Светлые когти догорающего заката, словно стараясь охватить своими цепкими воздушными пальцами всё небесное пространство, низко нависали над нью-йоркскими высотками. Они, казалось, и удерживали небо, подобно Атласу — про него Тор вычитал в одной книге, которую взял у Старка. Тот без проблем одалживал другу нужные вещи. Улицы постепенно пустели, и люди расходились, завершая свой день в самых разных местах города: от уютных спален своих домов и квартир до клубов, баров и кафе, поражавших Бога Грома своей разнообразностью и распущенностью, которая даже в Асгарде, месте, где любили хорошо выпить и повеселиться, была недопустима. Он не заглядывал в такие заведения, предпочитая душному и наполненному тошнотворными запахами воздуху ночную уличную свежесть, а выпивке, которую там активно наливают — алкоголь, одолженный, опять же, у Тони. В последнее время он привык к таким вечерним прогулкам по Нью-Йорку — это помогало снять напряжение, полученное за день, да и просто можно было расслабиться и ни о чем не думать. Ноги привычно шагали по тротуарам, которые Тор успел изучить от и до — теперь он вряд ли здесь заблудится. Асфальт под ним стремительно менялся: с пёстрого на тёмный и свежий, с него на потускневший серый и обратно. Небо темнело с каждой секундой, превращая солнце в яркий огненный круг. Он вздохнул.
Всё равно всё не так, как было в Асгарде.
Да, его разум твердил, что просто детское ребячество и упрямство, и что Асгард там, где асгардцы (которых уже тоже нет, какая ирония), но иногда Тору так хотелось снова побыть ребёнком, без груза проблем и Войны Бесконечности за спиной.
До базы Мстителей добраться Тору не составило труда — Хэппи, который, к счастью, не исчез после щелчка Таноса, был в это время в центре города по делам «Старк Индастриз» и любезно подвёз его до нужного места. Несмотря на то, что база сейчас не пустовала — Мстители продолжали оставаться там, опасаясь ещё одной космической угрозы — всё равно Тора никогда не покидало ощущение того, что он здесь совершенно один.
Одинсон горько усмехнулся.
Собственно, так и было.
— Здравствуй, Локи, — произнёс Тор, едва дверь его комнаты захлопнулась за ним. Синяя спортивная кофта отправилась на спинку стула, а сам он присел на кровать, оглядываясь.Ничего необычного здесь не было. Его комната была окутана вечерними сумерками, и светлая мебель изрисовывала пол и стены причудливыми чёрными тенями. Лёгкая улыбка тронула его губы.
Нет, он не сумасшедший.
Просто ему нравится разговаривать с самим собой, представляя, что разговаривает с Локи.
Потому что, закрывая глаза, Тор видит зажатую в огромном фиолетовом кулаке шею и отчаянное выражение лица брата.
— Как прошел день?
«Неплохо. Для задушенного фиолетовым психопатом»
Знакомый голос ясно прозвучал в его голове, и Тор буквально уже видел брови, поднятые в лёгкой саркастичной усмешке, изящно скривившиеся губы и чуть сщурившиеся глаза. Возможно, сейчас Локи бы сидел за очередной книгой и раздражённо отмахивался от надоедливого брата, испуская язвительные замечания в его сторону. Но этого больше никогда не случится, с чем Одинсону пришлось смириться — животрепещущий пример спивающегося Тони Старка был буквально под носом.
«На этот раз не воскреснет»
Тор упорно твердил себе, и что это очень глупо – надеяться на то, что его братец снова решил обмануть всех и подстроить свою смерть (в который там уже раз?). Однако другая часть сознания так не считала, наталкивая его на несбыточные мысли о выжившем Локи.
Если бы его спросили, о чем он жалеет больше всего в жизни, Тор назвал бы всего одну вещь.
Это то, что он допустил, чтобы Локи умер, вновь спасая его, будучи уверенным в своей никчемности и ненужности абсолютно никому, а главное, самому Одинсону.
Что-то внутри Тора с треском надломилось, смахивая осколки в самую глубину души, откуда уже рвался тот хриплый отчаянный крик вместе с языками пламени, жадно пожиравшими корабль погибших асгардцев.
— Знаешь, Локи, я мудак, — внезапно сказал Тор, глядя в потолок. Сознание тут же нарисовало сидящего рядом трикстера, который в насмешливом удивлении поднял голову, отрываясь от книги.
«Не знал, что мы рассказываем друг другу очевидные факты».
— Нет, я серьёзно.
«А ты думаешь,
я здесь шутки шучу?»
Тор вовремя прикусил язык — изо рта так и рвался ироничный ответ, под стать самому Локи, но сейчас было не время обмениваться остротами.
Бог Грома едва не расхохотался вслух от того, насколько всё это абсурдно звучит — он не хочет обидеть своего брата, чья копия была выдумана воображением и построена по его же воспоминаниям.
Но он не сумасшедший, нет.
Тор прикрыл глаза. Небо за окном становилось все темнее, первые звёзды мелкими светлыми точками высыпали на небо, а вдалеке виднелись всевозможные и разноцветные огни Нью-Йорка. По телу растекалось приятное умиротворение.
— Я часто не думаю перед тем, как что-то сказать. — Он пожал плечами, усмехаясь словно бы в извинительном жесте. Локи пронзительно посмотрел на него, и Тор буквально видел, как постепенно сжимаются его кулаки. — Или вообще не говорю важные вещи дорогим для меня людям. — Он вздохнул. — Например, тебе.
Выражение лица воображаемого Локи сменилось на неверящую серьёзность, однако вместе с этим приобрело некую жёсткость. Брови чуть дернулись, лишь приоткрывая завесу его истинных эмоций.
Он, в отличие от него, всегда умел сдерживать себя, внезапно промелькнуло у Бога Грома в голове.
«Тор.?»
— Да, я догадываюсь, что ты сейчас начнешь язвить, но… Это правда. Ты столько лет слышал в свою сторону только негатив — коварный, беспощадный, злой, эгоистичный…
Незримый Бог обмана поджал губы. «Тор…»
— И никто не говорил тебе о твоих хороших сторонах — а они у тебя есть, уж поверь мне. — Одинсон добродушно усмехнулся.
«Ради всего святого, избавь меня от своих льстивых…»
— Ты весёлый. Помнишь, как мы играли в детстве? — Тор улыбнулся еще шире, но Локи упрямо молчал. — Нет? А я помню. Помню все твои розыгрыши и шутки. Конечно, ты иногда перебарщивал, но все же.
«Прекрати. Сейчас же»
— Ты умный, начитанный. Уверен, за всю свою жизнь ты успел тысячу раз перечитать асгардскую библиотеку. Не то что я. — Было заметно, что тень улыбки скользнула по лицу трикстера, но он мгновенно взял себя в руки. — Да даже без этого в этом плане ты всегда был лучше меня. Манеры, спокойствие, умение заткнуть кого угодно одной едкой фразочкой.
«Тор, вот сейчас тебе лучше заткнуться».
Тон голоса Локи становился всё более яростным и предупреждающим. Одинсон снова чуть не рассмеялся в голос (истерически, конечно) — его затыкает иллюзия, созданная его же сознанием.Глупее в последнее время он ничего не слышал.
— Я сейчас не принижаю себя, чтобы успокоить свою совесть, Локи, — продолжал спокойно говорить Тор. Он уже полностью погрузился в свое сознание, где воображаемый трикстер с нескрываемым раздражением, за которым спрятались крупицы боли, глядел на собеседника. — И у меня есть свои достоинства, и у тебя есть свои недостатки. Просто я жалею о том, что это замечала только Фригг. Безумно жалею. — Одинсон поморщился. — И теперь я остался один, так и не сказав тебе самого главного.
«Закрой свой рот немедленно!»
Лицо Бога Обмана исказилось в презрительной и яростной гримасе.
— Ты не никчёмный, Локи, а тем более, не ненужный. Ты просто не представляешь, насколько дорог для меня.
Незримый трикстер не выдержал и вскочил с воображаемого кресла. Книга с неслышным стуком свалилась в никуда, растворяясь в пыльном пространстве сознания.
«Еще одно слово, и я…»
Его шипение эхом отдалось в ушах Тора, который все с той же широкой улыбкой закрыл глаза, устраиваясь на мягкой подушке поудобнее. «Никогда не меняется».
***
С самого детства он был лишь тенью, невидимой, всегда верно следовавшей за Тором, но никогда никем не признаваемой. Из-за его попыток выделиться из толпы, показать Одину, что он тоже на что-то способен, что не только Тор может совершать подвиги, абсолютно все отвернулись от него. Даже Фригг, единственная женщина, которую он любил и мог по-настоящему назвать матерью, ушла, узнав о развязанном сражении в Мидгарде.
Никто ему не был рад, и Локи стал самым настоящим изгоем. Потерянным, одиноким, отчаянным не принимаемым ни в одном из миров этой чёртовой Вселенной Богом.
Никто не скорбел, когда тот погиб в первый раз, провалившись в смертоносную бездну космоса. Единственный, кто искренне отчаялся и поверил, когда он притворился мертвым во второй — Тор. У Локи оставался только единственный шанс доказать брату,
что он для него значит, и этот шанс — попасть под горячую руку Таноса, чтобы Тор остался в живых. Так и вышло. Но придуманного им облегчения у него не появилось. Возникла лишь болезненная тяжесть внутри, когда он наблюдал за душевными терзаниями своего брата.
«Не сумасшедший…»
С его губ не исчезала счастливая улыбка,
по-настоящему счастливая улыбка, когда его иллюзия покидала комнату Тора на базе Мстителей, а глаза не отрывались от заснувшего Бога Грома.
«Солнце вновь воссияет над нами, брат. Скоро всё будет хорошо»
***
Этот восход солнца был самым чистым и ярким за последнее время, отметил Тор, отчего-то этим утром просыпаясь раньше обычного.
