Сорок один килограмм

А прямо перед летними каникулами в клубе было пополнение. Единственное в своем роде. Особенное. Сначала ее не заметили – уронили на нее кучу мячей и не сразу сообразили, что пустое место в конце зала кем-то занято. Сумку и крохотные кроссовки увидели сразу. Стоящую за ними бледную Тецу – нет. И не заметили бы, если бы не глаза императора – Тецу незаметно подошла к остальным, без страха и стеснения вглядываясь в такие молодые и уже избалованные славой лица. - Домо, Куроко Тецуя, - чуть-чуть склонила голову и сделала крохотный шажок. Дурак Аомине потом шутил, что она сделала реверанс, а занятый своими гороскопами Мидорима предположил, что это ее талисман – расшаркиваться в незнакомых местах. Тренер неловко коснулся хрупкого плеча, как бы удивляясь, что девчонка действительно имеет телесную оболочку и не растворится в нагретом солнцем воздухе, потом еще раз коснулся ее и еще раз – уже настойчивее. - Позаботьтесь обо мне, - наконец, услышали они, готовые вздохнуть громко и шумно – неужели вот так вот сложно было соблюсти гребаные приличия?.. Или у девчонок так не принято? Сумасшедшие фанатки, которые недавно только орали имена лучших игроков с мест зрителей, затихли – новенькую сложно заметить даже вблизи, куда уж им… Осталось только решить, что именно они скажут тренеру и капитану, осталось только сдержаться и не вывалить свою главную мысль на светлые волосы девчонки. Если только… - Зачем нам баба? – тупо брякнул Аомине, без почтения и страха всматриваясь в фигуру тренера, - Вы издеваетесь? Я тут не просто так. Я лучший. Она баба. Зачем бабе клуб баскетбола? Я ж зашибу ее в первом мачте… - Не беспокойся, - совершенно серьезно ответила ему Тецу, - Я буду стараться не попасть тебе под ноги. На этом и порешили. В третий состав записали без проблем, а то, что она когда-нибудь попросится в настоящую игру, конечно, было абсолютной невозможностью. Так должно было быть. - Женского клуба у нас нет, - хмуро признавался тренер, - А она должна заниматься в том клубе, где хочет. Она хорошая девочка, незаметная. Сама уйдет через недели две. Потерпите. Не обращайте на нее внимания, это же несложно. Спустя две недели Тецу, на самом деле, больше не было видно. Как впрочем, и всегда. Как впрочем, и никогда. Вот только слухи о призраке, который появляется в зале после заката солнца, снова и снова будоражили сознания учеников – Мидорима считал это хорошим знаком, Мурасакибара покупал в честь такого две пачки умайбо, Акаши молчал. Аомине решил проблему по-своему. - Ты до инфаркта меня доведешь, дурочка! – тяжело выдохнул, погладил взъерошенные волосы, - Значит, это ты тут… - Меня не замечают на тренировках, - равнодушно ответила ему девчонка, короткий хвостик забавно покачивался, когда она бросала мяч, - Но я много наблюдаю за твоей игрой, Аомине-сан. Аомине от слова «наблюдать» передернуло. Девчонка бросала мяч с таким лицом, будто ничего важнее для нее человеческий мир не мог даже и придумать – огромные бледные голубые глаза проникали внутрь, не оставляя там ничего, кроме круглой оранжевой тени. Раньше ему казалось, что никто не любит баскетбол больше него – сейчас он был уверен, что баскетбол невозможен без такой вот ненормальной фанатки, которая вступила в лучший мужской клуб средней школы и остается после школы до темноты, чтобы снова и снова бросать мяч по аккуратной, как и все в ней, кривой. - Давай тренироваться вместе, - сухо бросил он, чтобы лишнего себе не надумала. Она улыбнулась – и мяч снова полетел мимо корзины, завидное постоянство, всем бы так. Спустя две недели Аомине уже знал все о ней. Имя, фамилия, возраст, младшая школа, адрес и то, что в теории баскетбола, Тецу не было равных. Остальное его мало волновало – потому как лучшего друга для себя он и не мог найти, она умела слушать, любила его игру, любила игру вообще и была спокойной, в отличие от Момои. Впрочем, до слезливой терминологии «друг-враг» они никогда не опускались, оставались после школы и играли до темноты. Потом шли вместе по залитой закатным солнцем дороге, и Аомине, пропуская девчонку вперед, снова и снова удивлялся – как быстро она становится незаметной обычному глазу, растворяется в воздухе и в пространстве, оставляя только необыкновенное ощущение огромных ясных глаз внутри себя. Тецу невысокая и хрупкая, переломить можно – вот только попадать под руку она не стремится, а то, что она молчит, необыкновенно цепляет, оставляет терпкий привкус на языке и в сердце. Спустя две недели Аомине уже знал все о ней – и все о себе тоже. То, что он не отдаст Тецу никому, стало такой же истиной, как сам баскетбол, как то, что он лучший, как искренняя дружба Момои… Императорский взгляд не подвел Акаши – Аомине чувствовал Тецу сердцем, но король умел предвидеть и никогда не ошибался. Тренер ждал две недели, потом еще две, потом каникулы, потом первый осенний месяц – и наконец, позволил себе вспомнить о единственной девушке в мужском клубе. Вспомнил, поймав крохотный узкий локоток, ощутив на себе необыкновенную космическую хрупкость и прохладный печальный взгляд, смутился, потому что тридцать четыре пары глаз уже смотрели на него. Тецу незаметная, но она девушка – и красивая девушка, черт ее. - Послушай, это должно быть твоим решением, - скажет он, стараясь не поднимать на нее глаз, - Это было авантюрой, но здравый смысл все равно должен взять свое. Никто не укажет тебе на дверь, но ты должна понять сама – в этой игре для тебя роли нет. Подумай, Куроко, быть может, тебе… Когда он, наконец, оторвался взглядом от столешницы, собственных ботинок и проплешин на ковре, ее уже не было в кабинете, а прощальное «Извините!» звенело в воздухе. Тецу не шла, она летела, опять же незаметная, но уже ощущаемая всеми, а непрошенные слезинки застыли в голубых глазах. Тецу не красила ресниц, они были темными и пушистыми, а сейчас казались крохотными стебельками, замерзшими в двух прозрачных кусочках льда. Тецу не умела плакать громко, она не плакала вовсе, но сейчас отчаянье не находило другого пути, кроме как в исконно женском поступке, в наилегчайшем пути. Тецу впервые прогуляла урок, но ее отметили по привычке – а когда Аомине вспомнил о том, что сегодня никто не пугал его во время перерыва, было уже поздно. В зале ее не было. Она не ушла – пролетела. И мимо. - Значит, ты решила уйти? – ее ладошка незаметно вплыла в большие смуглые его, Сацуки в такие моменты требовала дружеское плечо – Тецу не знает пока что такое «требовать». Аомине хочется попросить ее остаться, но он не находит нужных слов – если бы был на поле, высказаться было бы легче. Тецу тоже легка, сорок один килограмм, крохотный хвостик, ненакрашенные глаза и губы – и следы от слез, она пытается ответить, но бросать слова она не научилась также как и бросать мяч. Она холодная, но Аомине точно знает – холодная только потому что вокруг нее люди, которые не умеют греть. Аомине тоже не умеет, не умел, не хотел учиться до этого дня, до того момента, когда впервые ощутил, что если сейчас не удержать рядом с собой крохотный женский силуэт, потеряется что-то, что важнее жизни. - Значит, ты решила уйти? – снова спросит он, давая ей возможность ответить по-другому. Кончиком пальца приподнимает лицо девушки, чтобы лучше видеть это выражение отчаянья, она подчиняется, но опустевший взгляд по-прежнему не видит ничего, кроме яркого круглого, как солнце, мяча. Призрачный игрок сухо улыбается сильнейшему, если бы Тецу встала на цыпочки, то увидела бы свое полное отражение в синих, как вселенная, глазах. На цыпочки она, правда, не встает – ладошка сжимает два пальца Аомине на прощание. Ей нужно подумать, ей нужно домой, ей нужно побыть одному. Ему бы тоже так хотелось, одному – домой – подумать – позже баскетбол и Тецу, но не сегодня, не сейчас… - Женского клуба у нас нет, - сухо говорит он в темноту, повторяет слова тренера, потому что Акаши никогда не позволял себе слушать тех, кого превосходил во всем, - Помоги ей, - впервые в жизни просит он. На следующей тренировке Тецу снова заметят не сразу, пустое место в конце зала снова будет занято – глаза императора скользнут по хрупкой фигурке, а решение будет найдено. Прямо перед новым годом в основном составе будет очередное пополнение. Единственное в своем роде. Желанное.