Нет, благодарю, Александр. Жду тебя на работе.
Алек увидел, что официант несёт ему стаканчик с кофе, и встал, натягивая на себя пальто и шарф. Лайтвуд сразу же протянул подошедшему работнику кофейни деньги и забрал свой кофе. Уже выйдя на улицу, он заметил, что стаканчик зачем-то обмотан салфеткой. Открепив её, Алек, к своему удивлению, увидел, что официант написал ему свой номер и приписал: «Звони, красавчик. Пьер. ХОХО». Фыркнув, Алек за неимением мусорки поблизости засунул салфетку в карман своего пальто и побежал к ближайшей станции метро. Мирно покачиваясь в такт движущемуся вагончику, парень пил свой кофе и обдумывал план действий. Информация, которую ему подкинул Мишель, мальчик-маг, не то, чтобы не помогла… Она ещё больше запутала. Кому нужен такой ритуал? Для чего именно? Но вопрос, волнующий его больше всего, был, конечно же, о Магнусе. Замешан он или нет? Парень пересел на автобус. Пока он ехал на автобусе до здания редакции, Алек разговаривал с Джейсом по телефону. Ну, точнее не совсем так. Когда он первый раз набрал его номер, то очень бойкий, даже возбуждённый голос брата в трубку крикнул ему, что перезвонит, а на фоне были слышны какое-то шипение. Ну, Лайтвуд, конечно же, понял, что Джейс на задании и в данный момент рубит какого-то очередного демона, которому не посчастливилось оказаться на его пути. Странно, раньше Алека бы очень сильно задело, что Эрондейл отправился на задание без него, но сейчас… Лайтвуд не чувствовал ничего, кроме обычной тревоги за брата. Только руна парабатай сдерживала его эмоции, ведь он знал, что Джейс в порядке, а остальное уже мелочи. Когда парню осталось доехать лишь одну остановку, мобильный завибрировал в его кармане. Алек рассказал всё, что узнал от Мишеля и попросил брата поискать информацию по такого рода жертвоприношениям. Эрондейл промычал что-то наподобие: «в нашей семье ботан не я…» и положил трубку. Алек же только рассмеялся и, когда двери автобуса открылись, поспешил выйти. Магнус же за утро успел переделать кучу дел. Несмотря на то, что он залёг на дно в волшебном мире, некоторые услуги он всё ещё оказывал. С утра к нему в квартиру постучалась молодая девушка с ребёнком на руках. Малыш был завёрнут в одеяльце и громко плакал. Распахнув дверь и стоя в шёлковой пижаме с утятами, Магнус явно не ожидал этого увидеть. Чувство ностальгии и дежавю. Восемнадцать лет назад точно также на его пороге появилась Джослин Фэйрчайлд с полугодовалой малышкой Клариссой. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, что перед ним обычная женщина, в смысле человек. Удивлённо выгнув бровь, Магнус отошёл в сторону, пропуская девушку в квартиру и запирая дверь. Девушка была очень красива, её вьющиеся, почти что белые, волосы ниспадали по плечам, кожа была мраморной, но что-то было неправильным. Что-то еле уловимое. Маг внутренне напрягся, а гостья прошла в гостиную, оформленную сегодня в стиле Бохо. Бейн прошёл вслед за ней. Молодая женщина передала ему в руки плачущего малыша, Магнус, выгнув бровь, взял его прямо в одеяльце на руки, а из горла этой хрупкой женщины стали слышны странные хрипы. Её конечности стали вытягиваться в щупальца, всё тело деформировалось, появился запах серы. Бейн попробовал положить ребёнка на диван с кучей бахромчатых подушек, но не смог — это чудище начало читать связывающее заклинание, и он просто не мог пошевелиться. Но Магнус был не простым магом, а Верховным магом Бруклина. Прижав к своей груди вопящего малыша, Бейн сосредоточил все свои силы в своих голосовых связках и закричал. Магия звуковыми волнами разбивала потоки заклятий от чудища, а его самого сразило наповал ударной волной звука. Когда оно пропало, ноги мага подкосились, и он упал на колени, всё ещё прижимая к груди одеяльце с малышом. От чудища осталась только противная коричнево-зелёная лужа. Прибрав комнату за своей неблагодарной гостьей, Магнус набрал Катарине и попросил, чтобы она забрала малыша, потому что когда Бейн наконец-то развернул одеяльце, он увидел совершенно пурпурного ребёнка. Этот маленький маг был сыном скорее всего одного их самых могущественных демонов. Но у Бейна просто не было времени заниматься им, а Катарина Лосс всегда готова была прийти на помощь. Именно поэтому он и написал Алеку, чтобы тот сегодня заплатил за цветы, потому что самому магу надо было немного передохнуть и восстановиться, перед тем как идти на работу. Осмысливая произошедшее, он всё равно не мог понять, что это было. Из заклинаний он смог разобрать, что его пытались привязать к ребёнку. Но зачем? Когда-то давно он читал о подобном в очень древней книге в доме у Рагнора Фэла, его старого знакомого. И там был описан эксперимент обращения мага в Тёмного — повелителя жизни и смерти. Но Магнус всегда думал, что такое не под силу кому-либо ныне живущему. И судя по тому, что он смог победить этого демона, притворившегося девушкой, именно Магнус и был достаточно сильным. Это вгоняло его в депрессию. Он никогда не стремился к могуществу. Ладно, может, и стремился, но не к такому. Магнус Бейн, несмотря на прожитые им столетия, оставался добрым, светлым. Несчастное детство с ненавидящими его родителями, несчастная молодость с ненавидящим его обществом, он, наконец, пришёл к своему расцвету, который дарил ему только уважение и благодарность, поскольку Магнус не опустился до тьмы. Он всегда боролся за равноправие, будь-то женщин и мужчин, натуралов и людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, будь-то жителей Нижнего мира и обычных людей. И осознание, что его хотят насильно склонить к тьме, использовать в своих целях, словно марионетку, разрывало его на части. Но добило его совершенно не это. Хотя это и неудивительно, ведь когда мы расстроены и уже заведены, нас может подвести к краю что-то совсем незначительное. Например, выпавшая из кармана пальто Александра салфетка с номером какого-то Пьера! У Магнуса просто сдали нервы, у него и так был плохой день, а тут ещё из кармана парня, в которого он уже успел так неосторожно влюбиться, выпадает номерок какого-то Пьера. Бейн сорвался на Алека, высказав ему что-то наподобие: «как-то долго ты ездил по моему поручению. Я не позволю заниматься личными вопросами в рабочее время!» Опешивший Лайтвуд смотрел огромными глазами на собирающегося начальника, который оставил Алеку огромную стопку журналов и сказал разобрать их по выпускам и расставить в алфавитном порядке, после чего подхватил своё джинсовое пальто и выскочил за дверь. Пропахший сигаретным дымом и запахом дешёвого алкоголя бар на окраине Бруклина встретил мага с распростёртыми объятиями. Сидя за барной стойкой, что только что протёрли тряпкой, которой протирают в данный момент бокалы, Магнус просто заказал себе бутылку виски и стал потягивать его лениво через трубочку. Бармен сначала выпучил глаза, как и добрая половина посетителей, на такого эпатажного по внешнему виду гостя их бара, но сейчас с безразличным видом он выставлял ему бутылку за бутылкой. И сидя в этом ужасном месте, и допивая уже третью бутылку крепкого виски, Бейну надоело себя жалеть. Ну, чего он наорал на Алека? Ну, попытались ему сегодня навредить, будто впервые. Как вообще такого блистательного и утончённого Магнуса занесло в подобное место, спросите вы? Да это просто. Когда Бейну становилось плохо, по-настоящему плохо, в нём открывалась какая-то вторая сущность. Словно его внутренний мир был разделён перегородкой. И эта его личность была без ума от Камиллы Белькур, от кровавых оргий, от грязных дешёвых баров и носила точно уж цветной ирокез. Тем временем Лайтвуд успел разобрать все журналы вместе с Саймоном, который героически пришёл к нему на помощь. Но прежде парень сообщил Изабель, что что-то произошло сегодня у Магнуса. Девушка обещала направить все силы, чтобы разузнать что-либо. Сердце Алека у его удивлению больно укололи слова начальника. Что-то в его виде и в тоне его голоса задело нефилима. Но Лайтвуд уже подходил к ресторану, в который его позвал Джейс, его телефон пиликал от приходящих смс постоянно — Иззи писала. Вся семья уже сидела за столиком, они ждали, по-видимому, только его, Алека. Мариза была в сдержанном, но шикарном тёмно-синем платье с отделкой из чёрного кружева. Роберт, сидел рядом с ней, одет, впрочем, тоже как обычный смертный. Изабель сидела в роскошном платье из красного бархата, оно доходило ей до щиколотки, но открытая спина и разрез до бедра, компенсировали его длину. Джейс был одет в простую чёрную футболку с джинсами, но на нём всегда всё смотрелось восхитительно. Клэри же выглядела совершенно невероятно привлекательно. Алек никогда бы не подумал, что она может ему понравиться. Её излишняя худоба чуть-чуть скруглилась, волосы теперь горели ещё более ярким пламенем на фоне ярко-зелёного платья с интересной отделкой, почти совсем скрывающей живот. Хотя скрыть его должно быть действительно очень трудно, всё-таки, как оказалось, это был шестой месяц беременности двойняшками. Вечер прошёл на удивление неплохо. Родители хорошо восприняли новость о беременности и помолвке. Не знали они только по той причине, что Клэри уезжала к матери на некоторое время, и они не виделись. Алек уже и забыл, как это бывало, вот так собраться всей семьёй и не поссориться, не испытывать негативных чувств, и это было очень-очень редко, правда. Выпив немного вина, он откинулся на спинку мягкого диванчика и смеялся над какой-то шуткой Джейса. Клэри пила сок, обсуждая с Изабель, стоит ли перекрашивать стены в детской, которую они с Эрондейлом выделили для будущих Адель и Кристофера. Мариза о чём-то тихо беседовала с Робертом. Всё было так просто и по-семейному, что Лайтвуд-младший даже расслабился впервые за всё это время рядом с близкими. Единственное, что его беспокоило, так это Магнус. И дело даже не в задании, а в том, как он себя повёл сегодня. Это выводило Алека из строя. Иззи ещё при встрече рассказала ему о том, что произошло сегодня в квартире мага, ради этого ей пришлось залезть на самое дно… В прямом смысле этого слова. Мелиорн давно её уже ждал на дне озера, и даже успел по ней соскучиться, благодаря своей природе. Но когда к ним подошёл официант, Алек чуть не подавился вином, ведь это был всё тот же рыженький кудрявый Пьер, который утром обслуживал его в кофейне. Оба парня удивлённо друг на друга посмотрели, Пьер игриво-застенчиво улыбнулся, после чего сказал: — О, да, это же просто судьба, незнакомец. Два раза за день! — Ты и здесь работаешь? — спросил Алек, сглотнув, а его семья вдруг замолчала. — Да, на полставки, — шире улыбнувшись, ответил парень. — Скажешь мне хоть своё имя? За столом воцарилось молчание. Иззи попыталась нащупать руку Алека под столом, чтобы успокоить его, но нащупала кое-что другое у Джейса, из-за чего вышеупомянутый Джейс пролил вино на джинсы. Из-за лёгкой поднявшейся суматохи, Алек успел буркнуть в ответ Пьеру, что не намерен с ним знакомиться. Тот же состроил грустную гримаску и тут же нацепил свою обычную профессиональную улыбку. Клэри промокнула пятно вина на джинсах Джейса, Изабель пыталась успокоиться и перестать смеяться, а Роберт с явной угрозой поглядывал на рыженького официанта, и только Мариза была вполне спокойна. Семья Лайтвудов попросили счёт, и Пьер удалился, но вернулся практически сразу же. Оплатив ужин, все направились на улицу. Будущие молодожёны сели в первое же такси, Иззи взяла под руку мать, и они пошли в сторону института. На улице, перед входом в ресторан, остались только Алек и Роберт. Лайтвуд-младший, прислонившись к кирпичной стене, даже усмехнулся этому — так и было задумано. Весь этот ужин был задуман только для того, чтобы заставить их, его и отца, наконец, поговорить. Роберт кивнул ему в сторону небольшого парка неподалёку, нефилим молча направился туда. Жители Нью-Йорка обожали парки, именно поэтому их было так много. Но что-то действительно было прекрасное в этом. В Нью-Йорке каждый мог самореализоваться: кто-то был офисным клерком, кто-то строил небоскрёбы, кто-то пел, играл и жил на сцене Бродвея, кто-то каждое утро наносил грим и развлекал прохожих новым представлением, а кто-то каждый вечер устраивал из уютной кофейне на берегу Гудзона ночной клуб, в котором были самые лучшие шоу города. Но всех, абсолютно всех объединяла любовь к красотам Национального парка, свежести фонтанов, запаху свежей выпечки и разговорам шумных компаний. Отец и сын уже зашли в парк и шли по центральной тропинке, выложенной разноцветным камнем. Роберт смотрелся необычно в костюме и накинутом сверху пальто, но только для Алека. Для всех остальных они были просто отцом и сыном, которые, как и все, решили прогуляться по парку. — И долго ты будешь молчать? — спросил Лайтвуд-младший, запустив руки в карманы и мельком глянув на отца. — Прости, — кивнул Роберт. — Александр, — помолчав, он начал ещё раз. — Сын, меня разочаровывает наша ссора… — Алек попытался его перебить, но Лайтвуд-старший выставил вперёд ладонь, останавливая его. — Позволь мне договорить, пожалуйста, — Лайтвуд-младший промолчал, поэтому Роберт продолжил: — Ты считаешь меня монстром, предателем. Я признаю свои ошибки, и понимаю тебя, что ты бы обо мне не думал. Да, я всего лишь вышедший из-под тени Валентина Моргенштерна, мальчик, испугавшийся чувств собственного парабатая… — Что? — резко остановившись, переспросил Алек, широко раскрыв глаза и глядя на отца. — Да, сын. Я должен тебе кое-что рассказать… Лайвтуд-младший всегда думал, что его удивить очень сложно, но отец смог то сделать, рассказав ему о своём детстве, о неудачах и единственном друге, который и стал его парабатаем. И Роберт даже рассказал о том, как тот признался ему в любви, а он его отверг. Алек начал потихоньку складывать картинку у себя в голове, теперь ему были частично понятны многие поступки и слова своего его отца. — Алек, я должен извиниться перед тобой. Когда ты сказал нам с матерью о своей ориентации, я повёл себя неправильно. Я никогда не был с тобой достаточно откровенен. Я всегда говорил, что отверг своего парабатая только потому, что в наше время были недопустимы подобные связи, потому что я не хотел в очередной раз опозорить свою семью, потому что на меня надавил Валентин, чтобы я женился на Маризе… Но это всё пустые слова. Я просто-напросто был трусом. Самым настоящим трусом, который не набрался смелости признать, что был влюблён в парня. Что навязываемые обществом рамки «правильной семьи» не были моими рамками. — Так ты?.. — Да, сын. Я гей. И я горжусь тем, что ты не боишься показать свою сущность, что ты остаёшься собой. Я просто хочу пожелать тебе оставаться таким, — схватив сына за рукав пальто, он сказал: — Никогда, послушай, никогда не отказывайся от своей настоящей любви неважно к девушке или к парню. Я играл столько лет, пытался сломать себя, но не смог. Но ты можешь и должен быть счастливым. — Отец… — неожиданно тихо сказал Алек, а когда Роберт к нему повернулся, он обнял его, крепко сжимая ткань пальто на его спине.Плохой день
18 июля 2018 г. в 22:46
Из-за просьбы Магнуса съездить в цветочный магазин и передать оплату, Алеку пришлось встать раньше обыкновенного, поэтому стоя утром в душе, он чуть было не заснул прямо с зубной щёткой во рту. Одевшись и выскочив за дверь, он ощутил прохладу раннего утра. Холодало с каждым днём всё больше и больше. Лайтвуд пожалел, что не надел сегодня свитер, шёлковая рубашка совсем не грела, не спасало даже утеплённое пальто и объёмный тёплый шарф, который Изабель ему подарила в честь смены его стиля. К своему удивлению Алек стал замечать, что он на самом деле привык одеваться по-новому, его стало волновать то, как он выглядит. Из его гардероба совсем пропали те бесформенные джинсы и протёртые на рукавах серые заношенные джемперы. Он даже обновил свою униформу.
Благодаря этой возможности, а именно того, что он может опоздать на работу, парень назначил встречу одному из детей Лилит. Этот молодой маг, некогда был ребёнком, попавшим в руки сумеречных охотников. Его отец, высший демон, напал на забеременевшую от него женщину из каких-то личных побуждений, а группа охотников оказалась поблизости, поскольку мужем этой женщины оказался по иронии нефилим. Спасти мать не удалось, хотя она всё равно бы умерла, но малыша с абсолютно белыми волосами вырезали из утробы мёртвой женщины. Её муж, возглавляющий операцию, пожалел ребёнка, ведь тот ни в чём не виноват. Его передали в хорошую семью, где его приёмной матерью стала девушка-колдунья, и он жил и рос, ни в чём не нуждаясь. Однажды этот маг постучался в двери института, его запустили, вскоре к нему в приёмную вышла Мариза Лайвтуд, глава института. Дитя Лилит поблагодарил её в лице сумеречных охотников за своё спасение и сказал, что бесплатно окажет услугу охотникам, когда они будут в этом нуждаться.
И вот время пришло. Из-за своего происхождения, он оказался в гуще событий. Среди магов он был своим, хотя до конца ему по причине его связи с охотниками, мало кто доверял, кроме Магнуса Бейна, конечно, не питавшего ничего плохого к сумеречным охотникам. Его попросили помочь расследованию дела, следить за магами, всё разузнать и прийти с новостями. И вот день настал. Алек пришёл первым, стянув шарф, он сел за столик небольшой уютной кофейни на западе Бруклина. Приятный запах кофе и корицы заполнил всё помещение. Вдруг звякнул маленький колокольчик, висевший над входной дверью, и в кофейню зашёл молодой человек. Его смуглая кожа, глаза цвета горячего шоколада и абсолютно белые чуть кудрявые волосы — гены матери-мексиканки — собранные в небрежном пучке на затылке, сразу дали понять нефилиму, кто это. Алек махнул ему, и тот, кивнув, подошёл и сел напротив.
— Александр Лайтвуд, полагаю, — чуть прикрыв глаза и улыбнувшись, поприветствовал его маг, протянув руку.
— Мишель Санчес, — пожимая руку, произнёс охотник.
Молодой колдун выглядел на самом деле необычно. Мексиканец с белыми, словно первый снег, волосами, это, правда, уникально. Он был привлекателен, не сказать, что красавчик с обложки глянцевого журнала, но, определённо, его большие глаза, окружённые веером чуть загнутых ресниц, чуть вздёрнутый нос и нежные руки пробуждали симпатию. Однако Алек лишь анализировал сидящего перед ним человека, и больше ничего. Маг же в это время снял с себя куртку, и отдёрнул рукава. На шее у него была руна здоровья. Алек округлил глаза и, приподняв брови, поинтересовался:
— У тебя руна на шее?..
— Это татуировка, — рассмеялся Мишель. — Я считаю, что любые знаки многое значат в нашей жизни. Так что, я сделал себе тату в виде руны. Ну, я пришёл не за этим, — Алек кивнул, а маг чуть наклонился вперёд и начал свой доклад: — Я следил за магами на протяжении двух месяцев, их точно всполошило случившееся. Из разговоров могу сказать, что тот обряд, что вероятно был произведён, это жертвоприношение высшему демону, — тут его слегка передёрнуло, но он, моргнув, продолжил: — Я долго искал что-то подобное и нашёл в одном очень древнем фолианте, что два сердца, мужское и женское, преподносят тёмному духу, высшему демону, как показатель человеческой любви и продолжения рода. Зачем я не нашёл. Но могу сказать точно, — дальше он посмотрел очень серьёзно охотнику в глаза. — Такой обряд может провести только очень могущественный маг. И под описание, прошу прощения, попадает только Магнус Бейн. Но, — поспешил вставить своё Мишель, когда на лицо Алека легла тень. — Я ни в коем случае его не обвиняю. Магнус всегда был добр ко мне, и он не тот, кто готов заниматься чем-то противозаконным даже за деньги. Значит либо есть на то очень важная причина, либо просто я не знаю настолько же могущественного мага.
— Спасибо за информацию, Мишель, — поблагодарил его Лайтвуд, а потом спросил: — А ты? Ты как думаешь, способен ли Магнус на это?
— Нет, я считаю, что он не виновен.
— А ты не знаешь, где он был во время произошедшего?
— Нет, к сожалению, не знаю, — печально помотал головой маг. — Мне пора, — сказал он, поднимаясь и натягивая куртку. — Рад, что смог хоть чуть-чуть привнести свой вклад. Пока.
— Пока, — запоздало попрощался Алек, пытаясь переварить всё услышанное.
Уронив голову в ладони, Алек так глубоко погрузился в свои мысли, обдумывая только что случившийся разговор, что даже не заметил, как официант ему что-то говорил. Он поднял голову, только когда на его плечо легка рука этого самого официанта. Лайтвуд удивлённо уставился на него, а работник кофейни тут же успел сказать:
— Вы в порядке? Вы расстались со своим парнем? Мне очень жаль. Принести вам выпить?
Алек на минуту опешил от этих слов. «Парень?» — пронеслось в его голове раз пятнадцать. Чуть поведя плечом, он ответил:
— Нет, это был не мой парень, а знакомый. С чего вы вообще взяли?
— Простите, — виновато улыбнулся официант, поправив свой бейджик с именем Пьер. — Работа такая… Хотите кофе? Выпечку?
— Двойной латте с корицей на вынос, пожалуйста.
— Да, конечно, — кивнув, работник удалился.
Пьер был высоким стройным, даже можно сказать худощавым, рыженьким парнем лет двадцати. Его нос был усеян веснушками, но лицо было красивым: величественный подбородок, высокий лоб, который чуть скрывали ниспадающие кудри. Лайтвуд, пока дожидался заказа, вытащил мобильник.
За цветы заплатил, еду в редакцию. Хотите кофе?