Сорок один килограмм

Дорогие читатели "Сорока одного килограмма". Это последняя глава моей первой книги. На этой главе сказка о средней школе Тейко и о первом году обучения Куроко в старшей школе Сейрин подошла к концу. Я не прощаюсь с Вами - ведь будет еще Зимний Кубок. Я не прощаюсь с Вами - ведь мне еще так много хочется рассказать о Моих и Ваших любимцах. Будут игры. Будет драма. Будут еще сражения за сердце нашей малышки. И будут новые отношения. Новые истории любви - о которых я пыталась уже немножко сказать, но которые заслуживают подробных описаний. Поэтому не прощайтесь со мной и Тецу. Скажите, что будете ждать Нас, и мы вскоре вернемся. Спасибо Вам. Мне было приятно и хорошо, что я провела этот год с теми, кто читал меня и любил мой фанфик.

М. Бексултанова, Sode no Shirayuki

- И что теперь будет? – спросила она однажды у того, за кем шла долгое время, в кого верила и кем, как считалось, дорожила, - Теперь мне нет места в команде? Акаши, помнится, погладил ее по голове и сказал что-то очень ободряющее и теплое. Она не поверила. Потому что после этого он был в числе тех, кто убил ее и ее первое чувство. Когда целый год остался позади этих событий, Тецу, наконец, осознала – она снова не знает, что будет теперь, и снова боится. А тот, кто мог помочь ей, кто должен был повести ее за собой, и сам был потерян, растоптан, испуган. - И что теперь будет, Кагами-кун? – спросила она, а ее молчаливый теплый взгляд умолял его соврать, пообещать, обидеть ее, но только не ранить навечно этим страшным молчанием, только не добивать ее слабый раздвоенный разум, только не лишать ее последней надежды, как уже было сделано до него, вместе с ним, вместо него. - Будем тренироваться, - сказали ей внезапно – неожиданно, откуда-то сверху, откуда раньше с ней говорил только Мурасакибара, - Будем тренироваться и готовиться к зимнему кубку. Разве не так, Куроко-чан? – и остаток ее сил уже покидал ослабленный разум, а большие теплые руки приподнимали над землей и приближали испуганное лицо ближе к собственному, как когда-то и кто-то. Ей не было страшно. Ей впервые не было страшно, потому что – об этом знали только Момои, мама и бог – с того самого дня никто не касался ее лица, никто не целовал ее, никто не приближался к ней на расстояние поцелуя. Это ведь невежливо, неаккуратно, глупо и по-детски. Но Киеши всегда отличало полное отсутствие здравого смысла и нелепых убеждений… - И что теперь будет? – кричало ее сознание, но он уже прижимал ее к себе, как прижимал почти год назад, мокрую, почти мертвую, изнасилованную – не пятью игроками Поколения Чудес – целым миром, спасал ее снова, после очередного поражения, гладил по голове и кутал в собственную куртку, и все, кто видел это – члены клуба, случайные зрители, куратор и прочее – никто не посчитал это нарушением правил. Куроко не посчитала. Он не тянулся к ней, как к женщине сейчас. Он защищал ей – как защитил бы ее, будучи она даже камнем или сломанной веткой. Он защищал ее. - Будем тренироваться, - сказал Кагами, подняв упрямый подбородок вверх, - Или я зря бросил вызов всем этим снобам? Куроко обещала, что сделает меня лучшим, и я поверил ей. Я верю ей и сейчас, - он смущенно бросил на нее свой взгляд, - И себе тоже верю. - Будем тренироваться и работать, работать, работать, - тренер устало улыбнулась и пригладила волосы Киеши, - Какое счастье, что ты вернулся… - Счастье, - еле слышно повторила за ней Тецу, пряча непрошенные слезинки, - Вернулось. - И что теперь будет?.. – покачал головой сам Киеши, вдыхая нежный запах мяты и лимонника, наслаждаясь им, - Что с нами будет?.. – счастливо засмеялся он. *** Они оба не знали, почему идут домой вместе – он шел, опираясь на ее руку, а она не вздрагивала, когда он касался ее. Подавленная и уничтоженная совсем недавно, сейчас Тецу думала о том, что, когда она придет домой, обязательно приготовит бабушке онигири со сливами, как она любит. И предложит отцу сыграть в шахматы – раньше они коротали за ними свои вечера. Она не улыбалась – Киеши посчитает ее глупой, наверное – она с наслаждением ловила летний вечерний ветер и просчитывала в уме: завтра она купит себе новые кроссовки и начнет готовиться к выездному лагерю. И даже если больше она никогда не выйдет на поле и не коснется мяча в свете софит – какая, к черту, разница?.. Кагами верил в нее даже тогда, когда она уходила за Аомине, тренер верила в нее даже тогда, когда она тянула команду назад, и Поколение Чудес верили в нее – иначе не смотрели бы на нее как на равную, не продолжали бы любить ее и не просили бы взаимности. - Я отведу тебя домой, - сказал он, как год назад, когда его куртка была мокрой из-за ее волос, - Я отведу тебя домой, Куроко. Она кивала, соглашалась, готовая согласиться сейчас на любой его призыв или даже приказ – хотя бы потому что точно знала, он не заставит, не прикажет. Ловила его теплый взгляд из-под длинных, как у девушки, ресниц, смущалась и прятала свой взгляд – как давно она была такой счастливой, и почему никому из этих гениальных, сильных, влюбленных раньше него, раньше Киеши, не пришло в голову сделать ее такой вот смущенной и счастливой?.. Неужели не заслуживала она, чтобы ее держали за руку не только в игре, чтобы ее провожали не только после игры, чтобы ее защищали не только от самих себя?.. - Заслуживаю, - сказала она сама себе, кутаясь в большую куртку, - Заслуживала всегда, а сейчас еще больше заслуживаю… - Я ведь говорил тебе, - он погладил светлые волосы, как паутинки, - Я тогда тоже шел к реке… - Помню… - отозвалась она, потому что его большая ладонь сжала ее руку и не отпустила, - Я все помню, Киеши-семпай. Твой последний матч. Но даже для тебя вода – не выход. - Потому что для меня выходом стала ты, - спокойно закончил он, - Я лежал тогда и думал, что если эти сорок один килограмм, решившие покинуть мир, встают и снова бросаются в бой не ради победы – ради справедливости, значит, и я… - он остановился, склоняясь над Куроко, - Значит, и я могу. - И я могу, - Тецу подняла голубые свои глаза, - Если я пообещала Кагами-куну, я хочу выполнить это обещание. И я больше не ненавижу весь мир, Киеши-семпай. Не ненавижу тех, кто этот мир открыл для меня и отобрал его у меня. Потому что могу открыть его сама снова. И открыть его для всех. Она улыбнулась ему так, как женщины улыбаются самым близким и любимым – он это понял, и потянулась к нему инстинктивно, как всего лишь раз потянулась к тому, кого любила – и кто потерял ее любовь. И было в ее движениях, в ее едином порыве столько нежности, столько страсти, столько сдавленного чувства – она таила его в себе, она мечтала подарить его, и вот сейчас сердце ее звало ее спасителя по имени, звало его к себе. - И что теперь с Нами будет? – спросила она, смотря в большие теплые карие глаза и видя там свое отражение, - Вода ведь не выход. Для меня, да?.. – она заплакала и засмеялась, - Как ты сказал тогда – особенно для меня? Что с Нами будет? А он все смотрел и смотрел на нее, не свысока, в одной-единственной плоскости, ставая перед ней на одно колено – то самое, сломанное колено – не чувствуя ни боли, ни страха перед грядущим, смотрел в голубые глаза, мечтая поцеловать их. - Что с Нами будет?.. – переспросил он, - Я всего лишь отведу тебя домой, Куроко… - он усмехнулся и прикоснулся губами к ее белоснежному лбу, - А завтра встречу тебя. И буду делать так снова и снова. Вот что с Нами будет. Тецу услышала его - но ответить уже не успела: в этот самый момент ее губы были немного заняты. Конец Первой Части