Скрипач не нужен

Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом.

Первые два дня после побоев были настоящим адом. Хотелось приложить лёд ко всему себе, а лучше лежать в ванне со льдом. Всё тело, не переставая, ныло и болело. Франклин чувствовал себя прогнившим зомби. Походкой так точно. Его мотало из стороны в сторону, и каждый шаг давался с большим трудом. Было больно ходить, стоять, сидеть, лежать, даже дышать, из-за чего он в первый день подозревал у себя перелом рёбер, но вроде обошлось. Ещё сложнее было притворяться перед родителями, что всё в порядке. Но мама всё равно замечала, что он выглядел каким-то уставшим, и снова приходилось врать, что это из-за подготовки к школьным тестам, а вовсе не потому, что под одеждой он превратился в один большой синяк. Дни в школе стали и вовсе невыносимы. Парни его не замечали, но Винни всегда выделялся в их компашке своими ебучими подколами. Было бы удивительно, если бы он смог пройти молча мимо бывшего приятеля, который облажался по всем фронтам. — Ну как, Фрэнки? У Скрипача большой смычок? Сидеть удобно? — спрашивал он на весь класс и сам же ржал, как кретин. Остальные ученики ничерта не понимали, даже близко не втыкали, в чём дело, но ржали ещё громче и тоже норовили задеть, как будто это был не выпускной класс, а средняя школа. Теперь, когда Франклин выпал из компании крутых ребят, каждый прыщавый дохляк хотел отыграться за прошлые обиды. Как их, оказывается, было много… На третий день Франклин впервые решил прогулять школу. Эта идея посетила его, когда из окна он увидел идущего на свои таинственные занятия, Скрипача. Так кстати вспомнились домыслы Дэйва насчёт наркопритона. В их городе действительно не было музыкальной школы, но Франклин не верил, что дело в наркотиках. Тогда, куда на самом деле ходил Скрипач? Следить за ним с утра не имело смысла, Тобиас направлялся в свою школу. Значит, караулить его нужно было после занятий. Поэтому на это время, чтобы не попасться на глаза знакомым, Франклин ушёл в пригород, как раз недалеко от школы Тобиаса. Убивать время на улице он не умел. Это Роджер был горазд найти себе развлечение на пустом месте. Франклин тоже попробовал выставить в рядок пустые банки из-под колы и содовой и швырять по ним гальку, но в одиночку это быстро надоело. Наверное, потому что он мазал всё время. Промаявшись до вечера, он пошёл выслеживать Скрипача. В школе Святой Марты учились в основном дети из неблагополучных семей. Найти Тобиаса среди цветасто одетых парней и девушек оказалось не сложно. Даже среди своих он разительно отличался. Чёрно-белый, как кадр из старого фильма. Тобиас ни с кем не прощался, шёл, будто невидимый среди учеников, незаметный. Почему-то Франклину всегда казалось, что уж среди своих Тобиас будет более открытым. Хотя бы разговорчивым. Солнце уже клонилось к закату. Тобиас шёл в старую часть города. Там было мало многоквартирных домов, больше старые особняки и культурные здания. Наркопритон, в который так истово верил Дэйв, был намного дальше, на окраине. Тобиас зашёл в один из таких домиков семейки Аддамс и двери за ним закрылись. Можно было предположить, что Тобиас на самом деле пришёл на занятия музыкой к какой-нибудь старушке-преподавательнице. Попиликает у неё на скрипочке пару часов и пойдёт домой. Вот и весь секрет. Франклин уже хотел вернуться домой, когда на втором этаже зажёгся свет и в окнах промелькнули два силуэта. А ведь он никогда не слышал, как Тобиас играет. Так может, выйдет хотя бы посмотреть? Франклин огляделся по сторонам. У здания рядом были заколочены окна, зато одно из чердачных выходило на крышу и с него, как раз был отличный вид сверху. Одна из досок на двери была расшатана и легко отодвигалась, так что Франклин с трудом, но смог протиснуться. Внутри было темно и грязно, но подсвечивая себе дорогу зажигалкой, он кое-как нашёл лестницу и взобрался на чердак, а оттуда на крышу. Всё-таки, в своей старой компании он хоть чему-то полезному научился. Франклин не ошибся. Это был самый лучший вид. Стараясь не шуметь осыпавшейся черепицей, он спрятался за выступающее фальш-окно и замер. Там, чуть ниже в большом окне, подсвеченный жёлтым светом ламп или свечей, стоял Тобиас и что-то наигрывал. Через стекло не было слышно ни звука, но тягучие и точные движения скрипача уже завораживали. Жаль, что старый плеер Франклина так не к стати сломался. Он бы подобрал что-нибудь такое, симфоническое. Но всё равно было здорово видеть Тобиаса таким спокойным и красивым. Периодически к нему подходил какой-то мужчина в костюме, не старик, но явно за сорок. Лощёный. Ёбаный эстет, как назвал бы его Винни. Он что-то говорил Тобиасу, показывал руками движения смычка и отбивал ритм пальцами по деке. А потом и вовсе стал поправлять его осанку, прикасаться к плечам и затылку, как будто Тобиас был не скрипачом, а танцором и его поза была важнее, чем игра. Франклину он не понравился. Этот пижон слишком часто и привычно всё это проделывал. Урок длился почти час. Франклин успел себе отсидеть задницу и замёрзнуть, но оторвать глаз всё равно не мог. Постепенно Франклин стал замечать какие-то странные тени. Он не понял, когда они появились, но они довольно кучно колыхались по полу вокруг Скрипача, и их было больше одной. В комнате был ещё кто-то. Не один учитель, как думал поначалу Франклин, а ещё какие-то зрители. Но в обзоре окна их было не видно, а к Скрипачу они не подходили. В какой-то момент Тобиасу видимо что-то сказали, потому что он прекратил игру и на какое-то время пропал из вида. Франклин подумал, что на этом урок окончен, и ему тоже стоит отсюда уходить. Он едва успел размять затёкшие ноги, когда Тобиас снова показался на прежнем месте, снова со скрипкой на плече, но на этот раз совсем без одежды. Он блестел в жёлтом свете ламп, как лаковая статуэтка. Можно было рассмотреть каждый мускул под тёмной кожей, круглую задницу, тонкую талию, стройные длинные ноги и аккуратный невозбуждённый член. Франклин замер, забыв, как дышать, будто его снова ударил Дейв. Он не верил себе. Он никогда о таком не мечтал, даже когда дрочил. Потому что всё это было не так, неправильно. Красивый, стройный Тобиас играл на скрипке и от него по-прежнему нельзя было оторвать глаз. Но он был там не один, не наедине с учителем, что тоже звучало довольно херово. Он играл в таком виде для невидимых зрителей, чьи тени серыми призраками так и норовили достать до его ступней. Прекрасное видение поджарого чернокожего силуэта в золотом свете ламп тут же превратилось в кошмар. Франклин поёжился и сполз чуть ниже по крыше, чтобы разглядеть этих ублюдков, но смог увидеть только носки ботинок учителя. Тобиас продолжал играть, прикрыв глаза и, кажется, был не здесь. Он уже не стоял на месте, игра на скрипке постепенно превращалась в танец. Тобиас тягуче изгибался на месте, так что мускулы перекатывались под кожей, как нефть. Он нарочито медленно выводил рукой со смычком, и откидывал назад голову, обнажая беззащитное горло. Выгибался и крутил бёдрами плавно и развратно. Франклину даже почудилось, что он начал слышать эту музыку или её так просто стало прочесть по движениям Тобиаса? От этого зрелища невозможно было не возбудиться. Франклин заскулил и расстегнул ширинку брюк. Это всё ещё было неправильно, дрочить на парня, который в это время танцует для каких-то извращенцев. Чем он сам лучше них в этот момент? И ограничится ли всё это только танцем? «Пускай всё закончится на этом, — мысленно взмолился Франклин. — Пускай он дотанцует, оденется и уйдёт оттуда. И больше никогда не приходит в этот дом. Лучше бы это были наркотики». Тобиас всё играл. Движения его снова замедлились, а тени под ногами стали всё ближе. Они уже пятнали его колени. Но ближе всех стоял тот лощёный учитель. Он протягивал руки, чтобы забрать скрипку. И завершив игру, Тобиас её отдал, став без неё каким-то маленьким и совсем беззащитным. А потом он развернулся лицом к окну и прежде чем задёрнуть плотные шторы, посмотрел вверх. Сердце Франклина снова пропустило удар, потому что ему не могло показаться. Тобиас посмотрел прямо на него. Франклин до боли закусил костяшки пальцев, чтобы не закричать, потому что всё это окончательно стало кошмаром. Он так и сидел на скате крыши, не в силах подняться. Он не кончил, член давно опал и, наверное, это было к лучшему. На душе было гадко и тошно. Вот о чём в тот раз говорил Тобиас. «Я всем нравлюсь. Чертовски популярен». Сидеть на крыше уже не имело смысла, а спускаться и видеть Тобиаса после всего этого — не хотелось. Как будто его прекрасного принца опорочили, грязно надругались, а он только сидел, как дурак, и ничего не сделал, чтобы этому помешать. Тобиас… Ведь сегодня он не в первый раз всё это проделывал. С ним проделывали, поправил он тут же. Каждую пятницу после школы. Уже много лет. Когда Франклин только переехал. Он уже тогда ходил со скрипкой. — Что это за херня? — спросил Франклин вслух и огляделся. Вокруг стояли безмолвные дома, по улицам шли по своим делам горожане и никто из них не знал, что прямо тут за этими чёрными шторами происходит ужасная несправедливость. Франклина затрясло от своей беспомощности. В руку попался кусок черепицы, и он со злостью запустил его в занавешенное окно. Не попал, конечно, а жаль. Но край шторы всё ровно колыхнулся, и на секунду в проёме показалась прилизанная голова учителя и на этот раз Франклин успел спрятаться быстрее, чем понять, что вообще нужно делать. Так же быстро он спустился вниз и бросился прочь от дома. Остановился за поворотом, потому что запыхался и так и остался сидеть прямо на бордюре перед проезжей частью. *** — Насмотрелся? Франклин вздрогнул. Сколько он уже так просидел? Тобиас стоял перед ним, как ни в чём ни бывало, снова в белой рубашке и со скрипичным футляром в руках. И снова ни одной улики, чем он занимался минутой ранее. Франклин хотел что-то сказать, но вместо этого просто кивнул. Он чувствовал себя раздавленным и больным. Тобиас сел рядом и положил скрипку на колени. — Я видел, как ты следил за мной ещё от школы. — Ты специально встал у окна. — Понравилось? — Нет. — Странно. Я думал, ты только об этом и мечтаешь. — Я… я-я не о таком… не так! Это… сначала было так красиво, а потом… Зачем ты это делаешь? Тебя заставляют? — Меня никто не заставляет, — ответил Тобиас, как будто те, кто только пытались, уже мертвы. — Это плата. — Но ты… ты же с самого детства. — Франклин, — Тобиас устало закатил глаза. — Ничего не было. Они всегда только смотрят. Пятничный клуб эстетов. За это хорошо платят. Ничего не было. Это ведь хорошо? Но почему-то не верилось. — А зачем ты тогда задёрнул шторы? — Хотел над тобой приколоться. — У тебя жестокое чувство юмора. — Кто бы говорил. — Прости. — Не начинай. Я даже не знаю, что хуже. Терпеть твои подколы или слушать твоё нытьё. Раньше ты казался наглее. — А я нравился тебе наглым? — Ты мне вообще не нравишься, Франклин. Но это не твоя вина. Мне вообще люди… не очень нравятся, — договорил он, но прозвучало так, будто он с удовольствием устраивал бы массовые расстрелы. — Я заметил. Можно ли было назвать дальнейшее молчание неловким? Тобиаса, кажется, всё устраивало. Он разглядывал темнеющую стену дома, думая о чём-то своём. И только Франклин неуютно ёрзал на остывающем асфальте, думая, что нужно сказать и стоит ли говорить вообще. Но первым всё равно заговорил Тобиас. — На самом деле я надеялся, что после того, как ты увидишь меня за работой, ты от меня отвяжешься, — произнёс он. — Ты знаешь… на самом деле от меня сложно отвязаться, — постарался не обижаться Франклин на такую формулировку, потому что она вдруг показалась ему очень трогательной. — Я ведь лю… Франклин не договорил, потому что Тобиас вдруг поднялся и пошёл прочь. — Постой! Ты куда? — Уже поздно, — сказал он. — Мне пора домой. — Давай, я тебя провожу. — Проводи. Если на нас снова наедут твои дружки, я успею сбежать, пока тебя снова будут ногами месить в подворотне. — Я сделаю вид, что ты сейчас пошутил. Но на всякий случай, давай пойдём в обход, а? — Давай. Попробуем… — устало вздохнул Тобиас, как будто эта идея была не самой удачной. — Я вообще не понимаю, почему ты ходишь одной и той же дорогой, если знаешь, что там на тебя засада, — стал разглагольствовать Франклин. — Вы не единственная компания недоумков, которая ненавидит чёрных. На фоне остальных вы были… школьниками. Самыми безобидными, до недавнего времени. С одной стороны было обидно узнать, что на фоне других компаний, они были почти безобидными, а с другой — на Франклина вновь накатила вина за прошлые неприятности. — Прости… — начал он, но его с немалым раздражением тут же перебили. — Кончай, Франклин, иначе пойдёшь один. — Хорошо… И целый квартал они шли молча, с опаской заглядывая в черневшие провалы переулков и подворотен, куда нужно было сворачивать. — Тобиас? — снова спросил Франклин, когда они выбрались на более освещённую улицу. — Что? — А зачем вообще ты этим занимаешься? — Чем я занимаюсь? — мрачно уточнил Тобиас. — Играешь голышом перед этими… Тобиас довольно гнусно улыбнулся своим мыслям. — За это хорошо платят. И мне нравится, когда белые дрочат, глядя на меня. — А тебе не кажется это… — Ненормальным? — Тобиас зыркнул почти злобно, но заметив с каким жалким видом Франклин пытается выкрутиться, сменил гнев на милость. — Забей. Я не очень умею шутить. — Да-да, я помню, — Франклин с облегчением рассмеялся. — А как ты… ну… с чего ты начал этим заниматься? Был жаркий день? Или, я не знаю… пролил на рубашку кофе… у меня, на самом деле тоже не очень с юмором. Так, когда это началось? Расскажешь? — Не сегодня. Мы уже на твоей улице. А Франклин-то и не заметил, что они уже прошли тот самый перекрёсток. Как быстро. — Я могу проводить тебя до твоего дома. — Тогда ты рискуешь нарваться на ребят уже из моего района, — хмыкнул Тобиас с таким превосходством, будто наверняка знал — Франклину пиздец. — Похер. Так ты расскажешь? — А ты мне отсосёшь? Франклин покраснел и быстро кивнул, стараясь смотреть себе под ноги, а не на Тобиаса. Было тошно видеть его реакцию, но больше всего читать в его глазах явную издёвку. Он наверняка гнусно улыбался, думая, какой Франклин жалкий, если согласен на такое. — Ты не подумай, что я только из-за… Я действительно хочу узнать тебя лучше, — нервно добавил он. Тобиас задумчиво смотрел перед собой, на уходящую в конец улицы череду фонарных столбов, и меньше всего думал о Франклине и его мотивах. — На самом деле там нет ничего интересного. Раньше мой отец работал на мистера Клостера, — заговорил он ровно и безразлично, будто зачитывал у доски нудный доклад. — Он был неплохим столяром. Иногда делал что-нибудь на заказ, но чаще занимался ремонтом. А у мистера Клостера было очень много всякого антикварного хлама, которому требовалась починка. Что-то отец брал в мастерскую, а что-то было настолько дорогим, что приходилось чинить на дому. Я ходил вместе с ним в этот особняк. Мне тогда была интересна его работа… Но Мистер Клостер увидел во мне способности к музыке и предложил заниматься со мной на благотворительных началах. Тобиас поднял руку с футляром и довольно небрежно покрутил над собой. — Это его скрипка. Отец когда-то её чинил. Сам вытачивал колки*, но скрипка всё равно ужасно дорогая. Скоро мне придётся её вернуть, — невесело подытожил он. — Если ты занимаешься только с учителем, то зачем всё время таскаешь её с собой? — удивился Франклин. — Её сто раз могли расколотить. — Она заговоренная. Её не могут расколотить, — сообщил Тобиас как что-то общеизвестное. — И моя практика не ограничиваются только занятиями. Я играю дома, перед сном и утром, — стал перечислять он, явно задетый. — По выходным и на каникулах. В школе на переменах, на обедах, и если есть окно между занятиями. Мне нужно много заниматься. Я буду учиться в Бостонской консерватории, — уверенно сообщил он, как будто уже поступил. — А что было потом? — Потом отец умер. — Извини… — Начал Франклин и тут же поторопился заткнуться, потому что Тобиаса, кажется, жутко бесило, когда Франклин начинал извиняться. Но в этот раз, он этого даже не услышал. — Денег не хватало, — продолжал он небрежно. — И мистер Клостер предложил мне подрабатывать тем, что у меня получается лучше всего. И я согласился. — И всё? — А что ты хотел услышать, Франклин? — язвительно хмыкнул Тобиас. — Душераздирающие описания своего первого выступления? — Я не знаю. Франклин на самом деле сомневался, действительно ли он хочет узнать о том, чем занимался Тобиас, или сохранить свои розовые очки. Вот когда Тобиас сказал ему, что ничего не было, и Франклин с радостью ему поверил, он был снова счастлив. Но что, если всё это не так? — Вот и всё, — произнёс Тобиас, остановившись перед небольшим домом, в котором судя по всему и жил, в одной из квартир. — Я дома. — Твой дом, — сказал Франклин просто, чтобы что-то сказать, даже если это полная чушь. — Я думал, что ты живёшь на космическом корабле. — Франклин, — начал Тобиас и на этот раз сам был перебит. — Оу! Точно! Я же обещал минет. Только где… — Замолчи, Франклин. — Ты не хочешь? — Не хочу. Странно, но Франклин даже расстроился. — Но… — В другой раз, Франклин, — ответил Тобиас, устало потирая глаза. — Это был длинный день. И мама из окна на нас смотрит. — Оу. Здравствуйте, миссис… — Бадж. — Здравствуйте, миссис Бадж! Я… — Иди домой, Франклин, — прошипел на пределе слышимости Тобиас, и Франклину всё-таки пришлось идти домой. *** Франклин надеялся, что на следующей неделе сможет ещё встретиться с Тобиасом, но раз за разом ему что-то мешало. То у Тобиаса занятия заканчивались раньше, чем Франклин успевал добраться до него от своей школы. То возникали некоторые трудности, чтобы выбраться из школы, не пересекаясь со своими бывшими друзьями. Франклин чувствовал себя героем фильма, которому попался чертовски сложный квест на пути в гробницу с сокровищами. У старых друзей в составе происходили какие-то подозрительные изменения. Во-первых, братья, которые с тех пор, как Франклин с ними познакомился, бывшие максимально непохожими, и никогда не стремившиеся нацепить даже одинаковые носки, теперь ходили пугающе одинаковыми. Сначала они стали одинаково одеваться, даже рубашки застёгивали на одинаковое количество пуговиц. Потом Боб состриг свои кудри, а в пятницу пришёл с пластырем на перебитом носу. Просто по приколу они бы это не стали проделывать, поэтому Франклин мог связать эти изменения разве что с итоговыми экзаменами или с той самой рождественской шуткой, которую приятели готовились провести в торговом центре. А может, когда они избавились от Франклина, то им пришла другая идея? А вот появление в компании школьных хулиганов вечного ботана и задохлика Марлина Фэрриса, над которым они и сам Франклин частенько издевались, поначалу очень удивило. Тот самый Марлин, которого макали головой в унитаз, запирали в шкафчике и два года назад утопили его морскую свинку. Как они смогли его уговорить? Хотя зная дар убеждения Боба, удивляться не стоило. Теперь Марлин ходил, задрав прыщавый нос и даже пару раз умудрился толкнуть Франклина в столовке. У него конечно, ничего не вышло, всё-таки весовые категории разнились, но сам факт, что он это сделал. Как сильно он осмелел, обзаведясь сильными друзьями. Марлин даже нацепил такую же потёртую джинсовку, как у остальных, которая была явно ему велика, и в комплекте с рубашечкой под горло и здоровенными очками-телескопами смотрелась более чем нелепо. Свою похожую провонявшую бензином куртку Франклин в тот же день выкинул в мусор. За этот месяц Франклин достаточно поумнел, чтобы понять, зачем на самом деле они приютили бывшего лузера. Кто-то должен был делать домашки для Винни и Роджера. А после того, как они так неосмотрительно исключили из своих рядов Фрэнки, потребовался новый ботан. С этого ракурса Марлина даже было немного жаль, но Франклин не собирался вмешиваться в их дела, чтобы открыть новичку глаза на свою роль в компании. Пусть хоть в выпускном классе порадуется, что тусил с крутыми ребятами. Да и не старые друзья волновали Франклина, если говорить начистоту. Меньше всего он думал о них, когда возвращался домой. Все его мысли занимал Тобиас и его странная «работа». Франклина не оставляло ощущение, что Тобиас ему, если не соврал, то сильно приуменьшил свою роль в тех пятничных концертах для эстетов. Как будто пожалел, хотя зная Тобиаса, в это слабо верилось. Тобиас и жалость. Это как стул и помидор. Ничего общего. Франклин долго ворочался без сна, а в голову лезли всякие мерзкие сцены этих «концертов». В этих кошмарах Тобиаса окружали тысячи теней, тянули к нему свои призрачные жадные руки, окружали так, что Тобиас тонул, погребённый под их телами. И этот комок переплетённых тел пульсировал, в нём проступали искажённые удовольствием лица. А потом эта мешанина тел расступалась, но только затем, чтобы разорвать свою игрушку на части. Франклин проклинал своё буйное воображение и снова врал матери, что не спал допоздна, потому что готовился к тестам. Хуже всего было то, что он не мог встретиться с Тобиасом, чтобы тот снова сказал ему, что ничего не было, а всё что надумал себе Франклин — редкостная бредятина. «Может, Тобиас меня избегает?» — гадал Франклин спустя неделю безуспешных попыток встретиться, хотя и так знал ответ. Тобиас прямо говорил, что Франклин ему не симпатичен. Так что и надеяться не стоило, что он снова захочет его увидеть. Даже ради минета. Еле дожив до пятницы, Франклин снова пробрался в тот заброшенный дом. На этот раз он подготовился лучше. Взял с собой банку колы, мощный бинокль и пакет с хот-догом на случай, если придётся долго сидеть в засаде. На этот раз он не полез на чердак, потому что хотел видеть не только Тобиаса. Он выбрал этаж, который выходил прямо напротив окон гостиной, и отогнул вниз одну из досок, которыми были забиты окна. Мистер Клостер уже был в зале. Готовился к приёму. Протирал блестящие чистотой столики, поправлял диванные подушки и цветы в вазонах. Первым пришёл Тобиас и начался обычный урок, который мало чем отличался от предыдущего. Только на этот раз Франклин мог слышать приглушённые звуки скрипки. И препод Тобиаса, этот мистер Клостер, чаще прерывал игру и что-то строго выговаривал, а под конец и вовсе устроил долгую и довольно нудную лекцию. Тобиас молча кивал, снова что-то наигрывал, но Клостеру снова что-то не нравилось. Наконец время урока вышло. Тобиас скрылся за ширмой, а пока он готовился, комната начала наполняться гостями. Судя по их расслабленному виду и бокалам в руках, они пришли заблаговременно. Некоторые женщины и мужчины были уже… больше раздеты, чем нет. Франклин стушевался, потому что среди дюжины гостей, расположившихся кто на диванах, кто на креслах, а кто и прямо на персидских коврах, узнал директрису своей школы, мэра города и начальника отца — мистера Джонсона, который однажды приглашал их на какой-то корпоративный праздник, на который всем работникам обязательно нужно было явиться семьями. Наверняка среди них было ещё немало важных шишек, просто Франклин не всех знал в лицо. И будь он чуточку предприимчивей, то в другой раз обязательно прихватил бы с собой фотоаппарат и сделал хорошую пачку редких снимков. Но Франклин, хоть и подумал об этом вскользь, совсем не мог представить, как смог бы их использовать и что за это потребовать. Все расположились, Тобиас вышел из-за ширмы уже готовый к представлению. На этот раз он расположился не у окна, а у боковой стены, на каком-то возвышении, похожем на мини-сцену на фоне пёстрых драпировок. И заиграл. Франклин отложил подальше колу и подкрутил резкость на бинокле, чтобы лучше разглядеть Скрипача и его окружение. Больше конечно Скрипача, потому что безумно соскучился и наглядеться на него не мог. Как хотелось оказаться рядом с ним, чтобы услышать ту волшебную музыку, которую сейчас слышали все эти извращенцы. А они слышали и более того, эта музыка действительно оказывала на них какое-то магическое действие. По своему, но каждый в зале повиновался малейшему движению смычка музыканта, двигался в его ритме и смотрел не на своего партнёра, а на Тобиаса. В этот момент Франклину вспомнилась легенда о гаммельнском крысолове, хотя там и был дудочник, но более всего Тобиас сейчас напоминал именно этого персонажа. Мрачного повелителя музыки. Наверное, если бы он не оставался на сцене, а вздумал выйти из дома, они все пошли бы за ним, как заколдованные, шокируя своим видом прохожих. Лучше бы они вышли. Но они продолжали трахаться кто с кем или развалившись, дрочить, глядя на музыканта. Франклина не оставляло ощущение, как будто он включил подряд все кассеты, которые когда-то давно прятали от него родители. Единственными, кто напрямую не был задействован в этом пиздеце, были двое. Сам Франклин и мистер Клостер, который стоя у фальш-колонны, пялился на своего ученика. Всё что происходило вокруг его, кажется, не волновало вовсе. Конечно, если он каждую пятницу устраивал такие сборища. Теперь Франклин понимал, почему Тобиас играл с закрытыми глазами. Смотреть на это было невозможно. По крайней мере, у самого Франклина уши горели настолько, что он боялся, что их свет заметят из окна. Но Франклин смотрел, и ждал, что будет дальше. А дальше не было ничего хорошего. Продолжая играть, Тобиас сошёл со сцены и стал прохаживаться между гостей, которые продолжали трахаться или самоудовлетворяться. Они трогали его, касались своими жадными руками, как в кошмаре. Так и норовили мазнуть рукой по члену или заднице. В какой-то момент к Тобиасу со спины подполз какой-то мужик и стал целовать худое бедро, возя слюнявыми губами по тёмной коже. А потом таких желающих стало прибавляться. Самое невероятное, что, несмотря на это, Тобиас продолжал играть, как будто ничего этого не было. Его уже невозможно было разглядеть ниже пояса. Как он стоял на ногах? И вот в тот момент, когда Франклин сам был готов вмешаться, мистер Клостер отмер и щёлкнул пальцами. В тот же момент смычок резко полоснул по струнам, как ножом по горлу и всё закончилось. Гости расступались, с явной неохотой выпуская Скрипача из своих объятий. Тобиас ушёл за ширму. Гости покидали комнату. В соседней комнате загорелись окна, ёбаные эстеты собирались продолжить веселье в другом зале. Франклин тоже собирался уходить, чтобы встретить Тобиаса, но в самый последний момент остался трусливо сидеть перед забитым окном и вертел в руках бинокль. Он очень хотел увидеть Тобиаса, неловко поговорить с ним и возможно поцеловать, но ему страшно было подходить к нему после всего этого. Не потому что Франклин стал думать о нём хуже. Совсем нет. Его отношение не изменилось бы даже, если бы Тобиас совершил что-нибудь похуже. Просто теперь, после подсмотренного шоу, Франклин вдруг понял, отчего Тобиас так не любит людей, сторонится их и не хотел ещё больше портить ему эту хуёвую пятницу своей компанией.