Хорошо быть живым

Коннор боится Гэвина       — Коннор?       В программе андроида сразу всплывает его имя, а за ним несколько сбоев, мельтешащих перед глазами, и с полсотни противоречивых моментов из жизни с детективом.       Чего от него можно было ожидать сейчас? Коннор не знал, и от этого ему было ещё более… Кажется, люди называют это страхом. Когда неопределённость опаляет своим дыханием шею, заставляя волосы на загривке вставать дыбом.       У андроидов такого нет.       Тириум перегоняется с огромной скоростью, но едва доходит до «центрального процессора», и тот не даёт вариантов действия.       Коннор решил подождать, чтобы всё прояснилось и он смог хотя бы маломальски подрасчитать, как быть.       То, как Рид относился к нему раньше, не вписывалось с скептически-удивлённым тоном детектива, каким он произнёс его имя. И с тем, что он пошёл навстречу, прикрываясь от беспощадно хлеставшей метели.       Страх стал единственным, что крепко повязало шею Коннора — галстук трепался на ветру, ни разу не поправленный со дня их прощания.       — Коннор! — окликнул его Рид, в этот раз уверенный в том, что это был он.       Коннор поднялся с места, сложив руки по швам и подставив спину бьющей метели. Пытаться бежать он не видел смысла.       Стоило настигнуть его, как андроид шагнул назад. Не потерпев отступления, Гэвин удержал его за предплечье.       — Так значит, ты жив? — выговорил Рид.       — Я не живой, детектив Рид, помните? — та самая фраза, от которой его хотелось собственноручно деактивировать, сбить с лица скин и выкинуть на помойку, что будет самой неуважительной смертью для этого андроида, он уверен.       — Не живой он, да-да. Тогда почему смерти боишься? Ты же не пошёл в свой хренов Киберлайф, чтобы тебя отключили. Ты остался здесь, — с горечью в голосе прошипел Гэвин, ткнув парню туда, где у людей солнечное сплетение. — Как делают люди, когда не хотят помирать.       — Я… — протянул робот, не зная, что ответить, но выискивая в программе подходящую реплику.       Тем временем алгоритмы выдавали только сбои. Он не должен быть здесь, не должен говорить с тем, кто наверняка только и ждал его исчезновения.       Коннор нахмурился и собрал слова в кучу.       — Я не хочу умирать, — всё, что он смог произнести, и выражение его «лица» приобрело нотки, от которых в груди Рида защемило. — А Вы ждали моей смерти? — простое любопытство, на которое человек не осмелился бы.       Рид изнемождённо посмеялся над его вопросом и вместо того, чтобы как обычно пригрозить или попытаться показать своё превосходство, он крепко прижал его к телу, не зная — радоваться ему или плакать с того, что ему нужен хренов мистер «Двадцать восемь ударов ножом» и «Хороший мальчик 2038».       Нужен, чтобы провозглашать победу над программой робота, когда он, явно не находя в алгоритмах, как действовать, тихонько опускает ладони на спину мужчины, свыкаясь с положением, в котором он стоит. Запоминая и помечая в своей киберпамяти этот момент с тегом «важно».       — Тупая консервная банка, — облегчённо выдохнув в плечо андроида, обозвал Гэвин и решился на какое-никакое, но откровение: — Я ждал тебя, а не твоей смерти, железяка ты тупорылая. Коннор не понимает Гэвина       — Я польщён, детектив, — сил говорить, что его зовут совсем не так, как он его назвал, попросту не было. Даже не сил, а желания. Такой момент упускать будет полным провалом.       Андроид хлопал ресницами, отвечая на внезапные объятия. Он раскрыл рот и хотел что-то сказать, но только улыбнулся. Снег скатывался с его макушки на куртку Гэвина, редистыми хлопьями заползая за кожаный воротник.       Коннор рад, и это — лучший дар, который он мог дать Риду после своего исчезновения. Но его радость была мимолётной, за ней в упряжке ветра прилетело осознание.       — Вам нельзя быть рядом со мной, — андроид опять отходит на несколько шагов назад, отталкивая от себя человека и бегая тёмными глазами по его лицу. — Я… Я же вне закона, детектив. И Вас обязательно поставят под присягу, если о том, что я не был деактивирован, узнает кто-либо ещё.       — Никто не узнает, железка, не парься, — самоуверенно произнёс Гэвин, готовый сорвать куш авантюры: — Я служу в полиции хрен знает сколько лет и могу провернуть дело куда лучше, чем те, кого я ловлю. Уж такое-то — скрыть, что какой-то там чувак жив — да легко! Так что не боись, окей? — стукнув робота кулаком по плечу, заверил Гэвин.

Гэвин Рид ∧ Друзья

Коннор доверяет Гэвину       Коннор посмотрел на Рида тёплым взглядом, полным надежды и веры.       Всплыла красная полоса системной ошибки и улыбка на лице восьмисотого на мгновение стала болезненной.       Он не девиант, и каждый раз, не подчиняясь встроенным алгоритмам, Коннор борется, борется, и эта борьба возникает между тем самим собой, который служил людям и был воплощением послушания, и тем, что хотел свободы и счастья. Тем самым, тянущимся к жизни, как розы в саду Аманды тянутся алыми бутонами к солнцу.       — Эй, ты чего?       — Всё в порядке, Гэвин, не беспокойтесь, — голос не выдал его. Рид поверил.       — И не собирался. Разве с машинами может быть что-то не так?       Коннор промолчал про короткое замыкание, утечку тириума, сбои. Всё может быть, но какая этому человечишке разница до «тупых консервных банок»?       Это ему, «сраной железке», есть дело до самочувствия своего кожаного мешка.       — А как Вы, детектив?       — Я собираюсь прикрывать в своём доме хренового ведроида и подвергнуть этим своих детей опасности, как считаешь, со мной всё нормально? — обернул всё в шутку Рид.       На самом деле он обдумывал, что делать, как быть и не лучше ли сдать его Киберлайф.

***

      В квартире Гэвина Рида не было ничего особенного — маленькая зелёная кухня пастельных тонов; смежная с ней гостиная с серым диваном, требующим влажной уборки (коты, как никак, те ещё паскуды) и чёрным журнальным столиком метр на метр площадью; также была спальня в конце помещения, хоть и невеликая, но по-своему уютная благодаря выходящему из неё балкону; ещё была крохотная ванная, состоящая из длинной душевой кабины, чёрной керамической раковины и унитаза, естественно.       Всё. Вся квартира.       Рид жил за три квартала от работы, в многоэтажке, выстроенной в дветысячи десятом году.       Детройт, как никак, город колоритный и весь его колорит заключается в режущем глаз смешении старого с новым. Глаз резало в основном новое.       Особенно то, которое стояло в его жилище, искрящимися, как чёртовы бенгальские огни, глазами рассматривая скудное человеческое жилище. Однако Коннор пребывал в каком-то детском, щенячьем восторге.       — Мне нравится планировка, — всё, что сказал Коннор, едва зайдя на порог и промяв под ногами уличный коврик с очень доброжелательной надписью «Вон отсюда».       С полминуты он продолжил стоять так на месте, пока его не оторвал от безделья Гэвин.       — Ты долго будешь ворон пугать?       Очнувшись, Коннор прошёл в квартиру.       — Эй-эй-эй, ты полы драить захотел? Разулся быстро, или я тебя шваброй прибью, смочу её в тириуме и буду вымывать им пол, а ботинки твои нахрен выкину! — жаловался хозяин дома, узрев, как серийные ботинки RK800 красуются на ковролине, блестя вычищенными носками на свету напольной лампы.       — Прости, Гэвин.       Этот самый Гэвин встал в ступор.       — Ты назвал меня на «ты»?       — Да.       Вместо «Не делай так больше» в голове скользнуло «К этому можно привыкнуть». Рид пожал плечами и махнул на него рукой.       Андроид принялся разуваться и вскоре, выпрямив спину, стоял перед ним босой и гордый. Нельзя было не вспомнить одну очень интересную натуру:       — Помнится, у Элайджи был подобный фетиш, — он хохотнул, но заткнулся после последующих в ответ слов:       — Вы считаете, что это могло передаться генетически? — Коннор подтянул галстук запрограммированным движением чертовски реалистичных рук.       Это ведь иллюзия, как бы там ни было.       На деле всё это человеческое растворится, стоит только задеть за живое, дотронуться до самой сути. И оголится пластик, гладкий, наверняка холодный. Вот так проявится реальность. Менее красивая, но всё же завораживающая не меньше.       Гэвин видел, как другие андроиды это делали.       Сплетались пальцами, а потом по их рукам проходила синяя рябь и оболочка растворялась. Может быть, когда они касаются друг друга таким образом, больше чувствуют, открывая доступ к новому уровню ощущений, а может быть это — рефлекс, зафиксированная их существом реакция.       Рид в этом не разбирался, да и не хотел.       Только вздохнул, помахав своей нормальной жизни белым флажком, и пошёл в спальню сменить промокшую одежду на что-то сухое и домашнее. Стоя перед шкафом в одних штанах, Гэвин задумался. А не дать ли чего железке? И выглядеть будет по-человечески, и промокшая рубашка высохнет.       Какая-никакая, а забота. Пусть даже такая, почти ненужная — андроид же не мёрзнет, не ощущает дискомфорта. Ему хоть жара в шестьдесят градусов, что холод под сотку, никакой разницы.       Но зато Коннор почувствует себя нужным.       Его ведь хотели сдать на запчасти, хотели заменить. Он устарел, не выполнил миссию, потерял свои цели. Ради чего ему жить теперь?       Пусть Рид был далеко не хорошим человеком, да и к этим живым кускам пластика относился не слишком уважительно, но он мог дать Коннору второй шанс. Тот самый второй шанс, который им обоим был нужен.       Пора искупить вину.       Гэвин сорвал с вешалки тёмно-синюю футболку и взял с полки скомканные, Богом забытые джинсы. Так и не успев толком переодеться, он вышел в гостиную и кинул андроиду вещи. Попал прямо в голову.       Коннор, кажется, был удивлён и подскочил с дивана, скинув с колен рыжего жирного кота.       — Это тебе, можешь переодеться, — почесав затылок, нехотя пояснил Гэвин, почувствовав, как в груди едва ли не расцветали долбанные розы, так и прокалывающие лёгкие насквозь.       — Мне? — неверяще пролепетал Коннор, рассматривая подарок в своих руках.       Была ли в его голосе запрограммированная радость или настоящая, разницы не было. Гэвин сразу вспомнил «Гарри Поттера» и на лице скользнула тень ностальгии.       — Да, жестянка, хозяин подарил Добби носок, теперь Добби свободен.       RK800 нахмурился, не понимая шутки.       Снова отмахнувшись и бросив ему «Да иди ты, узколобый», Рид направился на кухню. Из гостиной раздался шелест мокрой ткани и звон пряжки ремня.       — Ничего, что я здесь и мне всё видно? — доставая из морозильной камеры еду быстрого приготовления, произнёс детектив, когда Коннор встал посреди студии раздетый по пояс и с расстёгнутой ширинкой.       — Не стесняйтесь, мы же особи одного пола, в этом нет ничего позорного, — по-нудистски пожал плечами Коннор, стаскивая с себя брюки.       Да-да, это же норма — мужику на робомужика пялиться, как на предмет искусства. Норма, что у этого робота такие реалистичные, но не переделанные-перекачанные, мышцы, а ещё, что зачем-то ему поставили несколько родинок на грудной клетке, прессе, да и то, что у него позвоночник выступает, стоит андроиду нагнуться — тоже норма.       А нормальнее всего то, что он без капли стыда собрался снять с себя боксеры и засветить ненастоящим агрегатом.       — Стоп-стоп-стоп, не так быстро, чувак, — Коннор остановился, поддев указательным пальцем резинку нижнего белья, обтягивающего идеально подтянутую задницу и приличных размеров мужское достоинство. Рид, бегая взглядом по телу андроида, извращённо-прекрасного, не находил предлога, по которому остановил сей бесплатный стриптиз. Потом лампочка в голове озарила мысленную деятельность. — Я же тебе трусы не дал, оставайся в своих. Тем более, у нас явно размер разный.       — Но мне и остальные вещи будут малы, детектив.       — Так, голым ты у меня ходить не будешь, — Коннор хотел возразить. — И плевать, что ты мужик, я мужик. Пусть даже ведроид, но не Кен же, насколько я вижу.       — Вы стесняете меня, детектив, — произнёс Коннор, прикрывая паховую зону помятой футболкой.       У него щёки посинели, или Гэвину показалось? Как бы там ни было, ему определённо это нравится.       Как сказал бы один старик-суицидник — «Вот дожили-то».       Рид усмехнулся и загрузил в микроволновку вчерашний фаст фуд.       Потерев веки, он попытался прогнать наваждение и очень уж навязчивую картину широкоплечего «парня», облепленного родинками, смущённо прикрывающегося от его изучающего взгляда, спускающегося всё ниже, ниже и…       И вот этот Терминатор-стесняшка стоял позади него, пытаясь не двигаться в тесной одежде, боясь, что швы вот-вот разойдутся.       — Если мне придётся с Вами жить, детектив Рид, Вы едите это в последний раз, — настойчивая и принудительная забота, как всегда в его стиле.       Отвечать, что это было странно, Гэвин не стал.       Пусть пичкает его кашками, овощами, рыбой на пару и варёным мясом, пусть он пару раз блеванёт с непривычки, только пусть он будет рядом.       Вот так, в его устаревшей по моде одежде, никогда в неё и не входившей, такой простой и близкий.       — Спасибо, что дали мне второй шанс, детектив, — тепло глядя на него, от всей своей механической души поблагодарил Коннор.       Гэвин предвёл попытку улыбнуться и ответил:       — И тебе спасибо, жестянка.       Запищала микроволновка.       Коннор констатировал, сколько в его еде калорий, вредных жиров, неполезной глюкозы и прочего, но Гэвин всё-таки понял, что это лучше, чем каждый день слушать за столом тишину.