You pollute the room with a filthy tongue, Ты отравляешь комнату своим мерзким языком, Watch me choke it down so I can throw it up. Смотри, как я давлюсь им, чтобы после вырвать.
Get scared — Sarcasm
Глаза — тёмно-зелёные, как битое пивное стекло, взгляд — острый, внимательный, изучающий. Мидория смотрит на него так, словно Бакуго — образец, который следует препарировать, разложить на составляющие, вывернуть наизнанку и прошерстить внутренности. Расходный материал. Катсуки удивляется, не найдя в его руках скальпель. — Вы очень любопытный… Экземпляр. — …человек, Бакуго. Я хочу узнать вас получше. Я хочу вскрыть твою грудину и умыться кровью. — Пошёл. Нахер. — шипит Катсуки и сплёвывает на пол вязкую слюну. — Ну-ну, не стоит, — на тонких губах змеится улыбка. — Мы просто поговорим, верно? А потом я сожру тебя с потрохами. Бакуго молча сверлит его злобным взглядом, всем нутром ожидая чего-то. Секунды медленно тянутся, слышно, как трещит лампочка под потолком. Мидория не спешит, въедливо разглядывает черты его лица, прикидывая что-то в уме, заинтересовано склоняет голову на бок. Катсуки буквально ощущает, как бутылочно-зелёные осколки в чужих глазах мысленно разрезают кожу на лице, забираются внутрь, ищут возможные патологии и отклонения в нём. Мидория ухмыляется. Ему торопиться некуда, у них есть всё время мира, чтобы досконально изучить друг друга. Хищник здесь только один, и они оба знают, кто. — Я очень люблю разговоры по душам, Бакуго. Не желаешь побеседовать? — Иди нахуй, выродок. Доктор недовольно цокает языком, подходит к нему и наклоняется прямо к лицу. Укоряюще смотрит. — Не стоит грубить, Бакуго. Я просто хочу поговорить. Убить тебя я всегда успею. — Давай ещё раз, — Изуку весело хлопает в ладоши. — Не желаешь побеседовать? Катсуки плюёт ему в лицо. Уголок губ доктора нервно дёргается в сторону, маска доброжелательности рассыпается прямо на глазах. Хлёсткая пощёчина обжигает щеку Бакуго болью, половина лица мгновенно немеет. — У тебя очень плохие манеры, Бакуго-кун. Нам предстоит поработать над ними, но ты же постараешься? Звонкий удар по лицу. — Не слышу ответа, Бакуго-кун, — голос Мидории смягчается, льётся сладкой патокой в уши. — Ответь. Изуку ждёт с минуту, потом выдыхает и тянется рукой к карману во внутренней подкладке желета. Ослепительно блестит на свету начищенный скальпель. — Как думаешь, Бакуго-кун, может отрежем твой грязный язык? Аккуратно, под самый корень. Хочешь? Тихий, вкрадчивый шёпот опаляет окровавленные губы Катсуки. Мидория придерживает его одной рукой за подбородок, второй играется с инструментом. На лице доктора расцветает всё шире и шире улыбка, обнажая идеально ровные, белые зубы. — Ты мне нравишься, Бакуго-кун. Поэтому предлагаю хорошенько поработать над тобой, — остриё лезвия обманчиво легко скользит вдоль щеки, холодит кожу. Безумие пополам с щенячьей радостью переливается в бутылочно-зелёном. Кричи для меня, распадайся на части, умоляй о пощаде. — Давай приложим все усилия, — скальпель с чавканьем входит в плоть. — Плюс ультра!