Драббл?

      За окном ранняя осень, а, значит, и начало учебного года. Вообще-то, Пак Чимин любит учиться, но не когда говорят что именно, как именно, и к какому сроку, а когда сам, и только то, что интересно. Чем он сейчас и занимается, пока стрелка старинных настенных часов над центральной аркой библиотеки неумолимо бежит вперед и уже показывает за полночь. Он склоняется над томами, к которым, как ему кажется, полвека точно не прикасались. С каждой минутой все больше накатывает сонливость, Пак глубже погружается в странные грезы и уже не понимает, видит ли картинки из сна или из книги, пока не раздается неясный звук, будто кто-то постучался.       Вообще-то он изредка присматривает за библиотекой ночью по просьбе своего дяди, как сегодня, но в это время она давно закрыта, следовательно, гостей быть не должно. Чем дольше Чимин сидел неподвижно, тем яснее ощущал трепет и наполнение сердца каким-то темным чувством. Попытавшись смирить страх и недоумение, он встал с места. Скрип стула раздался эхом по всему помещению, от чего парень снова застыл.       «Это всего лишь гость. Кто-то наверняка заблудился. Может, дядя пришел проверить, не сплю ли я. Какой же бред…» — крутил у себя в голове Пак, делая неуверенные шаги в сторону закрытой на защелку мощной входной двери из дуба. Пытаясь подавить все сомнения и опасения, он с силой ее толкает.       По ту сторону — ни малейшего звука и кромешная тьма. Больше ничего. Взор застыл. Чимин несколько смущенный и изумленный еще, может, с минуту всматривался в темноту.       «Кто бы ни стучался — он ушел. Вот и прекрасно», — мелькнуло в мыслях, и дверь тут же захлопнулась с внутренней стороны.       Чимин вернулся в теплую комнату. В следующее мгновение обернулся, подскакивая на месте, — стук повторился, но слышнее. Причем со стороны пыльных книжных полок в дальнем неосвещенном углу.       «Хах, должно быть, ветер задул, что-то не устояло, сломилось», — успокаивал сам себя, стоя так же посреди комнаты.       Шевеление из угла повторилось в сопровождении с хриплым кашлем. Нет, это точно не показалось.       Сжав кулаки, Чимин медленно, но верно, шел на звуки, пока не различил очертания мужской фигуры, едва держащейся на ногах, хватающейся за полки, сваливая книги на пол. Наконец, найдя равновесие при помощи опоры, незнакомец сжал свежую кровоточащую рану на животе.       Пак молча наблюдал эту картину, пока незваный гость не заметил его, с трудом фокусируя на нем взгляд. — Спасибо, что впустил меня, Пак Чимин, — выдавленная улыбка, шипение от боли. — Вам нужна помощь медиков, я позвоню. — Я пришел за помощью к тебе.       Последнее было едва различимо, потому что теперь кровь уже полилась со рта вместе с кашлем, пачкая пол и книги на нем. Чимин тут же взял незнакомца под руку и повел к освещенной части библиотеки.       В глаза бросались темные маслянистые пятна по всему телу и рана значительных размеров на правом боку. С нее Чимин и начал, наскоро отыскав аптечку. Лишь бюст Шекспира на верхней полке безмолвно наблюдал за их действиями.       Закончив обрабатывать внешние раны, юноша осмелился спросить имя незнакомца. — Ты знаешь, — вороша темные волосы в попытке уложить. — Нет, не знаю, — убирая остатки бинта со стола и бросая в урну. — Мин Юнги. — Говорю же, не знаю, — театрально дуя и без того пухлые губы, — Впервые слышу. Откуда ты? — Я из царства Тьмы, где всегда ночь. — А если серьезно? — сморщил нос Чимин на явную ложь, от чего на соседнем лице появилась тень улыбки.       Абсолютно черные глаза затягивали за собой куда-то в бездну, особенно в контрасте с тонкой бледной кожей, просвечивающей, казалось, каждую венку на теле. — Будут еще вопросы? — Кто ты? — Я злой дух, навечно проклятый Богом за то, что отбираю у него чистые души, которым предначертано большое будущее. — Да ты издеваешься надо мной, — уже слегка раздраженным тоном. — Нет. — В твоих словах мало смысла. — Нужно уметь его видеть. Как я уже сказал, помочь мне можешь только ты. — Я помог. — Я говорил не про эту помощь, — Юнги берет ладонь юноши в свою. — Душа, побывавшая в тени, не имеет шанса на восстановление. Ты уже коснулся тьмы. Даже больше: ты ее впустил и постепенно принимаешь, — придвигается все ближе, обхватывает рукой талию и слегка притягивает. — Ты моё убежище, сосуд, Пак Чимин. Мне не справиться с тьмой в моем состоянии, — шепот в самые губы. — Мне нужен ты.       Чимин не успевает понять, что происходит. Да и не очень хочется, потому что происходящее приятно. Он и не думает сопротивляться нежнейшему и первому своему поцелую, закрывая глаза, обхватывая пальчиками оголенные плечи… кого?       Пак открывает глаза. Яркое утреннее солнце ранней осени пробивается даже сквозь ставни на окнах. Юноша щурится от избытка естественного света, замечая, что заснул щекой прямо на раскрытой книге, пропитавшейся влагой от времени и от того отдающая нотками плесени.       «Приснится же такое», — думает про себя, а на губах вытирает слюну, что обильно вытекала, пока он спал.       Чимин смотрит на бюст Шекспира на верхней полке, что знает правду, смотрит на себя в зеркале и ужасается. «Точно демон полусонный», — бубнит про себя, убирая книги, что читал ночью, со стола.       Со стороны входной двери слышится колокольчик. Библиотека еще закрыта для посещений и определенно была закрыта на защелку.       Юноша откладывает пыльные тома и на цыпочках проходит через арку. Мужчина в черном пальто и в такой же черной шляпе стоит спиной к Чимину на пороге и ждет. — Кто вы? Библиотека еще закрыта. — Ты знаешь, — фигура сразу же поворачивается, загадочно улыбаясь. — Я знаю.