So don't get close You're not needed
Юнги чувствовал, как его колени разъезжались в стороны, он рвано дышал, закатывал глаза с каждым последующим толчком. — Котёнок, — выдохнул Хосок, сжимая бёдра до красных отметин, которые наверняка позднее нальются всеми оттеками синего. — Хосок, — прохрипел Мин, — пожалуйста. Чон уже и сам выдохся, но продолжал яро натягивать Юнги на себя, выбивая из него громкие стоны, что стали усладой для ушей, подталкивали к очередному крышесносному оргазму. Ароматное масло, что влажно хлюпало, стекало по бёдрам Юнги, разносило по покоям тонкий аромат белых королевских роз. — Хосок, пожалуйста, — жалобно прохрипел Юнги, подаваясь назад, насаживаясь, во всю подмахивая бёдрами. — Потерпи, — выдохнул Чон и перехватил Мина за талию, останавливаясь и опускаясь губами на лопатки. Юнги недовольно застонал и выгнулся, пытаясь уйти от нежной ласки, но Хосок больно шлёпнул его по ягодице, а Мин, чувствуя короля в себе, застонал и сам подался назад, пытаясь двигаться. Он упирался ладонями в постель, чтобы не упасть лицом вниз, но оторвал одну руку и завёл её за спину, хватаясь за бедро Хосока, побуждая его двигаться, царапая его кожу. — Пожалуйста, — прохрипел. Будучи не в силах больше удерживать своё тело на руках, он чувствовал всё такие же нежные поцелуи на своей спине. Внутренняя сторона бёдер и впалый живот были покрыты смесью из масла, пота и белёсой жидкости, но Юнги было плевать, он не внимал тому, что кожу стягивало, только лёг грудью на постель, вытягивая руки вперёд, и жалобно захныкал. — Ну же, котёнок, ты так сильно этого хочешь? — заплетающимся языком пролепетал король. — Хосок, — коротко выдохнул Мин. Чону было этого достаточно. Он ухватился за талию покрепче и медленно вышел из Юнги, чтобы следом одним резким толчком ворваться, выбить стон, полный нескрываемого наслаждения. Юнги кричал, умолял не прекращать, угрожал, что убьёт. Хосок больше и не собирался прекращать, сопел, изредка срываясь на тихие стоны и методично втрахивал Мина в постель, не заботясь о том, что тот еле держался в сознании и уже не мог даже стонать — сорвал голос. Чону захотелось помучить. Он плавно вышел из податливого парня и оттолкнул его в сторону, сам лёг на спину, жестом указывая оседлать себя. Мин всхлипнул, кое-как поднялся и перелез на Хосока, упираясь ему в грудь дрожащими руками. Чон направил свой член в Юнги и заставил медленно опуститься, придерживая за талию. Мин всхлипнул, чувствуя, как на него давят, распирают, растягивают. Это казалось таким неземным чувством, что он прикусил свою губу до крови и, продолжая двигаться, захныкал, чувствуя Хосока так глубоко в себе, как только возможно. — Маленький котёнок, — простонал Чон, резко подкидывая бёдра в воздух, вбиваясь в Юнги и даже в такой позиции умудряясь руководить. Мин, чувствуя мышцы, что перекатывались под его руками, хныкал, опустился ниже, перестал двигаться, наслаждаясь ритмом Чона, и уткнулся носом в его щеку, вдыхая такой знакомый и уже привычный аромат короля. Он пах резко, сандалом или чем-то в этом роде. Мин закусил прядку волос зубами и сильно потянул, вызывая ожесточённые движения. Ритм сбился, а Юнги рвано застонал, чувствуя, что близок, что сейчас взорвётся. Он ухватился за руку Чона и подтолкнул в сторону своего живота. Хосок одним резким движением шлёпнул Юнги по заднице и схватил оба запястья, заставляя подняться. — Без рук, котёнок. Я не буду касаться тебя, — грубые нотки и властный тон разожгли ещё больший пожар, и Мин взвыл, продолжая двигаться на увитом венками члене. — Пожа-а-алуйста. Видно, Хосоку надоел скулёж Юнги, он резко подмял его под себя и закинул его ноги себе на плечи, упираясь руками об постель. — В глаза смотри, — прорычал Чон. Юнги уставился своим помутнённым взглядом на короля, совершенно ничего не соображая. Он чувствовал, как языки пламени расходились по позвонкам, предупреждали, что накроют собой, заставят сгореть и отдаться этому огню. Мин облизал свои губы и показательно смочил слюной свой указательный палец, высовывая язык. Хосок зарычал и ухватился за талию парня, имея его практически на весу. Юнги чувствовал себя так хорошо, будто бы уже попал в рай, а наслаждение прострелило всё тело, он выгнулся и застонал ещё громче, заставляя Чона чертыхаться. Мин излился на свой живот, чувствуя, как всё тело потряхивало. Чон сделал ещё несколько движений и вышел из Юнги, чтобы провести своим членом по животу, излиться и размазать всё по Мину. — Я умираю, — простонал Юнги, пытаясь свести ноги. Король рассмеялся, валясь подле своего любовника. Хосок заметил, как он прикрыл глаза и, кажется, провалился в дремоту. Их тела были вымотаны тем, что зовется страстью. Юнги проснулся из-за различных дивных запахов, что витали в покоях, а рядом было пусто, никто не закидывал на него свои длинные ноги. Мин поёжился и приоткрыл глаза. В покоях не было никого, а голодный желудок урчал и выпрашивал хоть немного еды. На небольшом столике возле кровати стояли несколько тарелок с разными блюдами. В следующий миг вошёл король, недовольно фырча. Он злобно покосился на Юнги, отчего тот замер и попытался прикрыться простынёй. — Сюда иди, — кинул Хосок, когда следом за ним вошли несколько слуг, внося небольшое подобие железного высокого таза. Мин подождал, пока слуги откланялись, и неуверенно сполз с королевского ложа, совершенно не стесняясь теперь своей наготы. Взгляд Хосока, которым тот фактически облизывал обнажённое тело, говорил сам за себя. — Полезай и отмойся, — бросил Хосок и подошёл к столику с блюдами, взял пальцами оливку. Мин пожал плечами и залез в таз, чувствуя, как горячая вода щипала тонкую кожу. Он выдавил немного мыла из большого пузырька и прошёлся по рёбрам, чувствуя пальцами все синяки, оставленные в порыве страсти. Он огладил свои бока и поднялся к шее, роняя неожиданный стон. Юнги прикрыл глаза и почувствовал, как рука Хосока сильно сжала его волосы, оттягивая чёрные прядки. — Надо же, из дерзкого принца ты стал такой податливой кошечкой, что меня немного подташнивает, — выплюнул Хосок, резко окуная наместника лицом в воду, которая доходила тому до груди. Юнги растерялся и открыл глаза, попытался закричать, но взамен лишь напился мыльной воды, чувствуя, как горят лёгкие. Он барахтался в воде, отчаянно махал руками и расплёскивал всё содержимое таза по полу. Когда Хосок убрал руку, Юнги вынырнул и закашлялся, чувствуя жжение в горле. Он весь дрожал, не понимая, чем заслужил такое наказание. — Надо было убить твою мамашу ещё тогда, но я, дурак, потакал твоим прихотям, — взревел Хосок, хватая Мина за плечо. — Теперь же она решила, что раз осталась без присмотра, то может делать всё, что захочет? — король одним резким движением выволок Юнги из воды, царапая нежную кожу о металлические стенки. Он бросил Юнги на пол и пнул таз с водой. — О чём ты говоришь? — непонимающе прохрипел Юнги, пытаясь откашляться. — Ты виноват, — в ответ закричал Чон, а наместник увидел отголоски той прежней ярости и свернулся клубочком, боясь, что мнимое иллюзорное счастье кончилось, иссякло, а прежний тиран занял главное место в теле короля. Он заметил борьбу двух личностей в глазах Хосока. Сегодня победила ночь, а потому Чон ухватился за шею Юнги, пытаясь поднять его с пола, и бросил длинную рубашку, что доходила до середины бедра. — Одевайся и поешь, — выплюнул король и было уже направился на выход, когда Юнги резко встал. — Стой, — он прохрипел, а потом кое-как дошёл до застывшего короля, что стоял к нему спиной, и обнял. Он почувствовал, как Хосок вздрогнул и опустил голову. Юнги обвил руками тело короля, сплетая пальцы на его груди. — Не надо, — выдохнул король совсем тихо, и Мин почувствовал, как он ухватился за руки, пытаясь их разъединить. Юнги прошибла вспышка злости, он резко повернул Хосока к себе и обжёг его щеку пощёчиной, пытаясь унять дрожь в пальцах. Ему хотелось выбить из него всю эту дурь, заставить прекратить так себя вести. Чон удивлённо потрогал пальцами щёку и вопросительно поднял брови, ожидая ответа. Но взамен Юнги стал бить кулачками по его груди, глядя прямо в глаза. Хосок в один миг прижал его к себе и положил руку на затылок, заставил уткнуться носом в свою яремную ямку, второй же обхватил Мина за талию, пресекая все попытки драться. — Непослушный котёнок, — тихо изрёк король, чувствуя, как дрожало тельце в его руках. — Твоя мать подрывает мой авторитет, а ты оказался прав в одном: они хотят твоей смерти. Они думают, что ты убил Соа. Вчера мои люди казнили бунтовщиков, которые замышляли… — он запнулся. — Это не ты убийца, а я, но они слепо повинуются мне, проклиная тебя, — тихо сказал Чон, приглаживая чёрные волосы. — Я должен защитить тебя, найти того, кто приказал убить Соа, и здесь ты не в безопасности. Прокляни меня, возненавидь, чтобы мне было легче отослать тебя в твой замок, — надрывно прошептал, чувствуя, как маленькое обнажённое тело Юнги сотрясалось от молчаливых всхлипов. — Ты хочешь, чтобы я уехал? — так же тихо спросил Юнги. — С последним днём третьего месяца лета я покину дворец для того, чтобы положить к твоим ногам королевство Ким. Юнги, — он разорвал объятья и шагнул назад, — ты любишь меня? Ты будешь ждать меня? — лихорадочно прошептал Чон, вцепляясь пальцами в плечи наместника. — Мне не нужно никакое королевство, хватит приписывать мне свои жестокие победы, — всхлипнул Мин и потёр красные глаза. — Ты любишь меня? — Н-нет, — выдавил из себя наместник и громко всхлипнул, видя, как грустная улыбка скрасила серьёзное лицо Хосока. — Правильно, котёнок, меня не за что любить, — безжизненный тон разрезал кожу Юнги, заставляя его упасть к ногам короля. Хосок тоже опустился на колени, прижимая к себе маленькое тельце, пытаясь погладить его, чтобы успокоить. Он поднял Юнги на руки и отнёс к постели, кутая его в простынь и заставляя сесть, чтобы опереться о спинку большой кровати. Мин замер, наблюдая за тем, как нежно Хосок стирал его слёзы, увлечённо смотрел на губы, разглядывая ранки, а потом оставил лёгкий поцелуй. Он сунул Мину в руки одну из тарелок, молча смотря, как Юнги неловко взял своими длинными, тонкими пальчиками рисовую лепёшку и кусочек вяленого мяса. Он попробовал, забавно поморщился, заставив Хосока улыбнуться. — Не нравится? — спросил король. Юнги покачал головой, отдавая тарелку. — Я не хочу ничего есть, — сказал он охрипшим голосом. — Даже десерт? У меня здесь пирог с маком и, — он взял ещё один, — тут и яблочный есть. — Пирог? — оживился Юнги. — Я хочу маковый, — пролепетал, тут же выхватывая кусочек из изящных рук короля и сразу же пихая половину в рот. Хосок удивлённо покосился и сам съел кусочек, подмечая, что действительно вкусно. Юнги открыл рот, намекая, что хочет ещё, но взамен Хосок приблизился и поцеловал его в уголок губ. Юнги опустил голову и провёл длинным пальцем по своей ноге, скрытой белой тканью. Хосок взял его пальцами за подбородок и поднял голову вверх, тут же оставляя воздушный, почти что невесомый поцелуй. Юнги спустился ниже и улёгся на подушки, таща за собой короля. — Я никогда не был на Южном море, — тихо начал он. — Мне всегда нравились сказки о русалках и водных чудищах, и даже о боге воды, который имеет тако-о-ой, — он вытянул руки, — жезл. Его дочки-русалки — самые красивые на свете, а их песнь слаще любой мелодии. Я хочу побывать там, на Южном море. Когда королевство Ким падёт, ты позволишь мне поехать туда? — надежда искрилась в его голосе, а руки, гладящие его спину, застыли. — Мы поскачем туда на лошадях, — нежно ответил Хосок. Он повернул Мина к себе и провёл кончиками пальцев по его щеке. — Прости меня, Юнги. Мин едва заметно улыбнулся и потёрся щекой о чужую руку, довольно урча. Он прикрыл глаза и сильнее прижался к телу Хосока, уже на автомате расстёгивая пуговички на его камзоле и рубашке. Когда одежда была сброшена, а тепло тел соприкоснулось, Юнги обвился словно плющ и прикрыл глаза. — Юнги, — вновь тихо позвал король. — Да. — Казни свою мать.***
Юнги уехал, не прощаясь, только вежливо поклонился и долго глядел в окошко кареты, пытаясь увидеть тоску и грусть на лице Хосока. Но тот был словно каменный: ни единая эмоция не отобразилась на его лице. В голове шумели слова Чона, его прямой приказ убить ту, кто дала ему жизнь. Убить собственную мать, которая тоже покушалась на жизнь Юнги. Ландшафт сменялся, а спокойствие и уверенность Мина испарялись по мере отбытия из замка Чона. Он чувствовал нарастающее беспокойство, и, когда карета въехала на территорию дворца, оно только усилилось. Тронный зал поприветствовал его несколькими советниками и собственной матерью, что стояла со связанными руками. — К чему такое варварство? — недоумённо спросил он. — Развяжите королеве руки, не думаю, что моя матушка попытается сбежать ещё раз, — его стальной голос и лёгкий налёт страха опустились на зал, заставляя слуг чинно исполнить приказ. Королева тут же бросилась к сыну, пытаясь обнять его. — Не подходи, — прикрикнул наместник. — Юнги, — неуверенно прошептала мать, — что это такое? — она указала пальцем на алеющие следы бессонных ночей, что предательски выглядывали из-под сюртука. — Ты всё-таки раздвинул перед ним ноги? — выплюнула она. — Что? Не ты сама отправила меня к нему? Два года назад ты тряслась, переживая за свою шкуру, сказала, что у нас нет выбора. Позднее ты пыталась отравить меня, мамочка, — закричал он, наступая на женщину, что боязливо отступала назад. — Теперь ты так удивлена тем, что я делю с ним ложе? — Юнги, — вскрикнула женщина, когда сын ухватился за её шею. — Ты пыталась сбежать, не так ли? — обманчиво ласково спросил Юнги. — Я отправлю тебя в то место, откуда ты уже никогда не выберешься. — Юн… — пальцы сдавливали шею сильнее, и глаза Мина горели яростью на собственную мать, он желал добиться справедливости, прикрываясь приказом Хосока. Он давно хотел отомстить своей матери, винил её во всех своих бедах, так как не мог больше винить Хосока. Такие, как он, мстят, невзирая на чувства. Он резко отпустил королеву, давая ей возможность отдышаться. Она распахнула глаза и непонимающе уставилась на собственного сына. — Ты стал подобен ему, — закричала осипшим голосом. — Готов убить собственную мать? Давай, только я знаю тебя, ты будешь жалеть об этом, а твой Дьявол не спасёт тебя, потому что он сам проклят. — Закрой рот, — прорычал Юнги, оборачиваясь к советникам. — Казнить её. Завтра с утра, как только солнце взойдёт на небо, её голова должна слететь с плеч, понятно? — закричал он, подмечая разочарование в глазах старого главного советника. — Как пожелаете, господин, — ответил старик, поклонившись. — Юнги, — вскрикнула королева, — ты с ума сошёл? Ты не смеешь, не имеешь права, глупый мальчишка. Но Мин уже не слышал, он покинул зал, оставляя там остатки своего сердца. Теперь оно зачерствело полностью, под стать хосоковому. Он направился в свои покои, и один из слуг тут же принёс ему письмо с гербом королевства Ким. Предай, ибо предан ты был. Юнги развернул чистый лист бумаги и впервые решился написать ответ.