они там, в Сколково, кстати, даже вроде порадовались, что ты его за человека принял — значит, хорошо сделали. — Да он ведет себя… как отсталый, — выплюнул капитан. — Я просто пьяный был, вот и подумал, что… — И похуже видали, не выпендривайся. У этого хотя бы есть перспектива поумнеть… искусственный интеллект, мать его. — Делать-то мне с ним что? — У тебя что, работы нет? Петр Игнатьевич пораскинул мозгами и спустя пару секунд мстительно произнес: — В морг съездим. Тетка одна там заждалась прямо. — Светозарчику показать хочешь? — хмыкнул Жора. Андреев криво улыбнулся. ** Когда капитан вышел из кабинета начальника, пупс уже сориентировался и пристроил задницу на его стол. — Доброе утро, капитан Андреев, — вежливо поздоровался Кирилл. — Как ваши дела? — и выдал улыбку сраной надувной куклы. Капитан неприязненно сощурился, зажмурился, сморщился и всячески всем своим видом показал, что он думает об утрах, делах и андроидах. — Выглядите уставшим, Петр Игнатьевич. Сделать вам кофе? Мнение Петра Игнатьевича об андроидах в одну секунду резко подлетело; он оценил открывшиеся перед ним возможности и спросил: — А борщи умеешь варить? Кирилл растерянно заморгал. — Этого нет в программе… — Ладно, не парься. Жопу поднимай, поедем поедим, потом в холодильник смотаемся, надо тетеньку одну поглядеть. Иди, в машине меня подожди, — капитан вытащил из кармана куртки ключи от машины и протянул андроиду. — Это-то ты можешь? Машину открыть? — Конечно, капитан, — обрадовался пиноккио. И Петр Игнатьевич отлучился по природной надобности, а когда вернулся, то застал деревяшку на проходной, в порыве справедливости заламывающего руки за спину Наталье Игоревне Райской. — Петр Игнатьевич, я задержал эту женщину. Она занимается проституцией, и ей положен административный штраф в размере от одной тысячи пятисот до двух тысяч рублей. Наталья Игоревна от возмущения ахнула и принялась пинать Кирилла по ногам. — Киря, ты что такое говоришь? — в том же тоне ахнул капитан. — Наталья Игоревна — уважаемая женщина. — Я вообще к Марку пришла! — вклинилась Наташа. — Это что, новенький? — Ага, — кивнул капитан, отцепляя андроида от нее. — Но Петр Игнатьевич… Договорить он не успел, потому что Наташа, выпутавшись из крепкой хватки Кирилла при помощи капитана, развернулась и дала коленом андроиду между ног. — Что за звук такой странный, как будто тазик с вареньем упал? — удивилась она, не получив ожидаемой реакции. Киря только нахмурился. — Он что…? — догадалась она. — Кастрат, инвалид и аутист, — доброжелательно подсказал капитан, уводя женщину дальше по коридору. — Никто уж в полицию не идет, теперь и таких берем. — Какой кошмар, — с сожалением отозвалась Наталья, — а на лицо такой симпатичный. — На лицо — да, — согласился Петр Игнатьевич. — Ну, давайте, Наталья Игоревна, передавайте Марку Карловичу приветы. Марк Карлович отбывал стандартные пятнадцать суток в обезьяннике, и это уже было так привычно всему отделу, что к нему пускали всех желающих задним числом, в любое время дня и с любыми вещами. Чаще всего к нему приходили белобрысый грустный Сёма и Наталья Игоревна. Пиноккио тем временем залез в капитанскую Ладу XRAY и сидел, глупо уставившись на невидимую точку впереди себя. — Ты что, дурак? — просто спросил Петр Игнатьевич, залезая на водительское место. — Проститутку от эскортницы отличить не можешь? А, кого я спрашиваю, — раздосадованно добавил он. — Но она есть в моих базах… — Базы свои обнови, Буратино! Давно она уже не стоит на панели! Пару лет назад ходила на свиданки с богатыми мужиками, и то, говорят, просто так сопровождала, для красоты. А сейчас то ли вообще перестала, то ли с постоянными только крутится… — Я не понимаю, — растерянно отозвался андроид. — Вырастешь — поймешь, — нравоучительно сказал капитан и завел машину. Первые несколько минут ехали молча. Капитана все подмывало спросить «А ты правда андроид? А покажи провода?»; в конце концов его начали донимать собственные подозрения, что его наебал даже Жора. С него бы сталось. И тогда он все-таки спросил. — Слушай, а ты реально, ну, пластиковый? Прям совсем-совсем не настоящий? Киря посмотрел на него как на дебила и ответил: — Реально пластиковый, Петр Игнатьевич. В моем производстве также используется титан, высокопрочная резина в местах сгибов конечностей и особый тип жидкости, который в 1000 раз быстрее крови. — А провода покажешь? — жадно выдохнул капитан. Встали на светофоре. Андроид коснулся виска и тут же весь стал гладко-глянцево белым и безволосым. — Еба-а-а-а-ть, — шепотом заорал Петр Игнатьевич, — еба-а-а-а-ать, убери это говно-о-о… Погоди, дай потрогаю. И Петр Игнатьевич коснулся твердой беленькой щеки. Щека была совершенно гладкой. — Пизде-е-ец, чудо техники, — оценил капитан. Андроид вернул кожу и волосы с чубчиком на место. Сзади засигналили, капитан тронулся, все еще не дыша. Проехали храм, Петр Игнатьевич торопливо перекрестился и снова взглянул на парнишку. — Ясно-понятно, почему про тебя еще журналюгам не рассказали, — пробубнил капитан. — Патриарх бы тебя собственными руками клюкой своей разъебал, господи. Киря взглянул на него грустно-грустно, и Петр Игнатьевич подумал, что, наверное, не позволил бы свершиться подобному божественному правосудию; в конце концов, против патриаршей клюки у него было табельное. — Ты раз умный такой, почему вчера ликера хлебнул, если тебе нельзя? — Я запрограммирован слушаться ваших приказов, капитан. Тех приказов, которые не противоречат моей основной миссии. — Это они налажали, конечно… Проехали еще какой-то храм, и теперь андроид посмотрел на него с опаской, как на место своей потенциальной смерти. — У вас есть собака, капитан? — поинтересовался Киря. — Да, — удивленно ответил Петр Игнатьевич, — а как ты узнал? — В салоне псиной пахнет, — тем же радостно-безмятежным тоном доложил Кирилл. — Ишь ты, — обиженно буркнул Петр Игнатьевич, — псиной ему пахнет… а от тебя соляркой несет, но я же молчу… Конечно, никакой соляркой от него не пахло — от андроида вообще ничем не пахло, и это смущало как-то на подсознательном уровне. Но надо же было что-то ответить. — Я люблю собак, — сказал Кирилл. — Как зовут вашего пса? — Мухтар, — неохотно ответил капитан. Питаться в фастфудах было капитанским guilty pleasure. С одной стороны, он очень хорошо знал, что ему нельзя, что гастрит, что еще пара лет и он перестанет влезать в машину и проходить через дверные проемы, с другой стороны, ровно настолько же хорошо он знал, что ему глубоко похуй на все эти вещи, потому что не хватало ему еще и заморачиваться по поводу еды. Так что своим гилти плеже капитан отдавался страстно, беззастенчиво и почти каждый день. Сегодня на очереди была забегаловка с шаурмой в трехстах метрах от морга. Последние десять лет здесь всем заправляла очаровательная дама по имени Нарине, жутко оптимистичная особа, чьего материнского инстинкта хватало на каждого посетителя с головой (и это несмотря на шестерых сыновей и пятерых внуков). — Что за славный малыш, — восхитилась Нарине, одарив спутника Петра Игнатьевича нежной улыбкой. — Здравствуйте, — вежливо сказал славный малыш. — Мне как обычно, — вздохнул капитан, — и кофе побольше. Нарине, продолжая пялиться на Кирюху, начала готовить шаурму и не глядя поставила кофе-машину. — А тебе чего, солнышко? — ласково спросила она у Кирилла. — Ему ничего, у него наркоз… на деснах, — сказал капитан прежде чем Кирилл успел открыть рот, и увел его к высокому столику возле окна. — Все равно у меня ощущение, что меня где-то наебывают, — сказал он, поглядев на андроида. — А ты все записываешь, что мы говорим? И отправляешь? Типа как видеокамера? — Я отправляю письменные отчеты со всеми своими вопросами, недочетами и ошибками своему разработчику. Это конфиденциальная информация. Сведения о деле я буду отправлять на ваш компьютер. Когда шаурма и кофе были готовы, Петр Игнатьевич взмахом руки отправил Кирюху все это забирать — чтобы хоть какая-то была польза. Нарине, сожалеючи глядя на бедного мальчика, славного малыша и солнышко, сказала: — Что же ты, джан, пошел в полицию работать? Плохая работа, тяжелая. — Кто-то же должен ее делать, — выдал Кирилл, забирая шаурму и кофе. Нарине осталась совершенно очарована. — Слушай, а кто тебе такую мордаху сделал? И костюм этот уродский? И голос у тебя какой-то всратый, если честно. — Моим дизайном занималась студия Артемия Лебедева, капитан, — гордо ответил андроид. — А, — ответил Андреев. — Ну тогда тебе еще повезло. А то ведь мог выйти и Джон Федор, — и капитан заржал. Его хриплый гогот повис в неловкой тишине, на него стали оглядываться другие немногочисленные посетители, а он все никак не мог остановиться. — Джон Федор, ух, — добавил Петр Игнатьевич, оторжавшись. — Господи, неужели я такой старый, — с отчаянием пробормотал он спустя секунду. Андроид наблюдал за ним с любопытством, вылупившись как сова. — Не бери в голову, — вздохнул капитан. — Я проанализировал вашу еду, — вдруг сказал андроид, — и рассчитал, что на обед вам необходимо будет употребить еще 60 грамм белка, 10 грамм жиров, 100 граммов углеводов. Оптимальный расчет для ужина — 80 грамм белка, 5 граммов жира, 80 граммов углеводов. Я отправил подборку подходящих рецептов на вашу почту. Капитан нахмурился так сильно, что увидел собственные брови. — Нет, какое-то нано-бревно не будет говорить мне, что и когда мне есть. — Но то, что вы едите сейчас, вредно для здоровья. Особенно кофе. Он слишком сладкий и жирный. И вы проверяли себя на переносимость лактозы? — За-ва-ли, — твердо сказал капитан, забрал кофе и вышел на улицу. Андроид глядел на него из-за стекла с совершенно растерянным видом, и потом вышел следом за ним. До морга капитан не проронил больше ни слова и назло андроиду мстительно прихлебывал свой сладкий и жирный кофе. — Если вы продолжите так питаться, вероятность инфаркта повысится на 83%, — с улыбкой сказал Кирилл, открывая перед капитаном дверь морга. Андрееву пришлось подключить всю свою силу воли, чтобы не выплеснуть остатки кофе Кириллу в ебло. В морге как всегда было прохладно, влажно и все в казенной кафельной плиточке. У дверей капитан сразу вляпался в Гаврилу. Гаврила точил лясы со Светозаром Егоровичем, еще свеженьким патологоанатомом, год после института. Двадцатишестилетний Светозарчик обожал чай с брусникой, выбритые виски, копаться в трупах и мужчин. Своих предпочтений он не скрывал. — Здрасьте, — сказал Кирилл. — Забор покрасьте, — злобно рявкнул в ответ Гаврила. — Это еще что за чепушило? — спросил он у капитана. Петр Игнатьевич крякнул. — Стажер, — неловко отозвался он. — Кирюха. Кирюха, это Гавр, следователь наш. А это Светозарчик, патологоанатом, трупокоп. — Очень приятно, — сказал Киря, протягивая руку. Камышевский от рукопожатия показательно отказался, а Светозар Егорович предпочел Кирю сразу обнять. — Мы пришли прокуроршу глянуть, — сказал капитан. — Ты это… захочешь блевануть — не стесняйся. У меня есть ведро, — игриво сказал Светозар, проигнорировав Андреева. — Светозар у нас ценитель мужской красоты, — с издевкой сказал Гавр. — Что, конечно, совершенно не предосудительно… Но жопу я бы тебе посоветовал поберечь, — посоветовал он Кириллу. — Но у меня нет… — …никаких предубеждений перед однополым сексом, — ловко закончил Петр Игнатьевич за Кирю и выковырял андроида из цепких объятий Светика. — Что вы из меня зверя-то делаете, — обиделся патологоанатом. — Зверь-не зверь, а Семочка до сих пор прийти в себя не может, — хихикнул Камышевский. — Ты-то что здесь забыл? — спросил капитан. — Бабку сдавал. Вызвали на труп, а она сама того, копыта откинула. Поеду, — зевнул он. — С утра не жрал. И Камышевский ушел. А Светозар Егорович повел посетителей в секционную. Там он показательно достал из-под стола пластиковое ведро не первой свежести и игриво подмигнул Кире, у которого все эти ужимки вызывали только массу вопросов и ноль внешней реакции. Светик вытащил из камеры №2 полку с телом и открыл простыню. — Ну вот, — сказал он, внимательно глядя на Кирю. К его разочарованию, парнишка даже не побледнел. — Ладно, друзья, вы как хотите, а я курить, — сказал Светозар. — Заключение на столе. Пулевое ранение в лоб, довольно аккуратная работа. Выстрелили в нее, когда она была в ванной. Повезло, на самом деле, мозги с кафельной плитки легче отмывать, чем с ковров или обоев. Если вопросы будут, я весь ваш. — Ага, пасиб, — кивнул капитан. Светик ушел. Кирилл в задумчивости подошел к трупу поближе и всмотрелся в безмятежное синеватое лицо. — Мадам Данилова, — сказал капитан, рассматривая дело. — Работала прокурором. Знаю, что на нее должны были вот-вот завести дело по взяточничеству, уже и сверху стукнули, а это все, почти гарантированная тюрьма и статья… Андроид запустил пальцы в разнесенный затылок сбоку. — Ты что делаешь? Ты зачем… А потом он засунул эти пальцы себе в рот, и капитан поспешно заозирался в поисках благословенного икеевского ведра. К счастью, двадцатилетний опыт работы Петра Игнатьевича не подвел и содержимое желудка все же осталось при нем. — Что же ты, сын собаки, делаешь, — страдальчески прошептал капитан, не оборачиваясь и стоически превозмогая болезненные спазмы желудка. — О, простите. Но я говорил вам, что могу анализировать кровь и иные жидкости. — Ротом? — беспомощно спросил Петр Игнатьевич. — Ртом, то есть? Через рот? — Это оптимальное расположение для анализатора. Женщина погибла два дня назад. Ее нашли вчера. Для расследования ее дела я вчера вас и искал. Мы должны были поехать на место преступления, но… — Но мы провели чудный вечер в баре, ага. Пиздец, Киря, ради Христа, не лижи больше ничего в моем присутствии. Понял? — Понял. Сын собаки все еще стоял с измазанными в мозгах и старой крови пальцами. И улыбался как надувная кукла. — А еще что-нибудь полезное ты нализал? Кроме того, что уже есть в отчете? — В крови содержится незначительное количество алкоголя. Гормональный фон ровный. Также я могу сделать заключение о содержании эритроцитов, тромбоцитов и лейкоцитов в крови, но, полагаю, для расследования это не имеет значения. Капитан, которого все еще мутило, нехотя расстался с ведром и обессиленный выплюнулся на улицу, в чудесный золотой сентябрь. Нано-бревно вскоре вышло за ним. — Что, уже все? — спросил Светик, докуривая сигарету. — Хотя, шмальнули в голову, ничего интересного. Отчет на почте в отделе, если что. Петр Игнатьевич сел в машину, не прощаясь и не говоря ни слова. Кирилл аутично улыбнулся и сказал Светозару Егоровичу вежливое «До свидания», на что Светозар Егорович игриво подмигнул, на что Кирилл тоже подмигнул, на что Светозар Егорович прищурился, думая, что Кирилл ему что-то предлагает. Но Кирилл уже садился в машину к капитану, так что Светозар Егорович остался в растрепанных чувствах и в одиночестве. — Сейчас едем смотреть место преступления, а потом я еду домой, а ты идешь нахуй. Слишком много стресса для одного маленького меня, — пробурчал он. По радио «Ретро-FM» заиграла группа Звери, «Все, что тебя касается», и капитану чуть полегчало. — Вы любите группу «Звери», капитан? — спросил Киря. Петр Игнатьевич отвлекся от навалившихся тяжелых дум о судьбах России и о том, что в холодильнике из съестного только полупустая бутылка пива, и нужно будет вечером опять пиздовать в магазин, и посмотрел на андроида. Треклятые андроидские ресницы прозрачно золотились в солнечном свете. «Приебенили самые длинные», — недовольно подумал капитан. — Что? — опомнился он. — Ты что-то спросил? — Вы любите группу «Звери»? У вас понизился уровень стресса, когда вы… — Прекрати меня анализировать, — взвыл Петр Игнатьич, — заебал. Нормальная группа. Больше андроид не лез и смирненько сидел на своем месте до конца поездки. Квартира мадам Даниловой была опечатана. Капитан аккуратно оторвал край пломбы и вошел; бардак был невероятный, и в квартире стоял неприятный запах, который опять заставил желудок Петра Игнатьевича нервно сжаться, чего с ним давненько не происходило. Ванная была забрызгана темно-бордовой кровью, присохшей к персиковому кафелю. Штора была прострелена. Киря внимательно покрутился в ванной, опять полизал кровь, и капитан заинтересованно присмотрелся к унитазу. Унитаз был клевый, куда лучше ведра в секционной. — Отпечатков нет, — отчитался андроид. — Никаких следов взлома. — Скажи уже че-нибудь новенькое, — устало ответил капитан. — Это все и без тебя уже в отчете написали. — Электронный замок вскрыт не с помощью кода доступа, а с помощью изменения кода обслуживающей замок программы. — Давай по-русски. — Убийца перепрограммировал замок, чтобы войти. — Это сложно? — Это долго, — сказал Киря. — Преступник должен был попасть на камеры наблюдения. — Два раза, ага, — вздохнул Петр Игнатьевич. — Нету там нихера. Никто не входил в подъезд в течение того часа, когда было совершено убийство. Кирилл задумался и очень всамделишно опустил взгляд и потер подбородок. — Мне нужно будет посмотреть записи, — сказал он. — Ноу проблем, Буратино. Подкину тебя до участка и смотри хоть всю ночь. — А вы? — А я домой, — довольно сказал капитан, отрываясь от стиральной машины, на которой он вполне удобно устроился. — Но сейчас всего 16:34. — Сейчас пятница, глупый мальчик, — насупился капитан и постучал Кире по пластиковому лбу. — Мне нужно купить еды, и к десяти я уже планирую ужраться до беспамятства. Притиснув андроида к косяку, капитан вышел в коридор. — У вас личные проблемы, капитан? — Ты — моя самая большая проблема на ближайшее время, — огрызнулся Петр Игнатьевич. — Че встал, шевели булками! Или тебе батарейки куда-то вставить надо? Кирилл помотал башкой. Спустя полчаса капитан высадил андроида возле участка и был таков. В душе его царил странный хаос; его одновременно одолевал ничем не оправданный страх, что такие, как Кирилл рано или поздно лишат его работы, и непонятная, какая-то насильная симпатия к нему. Петр Игнатьевич очень не хотел ни к кому привязываться. Особенно к компьютерам с нано-кожей и блядскими ресницами. К десяти вечера он осуществил свой план и наебенился.