Сознание с трудом удерживалось в моём бренном теле, когда я пришёл в себя. Голова раскалывалась, болели мышцы поясницы, шеи и плеч. В костях рук и ног царила ноющая боль. Живот крутило и периодически к горлу подступали рвотные позывы. Вдобавок ко всему, сладковатый запах запеченного мяса, вкупе с каким-то трупным зловоньем, только усугублял ситуацию.
С трудом поднявшись, я огляделся. Хотя я и находился на какой-то широкой улице, но куда не посмотри, всюду были огонь, дым и разрушения. Что здесь произошло? Как будто кто-то большой и огромный прошёлся и разрушил всё вокруг…
— Мама… ААА, — раздался крик какого-то ребёнка в стороне. С трудом повернув голову, я увидел его. Он кулем сидел на земле и рыдал во весь голос, а перед ним лежала… Когда я увидел, что именно, меня стошнило. Вид раздавленного человека был страшен. Я поскорее отвернулся. — ААА…
На этот раз крик внезапно оборвался, сразу за каким-то грохотом. Я вновь обернулся и увидел, что на ребенка упала горящая балка от разрушенного дома. Всё внутри меня похолодело. Я же мог его спасти, но даже не подумал об этом… Тут запах запечёного мяса усилился и я понял, кому этот запах принадлежит. С трудом удерживая рвотные позывы, я на заплетающихся ногах побрёл прочь от этого ужасного места.
Каждый шаг набатом отдавался в моей голове. Меня шатало, удерживать равновесие удавалось с трудом. Я сделал сотню шагов до перекрёстка, и этот путь показался мне целым подвигом. При этом я слышал, как вокруг меня раздавались крики ужаса, боли и отчаяния. Я не мог понять, что происходит и мне хотелось как можно скорее сбежать отсюда...
—
РРРААААА!!! — раздался чей-то чудовищный рык, вместе с которым налетел и очень сильный ветер, едва не сбивший меня с ног. Все мои поджилки затряслись, а чувство боли отступило, уступив место страху. Что же это за сила такая, что способна не только на подобные разрушения, но и ввергнуть в состояние ужаса?
И тут я увидел его. В проёме между зданиями, довольно далеко, но всё же в пределах видимости, я увидел этого монстра. Чудовищных размеров лис, у которого было девять хвостов. Он раскрыл свою огромную пасть, полную огромных зубов, и окрестности вновь огласил его утробный рык.
— Кьюби? Но... как? Он же запечатан в меня? — воскликнул я, пытаясь осознать происходящее. Затем я попробовал позвать лиса, что должен был быть запечатан внутри меня. Однако, никто не откликался на мой зов. —
Не может быть! Как такое возможно? Я, что, выпустил лиса? Но… как? Как я до сих пор жив? Ведь… если джинчурики покидает его биджу, в таком случае он неминуемо погибнет!
— Продолжайте эвакуацию! — раздался голос рядом со мной. Я обернулся и увидел нескольких чунинов. Двое из них носили на одежде символ клана Учиха. Они помогали раненым, вынося их из развалин и унося как можно дальше от опасности.
Сначала я хотел было позвать их, чтобы разузнать, что произошло. Но вовремя остановился и, вернувшись за угол, постарался спрятаться, чтобы меня не обнаружили. Мне сейчас незачем что-то узнавать. То, что Кьюби на свободе, громче всяких слов говорит о том, что именно случилось и кто в этом виноват. Выпустить лиса из его клетки мог только я.
Почему же я тогда остался жив? Чисто теоретически, такое было возможно, если джинчурики передать достаточное количество чакры биджу. Тогда извлечение не принесёт смертельного урона. Видимо, Кьюби решил напоследок наградить меня, и оставил немного своей чакры, чтобы я не умер сразу. Это было единственное разумное объяснение, которое я мог найти в данной ситуации.
—
Пожалуй, если нам доведется встретиться с ним в будущем, надо будет поблагодарить за такую его заботу обо мне, — подумал я.
Придя к такому выводу, я стал размышлять над тем, что делать дальше. Если я выпустил биджу, то мне больше нечего делать в Конохе. Никто не простит мне подобного предательства. Да и я сам не простил бы. Не после того, как увидел столько смертей.
Это мир шиноби и в нём не терпят подобной мягкости. Когда всё уляжется, шиноби начнут искать моё тело среди погибших. А затем, даже если меня не найдут, всё равно объявят погибшим, заодно свалив всю вину на меня. Такова природа людей, искать того кто виноват, вместо того, чтобы постичь истинную причину наступления катастрофы. Для этого надо переступить себя, и не каждому хватит воли на это. Так что, не буду им мешать.
—
Зато, в кои-то веки, я могу стать поистине свободным, — подумал я, и улыбка сама наползла на моё лицо. —
Верно, пришла пора мне вновь задуматься над тем, чего же я хочу на самом деле. Не как джинчурики, а как Узумаки Наруто. Тем более, что прежние мои мечты теперь всё равно недостижимы…
Затаившись за какими-то балками, я пропустил поисковый отряд мимо себя. Сейчас моя жизнь зависела только от меня самого. Стоит совершить ошибку и позволить им выяснить, что я жив, здоров и относительно невредим, как на меня тут же объявят охоту. А ведь совершить её легко, когда я в таком тяжелом состоянии. Боль вернулась вновь, и я чувствовал, что в любой момент могу вновь потерять сознание. Применять какие-либо техники для своего сокрытия я даже не пытался. Каналы чакры болели так сильно, что любое их напряжение меня точно убьёт. Поэтому я просто завернулся в какую-то кровавую тряпку и побрел прочь, не разбирая дороги, но хоронясь в каждом углу. Была надежда, что патрульные слишком заняты спасением мирных жителей, чтобы обращать внимание на тех, кто с трудом пытается покинуть горящее селение. Хотя, даже в таком случае я собирался воспользоваться одним из лазов, а не рисковать, пытаясь пробраться через центральные ворота.
С каждым шагом, я всё больше осознавал, какую глупость совершил, поддавшись сиюминутной ярости и выпустив лиса. Да, Коноха, а четвёртый хокаге в особенности, много мне задолжали, взвалив на меня ношу, о которой я никогда не просил. Особенно тяжело было сознавать, что это сделал твой собственный отец. Я сказал старику, что лучше бы Йондайме запечатал Кьюби в своего собственного ребёнка, и от этого было очень больно. Как оказалось, ребёнком четвёртого хокаге я и являлся. Так что, глядя с это стороны, Йондайме поступил в точности, как я и хотел. Какая ирония. И как обидно.
Но вот таких вот последствий мне точно не хотелось. Я не хотел причинять боль другим. Не хотел, чтобы люди гибли так глупо. Под камнями, в своих собственных домах, в своих кроватях. От осознания собственной вины в их смерти, мне стало ещё больнее.
Постепенно я продвигался всё дальше и дальше, а Кьюби всё не успокаивался. И я сомневался, что в Конохе вообще найдётся кто-то, кто сможет запечатать его вновь. Всё же, по словам самого Курамы, четвёртый хокаге владел довольно уникальной техникой запечатывания и не каждому шиноби она будет под силу. Разве что старику удастся что-то предпринять? Вот только, я прекрасно понимал, что он уже стар и не так силён, как в былые годы. Никакой опыт без достаточной силы не поможет против такой неистовой злобы, какую сейчас изливал на Коноху взбешённый Кьюби.
Идя вперёд, я оказался близко к одному из выходов из селения, который располагался к востоку он монумента хокаге. Нужно было пройти ещё не больше километра, и я окажусь на свободе. Остановившись, чтобы перевести дух, я огляделся. Отсюда можно было разглядеть, что происходит в Конохе. Она вовсю полыхало, и многие здания лежали в руинах. Какие-то и вовсе отсутствовали, вместо них на земле имелись глубокие борозды, оставленные когтями лиса.
Внезапно, лис повернулся в сторону монумента и издал очередной рык, снося ударной волной всё перед собой. Я увидел, как от этого рыка многих джонинов, которые отвлекали Кьюби, попросту сдуло. А затем лис начал формировать технику. Прежде мне не доводилось видеть её вживую. Однако Курама мне о ней рассказывал. Это был шар концентрированной и предельно уплотнённой чакры, также известный как бомба хвостатого, Биджудама.
Холод страха вновь пробежал по моему телу. Несмотря на своё полуобморочное состояние, я хорошо ощущал убийственную мощь чакры Кьюби. Если Биджудама попадёт по монументу, взрывом накроет и уничтожит убежища под ним, а также весь центр Конохи, в том числе и меня. Достаточно было всего лишь мимолётного взгляда, чтобы оценить силу собранной лисом чакры, чтобы понять — мне не уйти из зоны поражения. Моя чакра меня не слушается, тело застыло в оцепенении и я не вижу ни одной возможности убежать, даже если я сейчас начну звать на помощь.
—
Хе-хе. Похоже, именно для этого Кьюби и дал мне свою чакру. Его совсем не заботило моё выживание. Просто он хотел убить меня самостоятельно, вот и всё, — мысленно прокомментировал я своё незавидное положение. Внутри меня проявилось чувство глубокого сожаления. Я строил столько планов, но все они рассыпались прахом из-за одной фразы. Одного факта, о котором я просил старика мне рассказывать. —
И с чего я решил, что все мои планы будут обязательно исполнены? Всё же, я слишком много думал о себе. Я простой человек, а не Бог.
Но вскоре, горечь сожаления очень быстро сменила апатия. Какая, собственно говоря, разница, как мне сдохнуть? Это всё равно бы случилось, рано или поздно. Выпусти Кьюби я сам или если бы это сделали подчинённые хокаге АНБУ. Хотя старик и пытался скрасить мне детство, сути моего «предназначения» это не изменило. Я был живым оружием Конохи. И когда-то я должен был быть применён. Учитывая, что о Кьюби до недавнего времени мне никто не рассказывал и никаких намёков на то, как работать с его чакрой не делалось, мне было понятно, как меня должны были применить — один раз, но с помпой на всю страну.
— Какая ирония. Старик Сандайме хотел, чтобы я до конца проникся чувством долга, а в итоге своими же действиями погубил Коноху, — проговорил я, глядя на силу Кьюби. А затем я упал на колени и засмеялся, диким, безумным смехом. Мне и в самом деле было смешно. — Ха-ха-ха. Мой отец хотел, чтобы однажды я применил эту силу и вот, я оправдал его ожидания. Посмотрите, какой я хороший сын, достойный своего отца.
Я сорвал с себя тряпку и, с трудом поднявшись, встал так, чтобы лучше видеть лиса. И чтобы он лучше видел меня. Я даже протянул к нему руки.
— Да, Курама! Давай! Сожги здесь всё дотла! Уничтожь, не оставь тут камня на камне! Ха-ха-ха-ха!!! — заорал я, сколько было сил. Не знаю, слышал ли мои слова лис, но спустя минуту шар чакры сорвался с места и устремился в прямо мою сторону.
Я замер, глядя на то, как он летит. Это было смертельно элегантно. Своей нижней частью шар энергии сносил здания, буквально вспахивая селение. Следом за ним оставалась борозда глубиной в добрый десяток метров. Здания не просто разрушались, они распадались в мельчайшую пыль, которая вовсе не подлежала восстановлению. Я видел, как попавшие под удар люди погибали. Их тела разрывало на мельчайшие части. Бомба хвостатого не жалела никого и ничего.
Тут я заметил, что на половине своего пути она стала приподниматься выше. Теперь я мог точно сказать, что удар придётся по монументу. Впрочем, даже если он и произойдёт по касательной, последствия взрыва всё равно будут ужасающими. Убежища точно будут разрушены, а спрятавшиеся в них жители Конохи окажутся погребены заживо.
—
Интересно, я умру сразу или же промучавшись от многочисленных ран, которые точно получу? — отрешённо подумал я, когда до взрыва оставались считанные мгновения.
Но взрыва не произошло. Когда бомба достигла монумента, она внезапно замедлилась и начала «проваливаться» в пространство. Я не сразу понял, что происходит. Но затем мне удалось разглядеть человека в белом хаори. Тот стоял на голове четвёртого хокаге, выставив руки вперёд. Биджудама ещё немного продавила невидимый барьер, явно выставленный этим незнакомцем перед монументом, а затем внезапно исчезла. После чего, спустя буквально пару секунд, вдали от селения раздался мощный взрыв. Как будто бомбу хвостатого перенесли туда.
Я посмотрел на поднимающееся от взрыва грибовидное облако дыма. Очень быстро оно достигло высоты в несколько сотен метров. Шириной же оно было с километр. Я судорожно сглотнул, так как понимал очевидное. Если бы взрыв произошёл у монумента, тогда бы и в самом деле накрыло весь центр Конохи. А число погибших исчислялось десятками тысяч. Я всегда знал, что Кьюби силён, но сейчас я впервые видел его подлинную мощь.
— И это его я хотел приручить? — сдавленно улыбнувшись, пробормотал я, переведя взгляд на лиса. Хотя мне было не до смеха. Лис прекрасно видел, что его атаку перенаправили и от этого он явно пребывал не в духе.
Я перевёл взгляд на человека, спасшего Коноху. Всё верно, он был одет в белое хаори. На нём был обычный костюм шиноби и жилет джонина. На первый взгляд вроде бы ничего необычного. Однако, стоило мне вглядеться в лицо этого шиноби, как у меня перехватило дыхание, а челюсть едва не отвалилась. Атаку Кьюби остановил сам четвёртый хокаге.
— Быть того не может! Это… невозможно!!! — зашептал я, разглядывая этого человека. Моему удивлению не было предела. — Мертвец восстал из могилы и вновь решил спасти селение? Какая-то техника воскрешения? Как такое может быть? Не верю, нет, это глупости! Нет, нет… он… он… получается, он всё это время был жив?!
И тут я увидел, что позади него прямо из воздуха появился невысокий человек в плаще в одноглазой маске. Он протянул руку и уже собирался схватить хокаге. Однако тот, видимо почувствовав опасность, своим кунаем ударил точно в голову. Я уже думал, что всё кончено, однако этот шиноби пропустил атаку сквозь себя. Будто был иллюзией, а не настоящим человеком. Вот только в следующий момент, когда кунай четвёртого хокаге покинул границы тела, эта «иллюзия» вполне себе по-настоящему схватила хокаге за руку.
— Твой противник — я! И тебе конец!!! — произнёс он, после чего пространство перед ним стало закручиваться в спираль. Это я понял по тому, как стало искажаться тело четвёртого хокаге. Вот только тот не зевал и воспользовался Хирайшином. — Сбежал. Довольно быстро! Но в следующий раз я буду быстрее! При первом же касании…
А затем, изогнувшись спиралью, исчез и этот человек в маске. Я же недоумевал.
— Что здесь происходит. Как Йондайме может быть жив? Все считали, что он умер. А теперь он появился вновь и всех спас… Нет, Йондайме не только остановил Биджудаму своей техникой... он… он ещё и меня спас, — произнёс я, оглядываясь в ту сторону, где минутой ранее раздался чудовищный взрыв от техники Кьюби, перенаправленной четвёртым хокаге. Во мне бушевали два чувства. Ненависть из-за того, что этот человек был жив, но ни разу не проявил себя. И надежда, что мне удастся с ним поговорить и всё наладится. — Да, сначала сломал мне жизнь, запечатав в меня Кьюби. А теперь, когда я решил, что готов к смерти, спас меня. Опять наплевал на мои чувства! Как же я ненавижу тебя, Йондайме!
Я вздохнул и сжал кулаки. Определённо, мне нужно поговорить с ним и выяснить всё. Я понимал, что если этого не сделать, я определённо сойду с ума. Превозмогая свою боль и ощущая, как горит внутри меня моя чакра, я сложил необходимые печати и наполнил технику чакрой. Шуншин перенёс меня туда, куда я и хотел — к тому источнику чакры, который я ощущал.
Я оказался на поляне прямо среди обломков какого-то разрушенного строения. Прямо передо мной на земле сидел Йондайме и оглядывался по сторонам. Он явно ожидал нападения. Но, прежде чем я успел выйти к нему, из воздуха материализовался человек в маске. Тогда я решил не спешить. Наш разговор для меня, конечно, важен, но он немного подождёт.
—
Джикуукан ниндзюцу? Надо запомнить его чакру. В будущем этот Учиха вполне может перейти мне дорогу. Заодно надо разработать и стратегию против его техники… — подумал я, приготовившись наблюдать и стараясь оставаться незамеченным.
— Я не дам тебе уйти! — тем временем произнёс этот человек. Внезапно в глазнице его маски я увидел мелькнувший шаринган.
—
Получается, это Учиха? Должно быть, это тот же самый, что напал на Коноху в день, когда я родился. Или же, его ученик, что тоже возможно… — подумал я.
— Ты… Учиха Мадара? — спросил Йондайме. Я же, услышав эти слова, дёрнулся в своем убежище.
—
Мадара? — по привычке мысленно переспросил я. Вот только мне никто не ответил. —
Чёрт, как же невовремя из меня вытащили Кьюби. Он бы точно сказал, кто это. Даже совета спросить не у кого… Совета… Хм, если это и в самом деле Мадара, может ли быть такое, что это из-за него Кьюби вырвался на свободу? Тогда… тогда получается, я ни в чём не виноват?
— Нет, это невозможно. Он уже мёртв, — сам же ответил на свой вопрос четвёртый хокаге, когда этот Учиха опустил капюшон своего плаща. Под ним у него были короткие чёрные волосы, такой же расцветки, как у всех Учиха.
—
Мёртв? Невозможно? Да ты издеваешься, что ли? — едва не сказал я вслух. Если уж четвёртый хокаге целых двенадцать лет хранил в тайне тот факт, что он жив, то, что говорить про Мадару? Или он только одного себя считает таким уникальным? —
Похоже, самомнение у Йондайме периодически зашкаливает просто неимоверно. Кстати, запомню на будущее. Если мне будут говорить, что кто-то умер, но не предоставят тела в качестве доказательства, верить не буду. Если же предоставят,… всё равно не буду.
— Ну, раз ты так говоришь, — тем временем довольно дипломатично заметил Мадара. В его голосе так и сквозила насмешка.
— Сейчас не имеет значения, кто ты, — не поддался на провокацию Йондайме. — Скажи, почему ты напал на Коноху?!
Этот простой вопрос Йондайме, пояснил мне многое. Моё настроение тут же скатилось к самой нижней отметке, а в голове возникли нерадостные мысли.
—
Коноха… его интересует только Коноха. Не я, ни кто-либо ещё… — мысленно произнёс я и всхлипнул. Последняя надежда растаяла, как дым. Из моих глаз потекли слёзы. —
Он же все эти годы явно наблюдал за мной со стороны! Неужели ему всё равно было? Почему? Почему он такой жестокий? Что я ему такого сделал, что он даже не спросил обо мне?
Внутри меня появилась пустота, в горле застрял ком, и мне опять стало тяжело дышать. Я пытался успокоиться и дрожащими руками вытереть слёзы, но не мог. Они всё текли и текли, а всхлипы переросли в рыдания. Хотелось упасть на землю и всё забыть. Сил не было совсем.
Чтобы перебороть себя, мне пришлось до боли впиться ногтями в кожу ладоней, а зубами закусить губы. Я сделал это так сильно, что почувствовал, как из многочисленных ранок потекла кровь. Это помогло. Новая физическая боль сделала своё дело, и мне удалось успокоиться. Прежние эмоции стали отступать, а им на смену пришли новые. Из двух прежде борящихся друг с другом чувств, победу стала одерживать ненависть. Подпитываемая гневом, обидой и злостью, она начала перерастать в ярость. Но я вновь притушил свои эмоции. Спешить было нельзя, не время.
— Я могу сказать, что это была всего лишь моя прихоть. А могу — что это был мой план. Или же даже война. А может, всё это ради мира? — тем временем, играя словами, произнёс Мадара. Затем он поднял левую руку и выпустил из широкого рукава плаща длинную железную цепь. Со звяканьем она опустилась на землю. На концах цепи были кандалы. Ими он стал пристёгивать её к своим рукам. Я понял замысел Мадары. Таким незамысловатым способом он собирался задержать четвёртого хокаге. Вот только, поможет ли эта цепь против Хирайшина? Или у неё есть какой-то секрет? Или же секрета нет вовсе, а это всё — просто блеф, уловка? — Теперь, когда я освободил Кьюби, у твоих подчиненных надежды нет!
Произнеся последнее слово, Мадара ринулся на хокаге. Тот в ответ бросился на него. Двигались они довольно стремительно, однако, благодаря тренировкам с Шисуи, моё восприятие было развито очень хорошо. Я сумел разглядеть все их движения в мельчайших деталях. И тут было на что смотреть. Вместо того, чтобы столкнуться, хокаге просочился через Мадару. Как будто перед ним находился отличнейший иллюзорный клон, а не человек из плоти и крови. Вот только затем он попал точно в его цепь, что исключало версию иллюзорного клона.
Попав в ловушку, Йондайме не растерялся. Он тут же воспользовался Хирайшином и переместился к одному из своих кунаев. Несколько таких уже было разбросано по поляне, что явно давало ему преимущество в манёвренности. Вот только самому Мадаре манёвренность, похоже, вовсе была не нужна. Я помнил его слова, сказанные им на монументе, после того как Хокаге вырвался из его техники — «достаточно одного касания». А это значило, что, если мне в будущем предстоит с ним сразиться, ни в коем случае нельзя позволить ему коснуться моего тела.
Наблюдая вблизи за их сражением, я успел в достаточной степени оценить возможности Хирайшина. Как я и думал, техника очень действенная. Она вполне могла помочь, если я в будущем столкнусь с Мадарой, не дать ему меня убить. Правда, немного смущал тот факт, что для активации Хирайшина нужна печать концентрации. Впрочем, для Шуншина она как бы тоже нужна. Что, однако, не помешало мне, благодаря обильным тренировкам, со временем отказаться от неё. Интересно, получится ли у меня провернуть подобное с Хирайшином?
—
Было бы неплохо. Правда, надо бы ещё найти учителя или хотя бы приблизительное описание техники. Потому что, при всей новой информации про Мадару, что-то я сомневаюсь, что после сегодняшних событий кто-то будет учить меня этой технике. Со старика станется отказать мне в этом. А Йондайме… он точно не будет вмешиваться. Двенадцать лет ему было насрать на меня. Так что, скорее всего, он опять уйдёт в тень. Получается, с сегодняшнего дня я предоставлен сам себе? Ну и ладно, всё равно я об этом уже думал. Проживу как-нибудь без Конохи. В этом чёртовом селении мне и так не особо нравилось. Хорошо, что у меня приличные заначки имеются в надежных местах.
Тем временем, пока я тратил свои мозги на планирование ближайшего будущего, противники передо мной замерли в выжидании, выгадывая подходящий момент. Мадара двигал руками, видимо, пытаясь подобрать удобный момент для захвата. Или это такая уличная магия? Что касается Йондайме, то он нахмуренно косился на Учиху. Судя по тому, что я про него читал, и что нам рассказывали, он сейчас думал. Его тактические приёмы до сих пор преподают на уроках в академии. Их много и они считаются одними из лучших. Не просто так его в своё время звали гением. Мне до него всё же далеко. Про Мадару, например, сам я вряд ли так быстро додумался. Или нет?
Тут они вновь сорвались с места и побежали навстречу друг другу. За несколько шагов до Мадары, хокаге метнул свой кунай и тот, устремившись вперёд, пролетел точно через голову Учихи. При этом, Йондайме убрал правую руку за спину и начал стремительно формировать технику. Это был шар чакры, отдалённо напоминающий как по своей форме, так и по своей структуре Биджудаму. Мадара же в ответ тянул вперёд правую руку. Его задумку я раскусил сразу. Как только кунай минует границы его тела, он схватит Йондайме за шею или ребра. Учитывая способности этого Учихи, хокаге, в лучшем случае, отделается вырванными кадыком или рёбрами.
В очередной раз время для меня как будто замедлилось. Я во всех подробностях видел, как они проходят каждый миллиметр дистанции. Как медленно формируется техника хокаге, как тянется рукой вперёд Мадара. Чёрт, да я в таких подробностях запомнил формирование этого шара чакры, что, вполне возможно, смогу сам воспроизвести его в будущем. После нескольких тренировок, конечно, но всё же…
И вот, кунай хокаге покинул границы тела Мадары. Теперь Йондайме уже не скрывал своей техники, которая быстро выросла аж до полуметрового размера. Я чувствовал мощь, исходящую от этого шара. Мадара тоже в открытую нацелился на ребра…
—
Нет, он хочет вырвать его сердце! Интересно, получится ли? Давай, Мадара, я в тебя верю! Надери задницу этому ублюдку! — мысленно болел я за одного из шиноби.
Теперь всё решало, кто быстрее прикоснётся к противнику. Но тут, в самый последний момент, хокаге выскользнул из-под удара, воспользовавшись Хирайшином. На этот раз печать он не складывал, хотя и мог это сделать левой рукой. Ей же он схватил кунай, который сейчас был за спиной Мадары. Учиха никак не успел среагировать на действия хокаге. Огромный шар чакры впечатался в его спину и вдавил в землю. В воздух тут же поднялись клубы пыли, скрывая их обоих.
— Хирайшин, второй уровень! — услышал я, как хокаге произнёс название техники. Должно быть, этот второй уровень и означает, что технику можно применять без печатей? Я точно должен её выучить!
Когда пыль и дым от техники стали рассеиваться, в просвете я увидел, что на спине Мадары, в том самом месте, куда пришёлся удар, осталась какая-то метка. Скорее всего, это была формула Хирайшина.
—
Понятно. А он неплох, продумывать на столько шагов вперёд. Воспользоваться шаром чакры и поставить метку. Мне, определённо, есть куда расти! И приём этот запомнить нужно! — подумал я, справедливо оценивая навыки своего отца. Впрочем, чувства гордости за него во мне даже не возникло, так как ненависть к нему никуда не делась. Хотя её немного и приглушило.
Удар хокаге не только сбил спесь с Мадары, но и разрушил эту поляну, выдавив землю в некоторое подобие столбов и продавив её посередине на пару метров вглубь. Довольно мощно, надо сказать. Глядя на последствия удара, я пришёл к закономерному выводу, что эта техника точно должна занять своё достойное место в моём арсенале.
Мадара же, тем временем, решил отступить и запрыгнул на один из новообразованных «столбиков». При этом он держался за левую руку. Которая…
—
Она… отрывается? Как можно, получив такие повреждения, сохранять спокойствие и не орать во весь голос? — мысленно переспросил я, после чего меня передёрнуло. Я даже проникся уважением к Мадаре. Не человек, настоящий кремень. —
Силён! Он определённо силён. Чёрт возьми, если мы когда-нибудь столкнёмся в бою, мне придётся быть на порядок сильнее просто потому, что я не смогу вытерпеть такую боль, как он. Вот только, вряд ли я смогу стать сильнее этого Учихи без Курамы…
— Достал-таки, — произнёс Мадара, при этом тяжело дыша. Хокаге в этом плане выглядел заметно свежее. — Не просто так тебя называют неуловимым. Зря я ослабил свою защиту…
И тут хокаге опять переместился. Должно быть, воспользовался новой меткой. И опять, печати не было, только мгновенное перемещение. Тут я увидел, что ударив Мадару в живот, Йондайме поставил на него какую-то печать…
— Теперь Кьюби тебе больше не принадлежит! — произнёс хокаге. Словно в ответ со стороны лиса пришёл новый рык, но на этот раз в иной тональности.
— Как и ожидалось от Йондайме хокаге, — произнёс Мадара, сменив позицию. — Ты нанёс мне существенные раны и освободил Кьюби. Однако, Кьюби, в конце концов, будет моим. Весь мир подчинится мне. Для этого так много способов…
Последние слова он произносил, исчезая в своей технике пространственного перемещения. Я сомневался, что он шутит. Захват мира… В устах такого человека это не может звучать шуткой. Скорее уж ультиматум. Хотя я и зауважал его после этого боя, но нам с ним определённо не по пути. Если он захватит весь мир, то где буду жить я? Но это всё же было делом будущего. А пока имелась необходимость решить дела насущные. И для меня это — разговор с хокаге, который я больше не хотел откладывать.
— Йондайме! — крикнул я, выскочив из своего укрытия. Настало время расставить всё по своим местам. Я собирался добиться правды от этого человека. Что для него важнее всего? Коноха или семья? Какие цели он преследовал, запечатывая во мне Кьюби? Я хотел получить все ответы. Однако…
Равнодушно посмотрев на меня, хокаге сложил печать и исчез в Хирайшине. Этот человек меня просто проигнорировал. Успокоившаяся было до этого ненависть, вновь воспылала.
— Йондайме!!! — заорал я во всё горло и почувствовал прилив сил. Боль же отступила.
Не теряя времени, шуншином я вновь перенёсся туда, где сейчас ощущал присутствие четвёртого хокаге. Кьюби, как оказалось, уже был вытолкнут за пределы Конохи. Должно быть, это постарался старик Хирузен. Он, вместе со множеством других шиноби, сейчас стоял перед лисом. Там же я увидел, как Йондайме призвал огромную жабу, и та придавила лиса к земле. Шиноби Конохи были очень воодушевлены появлением на поле боя четвёртого хокаге. В их глазах горела уверенность в скорой победе. Я же… я же проникся к ним ненавистью.
—
Как эти слабаки могут восхищаться кем-то вроде четвёртого? — Негодовал я. Очередной приступ ярости придал мне сил. Боль вновь отступила и я, выхватив кунай, ринулся на хокаге.
Мне было плевать, увидят меня или нет. Для меня не имело значения, какими будут последствия моего поступка. Объявят предателем, назначат награду за голову, пошлют команду ликвидаторов?
—
Ха-ха! Если за меня распланировали всю мою жизнь, я сам выберу свою смерть! — удовлетворённо думал я. —
Если теперь меня будут считать предателем, пускай! Пускай моё предательство достигнет таких масштабов, что обо мне станут слагать легенды. Пускай моё имя будет вызывать такой же страх, как имя Мадары!
Я бежал вперёд, пытаясь достичь Кьюби и четвёртого хокаге. Окружающие меня шиноби не спешили меня останавливать. Похоже, им и в голову не могло прийти, что кто-то способен совершить подобную глупость — помочь биджу уничтожать собственную деревню. Я оскалился от удовольствия. Я радовался, что теперь мне никто не помешает оборвать его жалкую жизнь. Что всё это множество глупцов увидит жалкий конец того, на кого они возлагали свои надежды.
Тут я заметил, что придавленный к земле Кьюби пытается очередной бомбой хвостатого достать жабу над ним и, что важнее, Йондайме. Но отдавать ему славу убийцы хокаге я не собирался.
— Врёшь, Кьюби! Только я имею на это право! — проорал я. Добежав до них, я высоко подпрыгнул и начала накачивать свой кунай чакрой. — Умри, Йондайме!!!
Время для меня опять замедлилось. Я видел, как хокаге медленно поднимает в мою сторону голову. Также я видел, как Кьюби тоже покосился на меня, он явно догадался о том, что я хочу сделать. Но вот его мыслей я понять не смог. И тут я замечаю взгляд Йондайме. Тот смотрел на меня всего лишь скосив взгляд и в этом взгляде я не видел ничего. Ни презрения, ни удивления, только равнодушие. Похоже, Йондайме было безразлично то, что я пытаюсь его убить.
Я не мог мириться с этим. Волна ярости вновь поднялась внутри меня на неописуемую высоту. Я заорал ещё громче, вливая в кунай просто безумное количество чакры. Я начал выносить руку вперёд, нанося удар. Но когда до сердца хокаге оставалось каких-то полметра, тот внезапно исчез, как будто его тут не было с самого начала. Исчез также и Кьюби, отчего удерживающая его жаба рухнула на землю. Опять Хирайшин?! Моя попытка провалилась?
— ЙОНДАЙМЕ!!! — ещё громче заорал я. Хокаге сбежал, а я остался наедине со своей яростью. Я больше не сдерживал своих эмоций, а лишь разжигал их со всё большей и большей силой.
Приземлившись, я увидел, как несколько шиноби бросились на меня. Но я не собирался тратить на них время. Никакой техники я против них не применял, лишь оттолкнул своей сырой чакрой. Это довольно затратный способ, но меня этот вопрос не волновал. Как не волновала меня и боль. Тем более что она меня почти не беспокоила. Похоже, у ярости свои преимущества. Оскалившись, я стал искать, куда ушёл хокаге. И практически сразу нашёл. Своей техникой он перенёс себя и Кьюби подальше отсюда. Не хочет, чтобы Коноха пострадала? Или хочет его запечатать?
— Не выйдет, Йондайме!!! Я тебя чую! Я не дам тебе запечатать Кьюби!!! — закричал я непонятно кому. Впрочем, АНБУ неподалёку от меня отреагировали на крик правильно и бросились в мою сторону. Как и ещё несколько джонинов. Но я опять выпустил чакру, раскидывая их в стороны и высвобождая себе дорогу.
Ускорившись, я воспользовался шуншином и на предельной скорости устремился туда, где была моя цель. Однако, дорогу мне перегородил какой-то барьер. Я заметил его за мгновение до столкновения и попытался усилить свой удар чакрой, чтобы пробить его. Однако барьер оказался несокрушимым.
— Какого чёрта?! — заорал я и начал бить в барьер изо всех сил. Однако, он не пропускал меня дальше. Не желая терять времени, я решил оббежать его вокруг. К тому же, из-за деревьев я не мог толком увидеть происходящего внутри. Может быть, Кьюби уже почти добил хокаге? — Нет, я сам убью тебя! Йондайме!!!
Пробежав сотню метров, я выскочил на поляну и увидел, что Кьюби по-прежнему находится внутри барьера. Лис был оплетён цепями и не мог двигаться. А рядом с ним находился Йондайме и какая-то женщина с красными волосами. Цепи проникли внутрь её тела через её спину…
— Нет, они исходят оттуда. Это какая-то техника! — произнёс я, стоя за барьером и уперевшись в него руками. Я давил на него, пытался найти в нём слабину, но потом понял, что её просто нет. Мне не пройти. Будь у меня какая-нибудь пространственная техника и тогда барьер не стал бы для меня препятствием. Однако, я так и не успел изучить Хирайшин.
И тут я заметил, что Йондайме держит в своих руках какой-то свёрток. Я присмотрелся. Это был завёрнутый в пелёнки младенец. Ярость вновь захлестнула меня. Я понял, что он собирается использовать этого младенца, чтобы запечатать лиса.
— Йондайме!!! Опять хочешь разрушить чью-то жизнь?! Пусти меня, и я лично выпущу тебе кишки! — Закричал я, вновь начав бить по барьеру. Но на меня никто так и не обратил внимания. Лишь Йондайме удостоил меня равнодушным и мимолётным взглядом. Такой взгляд я ненавижу больше всего. Вскричав, я опять саданул кулаком по барьеру, но он по-прежнему был непоколебим. — Йондайме!!!
И тут мой взгляд зацепился за младенца. Он сейчас надрывался, крича во всю силу своих слабеньких легких. Я внимательнее присмотрелся к малышу, ища, что в нём мне показалось неправильным. С виду — обычный младенец. Реденькие светлые волосики на голове. Глаза были закрыты. Но было то, что я не мог упустить. По три полоски на каждой щеке, прямо как у меня.
— Не может быть… — произнёс я, схватившись за голову и упав на колени. До меня, наконец, начал доходить смысл происходящего. Ведь этим младенцем был я сам. — Не может быть… Это… это видение! Такое настоящее и всё же видение… Видение прошлого…
Я сидел на земле и смотрел на них. На моих родителей и на себя самого. Моя ненависть, она опять куда-то ушла. Вместо этого вернулась боль. Не физическая, но сильная тоска, разрывающая само сердце. Сжав зубы, я сосредоточился на том, что говорили эти двое.
— Я собираюсь задержать Кьюби ценой своей жизни, так что мы сможем остановить возрождение Девятихвостого. — услышал я слова женщины. — Я рискну всей той чакрой, что у меня осталась, чтобы спасти всех! Спасибо тебе за всё!
— Кушина, только благодаря тебе я стал Четвёртым хокаге, — ответил Йондайме. Я увидел на его глазах слёзы. Похоже, он не такая уж бессердечная тварь, каким он мне показался вначале. — Благодаря тебе я понял, что значит быть настоящим мужчиной. И благодаря тебе я стал отцом этого ребёнка!
— Минато! Не нужно этого говорить! Я счастлива, что ты любил меня! И сегодня… сегодня ведь день рождения нашего малыша! Если бы я сейчас представляла, как мы бы могли жить дальше, будущее нас троих, как семьи, я бы не видела ничего, кроме счастливой жизни! Но, знаешь, в моём сердце есть только одно сожаление. Я не увижу, как вырастет Наруто. Как бы я хотела увидеть это!
— Кушина, тебе не нужно умирать вместе с Кьюби. Сохрани эту чакру, чтобы остаться вместе с Наруто, — произнёс он, утирая слёзы. — Я запечатаю всю твою оставшуюся чакру в Наруто печатью Восьми Триграмм! Девятихвостого же я возьму на себя. Есть только одна техника, которой может воспользоваться не джинчурики, и которая доступна мне для этих целей. Печать Бога Смерти!
— Но тот, кто использует эту технику… — попыталась возразить Кушина, но Минато её не слушал.
— Есть ещё кое-что! Я смогу запечатать только половину чакры Кьюби. Полностью запечатать такую огромную силу далеко за пределами моих возможностей! Также это неразумно и в стратегическом плане. Если это сделать, не будет джинчурики и нарушится баланс биджу, — произнёс Йондайме. Я же, услышав эти его слова, от досады скрипнул зубами. Кто о чём, а хокаге опять о политике. Неужели нельзя быть хоть немножечко эгоистом? Тем временем он продолжал говорить. — Печать Бога Смерти запечатает половину чакры Кьюби во мне навсегда. Однако вторая половина... Я запечатаю его в Наруто, используя Печать Восьми Триграмм. Я знаю, что ты хочешь сказать. Но ты должна помнить и о том, что сказал нам Джирайя-сенсей. О тех бедствиях, что должны произойти в будущем. Сегодня я понял две вещи. Тот человек в маске, что напал на нас, он предвестник катастрофы. И тот, кто его остановит — это этот ребёнок! Этот младенец, крестным которого является Джирайя-сенсей, как джинчурики, изменит будущее. Не знаю почему, но я в это верю!
— Минато… — произнесла Кушина, пытаясь остановить его. Но хокаге был непреклонен в своём решении.
—
Вот же задница! Баланс Биджу, будущее, война с Мадарой… Да он издевается! Почему я должен это делать?! — от досады я был готов прямо сейчас пойти и набить этому придурку морду. Да только барьер не давал мне это сделать. Да и видение на то и видение, что всё вокруг происходит лишь в моей голове.
Тем временем, Йондайме положил младенца на землю и быстро сложил печати. Змея, Свинья, Коза, Кролик, Собака, Крыса, Птица, Лошадь, снова Змея и хлопок ладонями. Я хорошо запомнил эти десять печатей. Не знаю, насколько действенна эта техника, но знать её необходимо.
— Давай поверим в этого ребёнка! Ведь он наш сын! — произнёс он. — Когда я закончу ставить Печать Бога Смерти, я запечатаю твою чакру в Наруто. Когда он будет пробовать взять силу Кьюби под контроль, я хочу чтобы ты помогла ему.
—
Всё ясно. То-то я и думал, что это за чакра странная у меня внутри печати имеется. Получается, она принадлежит моей матери, — пришёл я к выводу. Курама об этом не обмолвился ни разу. Впрочем, он мог и не знать всех подробностей.
— Наш сын… Я не хочу, чтобы наш мальчик нёс это бремя!!! — воскликнула она. И как же я был с ней согласен. Слёзы сами навернулись на мои глаза. Стоило же мне взглянуть на хокаге, как мои руки сами сжались в кулаки. Да, на его лице так и было написано слово «понимание». Но ещё ярче светилось слово «долг». Я это мог понять. Но принять — не приму никогда. — И почему ты решил использовать Печать Бога Смерти? Зачем тебе умирать, чтобы позволить мне встретиться с ним всего на несколько минут? Пожалуйста, останься с Наруто, защити его! Зачем? Только ради баланса биджу? Ради страны? Ради селения? Почему именно Наруто надо принести в жертву? Почему ты сам жертвуешь собой ради меня?
— Отказаться от страны, отказаться от селения, это всё равно, что отказаться от ребёнка. Твоё родное селение было уничтожено и ты должна понимать, какова жизнь человека без родины. К тому же, наша семья — шиноби! — Твёрдо произнёс он и Кушина кивнула. — К тому же, даже если я останусь жить, мне никогда не заменить тебя. Сколько бы времени я не провёл с Наруто, я не заменю ему матери. Я не смогу дать ему многого. Есть кое-что, что может только мать. И я делаю это не только ради тебя, но и ради Наруто. Я счастлив, отдать жизнь за сына. Это мой долг как отца!
— Долг, как же… Он просто не хотел меня растить, вот и всё. Прикрывшись ответственностью хокаге, сбежал от ответственности родители. Ну да, если у Наруто нету матери, зачем ему отец? Незачем, сам, один как-нибудь справится, — проговорил я, утирая слёзы. Больно видеть, как тебя задвигают непонятно на какие роли ради каких-то эфемерных интересов. Эфемерных, потому что я хорошо знаю, о чём говорю. Мне приходилось довольно плотно общаться с Шикамару и я не раз играл с ним в шоги. К одной цели ведёт множество путей, длинных и коротких. Этому я научился играя с ним. Вот только люди — не фигурки для игры. А Минато Намикадзе, придумав этот гениальный план, совсем не учёл моих интересов как его сына. — Может быть мне тоже хочется, чтобы у меня был хотя бы отец. Чтобы он играл со мной, таскал на руках, угощал раменом или мороженым. Хвалил меня за хорошие оценки в академии или ругал за проказы. Да я был бы даже не против, чтобы он, иногда, наказывал меня ремнем…
Тут я заметил, как сначала Йондайме, а затем и лис вздрогнули. После чего Кьюби задёргался в своих цепях и резко уменьшился в размерах.
— Печать! — громко произнёс Йондайме, а затем на его животе, который был виден через разорванную одежду, проступила печать. Тут он поднял младенца и одной рукой сложил печати. Перед ним в клубах дыма появился какой-то алтарь, окружённый свечами. Хокаге бережно положил на него младенца. — Так, теперь Печать Восьми Триграмм! Я запечатаю Кьюби в Наруто!
Тут Кушина закашляла. Должно быть, сказывалось то, что из неё извлекли Кьюби. Хотя, удивительным было то, что она ещё жива. И тут я почувствовал, что барьер дал слабину.
—
Ну, конечно. Это не четвёртый хокаге поставил барьер, а она. Скорее всего, какая-то техника на основе чакры Узумаки. Оттого она мне и показалась знакомой, похожей на мою, — догадался я.
— Кушина ты в порядке?! — закричал Хо… отец, подбежав к матери.
— Нет, Минато и Кушина. У меня не было родителей всю мою жизнь. А это… это лишь воспоминание… — мысленно проговорил я, определяясь с тем как их называть. Пускай это и есть ложь, я буду так считать. И тут я увидел, что лис начал атаку. Я тут же заорал. — Куда бежишь, олень! За Кьюби следи!
И меня совсем не удивило, что меня опять не услышали. Это видение и в нём я всего лишь наблюдатель. Пока Минато отвлекался на Кушину, Курама, также понявший, что барьер слабеет, изо всех сил ринулся к младенцу. У него ещё была возможность не допустить запечатывания. Достаточно избавиться от младенца. Только дотянуться и всё. Однако родители бросились ему наперерез и остановили. Я своими глазами видел, как лис проткнул своим когтем их тела. А затем барьер вновь стал крепок.
— Я же говорил, это обязанность отца! — с трудом проговорил Минато.
— Тогда я, как мать, тем более это должна! — ответила ему Кушина. — Впервые тебе удалось уговорить меня. Хорошо, я поняла, насколько ты серьёзен.
— Спасибо Кушина, — ответил Минато, а затем сложил печати. Курама не видел какие, но вскоре понял, что это за техника. — Кучиёсе но Дзюцу!
Появилась ещё одна жаба, на этот раз куда меньше.
— А?! Э?!! Кьюби?!!! — воскликнула она. — Эй, Йондайме, что это всё значит?
— Геротора! Я хочу, чтобы ты стал хранителем ключа Печати! Возьми его и передай Джирайе-сенсею! — ответил Минато. После чего жаба, подумав пару секунд, кивнула. Затем она вытянулась на добрых два метра вверх и раскрылась, как свиток. От этой картины у меня аж глаза на лоб полезли. Призывные животные и такое умеют? Тем временем Минато одним движением руки нанёс на живой свиток перед собой формулу печати. К сожалению, я не мог в подробностях рассмотреть её. А жаль, ведь она мне нужна как никому другому.
— Я покидаю ваш мир и подтверждаю, что стал хранителем печати, — произнёс Гератора, свернув свиток. — Так что, прощайте!
Жаба испарилась.
— Вот и всё, Кушина, моё время пришло! — вдруг произнёс Минато. — Я сейчас активирую Печать Восьми Триграмм. Я запечатаю часть своей чакры в Наруто. И когда-нибудь я смогу встретиться с ним. А сейчас, скажи ему что-нибудь напоследок.
— Наруто, будь хорошим мальчиком, и вырасти сильным. Мойся каждый день и держи ноги в тепле. Не сиди допоздна и хорошо высыпайся. И заведи много друзей. Но выбирай только настоящих друзей, тех, кому сможешь полностью доверять. Надеюсь, ты пойдёшь по стопам своего отца и станешь мастером ниндзюцу. Но помни, что у всего есть как сильная, так и слабая сторона. Так что, если что-то не будет получаться, не расстраивайся! В академии уважай учителей и старших товарищей. И ещё кое-что, избегай трёх пороков шиноби! Будь осторожен и не занимай денег. После каждой миссии откладывай немного, а не трать всё. Не пей алкоголь, пока тебе не исполнится двадцать лет. И потом им тоже не увлекайся, чтобы не загубить тело. И самый главный порок, женщины. Я тоже женщина и не совсем этого понимаю, но, в любом случае, мужчина и женщина не могут существовать друг без друга. Поэтому, нет ничего плохого в ухаживании за девушкой. Но только сторонись плохих женщин. Лучше выбери такую, как твоя мама. И, есть ещё кое-что, опасайся Джирайю-сенсея. Наруто, тебя ждёт мир, полный боли и страдания. Но, ты не сдавайся. И найди свою мечту, и постарайся её воплотить. Я так много, много, много, много хочу сказать тебя, правда. Я бы хотела побыть с тобой ещё немного. Я люблю тебя… Минато, прости меня, я такая дура, потратила всё твоё время…
— Ничего, — ответил он. — Наруто, твоему папе нечего добавить к тому, что сказала твоя болтливая мама. Я полностью с ней согласен… Печать Восьми Триграмм!
Кьюби исчез, оказавшись запечатанным в младенца. Потеряв опору, Минато и Кушина упали на землю. Их раны были несовместимы с жизнью. Тем более, что душу Минато уже забрал Бог Смерти. Кушина же ещё была жива, но я ощущал, что жить ей осталось совсем недолго. Происходи всё в реальности и я, возможно, смог бы ей помочь. Но в видении…
— Йондайме, Кушина-сама, — воскликнули подбежавшие джонины и склонились, чтобы оказать ненужную уже помощь. Пока происходило запечатывание Кьюби, они вместе с Хирузеном оставались за пределами барьера и не могли пробиться внутрь, как и я. Тут сам старик осторожно взял младенца на руки.
— Отправьте её в больницу. И вызовите медиков! — приказал он.
— Сандайме, — вдруг произнесла Кушина. Старик подошёл к ней и присел на колено.
— Кушина, — позвал он её.
— Прошу вас, позаботьтесь, пожалуйста, об этом ребёнке, — произнесла она.
— Да, не беспокойся об этом, — кивнул старик.
— Его зовут Наруто, — сказала она. Она с трудом подняла голову. — Минато и я… взяли это имя… из романа Джирайи-сенсея…
— Наруто? Хорошо, я понял. Я возьму всю ответственность на себя! Так что теперь, ради этого ребёнка, тебе нужно немного потерпеть, — произнёс он. Но… было уже поздно. Она умерла. Старик это понял и опустил голову. — Кушина, я обещаю тебе…
Я смотрел на лежащих на земле Минато и Кушину, моих отца и мать. И хотя я был не согласен с их решением, слёзы сами лились из глаз. Я был обижен на них и в то же время, скорбел по ним. Сидя на земле и обхватив себя руками, я наблюдал, как подходят медики и констатируют их смерть. Я видел, как подошло несколько АНБУ и стали ожидать решения хокаге. Я смотрел, как опытные шиноби с горечью смотрят на этих всё же довольно молодых людей.
Их унесли, а видение всё не заканчивалось. Когда я немного успокоился, то решил выяснить, почему я ещё здесь. Теперь мне не нужно было никуда бежать. Моё тело больше не болело, а моей свободе никто не угрожал. Я решил немного пройтись по Конохе.
Идя по селению, я видел только разрушение, смерть и боль. В завалах искали выживших, в уцелевших местах перевязывали раненых, а на ровных площадках чуть в стороне — складывали трупы. Тел погибших было много. Но ещё больше рядом с ними было их рыдающих родственников.
— Мама, папа! — услышал я голос мальчика лет десяти, который сидел на земле между двух тел, мужчины и женщины. Сейчас он уткнулся в тело женщины и рыдал, совершенно не стесняясь этого. Я подошёл ближе, чтобы рассмотреть его. — Почему? Почему?!!
Мальчик поднял голову и взглянул в мою сторону. Сомневаюсь, что он смотрел конкретно на меня. Однако лицо его я увидел. Темные волосы, заплетенные в высокую косу, прямые черты лица, карие глаза. И шрам на переносице, как у…
—
Ирука, — догадался я. Да, сейчас передо мной был не Умино Ирука, учитель академии, а Ирука-кун, только что потерявший папу с мамой. Ком сдавил моё горло. —
Теперь понятно, почему он так не любил меня…
Я пошёл дальше. Неподалёку я увидел девушку, по виду чуть старше меня. Она стояла возле тела и рыдала. В, буквально на секунду, мелькнувших глазах я узнал Юхи Куренай, джонина-наставника команды номер десять. Похоже, в этом нападении Кьюби она потеряла своего отца. Рядом с ней стоял подросток с сигаретой в зубах, Сарутоби Асума. Он положил ей руку на плечо для поддержки.
Я шёл дальше. Множество тел, множество слёз, множество боли. Вот, Хатаке Какаши, по виду лишь немного старше меня самого, ходит с каким-то потерянным взглядом. Ну, да, Намикадзе Минато был его учителем. Рядом с ним находился подросток, одетый в зелёный обтягивающий комбинезон. У него была прическа под горшок. Подросток пытался подбодрить Какаши, но тот игнорировал своего друга.
Я ещё долго ходил по улицам разрушенной Конохи, впитывая надломленные эмоции её жителей. Что ни говори, но потерю тех, кто тебе дорог, пережить сложно. Раны, нанесённые трагедией, затянутся рубцами, но не заживут никогда. Время, оно не лечит, а всего лишь помогает погрузить печальные воспоминания в глубины памяти и жить дальше.
***
— Что… это было? — Первым делом, мысленно произнёс я, едва только осознал себя после окончания видения. Оно окончилось столь внезапно, что я даже не сразу сообразил, где я нахожусь. Голова болела, от затылка до темечка. Как будто меня током прострелило. Из-за этого резало в глазах, а волосы на затылке и лобке стояли дыбом. Хотя во втором месте они ещё вроде как и не выросли… — Нервы, наверное… вот только… вроде, я не такая истеричка, чтобы слёзы лить по таким пустякам… почему я… чёрт, башка болит, как после хорошей гулянки…
—
Хм, слёз за тобой в последнее время я что-то не замечал, а вот в обморок ты грохнулся весьма капитально, — раздался размеренный голос Курамы. Пошатываясь из стороны в сторону, я повернулся к нему. Только после того, как я увидел его клетку и печать на неё целыми и невредимыми, до меня дошло, где я нахожусь. Сам лис смотрел на меня прищурившись, будто ожидая от меня какого-нибудь фортеля. —
Вроде бы ты не собирался особенно переживать по поводу родителей. Подумаешь, сдохли. Так, с чего такая реакция теперь? Совесть что ли замучила?
— Совесть? — переспрашиваю его, думая о том, говорить или не говорить о видении. Хотя… — Хм… не, совесть тут не причём. Просто… смог лично засвидетельствовать, как ты оттягивался в Конохе двенадцать с половиной лет назад. Вот и торкнуло меня… наверное.
—
О! — протянул он. —
Тебе было видение и тебя после него так трясёт, и рожа кривая?
— А что, сильно заметно? — спрашиваю я. Меня и в самом деле трясло, ломило спину, лихорадило.
Как-то раз, лет пять назад, зимой, я забыл закрыть окно в комнате. А ночью ударили морозы. Не такие сильные, конечно, как в Стране Снега. Вот только мне и этого хватило. Квартиру сильно выхолодило и меня хорошо продуло. На следующее утро, я явился в академию, с трудом передвигая ногами, с текущим носом и красным лицом. Разумеется, ни о какой учёбе речи быть не могло. Дайкоку-сенсей, едва увидел меня в таком состоянии, тут же отправил в госпиталь. Там меня, разумеется, сразу вылечили. Да только, видимо, не до конца. Потому что ещё неделю меня периодически прихватывал озноб и кашель. То ли вирус адаптировался к медицинской чакре, то ли ещё что. Но я этот урок запомнил надолго. Так вот, моё нынешнее состояние напоминало мне тогдашнее. За той лишь разницей, что сейчас я находился во внутреннем мире. Где тут можно подхватить вирус, ума не приложу. Должно быть, чисто психологическое. Хорошо хоть боль постепенно отступала, да озноб проходил.
Пока я вспоминал тот случай, заодно смог разглядеть своё лицо, отражающееся в идущей кругами воде. Полюбоваться, так сказать. Хотя, на самом деле, Курама был прав, видок был тот ещё. Помятая физиономия, красные глаза, мешки под ними и дорожки слёз. Всё это явно говорило не в мою пользу.
— Мда, надеюсь, это только внутри я такой. Если Хокаге увидит меня в таком состоянии… — озвучил я свои мысли, продолжая разглядывать себя. К сожалению, списать всё на «кривизну» зеркала было нельзя.
—
Боишься, что тогда твоя репутация в его глазах падёт так низко, как никогда?! Ха-ха-ха!!! — заржала эта девятихвостая задница. От его хохота голова у меня разболелась ещё сильнее. Тут, перестав ржать, он огрызнулся. —
Я тебе не задница!
Я посмотрел на него, почесал затылок и пораскинул мозгами. Боль уже почти прошла, и я теперь мог мыслить трезво.
— Слушай, Курама, — позвал я его. Заодно и решил съехать с неприятной для меня темы. — Я вот что-то всё в толк не возьму, как ты всё время угадываешь, что я думаю? Ты же не из отдела дознания и мысли читать не умеешь!
—
Пхе, просто кто-то слишком предсказуем, — ответил он, улегшись головой на свои лапы. А затем глянул на меня одним глазом. —
Хотя, конкретно в этом случае, ты сам их транслировал мне. Не заметив этого, разумеется.
— Погоди, как транслировал? — натуральным образом отвесив челюсть, спросил я. Вернее, как это делать, я знаю. Но вот только я этого точно не делал сейчас.
—
Молча. Как мы с тобой обычно разговариваем, так ты и транслировал, — ответил он мне, на что я нахмурился. Тогда лис постарался пояснить. —
Нюансы, мой юный и тупой джинчурики, небольшие нюансы, о которых я упоминал ещё в нашу с тобой первую встречу и которые ты к нынешнему времени благополучно выбросил из головы. Как всегда, ты не слушаешь никого. Всё прослушал мимо ушей… в том числе и то, как правильно от меня закрываться, чтобы я не слышал некоторых твоих мыслей. Вот что значит рамен вместо мозгов.
— То есть, все эти годы… ой, — я сел, где стоял и прикрыл лицо руками. По спине пробежала толпа мурашек, стоило мне представить, сколько всего «приятного» я ему наговорил. Однако, моё самобичевание продолжалось недолго. Ровно до того момента, пока я не сообразил, чем именно занимаюсь и перед кем. Я тут же подскочил на ноги и зло посмотрел на лиса. — Курама, что тут происходит? Почему я… почему меня опять тянет на нытьё? Я же…
Я опять осёкся. Не хотел же орать на него, а всё равно, веду себя как истеричка. Пришлось останавливаться и начать «мысленно» считать до десяти. Курама всё это время терпеливо ждал, пытливо рассматривая меня.
—
Успокоился, как я погляжу? Что касается твоей ментальной болтливости, то, признаю честно, я… немного преувеличил, — сказал он и растянул губы в некотором подобии лисьей улыбки. —
А так, по-большей части, ты всё же следовал моим советам. Заносило тебя лишь изредка. Так что, не переживай, а то морщины появятся!
— Один, два, три, четыре… — начал я считать вслух, чтобы успокоиться. А когда закончил, спросил. — Курама, это была такая шутка?
—
Да, шутка. Должны же и в моей жизни быть положительные моменты? — заметил он в ответ и захихикал.
— Неудачная шутка, — говорю ему, складывая руки на груди.
—
Во всяком случае, мне понравилось, — не согласился он. Ещё бы ему не понравилось надо мной издеваться. —
Хм, раз тебя больше не тянет поистерить, выскажу я тебе одну мою умную мысль. Похоже, где-то глубоко внутри тебя прячется маленький мальчик, который хочет иметь маму и папу. Кто он и какие у него мечты, я не знаю. Но об этом желании могу сказать наверняка.
— Мда? Что-то не замечал за собой некрофильских наклонностей. Да и инцестом не увлекался никогда. Хм, хотя мне и не с кем. Как печально… — достаточно грубо отшутился я, прикидывая, насколько реален вариант, озвученный лисом. По всему выходило, что он был более чем реален. Я решил кое-что уточнить. — Так значит, ты думаешь, у меня диссоциативное расстройство идентичности?
Мой простой вопрос заставил Кураму зависнуть. Лис приподнял голову, затем склонил её набок, возвёл глаза высоко к потолку, а после даже стал тереть пальцами по лбу. Занятный ритуал, надо будет протестировать. Вдруг, помогает?
—
Дис… как его там… — на большее его способностей не хватило. Он оскалился и посмотрел на меня. —
В общем, так, умник. Не знаю я ваших странных терминов. Объясню так, как это понимали во все времена. У тебя слабо выраженное расстройство личности. Изредка тебе кажется, что ты маленький мальчик. Под «маленький» я имею в виду, что ты себя чувствуешь лет на пять-шесть, тебе хочется тепла и заботы и, чтобы родители были рядом. Отсюда конкретно вот это вот твоё видение. Ты, кстати, когда последний раз был у психиатра? Может быть, стоит ещё раз сходить?
— Месяц назад уже был, у нас с этим строго, — отвечаю ему. — Погоди. Вообще-то, основы психологии нам преподавали в академии. Так что, по идее, этот термин ты должен знать, ты ведь «всё слышишь»!
—
Ты так говоришь, будто это мне самому нравится слушать те мысли, что ты направляешь на меня, шкет. Да ты добрую половину времени думаешь о том, с кем бы перепихнуться. Думаешь, слушать эти призывы души к размножению приятно? — возмутился лис.
— Не половину, не надо, — замотал я головой, отнекиваясь от такой «чести». Хотя, доля правды в его словах всё же есть. — Так значит, ты заваливаешься спать специально, чтобы меня не слышать?
—
Дошло, наконец, — раздался вздох облегчения. —
Просто никогда не угадаешь, когда тебе в очередной раз направить на меня свой поток гормонов. Сон хоть и помогает, но с трудом.
— Да? Хм, и как твои сны? Много поллюций было? А то тут столько воды, что незаметно… — решил поддеть его я.
—
Во-во, что и требовалось доказать, — покивал лис, не поддавшись на мою подначку. А затем фыркнул и мотнул головой. —
Давай уже, вали отсюда. Там тебя уже заждались. Надеюсь, боевую тревогу ещё не объявили.
— Подождут ещё немного, — отмахиваюсь от его предложения. — Почему ты решил, что у меня расстройство идентичности? Я всё же себя с тобой не путаю.
—
Да ну? Напомнить, сколько раз это было? — усмехнулся он. И мне пришлось признать его. В самом деле, я сам ему говорил, что порой не понимаю, является ли все происходящее вокруг меня плодом моего воображения. —
Ладно, тогда такой вариант. Взять твою извращенную технику…
— Ойроке но дзюцу? — переспросил его я.
—
Её. Так вот, думаешь, тот, у кого с головой всё в порядке додумался бы до её создания?
— Эй, у меня, между прочим, была конкретная цель! — возмутился я.
—
Конечно. Разве что, исполнение подкачало, — хмыкнул лис. Крыть было нечем. —
Не думал никогда, почему твой выбор пал именно на этот вариант? Ведь были и другие.
— Были, — не стал я отрицать очевидного. И в самом деле, когда я создавал эту технику, то поначалу придерживался идеи изображать какого-нибудь монстра. — Вот только, настоящие шиноби на такое не прореагируют. Им баб подавай, с большими…
—
Ты даже не пробовал, — не согласился он с моими доводами. Отвечать было нечего. Я и в самом деле, ни разу не пробовал скриммер-вариант. —
Ладно, спорить с тобой не буду. Если считаешь, что всё нормально, пускай. Вот только, ты же помнишь, как выбирал наряд для этого образа? Ты же ведь не только облачками прикрываться собирался? Ты много женских нарядов перепробовал. Хотя и заявишь мне сейчас, что это было сделано для аутентичности.
— К чему ты клонишь? — осторожно спросил я его. Я всё никак не мог понять, чего он к этой технике прицепился. Подумаешь, создал её ради веселья. Это не повод приписывать мне всякие психические отклонения.
—
Наруто, в тот момент, когда ты крутился перед зеркалом, ты не просто копировал женское поведение. Ты был ею! — заявил мне лис.
— А? — от такого заявления у меня глаза на лоб полезли. — Курама, ты чего, совсем что ли? Может быть, мне штаны снять и показать тебе, кто я на самом деле? Как я мог быть женщиной?
—
Я сейчас не про тело, а про твоё психическое состояние тебе говорю. Или мне нужно сказать об этом прямо? — он, нахмурившись, посмотрел на меня. Я уже понял, что он хочет, чтобы я пришел к каким-то выводам самостоятельно. Да вот беда, его заявление выбило меня из колеи и никаких дельных мыслей в голову не шло. Надо же, взял и назвал бабой. Куда катится мир? —
Хорошо, сам напросился. Ты крутился перед зеркалом и вилял задницей в точности, как Кушина перед Минато. Поверь, я знаю, о чём говорю. Раньше я не придавал этому значения, но теперь…
Услышав комментарий такого рода, я задумался и даже начал вспоминать. И чем больше я вспоминал, тем более мрачным становилось моё лицо.
— Чакра? Ты хочешь сказать, что дело в чакре Йондайме и Узумаки Кушины, которая запечатана в твоей печати? — наконец выдал я самую безумную идею, которая пришла мне в голову. Однако, поймав взгляд лиса, я понял, что попал в самую точку. — Ты уверен?
—
Забыл, что сам мне рассказывал о чакре? Она передаёт информацию, знания и эмоции от одного человека к другому. А учитывая, сколько внутри тебя образцов чакры находиться… — лис красноречиво замолчал и уставился на меня.
— Минато, Кушина, моя собственная, твоя… чакра Асуры, — я запнулся. Внезапно пришедший мне в голову вариант, я прежде даже не рассматривал. — Если подумать, получается, во мне ведь ещё есть и чакра из моей прошлой жизни, так?
—
Хм, перешла сюда вместе с душой? Не исключено. Даже старик имел весьма смутные представления о чистом мире. Что уж говорить про нас с тобой? Кто знает, как там всё устроено на самом деле и откуда пришла твоя бренная душа? — сказал он.
— Утешил, сказать нечего, — тяжело вздохнул я и посмотрел на печать. По идее, кое-какие ответы можно найти, сняв её. Вот только нет у меня ключа. Нужен Геротора. — С таким коктейлем… А ведь ещё и половое созревание свой вклад вносит… Курама, что мне делать? Я не хочу, чтобы в самый ответственный момент у меня сиськи выросли.
—
А я откуда знаю? Чего ты у меня спрашиваешь? Сам решай свои проблемы! — ответил он мне.
— Злой ты, уйду я от тебя, — изобразил я обиженного ребёнка. На это лис лишь фыркнул.
—
Вот и катись. Тебя уже все заждались. Хокаге, АНБУ, джонины… Неужели не чувствуешь? — я прислушался к своим ощущениям. Действительно, сейчас вокруг меня столпилось полно народу. Надо быстрее приходить в сознание, а то, мало ли… Но как всё-таки стрёмно…
— Думаешь, всё настолько серьёзно? — заинтересованно спросил я. На что лис опять фыркнул.
—
А ты думаешь, тот факт, что ты саданул моей аурой на добрый километр вокруг, оставят без внимания? — спросил он с ехидством. И тут до меня дошло, что он имел в виду.
— Ещё и это? Что ж ты раньше-то не сказал? — протянул я, хватаясь за голову. Не слушая дальнейшего бурчания я сосредоточился, покидая своё нутро.
***
— …то …руто …Наруто? — раздался чей-то голос, словно из глубины. Я открыл глаза и огляделся. Как оказалось, я по-прежнему находился в кабинете хокаге. Вот только я не сидел, а уже лежал на полу. Старик же, присев рядом со мной, пытался привести меня в чувство. Интересно, сколько всего прошло времени? Всё-таки, во внутреннем мире оно течет иначе. Вдобавок ещё и видение…
Рядом с собой я почувствовал присутствие ещё нескольких шиноби. Их чакра была в крайней степени напряжения, будто они готовы прямо сейчас вступить в бой. Хм, кажется, я догадываюсь, почему. Я оглядел их. Генму и Какаши я узнал сразу, а вот из АНБУ по чакре я смог определить только того, что прикипел к моей табуретке… Кстати, о ней.
— Где табуретка? — требовательно спрашиваю его, при этом нахмурив брови. Всё верно, табуретка — это святое. Моя реликвия, никому не отдам.
Шиноби и АНБУ переглядываются. Затем смотрят на того, к кому я обращался и… несмотря на субординацию, кабинет хокаге наполняется громогласным смехом. Я почувствовал, как их чакра быстро возвращается в спокойное состояние. Даже старик улыбнулся. Что же до виновника, то он ничуть не обиделся. Умение разрядить ситуацию в нужный момент для шиноби важно не меньше, чем сохранение достоинства в кабинетах начальства. Тем более, что от меня все, как минимум, ожидали призыва локального стихийного бедствия.
— Наруто, с тобой всё в порядке? — прервал всеобщее веселье Хирузен. Я посмотрел на него, прислушался к своим чувствам и, улыбнувшись, кивнул.
— Да, старик. Прости, что напугал. Просто, несколько неожиданно… — я зачесал в затылке, изображая смущение. Скорее по привычке, чем по необходимости. Затем замер и посмотрел на него. — Надеюсь, ты не собираешься об этом объявлять во всеуслышание? Мне ещё хочется пожить спокойно.
Старик, услышав мою просьбу, прикрыл глаза, задумавшись. Затем он по очереди оглядел собравшихся в кабинете шиноби. Те в ответ кивнули головами.
— Можешь больше не переживать об этом, Наруто-кун. Если ты этого хочешь, об этом не узнает никто.
— Хорошо, спасибо… я… я, наверное, пойду?
— Подожди, — остановил он меня. А затем повернулся к Сенбон-чану… — Генма. Я бы хотел попросить тебя, чтобы ты обучил Наруто одному дзюцу.
Джонин поглядел на хокаге, подвигал сенбоном, затем перевёл взгляд на меня, а потом обратно на старика.
— Это опасно, — сказал он довольно ровным тоном. Он просто констатировал факт, а не пытался как-то отговорить меня.
— Жизнь вообще опасная штука. От неё умирают, — отвечаю ему. Краем глаза замечаю, как старик хмурится, а Какаши с АНБУ переглядываются. Генма же ограничился изменением положения сенбона во рту. Хм, кончик смотрит влево вниз? Такое положение я видел у него всего пару раз, когда он сомневался во вменяемости собеседника. Поначалу я не придавал этому значения, но Генма мне кое-что пояснил. Не всё, конечно, но многое. Но тут сенбон вновь поменял положение, вверх и вправо. Уголки его губ приподнялись, обозначая улыбку.
— Хорошо, идём со мной, — предложил он, и мы вдвоём покинули кабинет.
