The Beauty and Beast

Разум, а не чувство — вот мой поводырь. Мое честолюбие безгранично, неутолимо мое желание подняться выше остальных, сделать больше, чем сделали другие. Я почитаю настойчивость, непоколебимость, усердие, таланты — ибо это орудия, с помощью которых люди достигают великих целей и поднимаются на неизмеримые высоты. «Джейн Эйр»©       Кол вывернул машину на шоссе, сбавляя скорость. Дорога в этих местах не самая лучшая, а спящая на его коленях Алекс могла пострадать, при наезде на ухаб или яму. Из-за снижения скорости, ему пришлось перестроиться и встать в середину, между машинами охраны. Обычно, он предпочитал выжимать из двигателя тот допустимый максимум, чтобы едва ли не угодить в кювет, хотя машину водил весьма виртуозно и вообще был заядлым любителем быстрой езды.       В тишине, разбавляемой лишь шумом двигателя, он почти успокоился. Разумеется, остался нервный осадок, но непередаваемое чувство облегчения дало свои плоды. В конце концов, он успел. Тем не менее, его всерьез волновала собственная потеря самообладания. Тогда, на складе, он был готов разорвать Торнхолл на части, собственными руками. Да и Деймону сегодня крупно повезет, если он догадается уехать хотя бы до вечера...       Алекс сонно дернулась во сне и переместила ладонь аккурат на его колено, чем вызвала у мужчины непроизвольный вздох. Чисто автоматически, он погладил её по волосам, не отрывая глаз от дороги. Да, он все ещё злился на неё. Вообще сложно не злиться, когда оставляешь человека дома, в полной безопасности, а позже находишь на складе, в окружении отпетых тварей темного синдиката. Самое печальное, что пришла она туда самостоятельно и по своей воле. Вероятно, в его агрессии крылась и иная причина, которую он не спешил отвергать. Когда считаешь себя каменным и непоколебимым, проявление любых эмоций с намеком на слабость, раздражает. У него появилось слабое место, куда непременно ударят снова. Даже такой полудурок, как Марсель, прекрасно знал, что возвращаться в особняк во время штурма, было нерационально. По крайней мере, в ту секунду. А он полетел туда, на старой отцовской машине, как ошпаренный. Практически без оружия, страховки и людей. Рэмбо в городе, честное слово. Так что, раздражителем отчасти была сама шатенка.       К слову, машина отца — как пощёчина судьбы. Майклсон старался думать о нем как можно реже, нежели полагалось. В конце концов, его жизнь не полетела под откос, если это можно так назвать. Он не умер от передоза и не спился (почти), впахивая на одном из судов порта, ибо трущобским выходцам дорога только туда. Все его мечты о колледже были даже не карточным домиком, а пустой иллюзией. Настоящее образование и опыт он получил здесь — в особняке, стоящем на костях. Чарльз рушил его прежнюю жизнь и выстраивал новую, привив любовь к литературе и умственному развитию. По правде говоря, у Кола и ограничений практически не было. Вернее, у него был простой выбор: делать и огрести или не делать. Став старше, он научился создавать третий вариант — сделать так, чтобы не огрести. Сейчас он понимал, что его элементарно учили думать. Лидер не может подчиняться, он командует. Следовательно, соображать должен самостоятельно. Его готовили на роль преемника. Сумел бы он чего-то добиться, оставшись в обшарпанной квартире трущоб? Может быть. Но не в столь раннем возрасте. Возможно, именно поэтому он более менее пережил психологическую травму отторжения родителями. Менталитет стадного инстинкта быстро отсеяли, включив инстинкты выживания. Ведь, прежде чем быть кем-то значимым, стоит пройти жёсткий отбор. Зверь, оказываясь в опасности, может рассчитывать только на свои силы и интеллект. Ему уже говорили, что он чем-то похож на хитрого лиса из детской сказки. А как известно, тупые лисы дохнут ещё щенками.       Вдали показалась знакомая лесопосадка, в глуши которой располагается родной особняк. Алекс снова дернулась, а затем потянулась, на его коленях, что-то сонно пробубнив. Мужчина вообще не понимал, как можно было спать в таком положении, но с самого начала, не имел желания с ней спорить. Отчасти, её присутствие положительно влияло на его оголённые искрящиеся нервы. Ну или, он пытался мысленно оправдать тот факт, что она волновала его не только духовно, но и физически. И это по-настоящему раздражало, учитывая сложившуюся ситуацию.       Спустя несколько десятков минут, «Хаммеры» миновали лесопосадку и оказались на подъездной дороге. Отремонтированные и смазанные, ворота распахнулись перед ними, впуская хозяина домой. Майклсон даже ощутил, как внутри что-то ёкнуло. Но тут же отринул это чувство, останавливая машину около гаражей.       — Алекс, просыпайся. — Произнес он, слегка тряся девушку за плечо.       Она открыла глаза, несколько секунд пытаясь сфокусироваться и начать соображать. Наконец, шатенка медленно поднялась и выпрямилась на своем месте. Кол тут же вышел из машины наружу, понимая, что если задержится — последуют вопросы. Женщины не умеют молчать, когда им говоришь. Увы, так уж они созданы. Да и кроме того, он был не уверен, что сможет обсудить произошедшее спокойно, конкретно сейчас. Да, он успокоился, но в то же время, ещё злился. По крайней мере, его не тянуло кого-либо разорвать.       Алекс вышла из машины следом, потягиваясь и щурясь на дневной свет. Бросив взгляд на главу преступной группировки, она попыталась понять по его мимике, в каком он сейчас состоянии. Но непроницаемое лицо не дало ей ответов на вопросы. Он нисколько не изменился за время отсутствия, что неудивительно. Хотя, за эти дни казалось, что прошла целая вечность.       Мужчина смотрел на неё всего мгновение, а затем кивнул на особняк и сдвинулся с места. Он по-прежнему не хотел разговаривать, что не слишком радовало девушку. Она бы предпочла, чтобы он хотя бы начал кричать. Однако, не в его манере устраивать сцену на людях. Он слишком ценил свой авторитет.       Шатенка двинулась за ним беспрекословно, стараясь сохранять невозмутимость. Если Майклсон не стал выносить на всеобщее обозрение факт своего недовольства её вмешательством, то и в последствии не стоит давать и намека на разлад. Между собой они разберутся и договорятся самостоятельно. А лишнее злорадство некоторых — помеха общему делу. Монархи всегда являются примером непоколебимости и силы. Особенно, семьи.       В особняке было тихо. Шуршали только горничные и уборщицы, коими овладело непреодолимое желание навести идеальную чистоту. Кол бросил на женщин хмурый недоуменный взгляд, но не остановился. В голове Алекс промелькнуло, что придется с ним объясняться и насчёт этого. Впрочем, здесь доводы хотя бы неоспоримы и за это переживать особенно не стоит.       Поднявшись по лестнице, они в полном молчании вошли в кабинет. И только когда дверь закрылась, мужчина бросил куртку на диван, а затем буквально рухнул в кресло. Сцепив пальцы рук между собой, он откинулся назад и посмотрел на шатенку.       — А теперь садись и излагай мне суть этого фарса, — сказал он. — Развернуто и четко.       Девушка послушно сняла куртку и последовав примеру мужа, бросила её на диван. Затем, расположилась там сама. Скрывать и утаивать что-то не было смысла, поэтому она выложила ему все события сразу. Правда, не поспешила рассказывать о послании для Изабель. Довольно спорный поступок и она опасалась, что Майклсон отнесётся к этому резко негативно. Он не перебивал её. Слушал молча, не задавая вопросов и не надавливая.       К концу монолога ей казалось, что он ее придушит. Она чувствовала это всеми фибрами своего тела. Когда она наконец замолчала, Кол поднялся с кресла и двинулся к мини-бару. А здесь его ждал ещё один «сюрприз» — мини-бар был пуст. Накануне, Алекс вынесла оттуда весь алкоголь собственноручно, припоминая о проблемах мужчины с алкоголизмом.       Узрев пустоту ящика, он медленно обернулся и посмотрел на неё таким диким взглядом, что у неё появилось желание сбежать. Естественно он догадался, кто это сделал. Никто иной и не рискнул бы.       — Аларик запретил тебе пить! — Выпалила она, подскакивая с дивана, едва Майклсон двинулся в её сторону. Пожалуй, побег был скорее импульсивным, нежели от переизбытка адреналина. Почему-то у неё было стойкое ощущение, что он ей совершенно ничего не сделает.       И тем не менее, за стол, как за барьер, она полетела птицей. Кол шел за ней неспешно, но угрожающе. Они так и кружили вокруг стола, а многострадальное кресло он снес легко и непринужденно, одним движением руки.       — Кол, успокойся, пожалуйста! — Взвизгнула шатенка, а затем резко рванула к двери.       Однако, буквально за несколько секунд до того, как она схватила дверную ручку, мужчина успел перехватить её поперек туловища и оттащить назад, тесно прижимая спиной к своей груди. Вырываться было весьма проблематично, так как второй рукой он тут же прижал её запястья и повалил на диван, в недвусмысленной позе.       — Я убью тебя. — Прошипел он ей на ухо.       — Я сейчас о диаметрально противоположном подумала. — Честно призналась Алекс.       — О чем именно?       — Ну...       Он внезапно выпустил её и это стало его роковой ошибкой. Извернувшись, шатенка обхватила его торс ногами и не без труда, но перевернулась, оказываясь на нем сверху. Лишь так ей удалось отдышаться. Запустив пальцы в волосы, которые упали на лицо темной волной, она откинула их назад и посмотрела в лицо Майклсона. Ему, судя по всему, такое положение не нравилось, но он и не дёргался. Хотя при желании, легко бы скинул её с себя.       — А теперь давай поговорим. — Твердо сказала девушка, усевшись поудобнее.       — Это будет весьма проблематично, если ты не перестанешь на мне ёрзать, — с мрачной ухмылкой произнес Кол. — Я начинаю догадываться, о чем ты подумала.       — Поздно, — твердо ответила она, упираясь руками ему в грудь. — Надо было думать раньше. А сейчас, давай все решим сразу.       — Ты перестала меня бояться.       — Да.       Не то чтобы его этот ответ сильно расстраивал, просто он теперь понимал, что не сможет её контролировать. Отчасти он испытывал гордость за то, какой её сделал, частично досаду. Но вряд ли уже что-то бы получилось изменить.       — Все что я делала, было из-за тебя, — вернувшись к теме, продолжила Алекс. — Марсель, Изабель и прочие, считают, что воюют против тебя. А я хочу заставить их понять, что война идёт против всей империи.       — Что ещё ты сделала? — Осведомился мужчина.       — Я отдала приказ взорвать машину Кэтрин, — уже без капли сожаления, ответила девушка. — И я не буду об этом жалеть. Они с Изабель сами напросились.       Майклсон не ответил, лишь тяжело вздохнул. Возможно, Алекс права и пора действовать радикально. Но она молода, неопытна и в ней бушует юношеский максимализм. Да, в компании главы преступной группировки она раскрыла свой характер и уникальные качества, но в то же время, они сейчас играли с ней злую шутку. Она не умела пользоваться тем, что имела. А на это нужны годы обучения.       Ему было просто нечего ей сказать. По крайней мере, сейчас. Стоило обдумать ситуацию и раз уж она лезет напролом, то стоит хотя бы это взять под контроль. В одном она права — Изабель и Марсель воюют против империи. Королева осталась на троне, несмотря на временную недееспособность короля. Во всем этом был один плюс: они знают, что убрав Кола, за него будут неистово и беспощадно мстить. А значит, убирать придется все фигуры, включая пешек, что несколько усложняет их задачу.       — Кай вычищает логова Марселя, — внезапно сказала шатенка. — Я не решилась действовать смелее.       — А зря, — внезапно хмыкнул мужчина. — Возможно, найди ты его, проблема бы решилась быстрее. Женщины, как правило, мстят гораздо изящнее и беспощаднее мужчин.       — Но ты был бы не в восторге. — Мрачно констатировала девушка.       — Разумеется.       Она скептически посмотрела на него, как бы молчаливо вопрошая «а где логика?». На что получила лёгкое пожатие плечами.       — Мне не нравится, что ты захватываешь мое место. — Признался он.       — Мне твой импровизированный трон, никаким местом не упал, — резковато ответила Алекс. — Но мне надоели осады, пули и нападения. Это не захват, а защита уже имеющегося. Мне не нужно бремя твоей власти, но так вышло, что оно временно перешло ко мне. А я не стала молча проглатывать обиды.       Она попыталась встать, но Майклсон удержал её на месте. Его ладонь мягко коснулась её лица, а большой палец погладил нижнюю губу. В этом жесте чувствовалась не нежность, а покровительственное снисхождение. Мол, цели приемлемы, а способы достижения не оправданы. Так поглаживают щенка, который неправильно выполнил команду или ребенка, опрокинувшего вазу, в тщетных попытках достать конфеты.       — Прекрати. — Девушка раздражённо мотнула головой, сбрасывая его руку.       — Или что? — Он издал смешок, но его взгляд приобрел привычную темную колкость хищника. — Торшера здесь нет, дорогая.       Напоминание о их первой «ночи» вызвало у неё кривую усмешку. Он ведь проиграл ей. Даже несмотря на конечный результат, в ту ночь он проиграл ей по всем фронтам и капитулировался.       — Мне не нужен торшер, чтобы показать тебе степень своего недовольства, — ответила шатенка. — Я тебе не глупышка из борделя, которую ты ведёшь на поводке. Я все же твоя жена, хочешь ты того или нет. А значит, тебе придется принимать мои решения. Я прикрывала твою шкуру так, как могла. Будь любезен иметь совесть!       — Может мне ещё и гавкнуть по твоей команде? — Ироничное настроение мгновенно превратилось в оскал.       Алекс ощутила смешанное чувство тревоги и торжества, сумев вывести его из себя. Не то чтобы она хотела стать мазохистской, но эта откровенная насмешка с его стороны, вызывала в ней нешуточную бурю. Искры хватило, чтобы распалить пожар бунта и гордости.       — Ты уже спрашиваешь разрешения, чтобы подать голос? — Язвительно поинтересовалась она, не подумав.       Ответом стало угрожающее молчание и сверкнувшее в темных глазах возмущение. Это как играть с огнём: знаешь, что опасно, но не можешь остановиться. Шатенка чувствовала почти физически, как он закипает, при этом испытывала злорадство с привкусом мести. Если бы он действительно хотел наказать её за своеволие, то сделал бы это сразу. А так, его бездействие вызывало интерес.       — Ты забываешься, женщина.       Знакомый ледяной тон, ни малейшего намека на насмешку или улыбку. Вот он — дикий зверь, которого она боялась и в то же время, ей катастрофически его не хватало. Возможно, потому что только рядом с этой его ипостасью, она чувствовала себя в полной безопасности. Кроме того, впервые девушка целиком и полностью ощутила, что этот мужчина, хочет он того или нет, принадлежит ей. Впрочем, судя по всему, он не особо и против. Иначе, опять же, не оставил бы от неё и мокрого места, не растрачивая время на пустые угрожающие предостережения. Она слишком хорошо его знала.       — Вспомнюсь... Когда-нибудь, — с лёгкой насмешкой парировала Алекс. — А до тех пор, что ты мне сделаешь?       Вопрос, который должен был спровоцировать его на агрессию окончательно. С Майклсоном иначе нельзя — он либо сразу выкипит, либо будет потихоньку ходить и шпарить всех кипятком, как бракованный чайник. И так, пока не остынет. Ему нужно было куда-то выливать свою агрессию. И это могла быть работа или...       И прежде чем он успел выплеснуть на неё поток пламенного негодования, она наклонилась и закрыла ему рот поцелуем. Мужчина тормозил ровно несколько мгновений, прежде чем прижал её к себе до хруста костей. Теперь, ничто не мешало ему перевернуться и снова оказаться сверху, придавливая девушку к дивану своим весом. Она привыкла, что их близость, как правило, носила характер необходимости. Эдакая физиология, которая для него сопровождалась бонусом в виде красивой обёртки. Сейчас его поведение изменилось. Он прикасался к ней не как к собственности или полезному ресурсу. Разница оказалась ощутима. То, как его руки скользят по её бедрам или стягивают тесную водолазку. Но и её чувства изменились. Пожалуй, в этот раз она не станет раздирать ему спину. Любить его оказалось намного проще, нежели ненавидеть.       «Вот именно», — пронеслось мимолётно в её голове, — «Любить».

* * *

      Как выяснилось, кожаный диван становится настоящим орудием пыток, стоит лишь вспотеть. Но им обоим было откровенно лень вставать и перебираться в спальню. Алекс казалось, что даже прилипающая кожа дивана, не способна заставить ее встать. Её тело словно потяжелело вдвое. Пожалуй, в этот раз, Кол справился лучше всего.       Она ожидала, что после всего, он как всегда встанет и скажет, что пора одеваться и идти. Но он, на удивление, хранил спокойное молчание, обнимая её и поглаживая большим пальцем по плечу.       В кабинете царил полумрак, вкупе со странной атмосферой. Это был не уют и тепло, в привычном понимании. Скорее когда темно, но ты не чувствуешь страха или тревоги, лишь умиротворённое спокойствие. Тот момент, когда чувствуешь, что тьма — это твой дом.       — Ничего. — Внезапно произнес Майклсон, нарушив тишину.       — Что? — Девушка подняла голову, нахмурив брови.       — Ты спросила: что я тебе сделаю, — напомнил он, глядя куда-то в сторону стола. — Ничего не сделаю.       — А... Ну, в принципе, я и так это знала, — она пожала плечом, придвигаясь к нему ближе.       Бойлеры исправно работали, но разгоряченное тело начало остывать, что вызвало лёгкий и едва ощутимый озноб. А вот мужчина казался очень даже теплым. Даже горячим, словно был болен. Но нет, температура его тела подскочила отнюдь не в результате болезни. Просто остывал он гораздо медленнее неё.       — Ты становишься для меня опасной, — снова проговорил он. — Предугадываешь мои действия, можешь руководить под моим именем и я ничего не могу тебе сделать. Другой нормальный, на моем месте, давно бы от тебя избавился.       — Да, но ты отнюдь не нормальный, — фыркнула Алекс. — Этим начнем, а закончим тем, что ты просто меня любишь. Вот и все.       Она произнесла это полушутливо, но внутри противно царапнула тревога: она все ещё помнила их разговор на озере. А жить с человеком, не получая от него взаимности в чувствах — тот ещё адский круг. Себе она в любом случае бы призналась. В конце концов, как показала жизнь, у них нет времени терзаться сомнениями. Вполне разумно перестать играть с собой в «угадайку» и принять истину: она любит этого человека, вместе с его дебоширами-демонами и бездонным багажом скелетов, как будто он запихнул туда не одно кладбище, вместе с сторожем и похоронным бюро. Кол снова промолчал. Лишь смазанный ответ биения его сердца под её ладонью, стал единственной реакцией. Дыша куда-то в район его ключицы, девушка прикрыла глаза, надеясь скрыть собственное смятение. Пожалуй, она бы скорее встретилась с братьями Торнхолл, нежели произнесла это снова. Оставалось лишь надеяться, что Майклсон не разгадает скрытый подтекст.       — Может быть, ты права, — внезапно тихо произнес он. — Но если я действительно настолько поддался, это станет гибелью для нас обоих.       — Ты умеешь придать уверенности. — На минуту ей показалось, что она его убьет. Однако, так как прошлое показало, насколько это бесполезное занятие, шатенка ограничилась лишь попыткой встать и уйти. Не получилось — руки, которые только что её обнимали, превратились в стальной капкан. Нет, в иной ситуации, она бы с ним поборолась. Но сейчас, была слишком измучена этим днём морально, да и минувшая близость забрала последние силы.       — Останься. — Полу-просьба и полу-приказ. По тону Майклсона мало что можно было понять.       — Если ты ожидала от меня сопливой мелодрамы, которую любят все женщины, то жестоко ошибалась, — продолжил он. — Я сказал, как есть на самом деле. Не живи я на темной стороне, все было бы иначе.       — Было бы, — передразнила шатенка. — Да не было бы, потому что нас свел именно темный синдикат. Если бы не он, ты давно дал деру из этого города, а меня выкупил кто-нибудь другой. И скорее всего, сейчас я была бы мертва.       — Значит, сама судьба против. — Кол поджал губы.       Он чувствовал её злость и обиду, но в то же время, знал, что единственно правильным решением для них обоих, будет ссылка. Алекс должна уехать туда, где её не смогут достать и использовать против него. Мужчина должен был отдать приказ, однако все его естество боролось с этой мыслью. Внутренний хищник вцепился в любимую игрушку, не желая расставаться с ней и на миг. Весы между желанием и надобностью качались, не желая приходить в норму и слушать хозяина. Диссонанс чувств и разума — это то чего не так боялся. Не гори земля у него под ногами, не разворачивайся революция, он любил бы эту женщину так, как никого и никогда. Но если сейчас потеряет бдительность, все пойдет прахом и они погибнут оба. Вполне возможно, что их закатают в бетон, как влюбленных из Помпей, а потом будут показывать, как лучший трофей среди криминальных отбросов.       — Кол, — мягко позвала девушка, понимая, что его мысли уходят в ненужное русло. — Судьба здесь совершенно не при чем. Никто не может диктовать нам, кем быть и как поступать. Я не Она и не буду тащить тебя силком из криминала, ценой собственной жизни. Я дождусь, пока ты сам поймешь, что то наследие, которое на тебя взвалили оба отца — уже не твое бремя. И ты не обязан рвать жилы, чтобы его сохранить. Возможно, только чрезмерное чувство ответственности ограждает тебя от того, куда катится Деймон.       — Деймон катится не просто так, — лицо Кола окаменело. — Это моя вина.       — Ты заставляешь его пить? — Алекс изогнула бровь дугой.       — Нет, — он посмотрел ей в глаза, как будто собирался с силами, а затем произнес: — дело в его бывшей. Она уехала отсюда, потому что её преследовали и покушались на жизнь.       — И при чем здесь ты?       — Покушение и последующие нападения организовал я.

* * *

      Изабель нервно поправила волосы и выпрямилась. За последние дни, ей казалось, что вместо позвоночника у неё стальной прут. Она хотела забиться в угол. Закричать, запустив пальцы в темные волосы и сжать их до побеления костяшек пальцев. Но внешне продолжала улыбаться, держа осанку и лицо. Таковы правила современной аристократии — ставки всегда слишком высоки.       Майклсон покинул тюрьму. Она узнала об этом спустя пару часов, после решения полиции. И судя по последним данным, сейчас он находился у себя дома. В то время, как её дочь проходила лечение в клинике.       Гилберт несколько раз вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться. Ей уже было известно, что за взрывом на парковке, стояла новоиспечённая миссис Майклсон. Сопля с черного рынка, которой хитрый лис вручил корону. В любом случае, женщина поняла суть явного послания. Вряд ли Кол знал о происходящем, у него совершенно иные методы и делать подобную подлянку он не будет. А вот молодая дрянь, так импульсивно бросающаяся защищать муженька, вполне может.       Изабель улыбнулась, но улыбка вышла кривая и горькая. Хорошо, когда тебе есть кого защищать. И есть те, кто защитит тебя. Видимо, в случае Кола, было за что сражаться, если девчонка вылезла самостоятельно.       А вот ей просить помощи было не у кого. К сожалению, узнай Джон о происходящем, они бы развелись. Он же бизнесмен, а не криминальный деятель. Да и в конце концов, ситуация находится в таком тупике, что выбраться сухой из воды она, кажется, не сумеет. С одной стороны дуэт Майклсонов, а с другой наступает Жерар, которого она сама же привела. Надеялась обуздать дикаря и взять его на короткий поводок, чтобы решить свои проблемы. И выходит, что она сама мечется в закрытой ловушке, в ожидании казни. Как иронично.       Натягивать на лицо маску спокойствия сложно. Но она точно справится. В конце концов, это всего лишь семейный ужин, во время затишья перед бурей. Кто знает, быть может, при нынешнем положении дел, эта трапеза станет для неё последней. Дело ведь было не только в мести за дочь. Гилберт планировала захват власти криминала и приумножение богатств. Алчное желание быть лучше, как женщина среди мужчин и наивное — доказать самой себе, что её отец ошибался. Но увы, мужчины в темном синдикате совершенно не вписывались в её представление о мире. Она привыкла к интеллектуальной игре, а не к варварской физической расправе.       Кинув взгляд на часы, брюнетка поняла, что опаздывает. Конечно, подобные семейные формальности уже давно всем надоели. Но иначе, они бы и не виделись, проживая в одном доме. Джереми — её младший сын, уже стал совсем взрослым. От прежнего ласкового мальчика ничего не осталось, перед ней разворачивалось становление мужчины. В скором времени, он покинет отчий дом и здесь станет совсем пусто.       Телефон неожиданно взорвался низкой трелью, призывая к её вниманию. На дисплее значился неизвестный номер.       Поколебавшись несколько секунд, Изабель сняла трубку.       — Он вышел из тюрьмы, — прозвучало злое и глухое. — Ты так и не выполнила то, о чем мы говорили.       С губ женщины сорвался вздох. Жерару нужны деньги и оружие. То, чего в достатке у Майклсона. И если с первым нет проблем, то последнее достать уже сложно. Контроль за вооружением в городе, лежит на её противнике. Снабжение полиции, оружейные склады и магазины. Он мог контролировать каждый пистолет, проданный по его серийным номерам. Остальных конкурентов он сожрал ещё полгода назад. Легально ей ничего не достать, если только...       — Я выделю средства, воспользуйся черным рынком. — Произнесла она.       — И меня прикончат, едва я заеду на территорию, — раздражённо фыркнул её оппонент. — Все крупные дельцы на подсосе у Майклсона. Если я туда сунусь, меня прикончат, чтобы ему угодить.       — Что ты хочешь от меня? — Почти в отчаянии спросила брюнетка.       — Думай. Ты сама предложила мне эту авантюру. А я не намерен отказываться от войны, этот ублюдок перебил большую часть моих людей! Мне нужно возмещать убытки!       — Я не могу сейчас говорить, Марсель... — Меня это не интересует.       Гилберт замолчала. Её мысли лихорадочно метались, стараясь найти выход. На данный момент, опасность для нее представляли обе стороны: и чета Майклсонов, и Марсель. Тем не менее, меньшим злом и более привычным, для неё являлись первые. Тогда...       Её осенило. Раз уж ситуация выходит из под её контроля, так почему бы не избавиться от ошибки чужими руками? Её цепной пес в бешенстве и нарушает стайную иерархию. А что делают с бешеными собаками? Она ещё может выйти сухой из воды. Да, верно. Она ещё успеет.       — Опустоши склад Майклсона, — сказала она. — Он не ожидает от тебя такой наглости. И естественно, даже остатков твоих людей хватит, чтобы разнести там все в щепки.       — Ты рехнулась?       — Делай что я говорю, если хочешь его убрать!       Изабель бросила трубку и глубоко вздохнула. Ей придется извернуться и оказаться достаточно гибкой, чтобы провернуть то что она планирует. Но если все пройдет гладко, трущобный пёс и дикий лис сцепятся не на шутку. А она успеет уползти под шумок. Разве что, придется наступить себе на горло... Снова.       Спускаясь по лестнице, она чувствовала себя каменной. Увы, сила и влияние не дадутся так просто, за все придется платить. Гилберт платит всю свою жизнь. И счёт будет покруче банковского.       — Ты задерживаешься. — Произнес Джон, вынимая руки из карманов брюк.       — Извини, — брюнетка заставила себя улыбнуться той улыбкой, которая ему нравилась. — Женщины склонны к опозданиям.

* * *

      Скользкий Ал прошмыгнул мимо вывески обувного магазина и нырнул в узкую улочку, не забыв оглянуться. У него слишком мало времени, но следует знать, когда тебя преследует. Поможет избежать лишних проблем.       Псы Марселя дышали ему в затылок, не хуже волков Майклсона. Угораздило же его стать жертвой собственного честолюбия и в результате, попасть под перекрестный огонь. Ал знал, что шестерки ищут его и сложно сказать, кто догонит первым. Война, прогремевшая на весь криминальный синдикат, не на шутку взволновала всех. Мелкие дельцы помнили, как беспредел обрывали беспределом, пользуясь крылатым «клин — клином». Марсель рискнул снова развязать войну, бросив вызов Майклсону, а тот не упустил возможности ответить. Даже дилеру было известно, что в это дело также втянули бизнесменов. Для тех любая война — в первую очередь нажива.       С большим трудом, Ал собрал чёртово досье на девчонку. С опозданием, но добыл необходимые сведения. Ну или, по крайней мере, то что удалось нарыть. Папаша игрушки Майклсона был не столь разговорчив, пока доза не оказалась в его крови, погружая тело в нирвану. Скользкий знал, насколько стёрты границы семейных взаимоотношений, когда родственник — конченый наркоша. Пушеры, увы, в этом просто знатоки. Его не удивило, что в свете последних событий, девчонка рвала и метала за Майклсона. У неё просто никого больше не было.       В дверь его пропустили, даже не спросив пароль. Разумеется, его рожу здесь знал каждый охранник, но все же, удивительно, как он не сложил голову ещё на входе. Приказ Жерара был ему хорошо известен. Ведь, он не уложился в срок. Проведя пушера по коридору логова эдаких «революционеров», охрана свернула и распахнула перед ним дверь. Он вошёл, не дожидаясь приглашения. И тут же вздрогнул, едва в стену, аккурат около его уха, вошла пуля.       В глазах потемнело, но это не помешало ему увидеть чёрное дуло пистолета, направленное прямо в него. Жерар расслабленно расположился на кровати, в компании двух не обремененных одеждой женщин лёгкого поведения. И судя по всему, до этого момента, он прекрасно проводил время.       — Видите этого человека, дамы? — обратился мулат к девушкам. — Он не выполнил мой приказ. Но явился ко мне, как побитая псина. Что мы будем с ним делать?       — Я выполнил...       — Заткнись!       Ал вздрогнул, понимая, что находится в доме, полном вооруженной охраны. Стоит ему дернуть лишним мускулом и можно прощаться с жизнью. В очередной раз он проклял тот день, когда связался с этой шайкой трущоб. Но деваться уже некуда.       — Так что, дамы? — Вновь обратился мулат к проституткам.       Это были девушки третьего сорта, даже не второго. Не из тех, кто выходит ночью на главные улицы и им далеко до элитных борделей, куда богатые клиенты приходят сами. Эти женщины вынуждены выходить на улицы трущоб и путаться с самым разным контингентом личностей, чтобы выжить. Большинство из них погибают, не дожив и до тридцати. Причины, по статистике, самые разные — венерические заболевания, пьяные драки, наркоманы на темных улицах или грабители, насильники и прочее. Раньше, дамы помоложе и посвежее, притирались к главарям трущобских шаек. Но в скором времени, эта практика вышла из моды, так как смена власти и изменчивость теневой политики била по ним, в прямом смысле этого слова. Утром пришел один бунтовщик, вырезал босса и сел во главе сам. Естественно, тут же пострадали женщины и скудный бюджет бандитов, ибо праздничная попойка — дело святое. В обед, шайка снова что-то не может поделить спьяну, главаря режут и садят нового. Опять же страдает бюджет и женщины. На ужин — та же ситуация. Пока Майклсон не сел на свой «трон», ситуация катастрофически не менялась.       — Ну... — Наконец, хихикая, протянула одна из девушек. — Пусть извинится... Как-нибудь нестандартно.       — Скажем, ноги поцелует. — Вроде бы как в шутку, дополнила вторая.       — А что, неплохая мысль, — Хмыкнул Марсель, переводя взгляд на Ала. — Слышал, Скользкий?       — Я... Н-не...       — Ты меня плохо слышишь?       Пушер дернулся. Его сознание отказывалось воспринимать этот беспредел всерьез. Как и мозг отказывался себя унижать.       — Я не буду этого делать. — Наконец, тихо, но твердо сказал он.       — Эй, Майк, помоги-ка, — крикнул Жерар.       Откуда-то из-за дверной рамы показался здоровый мужчина, точно метра два ростом. Его суровое лицо оставалось непроницаемым и несколько отрешенным, будто он находился даже не здесь. Молча, без слов, он ухватил Скользкого и наклонил его вперёд, к краю постели. Из-под тонкого одеяла тут же выглянула нога с необрезанными ногтями. Ала затошнило.       — Все ещё отказываешься?       Пушер промолчал. Нет, на такое он не подписывался. А терпеть унижения он разучился ещё после школы.       Но Марселя это мало интересовало. Его стопа резко оторвалась от постели и врезалась прямиком в нос Скользкого. Послышался характерный хруст. Майк выпустил его, позволив рухнуть на пол. В глазах Ала помутнело, а на пол бурным потоком полилась кровь.       — Ещё и перепачкал все, — Фыркнул Жерар.       — Я нашел информацию, которая была тебе нужна, — прохрипел пушер, не в силах встать с пола. — Я нарыл информацию о девчонке Майклсона.       — Пошли вон!       Раздался шорох и сквозь пелену, Ал заметил, как по полу двигаются четыре женские ноги, удаляясь за дверь.       — Излагай. — Раздался приказ.       — Девчонка — дочка наркоши, мать вообще неизвестно: умерла или сбежала. В школе она не особенно блистала, большим кругом друзей не обладает. Разве что, подружка и бывший. Подружка — сестра одного из бывших пушеров. Год назад он сел за распространение, когда Майклсон делал для копов статистику и сбривал нелегалов со своей земли. Второй её брат у них на крючке. А бывший, настолько мне сейчас известно, находится в психушке. И засадил его туда Майклсон.       — За что?       — Мальчишка её преследовал, даже после черного рынка. Его не убили только по просьбе девчонки. И у него есть зуб на Майклсона. Я говорил с ним этим утром. Жерар задумался. С одной стороны, чем ему мог пригодиться перекачанный препаратами овощ? А с другой... Прежние привязанности могут вытащить лисичку из её норы, прямо в пасть охотничьей собаке. А учитывая, что Майклсон против её бывшего, он не будет знать о каких-либо контактах.       — Найди подружку, — наконец сказал Марсель, поджав губы. — Пообещай свободу её братьям. Пусть выкурит мне девчонку. А мальчишку... Я вытащу сам.

* * *

      — Не нужно на меня так смотреть, — Кол нахмурился, приподнимаясь на локте.       Изначально, он планировал унести эту тайну с собой в могилу. Но язык предательски повернулся против него. Собственно, как и разум. Это была одна из причин, почему ему следовало отказаться от девчонки и выслать ее куда подальше. У неё чертовски виртуозно получалось вытаскивать из него информацию, при этом не затрачивая особых усилий. Будто дёргая за невидимые ниточки, она меняла его волю и подчиняла собственной. А он шел на поводу, изредка повиливая хвостом.       — Я не желаю об этом говорить, — его тон приобрел стальные интонации. — Так или иначе, мы говорили о невозможности нашего совместного будущего. — Наигрался?       Смотреть ей в глаза ему было стыдно. Впервые за долгие годы. Ведь, если взглянуть на ситуацию её глазами, все именно так и выглядит. Он хорошо поиграл с новой игрушкой, а затем решил избавиться от надоевшего балласта. Какая-то часть его души скукожилась и скрутилась в колючий клубок, царапая нутро.       Майклсон схватил её, прежде чем ей удалось хотя бы сесть. Разум твердил, что её мнение и должно быть негативным, чтобы она действительно ушла. А внутри все кипело от несправедливости какой-то поистине детской обиды. Каждый раз ему приходилось жертвовать собой, близкими и личными интересами, чтобы сохранить дело своего наставника. Первой жертвой, которую он принес, была Давина. Второй — Деймон. Третьим он предпочел бы обозначить себя. Впервые за многие годы, у него в голове возник вопрос, зачем вообще ему заниматься империей, которая кладет его в ту же могилу, что и Чарльза? Прийти никем, чтобы им же и умереть. И хорошо, если в старости, а не от пули. Смерть столько раз тянула к нему свои руки, что можно назвать её сумасшедшей фанаткой. У него есть все и нет ничего лично своего. Готов ли он платить дальше, за пустоту?       — Это будет чертовски опасная авантюра, — медленно и тихо произнес Кол, глядя в разгневанные глаза шатенки. — Темный синдикат идёт к хаосу. И раз уж ты хочешь решать сама, я оставлю тебе это. Если ты останешься со мной, то каждый день тебе придется ожидать чего-то вроде пули из ниоткуда, либо покушения на твою жизнь. А если уйдешь, то сможешь жить нормально, вдали от прошлого.       — Почему у меня есть чувство, что озвучив свое решение, я в том числе решу и твою судьбу? — Нахмурилась Алекс.       — Потому что я сделаю все для уничтожения империи, если ты останешься со мной, — ответил он. — Я клянусь, что мы уедем куда-нибудь типа Мексики и я всю жизнь буду заниматься выращиванием каких-нибудь персиков или апельсин, в торговле, как в этих глупых фильмах с хэппи эндом. В твоей жизни не будет ничего сложнее выбора занавесок в спальню. Но это при условии, что после этой безумной авантюры, мы выживем. Потому что ломать годами заложенные устои, вплоть до фундамента, будет невероятно сложно.       — А при ином варианте?       — Я останусь сражаться за империю, потому что ничего иного мне просто не остаётся. Я в своей жизни занимался только этим — охраной своего наследия. Мог бы бросить все в любом случае, но... Зачем?       Мужчина глубоко вздохнул и откинулся обратно на диван. Чарльз бы его сейчас не понял. Никто бы не понял его, если на то пошло. Но в свои годы, ему не хотелось наступать на прежние грабли. Он не знал, что такое нормальная жизнь, без опасности соскользнуть с лезвия ножа. Но и жизнь без этой опасности, слабо представлял. Ему было проще прогнозировать поведение группировок, сбрасывать на них своих людей и выживать. Будущее в безопасности, оказалось покрытым туманом. Он не строил надежд из солнечных лучей, потому что знал, как никто другой об умении жизни разбивать хрустальные замки. Ему давно не шестнадцать. Он не наивен. Но учуял запах надежды.       — Я не хочу терять то что между нами происходит, — признался он. — Но я знаю, чем это может кончиться. Самым умным моим решением будет выслать тебя отсюда. Чтобы ты какое-то время меня жутко ненавидела, а потом приняла это решение. Проблема в том, что я не хочу. Я хочу знать, ради чего возвращаюсь домой, бросаю пить и шевелюсь по утрам. Мне нужна цель, смысл существования. Я уже не умею по-другому. И не научусь. Я хочу, чтобы моей альтернативой стала ты.       — Ты уверен, что покинешь со мной этот город навсегда? — Спросила Алекс, со вздохом.       — Ты не ответила, что решишь.       — Я озвучила решение в предыдущем вопросе. Меня интересует, готов ли к этому ты. Мы сюда не вернёмся и ты это знаешь.       Майклсон улыбнулся. Печально, одной из тех редких искренних улыбок, которые у него явно в ограниченных количествах. Его ладонь обняла лицо девушки, мягко касаясь нежной кожи. Едва ли он рассчитывал на другой ответ. Она бы не оставила его, даже маячь перед их лицами сама смерть. В этом истинная сущность женщин — защищать своё, ценой всего. Так самоотверженно и глупо с их стороны. И тем не менее, эта глупость станет для него мотивацией закладывать фундамент совершенно другой жизни. Той, о которой он не задумывался, предпочитая то что уже имеет.       — Когда начнется хаос, мы будем уже далеко, — ответил он. — И я клянусь тебе, что не обернусь на этот костер.       Этой ночью, скелеты в его шкафу умолкли, испугавшись настроения хозяина. Он позволил своей жизни превратиться в карточный домик, который предстоит разбирать по кусочкам, чтобы затем сжечь. Каждый хрип, стон и каждое движение тела оказались гвоздем в крышке гроба его прежних реалий.       Сегодня глава преступной группировки позволил себе освободить свою ипостась. В нем было куда больше нежности, чувств и эмоций, чем обычно. Каждый раз вжимая бедра девушки в диван, он чувствовал себя более живым. Мир содрогнулся. На карте стоит теперь куда больше, чем деньги или жизнь.       От его личных чувств теперь зависят судьбы тысяч человек.