But I'm not giving up.
Чонгук не верил до последнего. Он понимал, что брат был болен, но никак не мог принять его внезапную смерть. Казалось, стоит войти в его покои, и он будет бессменно разглядывать карту континента, висящую на стене, говорить своим тихим, но сильным голосом и улыбаться Чонгуку. Но пришедшее вслед за вестью тайное письмо от главного советника добило принца. В нём шла речь о том, что Чонгуку нужно поскорее прибыть в столицу, где тут же назначат день коронации, чтобы весть о смерти короля не сыграла на руку Чону. Некие крупные землевладельцы начнут высказывать свои претензии насчёт нового правителя, но Сокджин сумеет удержать их в узде. Чонгук, коротко попрощавшись с управляющим замком Ли Ванджунгом и Чимином, отбыл следующим утром, стараясь не впадать в меланхолию. Он не верил. Не мог заставить себя поверить в то, что остался совершенно один. Доверять Сокджину не хотелось, и Чонгук упрямо не желал думать об этой ситуации, только безразлично скакал дальше. До самой столицы он несколько сотен раз хотел свернуть назад, оказаться в объятьях Чимина, услышать, что это всё — лишь страшный сон, что кошмар пройдёт, если сильнее ущипнуть себя за тыльную сторону ладони. Но он не мог оставить столицу незащищённой, он должен был перенять власть и крепко держать её в своих руках. Прежнее желание стать королём стремительно улетучилось, и Чонгук уже не был так сильно уверен в своих силах. Как только Чонгук вошёл в город — заметил скорбь на лицах подданных, что всколыхнуло его израненные чувства. Что, если это правда? Что, если Намджун сейчас действительно стынет в гробу, ждёт церемонии для вечного упокоения в королевской усыпальнице? Глаза Сокджина были под цвет его сюртука — красные. Невыплаканные слёзы клокотали в горле, душили и резали на части душу Чонгука, который не был готов к такой ответственности. Ему нравилось дурачиться, наводить страх на подданных, кричать о том, что станет королём. Но его пугала ответственность, которая свалится на него в тот миг, когда на его голову опустится золотая корона, своим весом придавливая его к земле, забирая последнюю надежду на беспечность. Хочется бороздить бескрайние поля, гладить гриву красивой гнедой кобылы, скакать навстречу ветру и не чувствовать груз, скорбь и печаль. Чонгук ощущал лёгкую кружевную вуаль траура, что опустился на королевство, омрачил всё, заставил поверить в реальность смерти. Когда он, минуя и не слушая никого, направился к Намджуну, не ожидал, что увидит покрытое тонкой синюшной сеточкой лицо. Ему было сложно коснуться закрытых глаз брата, он провел кончиками пальцев по ровному носу, впалым щеками. Нижняя губа задрожала, а лицо принца перекосилось от переполнявших эмоций. Он не верил, нет. Намджун сейчас встанет, улыбнётся своей снисходительной улыбочкой старшего брата, потреплет младшего по волосам и извинится за то, что перепугал до чёртиков. Но, нет, он всё так же бесстрастен и безразличен. Чонгук взял его руки в свои и краем глаза заметил чужую фигуру. Сокджин не решался входить, только приглаживал свои непослушные тёмные волосы руками и стоял возле массивных дверей. Чонгук подавил рыдания и прижался губами к руке брата, желая, чтобы всё прекратилось, а он проснулся от этого страшного сна. Но разве можно оживить того, кому было суждено умереть? Чонгук был готов поменяться с Намджуном местами — заболеть, умереть, покинуть. Но дать возможность брату оставаться на этой бренной земле чуть подольше. Осознание потери пришло через несколько дней, когда пожаловало известие о том, что новая библиотека достроена. Каким же глупцом был Чонгук, если он посчитал себя достойным трона, на котором сидел самый выдающийся человек в королевстве. За два недолгих года правления Намджун поднял прибыль от морской торговли, повысил уровень образованности населения. Если сначала его образовательные реформы встречали препирательства, то из-за снижения налогов и изменения сути крепостного права, его полюбили. И любили даже тогда, когда он был мёртв, а на голову его брата опустилась корона. Чонгук порывался выбросить её, сорвать её со своей головы, но лишь покорно слушал советы Сокджина. Советник первым преклонил колени с возгласом «Долгих лет королю!». Чимин всё так же не мог покинуть стены главного оборонного замка, что делало новоиспечённого короля ещё более слабым. — Женитесь на девушке из влиятельной семьи, — вещал Сокджин, перебирая какие-то документы. — Почему Чон Хосок затих? — боязливо спрашивали те самые влиятельные семьи, переживая за свои земли и деньги. Чонгук пытался соответствовать своему новому статусу, но мог лишь кусать подушку, захлёбываясь беззвучными рыданиями, мог вымещать злость на дорогих подарках, присылаемых со всех закутков страны. Он впадал в истерики, рвал простыни и проклинал тот день, когда Намджун заснул и уже не проснулся. Чонгук был рад, что брат умер безболезненно, но это была мрачная радость, которая заглушалась тихим скулежом разбитого ребёнка. Всё пролетело, словно в бреду: похороны короля, во время которых было невыносимо смотреть на закрытые глаза Намджуна, которые он уже не откроет никогда, коронация Ким Чонгука и праздник, радость которого заглушал страшный и тяжелый траур. Властвование Чонгука началось с претензий. Кто-то был недоволен тем, что у него недостаточно рабов, а указ Намджуна не позволял иметь больше, кто-то требовал отдать замки, принадлежащие королевской семье. Сокджин неизменно стоял подле, лишь качал головой на нелепые просьбы и шептал Чонгуку, как следует поступать. — Возьмите себя в руки, — наставительно говорил он, когда Чонгук тёр красные глаза, фыркал на заявление очередного глупого подданного, который возомнил себя ровней молодому королю. — Королями становились и в более юном возрасте, — иногда повторял советник, когда Чонгук совсем раскисал, закрывался в своих покоях, бил посуду и вспоминал, как сжимал руками тонкую шею безымянного мальчишки. Он не мог вспомнить, чья же это была шея, и метался, словно бешеный, отгораживаясь собственными мыслями от государственных дел, в которых жирным почерком прописали «он». Кто это — не имел понятия. Шрам на плече подталкивал начать поиски, вытрясти из окружающих любую информацию, найти в чужой памяти отголоски собственной. В покоях Намджуна всё оставалось как прежде. Чонгук часто замечал, как Сокджин с заплаканными глазами покидал их, но не смел спрашивать, боясь прикоснуться и разрушить ту невидимую связь, что была между старшим Кимом и советником. В один из хмурых грозовых дней Чонгук не выдержал очередного взгляда советника, наполненного невыносимой болью. Он поволок Сокджина к покоям Намджуна, невзирая на то, что он вырывался и отнекивался. Первые слёзы начали стекать по прекрасному лицу, когда Чонгук толкнул его на ложе умершего, дал в руки стакан воды и сбросил на пол цветы, которые постоянно меняли в этих покоях. Чонгук не осмеливался переселиться в королевские покои, он спал в своих старых, а остальное время проводил либо в обширной замковой библиотеке, либо в тронном зале. Страшная ревность ела его сердце, он не хотел слышать о том, что брат мог любить кого-то. Хотелось всегда видеть его идеальным, недосягаемым и прекрасным. Но его раздражала затянувшаяся депрессия Сокджина, он хотел видеть прежнюю нахальную улыбку, а не каменное лицо и тихие всхлипы в усыпальнице. Но советник только беззвучно плакал, и, кажется, впервые снял свою броню перед Чонгуком. — Расскажи, — холодно сказал Чонгук. — Это не те отношения, о которых ты подумал, — всхлипывал Сокджин, отпивая воду. — Объясни мне, я имею право знать, что связывало вас, — отчеканил Чонгук, понимая, что ещё чуть-чуть — и он так же устало рухнет мешком на землю, последуя примеру советника. — Он спас мою никчёмную жизнь, он забрал меня оттуда, — выл Сокджин, хватаясь пальцами за пряди волос. — Откуда? — зарычал Чонгук, хватая советника за плечи, встряхивая его. — О чём ты? Ты можешь сказать нормально? — А ты поймёшь? — Сокджин раздраженно цокнул, вырываясь из рук короля. — Н-не знаю, — неожиданно тихо проговорил Чонгук, садясь прямо на пол. — Думаешь, смогу? — бесцветно спросил он, водя пальцами по узорам на изысканном ковре. — Не сможешь, это сломает тебя, разобьёт свой мирок, сотрёт все идеалы и границы, ты разочаруешься во всём, а особенно в том, что считаешь нерушимым, — прохрипел советник, пододвигаясь ближе, замечая в глазах мальчишки непонимание и принятие. — Ты расскажешь, когда я буду готов? — Чонгук доверчиво уставился в светлые глаза. — Нет, ты никогда не будешь готов, — отрешённо выдохнул Сокджин, поднимаясь с кровати. — Сейчас нас больше должна волновать оборона королевства и планы Чона. Наши люди во дворце Чонов сообщают, что тот пока ничего такого не затевает, но у него есть одна способность — удерживать в секрете то, что должно оставаться тайной. Поверь, его генералы так вышколены, что боятся короля больше дьявола. — Мы должны пойти на него первыми, Намджун не хотел отсиживаться в сторонке и ждать своего часа. — Намджуну доверяли, ты — не он. Добровольно никто не пойдёт на Чона, ты — король, главнокомандующий войсками, должен защитить свой народ, а не впутывать его в бессмысленную войну. Жадность Хосока не имеет границ, и если мы сыграем на контрасте завоевателя и защитника, то ты сможешь подняться выше того, что достиг Намджун. Он не успел объявить о походе, так что если это сделаешь ты, то подтвердишь слухи о своей кровожадности. — Хорошо, но один вопрос. Почему Намджун так и не женился? — Потому что, — Сокджин запнулся, — он не мог предать её. — Кого? — Слишком много вопросов, — ответил советник, и, поправив свою одежду, откланялся и покинул покои, оставляя Чонгука одного. Король так и сидел на полу и глядел на карту, думая о том, что жизнь брата окутана тайнами, а он не знает ни одной из тех, которые бы хотелось узнать. — Почему же ты так верен нашей семье, Ким Сокджин? Почему мой брат дал тебе свою фамилию? Тысячи «почему».***
— Ваше Величество, — мужчина подтолкнул молодую девушку ближе, расплываясь в покорной улыбке. Глаза его блестели скрытой злобой, проблески которой король ясно видел. — Моя дочь Инсан. Девушка поклонилась и вымученно улыбнулась. Чонгук прыснул со смеху, видя, как ей неловко и противно стоять, словно товар на рынке. Самый крупный землевладелец надеялся, что породнится с королём, потому не ожидал отказа. Сокджин же тихо шепнул на ухо Чонгуку, что от этой Инсан, а именно её семьи, будет прок. — Мне жениться на ней? — спросил король, с вызовом взглянув в глаза землевладельца. — Ваше Величество! — воскликнул мужчина, притворно округляя глаза. — Это сватовство? — Чонгук прикусил губу, глядя на Инсан. — А невеста не против? У неё такое тухлое выражение лица, будто бы я птенчиков мучаю, — медленно протянул король, насмешливо приподнимая брови. Землевладелец толкнул девушку и шикнул на неё, а Сокджин подле Чонгука сдерживался, чтобы не покатится по полу, смеясь с этого цирка. — Индюк, — прошипела Инсан, получая подзатыльник от отца. — Ваше Величество, — мужчина тут же упал на колени, кланяясь. — Мне нравится, — серьёзно сказал король, увидев кивок Сокджина. — Мне нравится это недоразумение, нам нужно обсудить все детали предстоящей свадьбы. Землевладелец был ошарашен таким быстрым решением и начал кланяться, пророча королю долгие годы жизни. Чонгук только снисходительно кивал и наблюдал за тем, как девушка пыхтела от злости, но не решалась что-то сказать. Гости остались в замке, и в день приёма, запланированного в честь помолвки короля с дочкой одной из самых влиятельных семей, Чонгук написал письмо Чимину, желая, чтобы оно дошло до него скорее, чем слухи об Инсан. Ему не хотелось жениться, но эта упрямая девушка казалась лучшей кандидаткой. Её бесстрашие и дерзость пленили короля, а когда после приёма он увидел её плачущей возле своих покоев, то понял, что он сделал наиболее верный выбор. — Почему ты разревелась? — спросил, садясь подле неё. — Я не люблю вас, — выдохнула, снимая с себя маску безразличия, что нацепила на себя во время помолвки. — Я тоже не люблю тебя, я даже не смогу касаться тебя, у меня уже есть тот, кого я люблю, — тихо ответил король, приглаживая её пшеничные волосы, стирая слёзы с её милого личика. Она шмыгала маленьким ровным носиком, чем заставляла Чонгука сравнивать её с Чимином. Такой же беззащитный без своего оружия. — Он? Мужчина пленил сердце короля? — шёпотом спросила девица, убирая руки Чонгука. — Так вам не нужно потомство? — Нужно, но мы придумаем что-то, — он улыбнулся и потрепал её по волосам, поднимаясь с пола, подавая ей руку. — Иди в свою комнату, завтра тебе придётся опять надеть на себя маску счастья, так что хорошенько выспись и подготовься. — Простите, Ваше Величество, — девушка поклонилась и упорхнула, оставив Чонгука одного, а лицо его украшала искренняя улыбка. Всё торжество девушка была так невозмутима, что ему было немного странно чувствовать влагу её слёз на своих пальцах, но он радовался, что выбрал Инсан, а не девушку, которая бы смотрела на него влюблёнными глазами и ждала сказочной жизни. Свадьба прогремела громко, а Чимин не смог приехать, имелись некие опасения насчёт безопасности. Он поздравил новую королеву — прислал письмо, подписываясь командиром одной из ветвей армии королевства Ким. Чонгук долго смотрел на письмо и не знал, сколько невыплаканных слёз и упрёков таилось в этом ровном почерке, но он подозревал, как сложно Паку, потому посылал ему тайные весточки, пытаясь выразить всю тоску и безнадёжность. Но не получал ничего в ответ. Чимин пытался вычеркнуть его из своей жизни, понимая, что не способен делить Чонгука с кем-то. Как только исчезла угроза в лице Тэхёна, которого король, видимо, не мог вспомнить, так появилась новая — глупая девчонка. В первую брачную ночь Инсан забилась в угол, всхлипывая от страха. Чонгуку оставалось лишь смотреть на плачущую девушку да молча вздыхать. Ему не хотелось делать ей больно, но не оставив на простынях кровь, честь короля бы пострадала. Да и не только короля. — Пожалуйста, — Чонгук не подходил к ней, но она продолжала выть и прикрывать уши руками. — Какая же ты глупая, Инсан, — повторял король, но новоиспечённая королева не слушала, она срывала с волос украшения и пыталась завернуться в подол тяжёлого платья. Она разозлила Чонгука до того, что он обжёг её щеку пощёчиной и оставил на простынях свою кровь, используя для этого снятый со стены меч. — С-спасибо. — Есть за что. Ты заплатишь мне тем, что не будешь закатывать подобные истерики, не будешь лезть в мою постель и не будешь заводить любовников, — презрительно фыркнул на последнем, разглядывая то, как смущение отобразилось на её лице. — Вас это действительно устроит? — недоверчиво спросила Инсан, разглаживая складки на свадебном платье. — Не боитесь ничего? Если в течение года я не подарю вам наследника, то полезут различные слухи… — Хватит, мне всё равно, — перебил Чонгук, — мне нужна поддержка твоей семьи, а не ты сама. — Отлично, тогда дайте мне влияние и силу, — она вытерла слёзы и поднялась на ноги, протягивая руку Чонгуку. Он вопросительно взглянул на неё, но принял протянутую ладонь. — Любите кого хотите, но не выставляйте меня в плохом свете, — она улыбнулась. — Станешь достойной королевой — все будут стелиться перед тобой, а власти у тебя не меньше, чем у меня. И, да, ты не любишь меня, не забывай это. С того времени королева уже не боялась своего супруга, она понимала, что она ему больше противна, чем интересна. Чонгук не отрицал этого, а потому с каждым днём Инсан получала всё больше власти, и улыбка расцветала на её губах, делая её любимицей подданных. Она использовала казну в своих целях, а будучи умной молодой женщиной, внимала словам Сокджина и занималась благотворительностью, принимала жён иностранных послов, с которыми королевство имело морские границы. Государственные дела королевства медленно, но уверенно ползли вверх, а значимость семьи Инсан давала Чонгуку поддержку большинства подданных. Он расширял порты и продолжал дело Намджуна, пытаясь улучшить образование: его до сих пор смущала суеверность и глупость деревенских жителей, поэтому он старался привнести свет в королевство путём, выбранным Намджуном. С каждым подписанным документом открывалось всё больше возможностей, а Сокджин неизменно стоял подле, но Чонгук часто замечал его возле покоев Намджуна, которые так и не решился занять. Глаза советника по-прежнему были заплаканными. К двадцатилетию Чонгука Сокджин вручил ему небольшую зелёную бархатную коробочку с инициалами. — Подарок Намджуна. Этот нефрит уникален, — сдавленно прошептал он. Внутри оказалось невероятной красоты кольцо, с большим зелёным камнем, посаженным в квадратную оправу. Чонгук примерял его на свой палец, увлечённо смотря, как дневной свет играл с цветом, переливался и заставлял восхищённо вздыхать. — Невероятно красивый, — выдохнул король, глядя на февральский снег, который слуги ещё не успели убрать со двора. И сердце короля забилось сильнее, он впервые почувствовал, что Намджун знал, что так произойдёт, и он заранее позаботился о том, чтобы Чонгук чувствовал поддержку брата даже после его смерти. А следующим летом король Чон Хосок начал наступление на королевство Ким.