Странник (U.P.)

Для Сея не было проблемой стать зверолюдом — он просто создал себе звериные уши и хвост. За исключением этих двух вещей, внешне они никак не отличались от обычных людей. Он изучил язык зверолюдей, быстро избавившись от акцента, выдающего в нём странника из другого государства. Чтобы не нарушать элементарные нормы в обществе зверолюдов, он бегло изучил их историю, культуру, искусства, затем он поступил в академию, купив небольшую квартиру недалеко от академии. Он решил начать с самого начала — с первого класса академии, а не как в прошлый раз, когда он встретился уже почти с двадцатилетней девушкой. Он рассчитывал, что так у него будет больше шансов и больше времени. Его легенда была такова — сирота с кое-каким наследством от родителей. Подделать документы для него не составило труда, всё же, зверолюди считались низшей расой, поэтому даже с таким слабым развитием, он мог сделать весьма многое на их территории. Наконец, он впервые пошёл в академию на территории зверолюдей. У них была отличная от людской архитектура — более «природная», поэтому, по началу было интересно просто ходить по городу. С самого первого года обучения его снова начали задирать, всё же, дети большинства рас были одинаковыми. Правда, с высоты Сея, эти действия казались шуткой. Он был старше их почти в сто раз, и уже проходил это, когда был человеком. То, чего он не знал — так думал только он. Хотя ему казалось, что этого его особо не задевает, но со стороны выглядело, будто это действительно сильно его трогает. Детали в его поведении, движениях, эмоциях выдавали, что он не является неприступной крепостью, а лишь хочет ею казаться, скрывая за прочными стенами мягкую, ранимую и нежную натуру. От этого нападки на него начали усиливаться: хулиганы, быстро распознав это, наоборот, раззадорились и поставили себе цель — сломать его стены и довести до слёз и плача, разбить его, словно глиняную вазу. В первые года Сей учился превосходно. У него были одни из лучших оценок в его группе. Всё же, они изучали фундамент знаний, который он уже знал из бытия человеком, да и недавно он изучал основы, чтобы не казаться чужим и не быть обнаруженным. Учителя удивлялись его упорству и серьёзности в учёбе. В этом он больше походил на взрослого человека, нежели на ребёнка, только-только начавшего учиться. Впрочем, они списывали это на то, что из-за смерти родителей в несчастном случае, ему пришлось рано повзрослеть. Время шло. После пятого класса оценки его группы кроме пары отличников, в числе которых он и был, по каким-то причинам начали быстро падать. Сей не знал причину, лишь предполагая, что учащиеся с ним зверолюди перестают успевать за ростом сложности изучаемых тем. В шестом классе его припёрли к стенке. Группа хулиганов, не стесняясь присутствия учителей, начала публично угрожать избиением Сею. Им не нравилось, что Сей получал высшие оценки, в то время, как они учились отвратительно. Они думали, что учителя потакают ему, что он - их любимчик. Воспоминания о былой жизни и издевательствах проснулись в нём. Почему-то из его головы совсем вылетело, что он во много раз старше их. После того случая, Сей стал отвратительно учиться и получать такие же оценки, как и все в его группе. Особенно плохо дела начали обстоять с вещами, характерными лишь для империи зверолюдей — искусством, историей и прочими уникальными вещами. Как только перестал быть отличником, количество нападок на него снизилось, а угрозы насилия исчезли. Он стал серой мышью, на которой, впрочем, иногда всё же отыгрывались. В седьмом классе близлежащие школы различных направленностей решили обменяться случайными учениками для их разностороннего развития. И, так уж получилось, Сей был выбрал в качестве ученика для обмена, поэтому он был отправлен в другую академию. Окружение поменялось, но отношение — нет. Хулиганы быстро освоились и обнаружили наиболее лёгкую жертву, которой стал Сей. Издевательства начались с новой силой, став даже сильнее. Его неоднократно избивали после школы. Синяки на нём исчезали весьма быстро, так что они любили избивать его. Сам же Сей, лёжа на полу и закрыв голову руками, принимал удары ногами в спину, бока и живот. Он утешал себя мыслью, что мог просто стереть их с лица мироздания, распылить на атомы... но... он не мог... Не смотря на отношение, они не были безнадёжно потерянными зверолюдьми, скорее, неправильно воспитанными и воспринимающими чужие страдания как своё развлечение. Он даже не мог нормально дать сдачи, ударив со всей силы, не мог участвовать в полноценной драке. Он боялся, что в порыве гнева случайным ударом он распылит их на атомы. Так что всё, что ему оставалось — валяться и принимать удары со всех сторон. Прошло несколько лет. Множество учеников приходили и уходили. Десятый класс академии. С начала нового учебного года он не обратил ни на кого особого внимания, но к концу он смотрел на одну девушку. Она была высокой, плоской и худой, её было впору звать дылдой. Изящные ушки на голове и прелестный хвост. Светлые волосы были заплетены в длинную косу до пояса. На шее болтался небольшой декоративный кулон, а на запястьях позвякивали браслеты в виде цепочек из лёгких металлов. У неё был по-детски озорной взгляд и тёплая улыбка. Ему хотелось постоянно слушать её весёлый голос и звонкий смех. С самого своего появления в классе она сразу же взлетела на вершину по оценкам, оставляя всех далеко позади. Однако, не смотря на это, она не страдала надменностью и чувством превосходства, и была вежлива и добра со всеми, помогая всем, кто её попросит. В то же время, она не была помешанной на учёбе одинокой девушкой — у неё были подруги с которыми она часто проводила время. В такие моменты Сей особенно сильно любил наблюдать за ней, когда она улыбается и смеётся. Всё его нутро согревалось лишь при одном взгляде на неё. Но больше всего ему нравилось наблюдать за тем, как она рассказывает наизусть какие-то стишки или пересказывает произведения по литературе, когда её вызывали к доске. Она обильно жестикулировала, испытывая очевидное любому удовольствие, её глаза сверкали, а губы изгибались в радостной улыбке, когда она рассказывала очередной стих, в то время, как остальные ученики стоя у доски, истошно извивались и кривлялись в попытке вспомнить, что вообще им надо было рассказать. И даже если она забывала текст, со стороны казалось, что это её вовсе не заботило. Она никогда не отчаивалась, сводя всё в шутку. Её поведение было очень забавным и милым, каждый раз вызывая у Сея желание тепло улыбнуться. Как-то раз Сей и эта девушка задержались в академии после учёбы, чему Сей был несказанно рад. Казалось, сама судьба дала ему шанс. Они пошли домой вместе и немного поговорили. Оказалось, они живут недалеко друг от друга, да и поговорить есть о чём — у них есть общие интересы. С тех пор они начали общаться в школе и с помощью писем, которые доставляли почтовые птицы. В ходе общения Сей выяснил, что они действительно имеют много общих интересов, в частности, литература. Ей действительно нравилась литература. Нравились захватывающие истории, в которых герои попадали в вымышленные ситуации и с ними происходили различные ситуации. Она часто и увлечённо читала. Да и в целом ей нравилось остальное письменное творчество. Она была озорной мечтательницей. Выяснил, что их взгляды на жизнь, на будущее, на остальные темы почти полностью совпадают. Ну, разве что он был немного более пессимистичным относительно природы зверолюдей, поскольку повидал всё же побольше юной особы, однако, общению это никак не мешало. Казалось, это была идеальная пара для него. Сей давно понял, что хочет быть с ней. Они хорошо общаются, им весело друг с другом, и у них много схожих интересов. К тому же, с другими парнями она почти не общалась, поэтому, Сей был уверен, что у неё никого нет. Помня свой предыдущий опыт, он решил признаться ей. Он решил прямо сказать о своей любви, чтобы она наверняка заметила его чувства. Когда они в очередной раз прогуливались по пути домой, Сей решился. Однако, опыта в подобных делах у него не было. Сей, стоя перед девушкой, закатил длинную речь о том, как ему хорошо с ней, и как он счастлив быть рядом с ней, к середине которой она и сама всё поняла. «Извини, ты хороший друг, но моё сердце уже принадлежит другому». Сей застыл с улыбкой, пытаясь осмыслить услышанное. «Вот...Как...» «Угу...» Через некоторое время почтовая птица принесла ей сообщение о том, что её подруга скоро придёт, и, действительно, она пришла. «Ну, пока» «Угу» Она и её подруга пошли куда-то, разговаривая о каких-то мелочах вроде одежды и прочей чепухе. Её взгляд и голос были абсолютно такими же, даже её жесты никак не изменились после этого признания. Будто ничего не было. Будто она только что не выслушала признание, и не отказала любящему её человеку. Сей успел лишь отвернуться и сделать шаг по направлению к своему дому, как слёзы ручьём хлынули из его глаз, а грудь заполнило болезненное чувство. Вдобавок к боли отказа, он чувствовал себя отвратительно из-за того, что его задевают такие мелочи, несмотря на его возраст. «Почему я чувствую всё это, будто я только что родившийся человек?» - спрашивал он себя. Он, пошатываясь и роняя слёзы, шёл к дому. Небезразличные прохожие часто останавливали его и спрашивали, что с ним случилось, но он уходил от них. Когда он пришёл домой, то закричал, что есть мочи, выплёскивая все свои чувства в едином истошном крике. Энергия вокруг поддалась его порыву, и его комната просто взорвалась, выбросив щепки, оставшиеся от мебели, на мостовую. Стены и перекрытия соседних комнат пострадали, выгнувшись и покрывшись трещинами. Прибывшие на место экстренные службы обнаружили Сея в квартире и удивились, когда поняли, что в таком взрыве он сломал лишь пару костей и содрал кожу. Причиной взрыва назвали неполадки в приборах. Всё это время он непереставая рыдал, из-за чего ему дали сильнодействующее обезболивающее для успокоения, но, к удивлению врачей, он всё ещё продолжал плакать. Откуда им было знать, что он испытывает вовсе не физическую боль? К счастью, у Сея были деньги, и уже к вечеру он переехал в новую комнату в том же доме. Но... мебели там не было. Он просто рухнул на пол и смотрел в потолок. В академии узнали о случившимся уже на следующий день. Все сразу же стали с ним более обходительными и вежливыми. Даже его любимая стала особенно внимательно с ним говорить. Он несколько раз говорил с ней на тему отношений, предлагая ей признаться её возлюбленному, однако, она так и не решилась. Общение не продлилось долго. Постепенно оно спадать, а их отношения — остывать. Сей не мог понять, в чём причина этого. Казалось, после рокового признания они начали отдаляться. А вскоре после этого её родственники и вовсе заставили её перевестись в другую, более престижную академию, настаивая, что в третьесортной она не сможет ничему научиться. Помня предыдущий опыт, он решил оставить её. Старые раны снова открылись, и он решил как можно скорее выкинуть её из головы. На этом их контакт был потерян. Спустя несколько лет он получил от неё странное письмо, в котором она извинялась за то, что была глупа. Она признавала правоту Сея в одном из их давних разговоров, в котором она ошибочно пыталась доказать свою точку зрения. Также, она написала, что просто хотела сказать об этом, и чтобы он не писал ей. Повинуясь её желанию он, пожимая плечами, не стал отвечать. Раз уж он не смог быть с ней, он хотел отпустить её. Но разве может ребёнок Оураниа так легко забыть свою возлюбленную? Всё время он желал снова найти её, снова пообщаться, снова услышать её чистый и весёлый голос и увидеть завоевавшую его улыбку, посмотреть в её добрые и весёлые, в какие-то моменты особенно чуткие и проникновенные, глаза, но так и не сделал этого. Он всё ещё хотел быть с ней, но так и не решился на действия. Время шло. Спустя шесть лет после его признания и её последующего исчезновения, когда Сей уже закончил академию, они внезапно встретились вновь в одном из общественных мест при оформлении каких-то документов. Он узнал её, подошёл и заговорил. Имея ничуть не угасшие чувства, впрочем, скрывая их, он самозабвенно говорил с ней о разных вещах. Они разговорились и снова начали общаться, в этот раз, исключительно с помощью писем, доставляемых почтовыми птицами, поскольку не имели возможности встречаться лицом к лицу из-за её занятости. Они разговаривали много о чём, о текущей жизни, о каких-то бытовых темах. Сей был счастлив, что снова смог поговорить с любимой. Но когда речь зашла о том, что произошло за прошедшие шесть лет, его ждала масса неприятных сюрпризов, наковальней ударивших по его сердцу. Шесть лет назад, когда она только перевелась в другую академию, то не смогла завести там друзей. По каким-то причинам все были слишком далеки от неё даже с её весёлым и дружелюбным характером. Вместо этого пара одноклассников начала издеваться над ней. Года шли. Ей было очень одиноко. Ей хотелось иметь друзей. Она сильно страдала по этому поводу. Она начала часто всерьёз думать о досрочном окончании своей жизни, чтобы избавиться от тех переживаний, которых она испытывала. Однако, она выбрала жизнь. Она конфликтовала со своими родственниками. Отец давным давно ушёл из семьи. Мать с её рождения плевать на неё хотела, и они были самое лучшее — просто знакомыми людьми. Из-за этого её воспитывали бабка с дедом, впрочем, держа её в шипастых рукавицах. Мало того, что именно они заставили её перевестись в другую академию из-за чего она потеряла всё, что имела и начала страдать... После окончания одной академии, они заставили её поступить в высшую академию на ту специальность, которая была ей абсолютно не интересна, и с которой она раньше вообще не была знакома. Сей узнал, что за эти шесть лет она уже побывала в отношениях. Но однажды, когда она должна была встретиться с её парнем и ждала его на морозе, потирая руки и пытаясь согреться, он внезапно прислал ей письмо, сообщая, что бросает её и идёт развлекаться с её только-только появившейся подругой. Тогда, она потеряла и парня, и подругу. Это сдало для неё тяжёлым ударом, в результате которого она сильно страдала. На фоне всего этого, мысли о досрочном окончании заполонили её разум. Она проживала день за днём в мучениях, всерьёз размышляя о том, как ей будет приятнее умереть. Однако, в конце концов, она выбрала жизнь, ничего с собой не сделав. Сей слушал её, и с каждым словом угнетающее чувство в его груди росло всё сильнее. «Я... то странное письмо... если бы я тогда... Если бы я тогда только нашёл её... То ей не нужно было бы переживать все эти страдания... даже если бы я был просто другом, по крайней мере она...» Следующий неприятный факт был следствием всех предыдущих. Проводя вечера за переписками, безостановочно гоняя запыхавшихся птиц туда и обратно, он выяснил много нового. Она изменилась. Она стала другой. У неё не было больше того лёгкого ощущения, которое она давала раньше. Не было тех ярких огоньков в глазах. Не было того кристально чистого смеха. Она перестала мечтать. Те захватывающие рассказы, увлекающие её раньше, теперь, скорее, были ненавистны ей. Она считала, что это — наивная глупость, в которой отсутствует правда жизни. Она стала упёртой рационалисткой. Тогда, когда ей было больнее всего, когда она хотела закончить всё, она выбрала жизнь. Она будто полностью рассыпалась и собрала себя заново. Собрала так, чтобы не чувствовать той боли, которая чуть не привела её к краху. Сейчас она жила. Но ей было плевать на свою жизнь. Плевать на то, что она занимается в высшей академии, почти не имея свободного времени для своей собственной жизни. Она поступила в обычную академию в семь лет и провела там пятнадцать, закончив её в двадцать два. И сейчас, уже обучаясь в высшей академии, ей предстояло провести ещё столько же, закончив её лишь в тридцать семь лет. Тридцать семь лет. Из предельных для обычного зверолюда ста пятидесяти лет, это был весьма большой срок. Причём, у неё даже не будет время на себя из-за тяжёлой учёбы. По сути, всё время до тридцати семи она должна была по чужой воле провести в бесконечных занятиях тем, что ей не нравится. Но ей было плевать на это. Она смирилась с этим, послушавшись деда и бабку. Сейчас в её глазах более не было того светлого блеска — лишь приглушённые мрачные блики. Даже её голос был каким-то поникшим и усталым. Сейчас, вместо мечтательной литературы она увлекалась реалистичным оружием, к которому не проявляла абсолютно никакого интереса во времена их прошлого общения и, которое было ей даже неприятно раньше. «Это я... Это я во всём виноват... Если бы я тогда... Если бы нашёл её... Ей не пришлось бы переживать всё это...» Сей винил во всём себя, своё бездействие. Он винил себя в том, что она стала такой, считая, что эти изменения исключительно негативные. «Существа из низших рас... так легко... ломаются...» Но он не отвернулся от неё, не сдался. Он продолжил общение в попытках, как он думал, вернуть ту эмоциональную, озорную и мечтательную девочку, радующуюся жизни, улыбающуюся окружающим, обильно жестикулирующую при рассказе столь любимых ей стишков и вымышленных историй. Сей возненавидел её деда и бабку, заставивших внучку заниматься тем, что ей абсолютно было не нужно «для её же блага», реализовывавших временем и лучшими годами внучки те стремления и желания, которые они сами не смогли осуществить в своей молодости. Конечно, он не стал ничего говорить о её семье, чтобы не испытывать её терпение, однако, он решительно запротестовал против её учёбы. Он искренне желал, чтобы она сама выбирала своё будущее и, по крайней мере, не тратила лучшие годы своей жизни, которые в будущем никак не сможет вернуть, на какую-то бесполезную вещь. Однако, все его доводы и аргументы были жёстко восприняты ей, распадаясь о неприступную стену. Сей чувствовал, что все его слова относительно этого были будто стеклом, разбивающимся о каменное мнение его любимой. Сколько бы он не пытался, но теперь ей было абсолютно плевать на всё, и она лишь плыла по течению. Она отвергала всё, что не вписывалась в её новое мировоззрение и была абсолютно категорически против любых перемен и попыток что-то изменить. Он не стал особо усердствовать и отступил, сосредоточившись на самом общении. Они говорили о различных вещах, и с каждым новым письмом он испытывал всё большую боль, понимая масштабы перемен в ней, виня себя за них, своё бездействие. Он рассказывал ей о своей жизни, спрашивал о том, что происходит у неё. Рассказывал смешные вещи, забавные случаи, чтобы хоть как-то разнообразить общение. На её день рождения он сделал ей подарок ручной работы, кое-как заставив её принять его. Осенью того же года, на День изящных ушек и хвостов, в который подарки дарили всем представительницам женского пола, он подготовил особенный подарок — плюшевая игрушка ручной работы. Специально для этого он изучал искусство шитья. Он считал нечестным использование энергии для его создания, он хотел сделать всё вручную, вложить свои чувства в каждую ниточку. Он полгода тренировался и теперь выдал максимум своих умений, вложив всё в эту игрушку, исколов себе все пальцы, которые из-за полного отсутствия даже малейших тренировок теперь не отличались от пальцев обычного человека или зверолюда. Но, по каким-то причинам, как он не старался, он не смог пригласить её на встречу, чтобы передать ей подарок. Что именно он подарит — он не говорил, намереваясь сделать сюрприз. Однако, ответом ему был лишь отказ. Она и раньше была весьма упорной, а сейчас её мнение и вовсе было нерушимым, поэтому он не решился продолжать, боясь потерять её из-за такой мелочи. Когда он узнал, что она будет бегать по городу, снова оформляя какие-то бумаги, зная всю эту долгую бюрократическую круговерть, предложил себя в качестве компании, чтобы ей было не скучно стоять в очереди. Однако, даже на это он получил жёсткий отказ. Не понимая причины, он предложил снова, но снова получил отказ. Уже зимой, он написал ей о холодах и пожелал теплее одеваться. Однако, из её ответа следовало, что ей не холодно, ведь в её доме «кто-то есть». Она была не одна. Из последующих писем всё стало ясно. «Парень». Вначале Сей отказывался в это верить. И он боялся пройтись мимо её нового жилища, проверив собственными глазами. Однако, она прислала изображение, сделанное специальным зачарованным устройством, где сидела с уставшим лицом, а рядом с ней на диване вальяжно расселся какой-то парень, обнимавший её за плечо, с наглым и надменным выражением лица, широко расставив ноги в стороны, будто выпячивая свой половой орган, скрытый штанами. И, пройдясь возле её дома, он всё же подтвердил это лично. Отчаяние и опустошение вновь заполонило его грудь. Он уже начал надеяться на то, что они смогут быть вместе. Его не смущали её изменения. Он всё ещё любил её даже такой, какой она стала. Он хотел сделать её счастливой. Он хотел, чтобы рядом с ним она улыбалась. И сейчас... это снова случилось... Только что склеенное стекло снова упало на пол и рассыпалось на тысячи мелких кусочков. Но в этот раз он не ушёл. «Я... в этот раз я не оставлю её... Я буду с ней до конца... Один раз я уже оставил её, но теперь... теперь я точно стану её опорой! Обещаю!» Он пообещал самому себе, что в этот раз точно не бросит её. Зная, что у неё есть молодой человек он, скрипя зубами, но не выражая это в сообщениях, продолжил общение с ней. Он не терял надежды всё же вернуть ту весёлую девушку. Он надеялся, что в далёком будущем, через год или через сто лет, он сможет завоевать её сердце своей добротой, своей теплотой и хорошим отношением, и тогда они смогут быть вместе. Сей общался с ней на различные темы, никак не выдавая той боли, которая захлестнула его. Но этому не суждено было длиться вечно. «Мне с тобой скучно. Давай прекратим общение». Сей замер, случайно сомнув письмо с коротким сообщением в руках. «П... почему?» Он не понимал причины. Она была для него всем. Он посвящал ей всё своё время, забыв обо всём остальном. Он лишь хотел, чтобы она была счастлива. Он верил, что пережив столько, она заслуживает только счастья и радости в своей жизни. До этого письма Сей считал, что их общение, пусть и было не блестящим, но, по крайней мере, было неплохим. Он рассказывал всякие шуточки, отсылал интересную информацию и другие штучки, призванные разнообразить общение, чтобы ей не было с ним скучно. И со стороны его любимой была определённая положительная реакция, поэтому он продолжал, пытаясь шаг за шагом сделать для неё хотя бы что-то... если не заменить её парня, то, по крайней мере, просто сделать её жизнь лучше, а будни - веселее. Но, оказалось, он ошибался. И теперь... его попросили уйти. Он попросил её объяснить. И дальнейшая переписка была больше похожа на трепыхающееся в конвульсиях тело, которое вот-вот погибнет. Выяснилось, что его уже прочитали, как книгу. Она сообщила, что вначале загорелась общением, желанием как-то помочь, что-то привнести в его жизнь. Она рассказывала ему что-то о себе, пытаясь сподвигнуть на положительные изменения. Однако, по её словам, он понял всё это в какой-то своей, извёрнутой манере, поэтому, видя тщетность своих действий, она прикрыла лавочку, как и общение. «Ты меня не слышишь или не понимаешь» - так она написала ему. - «Мы будто говорим на разных языках». «Это твоя жизнь, на которую, как мне кажется, ты махнул рукой. Поэтому я хотела, чтобы у тебя что-то поменялось. Хотя бы образ мыслей в голове». «В жизни и так много дерьма, а ты его ещё придумываешь. Придумай хорошую концовку хотя бы ради интереса». Далее, выяснилось, что иногда вместо неё Сею писал её парень, отчего-то также загоревшийся «помочь» ему. Она дала ему доступ к их переписке, и писал он Сею тоже с её разрешения. «Когда я опустила руки в плане своей помощи тебе, он решил взять дело в свои руки». И далее тоже было много текста. Сжимая эти письма в подрагивавших руках, Сей стоял, глядя на них опустошёнными глазами, пока его веки и крылья, ставшие заметными из-за рассеявшейся иллюзии, нервно подёргивались. «П... положительные изменения? Помочь? Что?» Из-за того, что его абсолютно не интересовала работа или обучение в высшей академии, она решила, что он махнул на свою жизнь рукой, что его абсолютно не заботит его будущее. Из-за его иногда проскакивающей в разговорах пессимистичности в некоторых вещах она решила, что он постоянно видит всё в чёрном свете. И в конце он прочитал, что на самом деле иногда вместо неё писал её парень. Он в своих письмах делился с ней секретами о своей жизни, сокровенными мыслями и прочими вещами. Сей думал, что даже идиот бы понял, что он не хотел распространяться об этом. А она так просто взяла и показала это другому зверочеловеку, пусть и своему парню. Сей чувствовал, что его предал человек, которому он доверял больше всего в этом мире. Он просто разорвал это письмо, оскалившись. Буря неизвестных эмоций кипела в его груди. «Я, видевший всё дерьмо этого мира, как люди то и дело вонзают нож в спину, только и думают о том, как бы использовать других и выбросить их после этого, как они легко и нагло врут и предают друг друга из-за материальной выгоды, как наживаются на страдающих людях, не испытывая даже капли угрызений совести — пессимистичен? Я, единственным желанием которого является просто быть счастливым со своей любимой женщиной, тем небольшим лучиком света среди океана тьмы и мусора, не думающий ни о чём другом, желающий просто видеть обращённую к себе улыбку, но уже в чёртов третий раз видящий, как любимая счастлива с другим, но не сдавшийся и общающийся с ней дальше в надежде когда-то в будущем быть счастливым с ней, даже если шансы этого близки к нулю — махнул на свою жизнь рукой? Серьёзно? Высшая академия? Работа? Если благодаря им я смог бы сделать что-то, чтобы моя любимая улыбалась и была счастлива — без проблем! Я легко бы сделал это... Но сейчас, зачем они мне? Да и... Деньги? Работа? ЗАЧЕМ? Я могу создавать деньги просто из воздуха! Почему... почему она так легко поделилась всем с ним? Я... она ведь хороший человек, а не злой... почему?» Его лицо исказилось, а зубы скрипели друг о друга. Он не понимал, какие эмоции сейчас испытывает. Его грудь просто бурлила, её разрывало от сменяющих друг друга чувств, будто водоворот лезвий, наносящих всё новые и новые раны с каждым оборотом. Разумеется, он не высказал ей ничего такого. Но у него осталось единственное желание — закончить всё. У него просто больше не было сил быть рядом. За эти два года с момента, когда они снова внезапно списались, он испытывал множество чувств от счастья до отчаяния. Сейчас, прочитав эти письма, он почувствовал, будто его перемололи в пыль и развеяли по ветру, словно прах. После той бури эмоций, спустя некоторое время, осталось лишь опустошение, разруха. Эти два года по каким-то причинам казались ему даже более болезненными, чем те шестьдесят лет в прошлый раз. Он просто хотел всё закончить. Они обменялись ещё парочкой нейтрально настроенных писем, после чего он вышел из дома и просто пошёл куда-то, пересекая поля и горы, не обращая внимания ни на что. Да, он обещал сам себе, что в этот раз точно не бросит её, но у него просто больше не было сил, чтобы быть рядом. Он шёл, неся отчаяние и боль в груди, видя, как один за другим сменяются времена года. «Неужели я настолько отвратительное существо, что никто не хочет со мной быть?» «Почему я просто не могу быть счастлив?» «Почему быть с кем-то — моё единственное желание? Из-за какого-то проклятья клана?» «Почему та единственная мечта, которая у меня есть, неосуществима?» «Если я не могу быть счастлив, зачем вообще жить?» «Что мне делать дальше?» «Почему я родился Оураниа и выпал из течения времени? Зачем мне такой срок жизни, если всё, что у меня было, есть и будет — бесконечные страдания и бесконечная боль?» «Почему я был таким законченным идиотом, что тренировался для достижения Вознесения? Не лучше ли было умереть в клане от старости? По крайней мере там было лучше, чем в этом царстве мрака и отвратительных вещей» «Почему ни один эксперт всё ещё не нашёл и не убил меня?» «Если я умру, станет ли мне спокойнее? Смогу ли я быть счастлив рядом с праотцами?» Эти, и многие другие вопросы он задавал себе, долго скитаясь по миру, чувствуя симфонию никак не остывающих чувств в груди и надеясь, что это вскоре прекратится. После своего ухода из империи зверолюдей, следующее живое существо он увидел лишь тогда, когда ему было около тысячи лет.