В ритм наших сердец!

В дальнем углу приглушенно играла музыка. Слов особо не разберешь — все слилось в мешанину всплесков электрогитар, отбойной игры ударных и то и дело рычащего скрима солиста. Да и к чему были слова, если и без них было понятно, что трек звучал охренительно круто: будто бы слуху дали возможность познать вкус золотого яблока садов Гесперид. Впрочем, если говорить о еде, Бакуго сравнил бы это чувство скорее с карри. Безумно острым, горячим карри, щекочащим перцем глотку, растекающимся во рту адски-огненной волной и дарящим безумное садисткое удовольствие. Он жил музыкой, своей гитарой, своей возможностью петь: и в музыку он нырял полностью, с головой, подобно рыбе, ныряющей на самое дно. Она не могла существовать без жабр — он не мог жить без музыки. Думается, если бы ему предложили миллион йен взамен на отказ от творчества, он бы не согласился, ни за что и никогда — к черту деньги. Или же, может быть, и не совсем. — Вы же так и не успели записать ни одного трека, верно, Бакуго? — спросил парень в тёмной накидке, склонившись к плечу Кацуки. Кандзи на коже постепенно скрывалось под чёрным разрастающимся пятном краски. Мастер работал медленно, сосредоточенно, хотя для сегодняшнего заказа аккуратность не требовалась. Клиент вздохнул — недовольно, раздраженно, пряча свободную руку в своей светлой шевелюре. Пальцы переместились с колючих волос на прикрытые веки. Иногда помогает снять напряжение. Но не сейчас. — Нет, — ответил он. — Нет, ни одной гребанной песни. Ни одной. Больно, а! Кацуки скривился и отнял руку от лица, метнув прищуренный взгляд на татуировщика. Тот был всегда в своей стремной маске птицы — кажется, ворона. Она буквально закрывала все его лицо, оставляя небольшие щели, через которые виднелись темные глаза с их непроницаемым выражением. Сколько Кацуки помнит встреч с этим странным типом, тот всегда носил эту маску, не переставая. Поначалу Бакуго сомневался, что она может помешать его работе, но его опасения быстро испарились, когда Токоями продемонстрировал ему свои способности. На этом его странности не заканчивались; к примеру, Кацуки всегда интересовало, зачем он носил всегда максимально закрытую одежду, как эта сейчашняя накидка, когда как другие татуировщики напоказ выставляли свое украшенное тело. Не понимал он и того, как Токоями работал и в каких условиях — любой бы с его навыками уже давно перебрался в местечки получше да позавидней: если не в Токио, так хоть в центр их региона. Мастер же упрямо сохранял своё место в подвалах торгового центра, и Кацуки, честно говоря, даже не был уверен, работал ли он легально. — Терпи. Жаль, что так и не записали. — Да похер уже, если честно, — протянул Кацуки, по голосу которого понятно было, что совсем он не смирился и не забил. — Денег не было, как и желания у некоторых, — он хмыкнул. — На качественную запись нужно подогнать нехилую такую сумму, а продвигать — там дерут того больше. Не, конечно, можно заставить Кьеку бегать в толкучах метро и впаривать наш диск, но она-то пошлет меня. Токоями внимательно посмотрел на часть кандзи, что бил сам. Неприятное ощущение не покидало его: не привык, несмотря на частоту заказов, он так забивать свою собственную работу. Кацуки первым не был — таких, как он, безрассудных людей хватало. В порыве эмоций они набивали парные татуировки, чтобы через пару месяцев, как поутихнет страсть, заявляться сюда снова с мрачным видом — забивать или сводить метку. Тем не менее, хоть и виделись они с Кацуки не так часто, Фумикаге довольно хорошо изучил его: его характер был открыт, словно на ладони. Между ним и другим парнем поутихла ли та самая «страсть»? Токоями очень сомневался в положительном ответе. А музыка все играла и играла, и трек уже сменился на другой. Кацуки знал исполнителя — да кто бы из уважающих себя любителей тяжелой музыки не слышал о нем! Иногда Бакуго лениво лелеял свою мечту достигнуть тех же высот, что и эта популярная группа, варящаяся в сливках общества, получившая признание по всей стране. Лига Злодеев — самое подходящее название для участников в ней, два слова, что буквально взрывают зал восторженными улюлюканьями. Вот бы и в Токио к ним сгонять… Ах, да. — Эй, Токоями, — буркнул Кацуки, разрушая затянувшуюся тишину между ними. Мастер поднял взгляд. — Он не приходил сюда? Токоями почувствовал нечто несвойственное Кацуки в его голосе. Надежда, грусть, опасение. — О ком ты? — Знаешь сам ведь, о ком, — рыкнул парень, дернувшись и возвращая свой прежний голос. — Не знаю. — Токоями! — подорвался Бакуго на кушетке, и мастер промахнулся с иглой. Кацуки зашипел от боли, а Фумикаге хмуро взглянул на клиента. — Не дергайся ты. Нет, не приходил, — ответил он. Струна напряжения ослабла. — Что, от сердца отлегло? — Нахер его, мне без разницы, сведет он ту метку или нет. А может, Киришима еще на что-то надеется, — он издал короткий смешок. Кацуки, наверное, и сам хотел бы верить, что тот на что-то надеется. — Да пусть! Он предатель, с большой такой буквы, пусть катится там себе, куда ему вздумается. Это же его херов выбор, свободная у нас страна, свободные взаимоотношения — да пусть выбирает, где его местечко под солнцем, только такие… — Кацуки хотел было ругнуться на бывшего участника, но запнулся. — Такие нашей группе не нужны. — Он ушел в другую группу? — спросил Фумикаге. — Он сбежал. Трус, пришедший на все готовенькое, как муха на дерьмо слетелся. Наша группа могла бы победить в следущем туре — ведь могла бы, Токоями! Так какого, спрашивается… — Вы можете поехать в Токио и без него, — перебил его Фумикаге. — Состав группы менять разрешается. По правилам писано — я видел. Кацуки обреченно усмехнулся. — Нет. Для нас все кончено, как только он свалил. Он же этот, как его, наш незаменимый! Ударник, черт его дери. — Вы можете найти нового, — возразил Токоями. — Не думаю, что это будет сложно. Но Кацуки так совершенно не думал. Для него Киришима был и вправду незаменим — и несколько дней назад он даже бы и не подумал, что ему придется искать кого-то нового на место барабанщика. На место, что всегда было четко позади солиста, незримо поддерживающее его; укрепляющее весь дух их группы. И Бакуго совершенно не хотел находить кого-то другого. — Ты не понимаешь. Не буду я никого искать. Бакуго не мог представить кого-либо на его месте. Эйджиро всегда был в группе, с самого ее начала — даже раньше, черт возьми, он был в ней с самого момента ее задумки! Они вместе решили создать группу. Вместе мечтали, как будут продвигать ее к вершинам рок-индустрии, вместе загадывали желание на Танабату, вместе не спали ночами, придумывая музыку и текст. Вместе позже нашли Джиро и Денки, взяв их в свой состав. Вместе с ним одним херовым днем придумали свои дурацкие сценические имена и название группы, условившись, что оно — именно оно закрепит их союз, создавая между ними нерушимую связь. Вместе после первого выступления ввалились к Токоями, совсем трезвые, решительные и уверенные — сделать друг другу парные татуировки. В знак их вечной… вечной ли? — Вы не можете упускать такую возможность, это просто абсурдно, Бакуго, — в голосе Токоями проскользнули сердитые нотки. — Я даже могу помочь тебе. Колонки затихли, трек перестал грохотать по помещению. Неполадки на волне — еле слышалось противное шипение. — Сдалась мне твоя помощь! Не надо мне нового ударника, конец группе, сам уйду из нее нахрен уже! Но Токоями упорно проигнорировал его, продолжив свою мысль: — Тсую, моя девушка, учится в колледже искусств. Там есть музыкальное отделение; там есть люди, которые играют на барабанах — она может привести тебе парочку. Я договорюсь с ней… — Ты не слышал? — взревел Кацуки. — Мне больше никто не нужен, ясно? Токоями осунулся и приостановил свою работу. — Бакуго, тебе придется смириться. И если Киришиму уже не вернуть, нужно двигаться дальше. Ради группы. Ради себя. — Да пошел он, да пошло оно все! Без него… прежней группы больше не будет. Никогда. *** На занятии сегодня было особенно скучно. Изуку, кажется, не мог не клевать носом, слушая занудную речь преподавателя про австрийских композиторов. Очако, сидевшая рядом с ним, время от времени легонько трогала его за плечо, когда учитель бросал недовольные взгляды на учащегося с зелеными растрепанными волосами. Сразу видно, кто тут не выспался. Урарака и сама сидела сонная, но стойко держалась, все еще пытаясь вникнуть в слова учителя, в отличие от Мидории. Взгляд ее упал на раскрытые конспекты парня. В них отнюдь не было тем из уроков — так, какие-то зарисовки музыкальных инструментов, композиторов, каких-то людей. Кое-где мелькал текст — кажется, Изуку пробовал придумывать песни. Очако слабо улыбнулась. Мидория никогда не отличался успехами по вокалу. Однако, ни смотря ни на что, почему-то слепо надеялся, и как-то раз девушка даже слышала, как тихо он пел себе под нос, оставаясь один на один с самим собой. Любой бы сказал, что Мидория был слегка странноватым. Имея способности к рисованию, он шел на музыкальную кафедру. Мечтая петь, Изуку выбрал барабаны. Мало кто их выбирал — такой инструмент был маловостребован в профессиях, связанных с классической музыкой. В основном барабанщики учились сами и уходили в группы. Друзей у Мидории было немного — Очако, специализировавшаяся на скрипке, да Тенья, пианист, последний из которых сейчас сидел чуть поодаль двоих и что-то строчил в телефоне. Урарака удивилась — Иида был прилежным учеником, и никогда не позволял себе подобных выходок на занятиях. Но сегодня он был в необычайно приподнятом настроении. Урарака с интересом следила за Иидой, раздумывая о том, что же так могло обрадовать парня, что он без зазрения совести сидел перед учителем в телефоне. Спустя несколько секунд ответ пришел сам собой. Мидория встрепетнулся, почувствовав вибрацию своего телефона. Он достал его из кармана и заглянул в список диалогов. Тенья: Мидория, Очако, только что я получил сообщение от своего брата. Ты не представляешь — мы прошли отборочный тур на конкурс среди рок-групп! Уже скоро мы отправляемся в Токио! Изуку чуть не подавился воздухом. Урарака перевалилась на бок и любопытно уткнула нос в экран его телефона — так и знал ведь Иида, что та обязательно заглянет в телефон Изуку! Двое друзей были ошарашены такой новостью. Изуку: Что? Я, конечно, рад за тебя и твоего брата, но почему ты нам раньше не сказал, что участвуешь??? Тенья: Да, прости. Я хотел, чтобы это было сюрпризом. Тенья: Понимаешь, я думал, мы не пройдем — тогда я и говорить не хотел. Но как получилось. Изуку: !!! Изуку: Это очень неожиданно! Урарака повернулась к Ииде и тихо сказала: — Это так круто! Тебя же по телеку еще покажут! Тенья утвердительно кивнул, светясь гордостью. Несколько учеников бросили на него заинтересованные взгляды, а учитель шикнул на Очако: — Будьте внимательны! Не отвлекайтесь, пожалуйста. И продолжил рассказывать о прошедших годах. Урарака сделала вид, что слушает, но хватило ее ровно на два предложения, а затем она снова повернулась к Мидории. Тенья: Это всё заслуга Тенсея. Он сочинил для нас музыку. Я счастлив, что он позволил мне выступить с его группой. Изуку: …! Изуку: Я всё ещё не могу поверить… Мидория задумчиво уставился в экран телефона. Конкурс, про который писал Иида, был довольно масштабным. Он проходил по всей Японии. В нем могли принять участие все начинающие рок-группы, а главным призом являлись, конечно же, деньги. Но это не самое интересное — организаторы конкурса также подписали контракт с одной из самых популярных групп Японии — Лигой Злодеев — и победителю предоставится шанс записать вместе с ними совместные треки! Конкурс проходит в несколько этапов, и группа с Иидой прошла первый из них, отборочный тур. Мидория вычитал все про конкурс из интернета, сейчас везде и всюду говорили про него. Некоторые наспех создавали свои группы, пытав удачу, другие отправляли уже свои готовые песни в приемную комиссию в Токио. Мидория, может быть, и сам бы принял участие в нем — была бы еще группа… Но Изуку привлекло еще кое-что в этом шоу. Среди судей были не только известные люди, специализирующиеся на роке, но и один заслуженный артист Японии — Тошинори Яги по прозвищу «Всемогущий». Все знали его, как одного из представителей Японии в международных конкурсах, как гениальнейшего человека, владеющего несколькими инструментами и обладающего прекрасным голосом. Он был гордостью страны. А еще — а еще он преподавал в лучшей музыкальной академии Токио. Мидория мечтательно улыбнулся — если бы только он принял участие; если бы он прошел, может быть, он бы увидел его вживую. Может быть, его бы тоже заметили, и он бы попытался поступить в академию Юуэй… — Деку, ты что, всё-таки уснул? Занятие уже закончилось, — Урарака помахала рукой у него перед глазами. Она улыбалась. — Давай с нами в кафетерий? Но у Изуку Мидории, конечно же, не было шансов. Он не прошел на вокальное отделение даже в свой колледж — что там говорить о престижной академии? Доучиваясь на последнем году, он хотел бы продолжить обучение именно в том месте. И Очако, и Иида — они знали его сумасшедшую мечту, но в ответ он получал их грустное «продолжай стараться!» и сочувственные улыбки. Даже его мама, во всем обычно поддерживающая своего любимого и единственного сына, мягко намекала на экономический университет. «Ты попробовал, Изуку, но тебе ведь нужна нормальная работа. Тебе нужно высшее образование!» Академия Юуэй — вот выбор Изуку для продолжения, для осуществления его мечты, для получения того самого высшего, чего хотела мама. Но двери туда для Изуку были навсегда наглухо закрыты. — Конечно, иду, — коротко вздохнул Мидория, поспешно бросая конспекты в рюкзак. Троица друзей расположилась у столика возле окна. Урарака бережно поставила рядом с собой футляр со скрипкой. — Иида, ты же будешь писать нам? Мы хотим узнавать все из первых уст! — восхищенно воскликнула Очако. Несмотря на ее радость за друга, голос девушки звучал несколько обиженно. Они ведь всегда были вместе — а теперь, кажется, Тенья словно отделился от них, возвысился на несколько ступеней выше. — Конечно, не сомневайся, — ответил Иида, взмахнув руками и чуть не сбив свой стакан. — Говорят, победителям достанется большая сумма, — завистливо протянула Урарака, отпивая коктейль из трубочки. Когда Очако читала информацию о конкурсе, ее глаза чуть на лоб не полезли. Такие деньги ей и во снах не снились! Такая скрипачка, как она, своей дальнейшей карьерой многого не заработает. Сколько бы она не стремилась к своим желаниям вместе с любимой скрипкой, далеко она не уедет. У ее родителей, владельцев небольшого театра, уже давно были неполадки с оркестром. Очако отчанно хотела помочь им сохранить его — но, видимо, она не успеет даже закончить обучение в колледже, как их оркестр уже распадется. Этого Очако боялась больше всего. Нужны были деньги — только где их было брать, когда Урарака была всего лишь ученицей, еще не имеющей право принимать участие в профессиональном оркестре? Тем не менее, Очако пыталась даже в таком положении — играла в свободное время от учебы в метро, участвовала в акциях и фестивалях, и если бы только подобное приносило хоть немного больше прибыли… — Для этого еще нужно обойти всех соперников, — Иида прикрыл глаза. — Но! С моим братом, я уверен, мы сможем всё! Тенья все же задел свой стакан, который тут же полетел вниз. Не успел он среагировать, как тот уже был подхвачен чей-то ловкой рукой. — Чай, кажется, немного расплескался, зато стакан не разбит, — растягивая слова, сказала подошедшая к троице девушка. — Спасибо тебе, — поблагодарил ее Тенья. Кажется, Иида немного смутился — не стоило ему так забываться. — Асуи! — воскликнул Мидория. — Зови меня просто Тсую, я же просила, — улыбнулась девушка, поправляя свои длинные тёмно-зелёные локоны. — Я как раз искала тебя, Мидория. Изуку приподнял брови в интересе. — А что такое? — У меня к тебе есть просьба, — Асуи склонила голову. — Прости, могу ли я присесть? — она обратилась к Урараке. Очако поспешно закивала и убрала со свободного стула свою скрипку. Тсую присела к ним за столик. — Дело в том, — сразу же начала она. — Что одной группе срочно требуется барабанщик. Я сказала Фумикаге, что знаю одного человека здесь, кто мог бы им подойти, — намекнула она. Асуи тоже училась в их колледже, правда, совсем на другом отделении — художественном. Она училась на дизайнера и, как она рассказывала Мидории, помогала Фумикаге с эскизами для его татуировок. Они работали вместе довольно долго, и вскоре их сотрудничество переросло в отношения. С Изуку она познакомилась совершенно случайно — ведь у него тоже были таланты в рисовании. Она частенько любила говорить о том, что было бы, если бы они могли учиться вместе. «Из тебя бы вышел хороший художник!» — говорила она. А когда Изуку неловко заикался о том, что мечтает петь и поступить в академию Юуэй, Тсую по-доброму усмехалась и переводила тему. — Звучит интересно, но я все же сейчас занят учебой… — протянул Мидория. — Это только на время. Слышал же про конкурс рок-групп, да? Изуку напрягся и кивнул. — Так вот, они прошли, но у них сразу же после этого ушел ударник. А без него, группе конечно, никак, и ехать смысла нет. Очако резко подвинула свой коктейль и ошарашенно посмотрела на Тсую. — Это что же получается — Деку тоже может поехать в Токио? Тсую согласилась и выжидающе посмотрела на Мидорию, который был озадачен внезапно свалившейся новостью. Уже второй за день! — Значит, и Мидория едет с нами! — воскликнул Тенья. — Подождите, не так быстро… — пробормотал Изуку. Он чувствовал здесь подвох. — Почему именно я? Тсую расплылась в улыбке. — А разве мы не друзья? Ты — первый, о ком я подумала, когда Фумикаге объяснил мне ситуацию. Тем более, я же знаю, что в Токио находится та самая академия… — она подмигнула. Мидория чуть не поперхнулся. — Соглашайся, чего ты медлишь! — подбодрила его Очако. — Нельзя упускать такой шанс! Мидория кивнул. Кажется, сама судьба смилостивилась над парнем! — Хорошо, что от меня требуется? — спросил он. — Вот, — Асуи достала из кармана листочек. — Номер их главного. Просто позвони им. Ты им нужен, Мидория. — Я счастлива за вас, ребята! — воскликнула Очако, радостно обнимая Изуку. Изуку выхватил из рук Тсую сложенный листочек, высвободившись из хватки подруги. Он раскрыл его. — Только, — добавила Тсую странным голосом. — Сразу предупреждаю, что солист у них немного… буйный. Постарайся найти с ним общий язык. «Кацуки Бакуго» — начеркано было на листочке рядом с цифрами номера телефона. — Каччан? — невольно вырвалось у Изуку. Такого поворота он точно не ожидал.