loft 707

— Ля-я, Джехен такой красивый, — Марк жалобно смотрит в след парню, садящемуся в такси.       Он, а также Тэен и Донхек, решили поехать домой после фиша. — Да ладно тебе, — Чону искренне недоумевает такому. — Ты тоже красавчик. — Ля-я, — младший поворачивается к парню. — Я не завидую ему. Я гей! И я хочу его! — он громко заявляет об этом, после недовольно цокая тому, что был неправильно понят. Делает глубокий вздох и двигается в сторону дома, начиная высказываться. — У нас не было секса с того самого момента, как он узнал о том, что я учусь в универе. Неужели это, лять, так важно?!       Они неспеша идут втроем: Чону, Марк и Юта. Где-то впереди должны быть Сюйси и Сычен, но их и не видно уже. Кажется, они доберутся до лофта первые.       Чону подметил, что, вообще-то, эти двое замечательно ладят, будто лучшие друзья. Поразительно, как одному удается держать в себе симпатию ко второму, а второму, как минимум, ее игнорировать. Да, Сычен нередко оставляет едкие замечания в сторону Сюйси, но честно говоря, выглядят они скорее как бабка с дедом, которые прожили кучу лет вместе и могут себе такое позволить. Чону думает, что все это поведение Сычена не спроста, но все еще не понимает, чем он руководствуется.       Слова Юты о том, что он тут может не пытаться ни к кому ластиться, уже давно обрели смысл, но вместе с этим стремление узнать все и обо всем лишь подкрепилось. Он бы обязательно сейчас спросил насчет Тэена и Донхека, которые уезжают к первому домой вместе, но только заходит речь о паре, которую ему понять не менее интересно. — Ты же понимаешь, что дело не в универе? — спрашивает Юта.       Юту Чону в этом плане вообще хитрым чертом считает. «А я не знаю. Я не лезу в чужие отношения», — правда, что не лезет. Но явно всё про всех знает. — Я не идиот, Юта! Почему он не понимает, что все это время я просто искал поводы побыть с ним? — Побыть с ним? Или поиграться? — Я хочу быть с ним! — Так а ему об этом откуда знать? — японец спрашивает с упреком.       Чону смотрит на Юту и дивится его выносливости. Сколько бы этот парень не выпил, степень его опьянения понять невозможно — он не менялся. Зато сам брюнет чувствует себя крайне веселеньким, что подтверждается тем, что уже через секунду, засмотревшись на блондина, он спотыкается черт знает обо что.       Старший ловко его придерживает, взглядом высказывая свое недовольство чужому состоянию. Чону показывает ему язык, впиваясь своими руками в чужую, для поддержания равновесия. Марк наблюдает за этим с видом, почему-то, хмурым. Но все быстро делают вид, будто ничего не произошло, и продолжают шаг, как ни в чем не бывало.       Не считая Чону, который очень расстроился, что Марк замолчал. — Что между вами? — очень надеется он получить ответ.       Марк вздыхает, но все же, скрестив руки на груди, начинает рассказывать. — Началось все довольно банально. В день, когда я ушел из дома. Я поссорился с предками и пошел один в фиш, зная, что ночевать потом пойду на базу или, если повезет, то к Юте. Нажрался. А когда пришло время расплачиваться, выяснилось, что предки заблокировали мою карту. Я знал, что они это сделают, но не думал, что так сразу. Не то, чтобы я там много выбухал, но это была и не пара стопок. Некрасиво так получалось. Джехен-та меня уже знал, он, ваще-та, поверил, что я расплачусь, как смогу, но мы с ним чёт-а полялякали, хиханьки да хаханьки, и он сказал, что с радостью возьмет оплату натурой. А я че? Против должен быть, че ли? Передо мной такой горячий парень! Ля-я, это был лучший секс в моей жизни! Есесна, я хотел повторения. И почему-та, это превратилось в то, что мы стали трахаться каждый раз, когда мне от него чет-а было нужно. — Интересно почему, — сухо подмечает Юта. — Да, я знаю, что это моя вина. Я всегда искал повод затащить его в постель. Ну-с, и я придурок, который потом однажды крупно облажался. — Однажды? — Окей, не однажды! Проблема в том, — видно, что Марк обращается к Чону. — Эт было где-та после нашего третьего секса или четвертого… На утро я сказал ему, что он оч классный, и спросил, почему у него все еще нет парня. А потом узнал от Юты, что, ваще-та, Джехен думал, что мы встречаемся. А я че? Я ниче! Я думал, ему, может, че! Я и подумать не мог, что он так воспримет все, ведь это с его стороны выглядело так, будто ему секса без обязательств хотелось! А я прикидывался таким невинным мальчиком, который, типа: ваще я не такой, но как бы с тобой, ля, я за парочку кимбапов на многое готов. Короче, все сложно, пиздец. — Что сложного?! — Чону спрашивает с крайним негодованием. — Тебе нужно просто пойти к нему и сказать, что он тебе нравится! Все! Что за проблемы вы себе строите?!       Брюнет, на самом деле, возмущен донельзя тому, что услышал. Он ожидал услышать что-то поинтереснее. Вот у Сюйси с Сыченом явно проблема — он шесть лет талдычит пацану одно и то же, а в ответ вообще ничего! Тишина! Как об стенку! А тут, действительно, иди и поговори. What's your problem, Mark? — Я должен был сделать это еще тогда, Чону, сечешь?! Но я этого не сделал! Я тупо поржал над этим недоразумением! Трахаемся и трахаемся, мне было отпадно и так! Я не думал над тем, что можно или, тем более, нужно, начать какие-та отношения! Какая разница? И он тоже! Он же ни хрена не сказал мне на этот счет, ни хрена не сделал! Всем всё было окей! Всех всё устраивало! А теперь, ля, я не знаю! Чет-а поменялось, и я не могу разобраться даже в собственных чувствах, чтобы поговорить с ним! Меня лично в той ситуации задело, что мы, оказывается, ни хрена же ничего друг о друге не знаем. Мы ведь рили просто трахались! Я элементарно не припомню, чтобы мы хоть раз, оставшись наедине, нормально разговаривали. По-моему, никогда такого не было! В компании всегда другая обстановка, а наедине — только секс. Так о каких отношениях ваще может идти речь? А он, походу, теперь думает, что я его использовал или чет-а типа того. Ведь, как я уже сказал, у нас всегда были какие-то предлоги… В какой-та момент уже до ужаса тупые, но все же. И вот о чем тут говорить? Я прост хочу, чтобы все было как раньше! Я не хочу идти к нему и выяснять какие-та отношения, типа, че между нами сейчас и че ты хочешь, чтоб между нами было, когда я сам не уверен, чего хочу и когда понимаю, что и ему это все не очень-та горит, раз он предпочитает помалкивать. Его задело одно, меня задело другое. Я надеюсь, что со временем мы оба остынем и всё вернется на круги своя. — Господи-и, какие вы придурки, — Чону не сдерживается в выражениях, хотя на трезвую постеснялся бы. — Да иди ты к нему и скажи все то же самое! Выскажи, что думаешь! Всяк легче и понятнее будет. — Да ни хрена легче не будет, если я на него вывалю это все! — Тогда просто возьми и затащи его в постель! — Агрх! — Марк издает какой-то странный звук, пытаясь выразить возмущение. — Я б с радостью! Но только как? Видишь, ля, он уехал?! Он избегает меня! — А ты прям при следующей встрече, как только увидишь его, раз! Хватаешь его! — Чону изображает сие действие руками. — И спрашиваешь: «какого хрена ты меня избегаешь?!». И прямо говоришь: «трахаться хочу! С тобой! Только с тобой!»       Чону осознает в какую комедию это всё переросло, когда слышит смех. Вначале тихое хихиканье, а затем японец останавливается, явно не в силах сдерживаться. По нарастающей, его смех становится таким громким, заливистым, что у одного пропадает дар речи, а второй выпаливает, шокировано: — Нихуясе, ля.

///

— Что ты на меня так смотришь?       Юта спрашивает шепотом, потому как по их в возвращению в лофт, Сюйси и Сычен обнаружились уже спящими на полу, щедро уступив диван кому-нибудь другому. Так вот кому-нибудь другому — это Марку, который ушел мыться, и Чону, что второго конкретно так не устраивало. — Я хочу спать с тобой, — произносит не шепотом, но тихим голосом. Он в упор смотрит на Юту, который как раз собрался в кровать.       Японец молчит. Молчит долго и упорно. Чону, который почему-то по пьяне думает в разы активнее, чем обычно, пытается решиться повторить картину в своей голове, в которой он хватает японца за руку и тащит на второй этаж. Но только раздавать подобные советы о том, как это просто — берешь и делаешь — легко, а самому что-то предпринять гораздо сложнее. Хотя брюнет считает успехом уже то, что он может прямо сказать что-то подобное. — Как долго мне еще молчать, чтобы ты понял? — Я надеялся, что ты думаешь.       Ай, хрен с ним. Все же, пьяный Чону — очень уверенный Чону. Он не дожидается ответа и действительно хватает японца за руку, ведя его за собой к лестнице. Тот не сопротивляется и ничего не говорит. Для брюнета это как еще одна победа в копилочку накоплений по завоеванию сердца Накамото.       Он идет шагом быстрым и решительным, словно пытаясь показать, что никаких возражений он не примет. Но только ноги держат пьяного Чону не так уверенно, как он себя чувствует. И не так бодро поднимаются, как ему кажется. На середине лестницы он спотыкается о ступеньку выше, пытаясь на нее ступить. — Черт, да что с тобой не так? — не сдерживается японец, подхватывая парня за талию. Как никак, второй раз за час он не дает ему упасть. — Разве не очевидно? — Чону посмеивается, как последний дурак, понимая, что сейчас скажет. — Трудно устоять на ногах рядом с таким парнем, как ты.       Где-то на задворках сознания проносится: «господи, дай мне сил посмотреть ему завтра в глаза».       Только японец отпускает его, Чону моментом снова хватает его за руку и продолжает вести. Когда они добираются до комнаты, брюнет не думает, он действует словно на автомате — вцепляется в талию Юты и настойчиво ведет его к кровати, далее заваливая его на нее, и сам пристраивается рядом, обнимая блондина и руками, и ногами. — Я ни черта тебя не понимаю, — с легким изумлением говорит японец, но все еще не показывает сопротивления. Лежит, придавленный чужим телом, раскинув руки. — А что тут понимать? — Чону все же решает поступить так, как советовал младшему — прямо высказать, что думает. И пусть будет, что будет. Пьяненькому и решительному Чону это кажется сейчас самым простым и логичным. — Ты мне нравишься. — Что тебе вообще может во мне нравится?       Чону поднимает голову и смотрит на японца с удивлением, тем самым, позволяя ему принять более удобную позу — забраться на кровать целиком, головой поближе к подушке, и подхватить одеяло, которое после он накидывает на них обоих. — Да ты себя в зеркало видел? — брюнет спрашивает с возмущением, типа, что за тупые вопросы вообще. А затем возвращается в обратное положение, своим телом к чужому впритык, руки на чужой талии, а голову устраивая на чужом плече. — Мне нравится, какой ты сексуальный. Нравится, какой заботливый. То, что ты все время следишь за обстановкой, хоть и не показываешь это. Чувствуется, что на тебя можно положиться. Нравится, как ты все время сидишь рядом со мной. Нравится, как вкусно готовишь. Нравится… — Помолчи, я понял, — Юта проговаривает это шепотом и оставляет легкий поцелуй на лбу Чону, тем самым и так непроизвольно заставляя его замолчать, потому что тот теряется от такого. Это так приятно. Но только… как это понять? — Я помню, что ты говорил, — тихо продолжает брюнет, — и я не буду сейчас лезть к тебе… — Ты уже. — Я уже, но… Я имею в виду, я не буду лезть к тебе больше положенного. Просто, — Чону начинает заметно нервничать после действия блондина, — я не уверен, что смогу повторить тебе это всё на трезвую голову. Вот, в чем моя проблема. Ты мне очень нравишься, Юта. Но я не знаю, как к тебе подступиться. — Ты уже, — так же сдержанно отвечает японец. Ох, как же Чону это начинает вдруг раздражать. — Что я уже? — Подступился. — Эй, — Чону щипает парня за талию, — а можно нормально объяснить? Можно без этой хуйни, как у остальных? — брюнет еле сдерживается, чтобы не повысить голос. — Почему бы тебе тоже не высказать, что ты думаешь по поводу того, что я тебе говорю? Можешь прямо сказать, чего ты хочешь или не хочешь, чтобы я не ломал себе завтра голову, когда буду вспоминать это и краснеть? — Го-осподи, — Юта протяжно стонет, переворачиваясь на бок, тем самым обнимая брюнета. Он крепко прижимает его к себе и сам теперь прячет голову в районе чужой шеи. — Я безумно хочу поцеловать тебя сейчас, Чону.       Сердце у младшего будто остановилось. Этот томный голос. А еще это дыхание в районе шеи. Эти крепкие руки, сжимающие его в объятиях. Как же это сводит с ума. — Но если я это сделаю, то затем я буду хотеть большего. А мне не нужно это сейчас. Тебе не нужно это сейчас. — А че ты за меня решаешь? — Хорошо. Мне не нужно это сейчас. — А почему? — Чону почему-то очень забавляется с этого придурковатого поведения. — Потому что ты слишком назойливый, когда пьяный, — тон меняется на привычный, спокойный. — И слишком невинный, когда трезвый. И мне это слишком нравится, чтобы хотеть с тобой лишь секса по пьяни. И я знаю, как это будет. Сейчас ты не можешь сдерживать себя, но сам же говоришь, что на трезвую не рискнешь. Я и сам вижу, что ты не такой. Тебе будет сложно со мной. А я не хочу портить с тобой отношения, Чону. И знаю себя, знаю, что также не готов к чему-либо иному. Мне страшно даже представить, как будет это по-другому. Поэтому я предпочту отложить этот разговор до тех пор, пока один из нас, будучи трезвым, не даст понять второму, что готов. — Это очень важный аспект, да? — Да, — угрюмо отвечает японец, поднимая голову. — У меня проблемы с алкоголем, забыл? — он смотрит Чону в глаза и ведет бровью. — А ты вообще под градусом неконтролируемый. Так что для меня это действительно важно. — Осознание проблемы — первый шаг к ее решению, — лыбится младший. — Вот именно. Поэтому дай мне немного времени, ладно? — Не ладно, — младший проговаривает с нескрываемой обидой. — Я пьяный, глупый и ни хрена тебя не понимаю. Я тебе нравлюсь, ты нравишься мне. Это не изменится, когда мы протрезвеем. Так зачем все эти сложности? Да, я не буду таким же смелым и решительным завтра, но если ты мне сейчас позволишь, то завтра трезвый Чону проснется и будет понимать, что это, — брюнет ткнул бы пальцем в блондина, но очень не хочется смещать руки с чужого тела. Так что он придвигается своим лицом к чужому ближе. — Его. И был бы очень доволен. И понимал бы, что может позволить себе то, что в иной ситуации не смог бы. — Только я не могу ручаться за то, как поведет себя трезвый Юта. — Тц, — Чону вспоминает, — ладно, трезвый Юта действительно стремный тип. — Вот видишь, — ухмыляется японец. — Дай мне время привести себя в порядок и подумать над этим всем, хорошо?       Чону разрывается. — Ты не оставляешь мне выбора. Но ты так близко сейчас, — Чону переводит взгляд с чужих глаз на губы. Он сокращает дистанцию между ними до минимальной, испытывая это непреодолимое желание, но не целует. Дело не столько в том, что он не решается, сколько он действительно уважает чужой выбор и желает получить позволение на это. — Я так сильно хочу, Юта, — брюнет ведет носом по чужому подбородку, с надеждой. — Один поцелуй. Пожалуйста. — Это будет один, — блондин убирает руку с чужой талии, потому что устраивает ее на щеке брюнета, заставляя того поднять на себя взгляд, — короткий поцелуй.       И целует. Целует так нежно, словно это прощальный поцелуй. Сминает чужие губы своими так ласково, так трепетно, что у Чону в груди все сжимается. Так странно, так непривычно видеть блондина таким. Чувствовать его таким. Но именно этого он и хотел. Именно этого он и жаждал так сильно.       Но только Юта не соврал — это один короткий поцелуй. Слишком короткий, чтобы насладиться им. Блондин отрывается, и Чону думает, что, может, и зря он это. Ему этого категорически мало, отчего лишь хуже. Вдобавок кажется, будто поцелуй и вправду прощальный, потому что далее японец говорит «спокойной ночи» и просто укладывается рядом, поворачиваясь к Чону спиной.       На смену всем этим потрясающим ощущениям приходит опустошение. Но только они все еще лежат в одной кровати, и Чону не хочется думать и чувствовать, что все кончено уже сейчас. — Можно тебя обнять? — тихо спрашивает он. — Да.       Чону легонько улыбается этому и аккуратно придвигается к Юте ближе, обнимая его со спины.