loft 707

— А я уже и забыл, что вы все здесь с прибамбахами.       Чону затягивается сигаретой, во второй руке у него винный бокал, наполненный вишневым сидром. Он стоит под кронами деревьев, наслаждается легким дуновением теплого весеннего ветерка и делает выдох, выпуская сигаретный дым из лёгких, стараясь не думать о том, что такая, на первый взгляд, маленькая шалость с их стороны может обернуться уголовной ответственностью. — Все это забавно лишь до поры до времени, — угрюмо говорит Донхек, наблюдая, как розоволосый лезет по дереву вверх. Он внимательно следит за каждым его действием: куда Тэен поставил ногу, где он собирается ухватиться рукой. Стоит весь в напряжении, готовый парня ловить, но получается у того слишком хорошо для его состояния. — Согласен, — скрестив руки на груди, говорит Марк. — В последний раз это закончилось тем, что Сычен выцарапал ключами на машине Тэиля, что тот лох. — Букву «х» только не успел дописать.       Четыре месяца. Прошло четыре месяца, как Чону перешел порог лофта 707, а люди здесь до сих пор продолжают раскрываться с новых сторон. Наверное, стоило догадаться по их первой встрече с Сыченом, что ни хрена он не безобидный, как убедил его тогда Марк. Да, на протяжении всего их общения Сычен действительно представлялся самым спокойным в этой компании. Но только если этому парню по трезвости в порыве эмоций может прийти в голову хлестать кого-то плеткой со всей дури — можно было представить, какие алкогольные бесы вселяются в него, когда он напьется.       Китаец, припеваючи, сидел на дереве, болтал ножками и аккуратно срезал удобно висящие с соседней сирени ветви. Именно это и было причиной, по которой они все вышли на улицу — Сычен захотел сорвать себе сирень. Ни больше, ни меньше. Слово за слово, ему почему-то вспомнилось, как в детстве в их доме в это время года всегда стоял букет сирени в вазе. Он почувствовал, что соскучился по запаху этих цветов и сказал, что они пойдут за ними сейчас же.       И здесь все слишком хорошо друг друга знают, чтобы вступать с ним в спор. Сюйси тут же окинул блондина испуганным взглядом и сказал краткое «идем», будто жопой чувствуя, что если с ним не согласиться, то будет гораздо хуже. Хотя Чону не заметил, что старшему нужно чье-то согласие — он моментом схватил кухонные ножницы и пошел обуваться, не дожидаясь остальных. — Это чем же Тэиль так провинился?       Наверное, трезвый Чону был бы в шоке с полученной информации. Но пьяный Чону не такой человек. Брюнет чувствовал себя на удивление умиротворенно сейчас. Было ужасно приятно выйти на свежий воздух, так как ощущение духоты никогда не покидало парня под градусом. Главное не думать о том, что они, вообще-то, занимаются незаконным кронированием. Но пьяненький Чону постарался заверить себя, что никому до них нет и не будет никакого дела, если они не будут привлекать к себе должного внимания, а в остальном — обстановка прекрасная. — Уи-и-и, — Тэен довольно визжит, усаживаясь на ветвь рядом с Сыченом.       «Назови мне самую безумную идею, и я поддержу ее» — очевидно, таков девиз розоволосого. — Тем, что неровно дышит к Сычену, — отвечает Джехен. — Дышал, если точнее. Узнав его получше, конечно, Тэиль поменял свое мнение. — Ты врал мне! — Чону старается быть максимально возмущенным, поворачиваясь к Марку. — Ты называл его золотцем! Ты сказал, что он и мухи не обидит! — А что мне оставалось?! — парень в ответ тоже повышает голос, хотя оба придуриваются и понимают, что это лишнее. — Если по чесноку, я удивлен, что ты тогда не сбежал. Даже я не знаю, как бы отреагировал в такой ситуации. — Мухи не обидит? — Джехен удивленно изгибает бровь. — В тихом омуте черти водятся, слышал о таком? — обращается он к Чону. — Лично мое знакомство с Сыченом было незабываемым. Он кинул в меня стакан в фише, когда я сказал, что ему хватит. Я увернулся, но только это было на баре. Лучше бы в меня попал. Он разбил бутылку гаваны! Я плакал, когда вытирал его с пола! — И ты еще про меня говорил, что я неконтролируемый? — Чону с искренним удивлением смотрит на Юту, который молча тянулся к бокалу в руках младшего. — Не сравнивай, — блондин делает глоток и добавляет. — Это уже белка. — А твой стакан где? — только сейчас до Чону доходит, что он, вообще-то, не единственный, кто на улицу с посудой вышел. Он и не тот, кто до этого додумался. Юта приоткрывает карман ветровки, и брюнет понимает, ну, да, логично, что Юта уже все выпил. — Фига, у тебя карман большой, — комментирует он и зачем-то дергает его, будто проверить, что еще туда может поместиться, помимо любимого бокала японца.       За весь месяц они пару раз сидели в фише, чисто так — на пару стаканчиков, но ни разу не собирались в лофте ни на четвертаки, ни на лото, ни на простое человеческое полофтиться без церемоний, потому что трудно было выделить свободные для всех дни, еще и так, чтоб потом никому на работу не нужно было.       А сейчас Чону понимает, что ему пьяненькому находиться рядом с Ютой невозможно. Его тянет к этому парню, как магнитом, без прикрас. Постоянное непреодолимое желание все время вертеться вокруг него, обращаться к нему, трогать его. Он ловит себя на мысли о последнем, и даже ему пьяному кажется это дикостью. Он никогда и представить не мог, что когда-нибудь будет чувствовать что-то подобное, так себя вести и что будет человек, к которому у него будет такое откровенное желание липнуть. И Юта же не против. Тот сам все время находится рядом и позволяет себе тактильную коммуникацию с младшим.       Только вот печальным в этой ситуации является то, что все опять происходит в той же самой обстановке. Слова Юты о том, что Чону неконтролируемый, обретают новые краски.       Брюнет ловит себя на мысли, что ему не стоит сегодня оставаться ночевать в лофте. Нужно вызвать такси и уехать домой от греха подальше. От Юты подальше. В голову уже закрадываются навязчивые мысли о том, что их диалог был полнейшим бредом, хочется его перечеркнуть и попробовать еще раз. Хочется, чтобы Юта сдался. Безумно хочется. И будь, что будет потом. Пьяному Чону кажется, что даже если его поматросят и бросят, если у Юты пропадет всякий интерес к нему после секса с ним — это должно быть слишком хорошо, чтобы жалеть об этом. Значит, так тому и быть. Значит, суждено. Значит, и Чону не должен потом зацикливаться на этом, понимая такое отношение к себе.       У пьяненького Чону просто мысли в голове полным ходом, всевозможные вариации развития событий, но только вот — все это слишком самоуверенно на его счет. И пока что разум еще берет верх, что все это на следующий день таковым уже казаться не будет. Так что он цепляется лишь за одну, наверняка достоверную мысль — сегодня нужно свалить отсюда. Нельзя оставаться в таком состоянии ночевать с Ютой. Никак нельзя. Даже если он сейчас попроситься спать с кем-нибудь на диване, еще пара стаканов, и он не ручается, что будет за свои слова отвечать.       Брюнет забирает бокал из чужих рук и допивает содержимое. Ох, сидр — определенно теперь его любимый алкогольный напиток. Джехен явно знал, как пристрастить человека к выпивке. — Долго вы еще? — с небольшом раздражением кричит Хек.       Все поднимают взгляд на парней.       Тэен держит в руке уже приличный букет, срезанный блондином, внимательно его изучая, а тот не останавливается. Сычен, напевая какую-то китайскую песню себе под нос, продолжал срезать ветви, до которых еще мог дотянуться. — Сычен, может хватит? — кричит Сюйси. — Не слушай их, — Тэен продолжал рассматривать букет. — Режь еще! — Все, — блондин выпрямился. — Я не дотянусь дальше.       Слава Богу, никто из них двоих вставать ногами на ветвь не решался. Они начали аккуратно двигаться своими попами по ветви, в сторону ствола дерева. Сюйси, Донхек и Джехен моментально заняли позиции возле, готовые ловить парней. Все понимали, что спуститься им дастся тяжелее.

///

      Спустя полчаса махинаций, в ходе которых они еще несколько раз поелозили на ветви туда-сюда, Тэен успел на ней полежать и чуть не упасть, пока тянул букет ребятам вниз, они, наконец, отправляются домой.       Ребята идут в развалочку по всему переулку: впереди по левой стороне Сюйси и Сычен, сзади, занимая дорогу, шли Джехен, Марк, Тэен и Донхек, а на расстоянии от них Юта и Чону.       Чону не отрывает взгляда от Сычена, который обеими руками держит под руку Сюйси и чуть ли не висит на нем. — I was made for lovin' you, baby! You were made for lovin' me [1], — китаец скорее кричит, нежели поет, на всю улицу, весело качая головой. — Он всегда такой, когда напьется? — Чону с любопытством поворачивает голову в сторону Юты. — Нет. Обычно он ведет себя гораздо хуже, — спокойно отвечает блондин. — Он ловит белку и начинает творить полнейшую дичь. Особенно его прорывает на агрессию. А больше всех страдает от этого всегда Сюйси, от которого он не отлипает по белке. И он редко помнит на следующий день о произошедшем. — Мда-а. А я думал, что он просто плохо переносит алкоголь, поэтому особо не пьет. — Это тоже так можно назвать.       Чону видит, как Сычен обхватывает своей ладонью чужую, переплетая их с Сюйси пальцы. Но выглядит это не романтично, а по ребячески, ведь далее блондин во всю машет туда-сюда их руками, продолжая напевать рандомные строчки из песен и специально время от времени пихая младшего в бок. — Почему мне кажется, что Сычен неравнодушен к Сюйси? — Потому что тебе не кажется. — Ты что-то знаешь? — Однажды мы переспали с Сыченом по пьяне, — хоть это и была явная предыстория, Юта замолчал, понимая, что за этим должна последовать какая-то реакция, но. — И как это связано? — лишь спрашивает Чону, в ожидании продолжения. — Понятно, — цокает Юта. — Уже растрепали, да? — брюнет кивает. — Это связано, потому что на следующий день Сычен жалел об этом. И он прямо сказал мне, что это из-за Сюйси. Не то, чтобы он собирался хранить себя для него — да это просто смешно! Но последнее, чего он хотел — это опуститься до его уровня. Сюйси потом несколько недель не выходил на связь. Сычен понимал, что тот чувствует и говорил, что ему от самого себя из-за этого тошно. Как-то так. Да и тут же дураку все понятно, — Юта кивает головой в сторону китайцев. — Сюйси реально очень недалекий, раз не понимает этого. Хотя-я, — задумываясь, протягивает. — Ладно, учитывая, как Сычен на нем срывается, думаю, его можно понять. — Срывается? — Как я уже сказал, Сычен по белке становится агрессивным и не отлипает от Сюйси. Однажды он тащил его танцевать, чего Сюйси не очень хотел, и тот порвал ему футболку. Разбил его телефон, возмущенный, что Сюйси отправлял кому-то смс. В плафоне лофта валяются осколки от парфюма, которым Сычен пульнул в Сюйси. Моего парфюма, между прочим. Для меня до сих пор остается загадкой, как осколки попали в плафон. А еще он сломал ему ребра как-то, — словно невзначай, вспоминает Юта. — Сюйси тогда настойчиво пытался отобрать у Сычена ред булл, который он собирался мешать с водкой, решив, что это для него слишком. Как бы все это понимали, но никто не рисковал лезть. В общем, теперь даже Сюйси не рискует. Мне продолжать? — Обалде-еть, — пораженно протягивает Чону. Уж такому даже пьяный Чону шокирован. — Так что да. Сюйси можно понять, — приходит Юта к умозаключению. — Когда тебе ломают ребра, вряд ли задумаешься, что это от сильной любви. Вообще забавная ситуация была. Он страдал от лютой боли где-то неделю, только потом додумался сходить к врачу, где ему сказали, что у него трещины в двух ребрах. Все знатно охуели. Но в любом случае особого лечения тут нет. Ему и так, и так, оставалось только терпеть и ждать, пока срастется. — За что он с ним так?! Тем более, если Сюйси ему нравится? — искренне не понимает Чону. — Я правда не думаю, что у этого есть объяснение. Он просто ебнутый, когда напивается, — фыркает Юта. — Когда я убедился, что он не врет, правда не помнит, что творит — тут можно и не спрашивать. — Но почему он динамит Сюйси, если их чувства взаимны? — Я не знаю, Чону. Я уже говорил — я стараюсь не лезть в чужие отношения. На какой черт оно мне надо? Просто раз за разом я непроизвольно становлюсь наблюдателем. Но если тебе интересно, я считаю, что ты можешь прямо спросить его об этом при возможности. — Это как-то… неловко, — Чону не может представить, как к Сычену можно подступиться с подобным. — Забей. Несмотря на его закидоны, Сычен не такой, каким может показаться. Он мягкий, ранимый и ему, на самом деле, очень одиноко. — Ты уверен? — недоверчиво хмурится брюнет. — Мягкий и ранимый? Ты точно все еще про Сычена говоришь? — Юта кивает. — Минуту назад ты назвал его ебнутым.       Юта молчит, глядя в сторону Джехена, который придерживает дверь в здании, к которому они подходят, оставшись ждать их. — Прогуляемся?       Чону довольно угукает в ответ, слишком обрадованный такому развитию событий. Блондин машет парню, чтоб он шел без них. — Пошли до магаза. Мне нужно поддерживать уровень алкоголя в крови. — Конечно, — усмехается Чону.       Они не спеша двигаются дальше, и Юта продолжает. — После того, как мы переспали, на удивление, мы стали лучше общаться. Для Сычена этот секс был ошибкой и дело было не в самом сексе, а в том, что он мог обсудить эту ошибку со мной. Рассказать про Сюйси. Он стал более доверительно ко мне относиться, раскрываться с другой стороны. Однажды он пришел ко мне с ночевкой — то есть, один. Просто потусоваться. И в тот вечер я вдруг осознал, насколько этот парень одиноко себя чувствует. Он тогда очень много говорил, и это был первый раз, когда я видел его таким общительным, открытым, с желанием говорить о себе. Было видно, насколько ему этого не хватало. Это выглядело даже как-то грустно, если честно. Может я просто так проникся, еще тогда не совсем понимая, что Сычен из себя представляет, черт знает. Но тем не менее. Он никогда не ведет себя так в компании. Он никогда не позволит себе, помимо белки, привлекать к себе внимание. Наверное, поэтому оно у него и вырывается все по бухичу. Он никогда не делится своими волнениями, переживаниями и, наоборот, чем-то хорошим, какими-то событиями из жизни. Его спросишь — он ответит, к слову что-нибудь вставит, да. Он не то, чтобы нарочно все это держит в себе, но он держит. И я видел, насколько ему приятно было это все выпустить из себя. Искренне, а не вот это вот. Я не знаю, почему он за столько лет не выстроил ни с кем из ребят подобных дружеских отношений, но это так. Как я это вижу — он был таким раньше, в школе. А теперь, когда он изменился, повзрослел и мыслит иначе, он просто-напросто не привык вести себя с ребятами по-другому. И, наверное, большую роль играет то, что у всех есть кто-то, кто ближе. А у него есть только Сюйси, который в него по уши влюблен. Но просто я тоже не тот человек, который… Может поддержать его? Не знаю. Для меня такие посиделки тет-а-тет, разговоры по душам… Не мое это. Я не могу дать людям ту отдачу, которую они хотят видеть от меня. Я выслушаю. Я помогу, чем смогу. Но я делаю это просто потому что я понимаю, что я должен это сделать, а не потому что у меня есть искреннее желание посодействовать. Я не буду интересоваться тем, до чего мне на самом деле нет дела. Поэтому я уверен, что если ты поинтересуешься у него, он с радостью с тобой этим поделиться. — Что-то я сильно в этом сомневаюсь, — задумчиво говорит брюнет. — Мы не сильно с ним сблизились за это время, чтобы он стал говорить со мной о чем-то подобном, как-то раскрываться… Тем более, если ты говоришь, что такого у него не было даже с остальными. — В этом и прелесть, Чону.       Брюнет ловит себя на мысли, что ему очень нравится то, как часто Юта обращается к нему по имени. Казалось бы, что в этом такого? Но почему-то приятно очень. — В какой-то момент у нас у всех начала накапливаться не то, чтобы усталость друг от друга, но что-то подобное. Я даже более, чем уверен, что это и было причиной, почему Тэен решил оградиться от нас. Тэен, конечно, это вообще отдельная тема. Такое количество времени, проводимое вместе, влияет на взаимоотношения. И вроде никому не хочется ничего менять, а вроде и хочется какого-то разнообразия. Ты стал этим разнообразием, Чону. Хоть ты этого и не чувствуешь, но одно твое присутствие очень разбавило атмосферу. И так как наше общение у большинства на нас же замыкается, для каждого, в том числе и для меня, это возможность раскрыть себя по-новому по отношению к тебе. Так, как никто не делал раньше, так, как никто не привык, но хочется. У всех и без того куча недомолвок в отношении друг дружки. Хочется хотя бы с новым человеком обойтись без этого.       Чону не сразу понимает, что они пришли. Юта останавливается возле магазина со смешным, как ему кажется, названием «пузырь». Возле закрытого магазина. Брюнет смотрит на парня недоуменно, но тот тянется в карман и достает связку ключей, продолжая говорить, как ни в чем не бывало. — Естественно, Сычен не будет ни с того ни с сего вываливать на тебя все свои мысли. С чего бы ему? Но если ты дашь понять ему, что тебе интересно это, а тебе очень интересно, он будет рад, — Юта открывает дверь и держит ее, позволяя парню пойти вперед. — Я тебя понял, — лишь говорит брюнет. Заходит, с интересом осматриваясь.       Помещение было не сильно большим, за счет чего включенные холодильники, четыре в конце зала с пивом и два вначале с газировкой, вполне себе справлялись с освещением. Не похоже было, что Юта собирался включить свет, видимо, не желая привлекать внимание людей с улицы, а то подумают еще, что магазин работает. Хотя, в это время большинство людей уже давно спят в кроватях, нежели шатаются по району, как эти двое.       Юта закрывает дверь с внутренней стороны, а Чону уже с огромным любопытством рассматривает товар на полках. Он впервые в алкогольном магазине. Да, несмотря на его новое место обитания и то, что он активно начал выпивать, возможности посетить подобный магазин у него не представлялось. Обычно за алкоголь в лофте отвечают Юта и Джехен, потому что оба тащат алкашку с работы. — Хочешь что-нибудь? — подходит к нему блондин. — Ничего, что мы тут? — Это было похоже на взлом с проникновением? — Нет. — Значит, все в порядке.       Юта несколько секунд выжидающе смотрит на Чону, а затем уходит себе за выпивкой. Брюнет прекрасно знает, что он возьмет себе коньяк. Он уже спрашивал его, почему японец отдает предпочтение этому напитку. Не то, чтобы за этим скрывался сильно интересный ответ — просто напросто это хороший напиток. Состоящий из винограда, в нем можно уловить различные пряные или цветочные нотки, при этом, он крепкий и не такой сладкий или, наоборот, кислый, как вино, но намного мягче, например, виски. А еще приятная ценовая категория. Юта признался, что ему очень нравится текила, но такое удовольствие он не может позволять себе ежедневно. К тому же, в отличие от коньяка, текилу не получится размеренно пить. Он еще говорил что-то про пищевые волокна, важные для организма минералы, которые содержатся в коньяке, и витамин C и полезные для сердца антиоксиданты, которые содержатся в бренди — а любой коньяк это бренди, в то время как не каждый бренди это коньяк, но Чону воспринимает это все уже как глупые отмазки.       Чону идет вдоль этих огромных стеллажей, доверху заполненных крепкими напитками, и дивится. Он всегда понимал, что выбор алкоголя огромен, но не думал, что настолько. Он попросту не понимает, что перед ним, когда смотрит на бутылки на полках. Читает по ценникам: джины, бальзамы, вермуты, абсенты, настойки, просто какие-то непонятные «спиртные напитки», кальвадос, граппа с ценой в 35 тысяч вон. Да что это вообще такое?!       Юта возвращается с бутылкой коньяка, которую тут же открывает, не выдерживая. — Ты можешь брать тут все, что захочешь? — Я все равно буду за это платить. Никому не нужно, чтобы магазин уходил в минус. Но я предпочту это сделать позже, своими методами. — Своими методами? — Чону недоуменно выгибает бровь. Звучит странно. Это еще какими такими методами? — Проведу потом оплату по цене закупи, — объясняет Юта, опираясь о стол в прикассовой зоне. — А-а-а, — Чону возвращает взгляд на стеллаж с винами, возле которого остановился, непроизвольно вспоминая тот день, когда они «дегустировали» вино. — Почему это называется игристым вином? — он указывает на бутылку пузатой формы и переводит на Юту задорный взгляд. — Потому что шампанское — это игристое вино, которое производится во Франции в регионе Шампань, — Чону удивленно смотрит на блондина, потому что когда он спрашивал, он не это подразумевал, но японец воспринял это со своей профессиональной точки зрения. Кажется, ему часто задают такой вопрос. — Или многие называют шампанским игристое, которое изготовлено классическим методом, потому что он также называется «шампанский метод» производства. — Юта-а-а, — Чону протяжно стонет, приближаясь к парню. — Я просто хотел пошутить, что я думал, это потому что от него становишься игривым, но ты со своей лекцией весь настрой сбил! — А твой игривый настрой разве можно чем-то сбить? — блондин ласково усмехается.       Чону серьезно задумывается над этим вопросом, насколько ему позволяет то состояние. Но ответ приходит в голову довольно быстро. — Думаю, трезвый Юта мог бы приструнить меня. Но пьяный Юта слишком хорошенький, — брюнет не сдерживается. Он подходит к японцу вплотную и улыбается. Улыбается так ярко, так довольно. Ему так нравится эта атмосфера. Этот приглушенный свет, эта тишина в помещении, в котором они совсем одни. Этот Юта, который не отводит от него взгляда. — Если тебе так нравится пьяный Юта, почему ты так часто упрекаешь его в алкоголизме? — блондин отставляет бутылку коньяка на стол. — Потому что я правда переживаю за него, — честно говорит Чону чуть тише.       Блондин слегка улыбается в ответ на это. Совсем слегка, но у Чону такие спазмы начинаются с этой улыбки, что он не знает куда себя деть.       Зато Юта знает. Блондин тянет руку к чужому лицу, словно говоря «иди сюда». Он ничего не говорит, он не меняет своего положения, но он обхватывает чужую щеку своей ладонью, заставляя Чону придвинуться еще ближе к нему. Лишь слегка ведет головой вперед, чтобы впиться в губы младшего поцелуем.       Это так хорошо. Это так прекрасно. Юта целует всегда совсем не так развязно, как кажется, он должен бы. Он обхватывает своими губами чужие, снова и снова, он не проникает в рот языком, нет, ничего такого. Но целует так крышесносно, что Чону ловит себя на мысли, что губы Юты были созданы для него. Руки автоматически пытаются пристроиться на чужом теле, что у одного, что у второго. И если Юта сдержанно обхватывает рукой талию Чону, то брюнет моментом забирается под чужую одежду, пальцами легонько поглаживая чужой торс. Он несколько раз специально проводит пальцем по сережке на пупке японца. Почему-то ему очень нравится, сколько украшений находится на теле Юты. Он не может сдерживаться, потому что это ощущения, которые он никогда не испытывал, это что-то настолько невероятное, настолько сильно желанное, что хочется, чтоб никогда не заканчивалось. Хочется еще и еще, хочется ближе, хочется интимнее, хочется, хочется, хочется…       Но Юта отстраняется, отчего Чону издает томный выдох в чужие губы. — Здесь около пяти камер видео-наблюдения, — тихо говорит блондин. — И мне совсем не хочется, чтобы однажды кто-то, просматривая их, застал довольно развратные кадры. — Так ты поцеловал меня, потому что понимал, что ситуация останется под контролем? — разочарованно спрашивает Чону, все равно не в силах от японца оторваться. Он обнимает его, устраивая голову на чужом плече. — Именно, — и Юта обнимает парня в ответ, что невероятно радует младшего. — Хочешь, выберу тебе что-нибудь вкусное? — слишком резко меняет он тему, что Чону немного подбешивает. — Не хочу, — отчего включается некое ребяческое поведение. — Всё равно скоро домой поеду. — Домой? Зачем? — Не хочу сегодня ночевать в лофте. — Это из-за меня? — Да, — признается парень, все же отстраняясь, хотя не хотелось до последнего. — Совсем дурак? — Юта хватает его за подбородок, заставляя поднять на себя взгляд. — Останься.       И тянет к себе еще за одним поцелуем.