***
Жан сорвал очередную травинку и тут же отшвырнул её в сторону. Он был слишком напряжён с тех пор, как Армин покинул Небеса, и за всё время так и не смог расслабиться и избавить себя от навязчивых мыслей. Ему очень хотелось ещё раз увидеть сына, но ещё больше он жаждал увидеть, как тот повзрослеет, найдёт дело по душе, женится, состарится в окружении любящей семьи и отойдёт в мир иной, прожив долгую и счастливую жизнь без сожалений. Жан очень хотел, чтобы у Армина было то, что не смог получить в своё время он. — Дорогой, ты так из Райского сада сделаешь пустыню, — шутливо заметила Карла, когда его пальцы вновь сжали молодую траву. — Армин задерживается. Процесс сопровождения на Небеса всегда был таким долгим? — Всему своё время, — успокоила Карла. — Не волнуйся, они скоро будут здесь. — Даже не знаю, радоваться мне этому или нет. Жан глубоко вдохнул и медленно выдохнул; остаётся только надеяться, что сын, в отличии от него, сможет привыкнуть к этой скучной идиллии. — Эй! — Жан и Карла дружно обернулись на голос и обнаружили бегущего к ним со всех лап Сири. — Беда! У нас беда! Всё тело Жана напряглось ещё больше. Если Сири настолько обеспокоен — значит стряслось что-то поистине ужасное. Матагот наконец добежал до них и рухнул на траву. — Боже, — задыхаясь, прохрипел он, — староват я уже для таких марафонов. — Что случилось, Сири? — недоумевала Карла. — Армин, нашего бедного Армина арестовали. Карла ахнула и прикрыла рот ладонью. — Арлерта? — не понял Жан. — За что? — За то, что сына твоего спас, дубина, — поругал кот, наконец успокоив дыхание. — Что? Армин жив? — Огромная радость накрыла Жана с головой. Армин выполнил его эгоистичную просьбу. — Стой. — Но радость быстро ушла. — А где сейчас Арлерт? — В здании суда. Над ним идёт процесс, его могут приговорить к Очищению. — Да как же так? — причитала Карла. — Разве можно? — Это всё моя вина, — сокрушался Жан. — Если бы я не попросил его спасти сына, если бы я не заставил его пойти против Закона. — Карла взяла зятя за руку и несильно сжала его плечо. — Я должен помочь ему. — И что ты намерен делать? — поинтересовался Сири. — Пойду в здание суда и вмешаюсь в процесс. Объясню им всё и помогу Армину. Матагот хмыкнул и лукаво посмотрел на него снизу вверх. — А я уж думал, ты только ныть можешь. — Отведи меня к нему, Сири. — Следуй за мной. Чёрный кот вскочил на лапы и, прижав уши к голове, помчался в том же направлении, откуда прибежал. Жан тут же кинулся за ним. — Будьте осторожны! — крикнула им вслед Карла. Кирштайн быстро бежал по бесконечным белым коридорам, заполняя его звонким эхом своих шагов. Он боялся опоздать, боялся больше никогда не увидеть Армина, потому что то, что оставалось от Души после Очищения, было не более чем просто куклой, используемой верховными для своих нужд. Как-то раз Жан столкнулся с Марко, одним из военачальников Небесной армией, и если бы тот не моргал, то Жан и вправду подумал, что перед ним стоит манекен, даже глаза были как у него — пустые, мутные, совершенно мёртвые. Только от Армина, который знал Марко при жизни, Кирштайн узнал, что когда-то тот был самым добрым и радостным человеком, которого Арлерт когда-либо знал, что при жизни с губ этого молодого парня с россыпью веснушек на лице практически никогда не сходила улыбка. Жан не хотел, чтобы и Армин лишился своей улыбки. — Сюда! — крикнул Сири, остановившись и указывая лапой на высокую двойную дверь. — Он здесь. — И только кот сказал это, как по ту сторону раздался душераздирающий крик. — Поспеши! Жан толкнул двери, влетел в за́лу и, на секунду ослеплённый ярким светом, во всё горло закричал: — Остановитесь! Трое Архангелов тут же обернулись к нему, маленький ангел испуганно посмотрел на ворвавшегося человека и убрал руку от Армина, отойдя от него на пару шагов, — Арлерт издал хриплый стон и уронил голову. Жан и сам замер, нервно бросая взгляд то на недвижимого друга, то на рассерженных Архангелов. «И что теперь?! — мысленно закричал он, пытаясь унять дрожь. — Молодец, Жан, гениальный план». — Кто таков? — рявкнул Архангел со светлыми кудрями и почти детским лицом. — Почему нарушаешь судебный процесс?! Жан, в отличии от Армина, был простой Душой, и доступ к верхам ему был закрыт, потому не особо разбирался в царившей здесь иерархии, званиях и прочем, да и всех Архангелов-то не знал. Знал только Селафиила, и то увидел его случайно, когда от безделья по невнимательности забрёл на территорию храма Архангелов. Ох и досталось ему тогда. Поэтому Жан очень обрадовался, когда увидел в зале знакомое лицо. Кирштайн тут же приблизился к ним, пал на колени и согнулся в поклоне. — Моё имя Жан, — благоговейно начал он, не смея поднять головы. — Я друг Хранителя Армина и смел явиться в священное место, чтобы просить за него у почтенных Архангелов. — Ха, просить за этого отступника? — вопросил всё тот же светловолосы Архангел. — Он не отступник, — резко возразил Жан и тут же замолк, сжавшись всем телом — сейчас главное не наломать дров. — Но он нарушил Закон и сам признал свою вину, — парировал Селафиил. — Но он делал это не по своей воле. — Жан, — тихо и хрипло простонал Армин. Кирштайн тут же обернулся к другу. Хорошо, Армин помнит его имя, значит частичка его «я» ещё сохранилась в нём, ещё не всё потеряно. — Это я заставил его, — признался Жан и прямо посмотрел в глаза Селафиилу. — Подопечный Армина — мой сын, именно поэтому я заставил Хранителя нарушить Закон. Если кого и следует наказывать, то только меня. Я готов принять за него суровое наказание. Если кто и заслужил Очищение, то только я. Жан сглотнул и сжал в кулаки дрожащие ладони. Сказать-то он сказал, только он не был уверен, что действительно готов был пройти через Очищение, ведь память и пережитые эмоции — это всё, что остаётся у Души на Небесах. На какое-то время в зале стало тихо. Все собравшиеся устремили свой взор на троих Архангелов, обдумывающих сказанное. — Что скажешь, Брат Уриил? — обратился Селафиил к тому самому Архангелу с детским лицом. — Тут не о чём говорить, — грубо ответил Уриил. — Этот Хранитель преступник, доказано, что он нарушил запрет, а я не прощаю неповиновения. Пусть понесёт заслуженное наказание, как и положено. Сердце в груди Жана пропустило удар. Просто непрошибаемый тип. Для кого он тут распинался всё это время и голову склонял? Селафиил кивнул и обратился к другому Архангелу: — А что скажешь ты, Иеремиил? Молодой человек, вальяжно рассевшийся на кафедре, искоса взглянул на Жана и по-лисьи улыбнулся. Кирштайну стало дурно от этой улыбки. Она не была полна злобы и призрения, но в то же время от неё становилось страшно, потому что добра и сострадания в ней то же не наблюдалось. Иремиил встал с места, в два шага оказался возле сидящего на коленях Жана и склонился к нему так, что их лица оказались на одном уровне. Его серые глаза отличались от глаз Очищенных, но и на глаза смертных они не были похожи. Они были чисты, как вода в горном ручье, но в то же время создавалось впечатление, что в них есть что-то, что нельзя было увидеть просто так. Что-то незримое, что вселяло страх в каждого, кто в них посмотрит. — Так ты говоришь, что готов понести наказание вместо этого Хранителя? У Жана закружилась голова, и сразу же сбилось дыхание, лёгкие будто заледенели, и чем дольше он смотрел в глаза напротив, тем сильнее ему не хватало воздуха. Кирштайн попытался сглотнуть, но ком тут же застрял в горле, вызывая тупую боль. Жан открыл рот, но вместо слов из него вырвался непонятный хрип. — Не расслышал, — сообщил Иеремиил, ещё больше давя на него своей аурой. — Д-д, — начал Жан и, собрав всю свою силу и мужество, чётко произнёс: — Да. — Вот как? — улыбнулся Иеремиил и выпрямился. И как только их зрительный контакт оборвался, Жан снова смог нормально дышать. — Что ж, раз тут такое дело, думаю, что сможем обойтись несколькими летами тюрьмы, чтобы этот Хранитель более не поддавался грязным речам. Последнее слово за тобой, Селафиил. — Тут не о чём думать, — вставил своё слово Уириил, и Жан еле сдержался, чтобы не дать этому крылатому говнюку отменную оплеуху. Селафиил тем временем с ответом не спешил, и каждая секунда тишины всё сильнее и сильнее играла на нервах Жана. Он бросал быстрые взгляды то на задумчивое лицо Архангела, то на так и не двинувшегося ни разу Армина. Лишь одно слово Селафиила отделяло Арлерта от того, останется он собой или навсегда перестанет существовать. И когда Кирштайн уже хотел заорать от этого давящего молчания, Селафиил подал голос: — Вся эта ситуация очень расстраивает меня, я действительно возлагал на тебя большие надежды, Хранитель Армин. — Архангел вздохнул и сложил руки в молитвенном жесте. — Я принимаю предложение Иеремиила. Я поручаю его тебе, Брат, — обратился он к Иеремиилу. — Хранитель Армин, я отменяю твоё предыдущее наказание и дарую тебе новое: отныне ты лишаешься титула Хранителя и отправляешься отбывать срок в Небесной тюрьме до тех пор, пока твой разум не очистится от скверных мыслей и ты не придёшь к равновесию. Уриил цыкнул и подпёр подбородок кулаком; весь его вид так и говорил, что он более чем недоволен таким исходом. Двое военных подняли Армина и, следуя за Иеремиилом, повели его к выходу. И от взгляда на друга сердце Жана бешено заколотилось: Армин ступал неуверенно, оступаясь, и непременно бы упал при первом же шаге, если бы его не держали, белоснежная рубашка посерела и пропиталась потом. Жан не видел его лица из-за длинных волос и поникшей головы, но вряд ли тот сейчас улыбался. Да и сам Жан не знал, что он сейчас чувствовал — с одной стороны, он был рад, что Архангелы смиловистились и отменили Очищение, с другой — Армина ждала тюрьма, да и не известно ещё, что будет с ним самим. — Сын мой Жан. — Голос Селафиила прозвучал так неожиданно, что Кирштайн вздрогнул и тут же склонился к земле. — Меня огорчают твои неправедные речи, ты позволил своему другу сбиться с правильного пути. «Да, это было безрассудно», — мысленно согласился Жан. — Но, — продолжил Архангел, — ты осознал свою ошибку и даже взял на себя ответственность. Именно поэтому в этот раз я прощаю тебя, но только в этот раз. Ещё один промах, и наказание будет суровым. Ты внемнил, сын мой? — Да, милостивый Селафиил, — покорно ответил Жан. — Рад это слышать. Селафиил и Уриил встали со своих мест и, оправив туники, направились к выходу. Когда Уриил проходил мимо Жана, их взгляды встретились, и Кирштайн увидел в нём столько презрения к нему, что будь оно каплей воды, им можно было бы затопить весь Рай. — У тебя десять минут, — напомнил охранник и вышел за дверь. Жан проводил его взглядом и, собравшись с духом, подошёл к деревянной решётке камеры. Армин сидел на полу, вытянув ноги вперёд и подперев спиной каменную стену, его голова была наклонена вперёд, и поэтому Жан не мог видеть его лица. В груди больно кольнуло — Армин прошёл, хоть и частично, процесс Очищения, Жан никогда не видел, как это происходило, но, судя по внешнему виду друга, это явно было не приятно. — Эй, Армин, — Кирштайн присел на пол и ухватился за решётку, — это я, Жан, ты помнишь меня? Армин не ответил ему и даже не пошевелился, и когда Жан хотел ещё раз позвать его, тот заговорил — тихо, с придыханием, почти мёртвым голосом. — Они забрали его у меня, — Армин сглотнул и поднял голову. — Море, что показал мне Эрен, я забыл его. Жан широко раскрыл глаза и с силой сжал прутья решётки — он всё-таки не успел. В пустых глазах напротив больше не было шумного морского прибоя, лазурная вода более не плескалась в них. В них не осталось жизни, и даже ярко-голубой цвет радужки стал каким-то грязно-серым. — В них ведь больше нет моря, я прав? — с надеждой спросил Армин. Жан закусил нижнюю губу и отвёл взгляд. — Ясно. Жану хотелось кричать от раздирающего его сожаления. Если бы он тогда не настаивал, если бы он только принял смерть сына, Армин бы не оказался в таком положении, он бы не страдал сейчас из-за него. — Прости меня, если бы я… — Самое дорогое воспоминание отражается в наших глазах, — прервал его Арлерт. — Меня вот всегда интересовало, почему у тебя в глазах колосится рожь. Жан прислонился к решётке спиной и задрал голову. — Это случилось, когда мне было пять, — начал мечтательно он. — Мы тогда летом поехали с родителями на озеро и остановились на трассе возле ржаных полей, чтобы немного передохнуть. Колосья были настолько высокими, что, даже подняв руку, я не мог достать до их верхушек. Я бегал между рядов и представлял, что плаваю в огромном озере и сражаюсь с сухопутными акулами. — С сухопутными акулами? — усмехнулся Армин. — Ну да, большие такие, зубастые, с массивными лапами вместо плавников. Я так увлёкся, что в итоге заблудился и не смог найти дорогу к автомобилю. Я ревел десять минут, стоя в поле среди огромных колосьев ржи, пока меня не нашёл отец. — Это больше похоже не на дорогое воспоминание, а на детскую психологическую травму. Они засмеялись, и на сердце стало немного легче; всё-таки смех Армина действительно был заразительным. — Мне вот интересно, как всё-таки устроена жизнь человека? Неужели она действительно «от» и «до» прописана в книге Судьбы и мы просто живём по уже написанному сценарию? — Ну-у, — промычал Армин, — в книге указаны только ключевые моменты, которые должны произойти с человеком. — Хм, ну вот допустим, — Жан повернулся лицом к другу и скрестил ноги по-турецки. — Человек обычно завтракал чёрным кофе и бутербродом, а тут решил выпить кофе с молоком, а оно оказалось прокисшим, из-за чего скрутило живот и пришлось всё утро просидеть в туалете. Из-за этого человек опоздал на собеседование и его не взяли на высокооплачиваемую работу. — Думаю, если ему суждено было не попасть на эту работу, то он и так не попал бы. Ты лишь описал один из вариантов, почему это произошло. Он с тем же успехом мог просто опоздать на автобус, заблудиться или завалить собеседование. — А как же другие люди? — не унимался Жан. — Ведь все друг с другом как-то контактируют и, так или иначе, влияют друг на друга. Встреча с другими тоже прописана в книге? Армин призадумался и ответил не сразу: — Не в явном виде. В книге Судьбы не пишется, что ты встретишься с тем-то человеком. Там просто описывается ситуация, которая произойдёт с тобой. Как, например, создание семьи: там не указано, что ты женишься или выйдешь замуж именно за этого конкретного человека. Хотя, я не отрицаю, что люди могут быть связаны невидимыми нитями. Хранителю доступна только книга его подопечного, Богу же — книги всех людей, и только ему известны все правила игры. Быть может, именно поэтому изменение судьбы человека — такое серьёзное преступление. — Вот как, — Жан опустил голову и замолчал, осмысливая сказанное. Во всём этом был какой-то смысл, но… — А как же «аномалии»? Армин вскинул голову и замер. Разговор об «аномалиях» всегда был для него болезненным, и Жан не сразу понял, что ему не стоило затрагивать эту тему. Только увидев, как лицо друга вновь помрачнело, он заметил, что спросил лишнего. — А что «аномалии»? — повторил Арлерт. — Они действительно доставляют много проблем, потому что могут влиять на других людей и менять их судьбы. Поэтому Хранители тщательно стараются оберегать от них своих подопечных, а если всё же «аномалия» плотно вошла в жизнь человека, то хотя бы свести к минимуму их влияние. Я тому пример. — Армин посмотрел на свои ладони и сжал их в кулаки. — Эрен имел большое влияние в моей жизни, но даже так я всё равно умер. В конечном итоге, если б я не встретил Эрена, моя жизнь всё равно закончилась бы в назначенный день, в назначенный час, только встретил бы смерть не в палате больницы, окружённый любящими людьми, а в тесной холодной камере, в одиночестве, полным сожалений. Жан не знал, что ответить. Он мог извиняться тысячу раз, да только извинения уже не помогут. Его жизнь всегда была достаточно насыщенной и счастливой: у него была любящая семья и хорошая работа, он редко задумывался о том, чтобы что-то изменить. Но сейчас, глядя на Армина и слушая его, он начал понемногу понимать, как это ужасно потерять ту крупицу счастья, что появилась в руках за долгие годы скитания в бесконечном тёмном лабиринте. В отличие от него, Армин никогда не жаловался и не ныл из-за своей кончины. Жан действительно думал, что Армин принял это с лёгким сердцем, и даже не подозревал, какую боль на самом деле он скрывал глубоко внутри себя. И теперь, лишившись даже воспоминаний о тех счастливых днях жизни, его защита треснула и обнажила израненную душу. В комнате вновь появился охранник и сообщил, что время подошло к концу. Жан встал на ноги и последний раз взглянул на друга. — Чуть позже я навещу тебя ещё раз. — Хорошо, — улыбнулся Армин, — я никуда не уйду. Жан горько усмехнулся и покачал головой; раз Армин шутит — значит его дух ещё не сломлен. — До встречи. — Увидимся. Жан слегка улыбнулся и вышел из комнаты. Скоро всё должно наладиться.Глава 7
8 марта 2019 г. в 22:50
Армин ступил на белокаменную площадь и тут же присел на колено — пребывание в мире живых и так изматывало, а сегодня ему и вовсе пришлось потратить почти все свои силы. Похоже, он совершил самый глупый поступок за всю свою Небесную жизнь. Он понимал, что по головке его за это не погладят; он нарушил главный запрет Небес, тем самым внеся хаос в отлаженную систему. Всё в мире взаимосвязано, если одна из шестерёнок нарушает свою работу — ломается весь механизм. Армин в полной мере осознавал, к чему может привести его непослушание, но он действительно не сожалел о сделанном выборе.
Арлерт встал на ноги и спокойно взглянул на нескольких окруживших его человек с копьями, облачённых в военную форму, — информация доходила до верховных слишком быстро, а он-то надеялся хоть немного передохнуть. Души расступились, и вперёд вышел черноволосый молодой человек, форма которого отличалась только цветом короткой туники под кожаным панцирем и наручами с эмблемой главнокомандующего. Каждый раз, когда Армин смотрел на это спокойное лицо с веснушками, на ставшие совершенно мёртвыми, как и у всех, кого лишили памяти о земной жизни, карие глаза, сердце в груди больно сжималось. В самый первый раз на Небесах Армин увидел его уже таким — военным командиром, подчиняющимся самому Архангелу Уриилу, статным, правильным, лишённым всяких чувств. Того, кого знал Арлерт, уже не было в этом теле, осталась лишь пустая оболочка, беспрекословно подчиняющаяся приказам.
Армин слабо улыбнулся и спокойно поздоровался:
— Здравствуй, Марко.
— Следуй за мной, — холодно ответил Марко и направился в сторону высокого здания с колоннами, подпирающими треугольную крышу, и статуей ангела, державшего в одной руке меч, а в другой — весы.
Армин вздохнул и пошёл следом в окружении военных. Он ещё никогда не был в здании суда и не особо представлял себе судебный процесс, но вряд ли он походил на земной — с адвокатом и прокурором или с присяжными. Что-то подсказывало ему, что там будет только он, судья и куча охранников, стороживших его так, будто он мог уничтожить Небеса. Он ступал босыми ногами по холодному каменному полу в полной тишине, и только стук собственного сердца глухо звучал в ушах. Их небольшая процессия остановилась возле высоких тяжёлых дверей.
— Ты злишься на меня, Марко? — тихо поинтересовался Армин у Ботта. — Прости меня, если бы я был сильнее, то смог бы защитить тебя.
— Я уже говорил тебе, Армин, — всё тем же холодным тоном ответил Марко, — я не знаю, о чём ты говоришь. Я всегда жил на Небесах.
Арлерт печально посмотрел на друга и слабо кивнул — похоже, забранные воспоминания, уже нельзя было вернуть.
— Конечно, обознался, наверное.
— Заходи.
Марко открыл двойную дверь и пригласил Армина в большую белую залу, заполненную ярким золотым светом, струящимся с высокого потолка. На трёх мраморных кафедрах сидели три Архангела приближённых к Богу, и каждый был Армину знаком. В центре, со скорбью на лице расположился Селафиил, именно он отвечал за прибывшие Души и назначал Хранителей. По правую руку от него, склонив голову на бок и аккуратно разглаживая помявшееся платье, находился Иеремиил, заправлявший Небесной тюрьмой. А вот последнего Армин боялся больше всего. За этим почти детским лицом, обрамлённым светлыми кудрями, украшенными на голове диадемой, скрывался ужасный монстр. Уриил, главнокомандующий Небесной армией и следящий за порядком на Небесах, не прощал никого, кто осмеливался ослушаться его приказа или нарушить Небесный Закон. Армина толкнули на пол и задержали копьями так, что согнувшись пополам почти к самому полу, он более не мог разогнуться — лопатки больно свело, и он издал тихий стон. Армин уже давно не чувствовал физической боли и смог отвыкнуть от неё, и из-за того сейчас она казалась ещё более невыносимой.
— Хранитель Армин! — раздался громкий голос Селафиила. — Ты понимаешь, почему находишься сейчас здесь, сын мой?
— Да, Архангел. Я совершил проступок и нарушил одно из правил Небесного Закона.
— Хм, приятно знать, что ты осознаёшь свою вину, — надменно проговорил Уриил, и Армин вздрогнул.
Нет, Уриил не будет благосклонен к нему. Ему остаётся надеяться только на Селафиила и Иеремиила. Быть может, ему удастся заполучить их расположение.
— Так что сподвигло тебя совершить данный проступок?
Армин поднял голову и взглянул исподлобья на Селафиила.
— Мы говорили с вами ранее об этом. Я лишь хотел, чтобы мой подопечный прожил долгую и счастливую жизнь.
— Он хотел! — громко хмыкнул Уриил. — Твоя задача — следить за судьбой подопечного, а не потакать своим «хотелкам». С чего ты взял, что можешь делать всё, что заблагорассудится?!
— Брат, — позвал его Селафиил и попросил успокоиться.
Уриил говорил правильно, у него не было прав поступать как ему вздумается, но он делал это не для своего удовольствия. Что плохого в том, чтобы позволить своему подопечному жить?
— Я признаю, я нарушил закон, — смиренно признал Армин. — Но позвольте мне задать вопрос: разве главная задача Хранителя не оберегать своего подопечного? Ведь Хранители потому так и зовутся, разве не так?
Все трое Архангелов тут же уставились на Арлерта.
— Похоже, твой эксперимент не удался, Селафиил, — хмыкнул Иеремиил и закинул ногу на ногу.
Селафиил печально склонил голову и закрыл глаза.
— Я действительно думал, что если Хранителю оставить воспоминания, то опыт его прошлой жизни поможет ему в его работе, а оказалось, что человеческие чувства только помешали и принесли лишь одни проблемы.
Армин широко раскрыл глаза и замер.
«Нет, — в испуге подумал он, — что угодно, только не лишайте меня воспоминаний».
— Что скажете, Братья?
— Виновен, — властно ответил Уриил.
Армин разинул рот и часто задышал.
— Виновен, — вторил Иеремиил.
Голова стала тяжёлой, тело ломило от напряжения и сковывающих его копий. Капля пота стекла по виску и упала на пол. Он не мог потерять их, он не хотел терять последнюю ниточку, связывающую его с семьёй.
— За сим я признаю Хранителя Армина виновным в нарушении Небесного Закона… — властно начал Селафиил.
— Нет, прошу вас! — взмолился Армин.
— …и назначаю ему наказание в виде Очищения!
Лёгкие в груди сжались, море в глазах Армина заштормило и, казалось, вот-вот выплеснется наружу. Хранитель попытался вырваться, но двое военных крепко клонили его к полу.
— Я прошу вас, Архангел, сжальтесь!
Рядом возникла фигура в белом одеянии, и Армин сразу обернулся к ней — маленький ангел, сцепив в молитвенном жесте руки на груди, смотрел на него напуганными чистыми глазами. Будь он человеком, ему было бы сейчас лет десять-двенадцать не более.
— Пожалуйста, — тихо простонал Армин, чувствуя, как глаза начали застилать слёзы.
Ангел попятился и вопрошающе обернулся к Селафиилу. Тот пару мгновений жалостливо смотрел на Армина и медленно кивнул. Армин дёрнулся, заскулил, вот маленькая ручка коснулась его волос, и голову пронзила резкая боль. Хранитель закричал и до хруста позвонков выгнул спину. Всё тело горело огнём, острая боль просочилась в каждую клеточку, голова раскалывалась так, будто череп крошили в тисках. Армин раскрыл глаза и заплакал. Множество разных картинок проносились перед глазами, кусочки дорогих воспоминаний рассыпались на мелкие песчинки. Звук морского прибоя заласкал уши, где-то совсем рядом закричала чайка и знакомый голос нежно шепнул: «Море».
— Нет, — выдохнул Армин, смотря заплаканными глазами наверх, где в ярком золотом свете растворился ещё один осколок воспоминаний.