***
Хосок и его брат Чонгук получили в наследство от родителей один из самых крупных строительных холдингов страны. Братья делят состояние поровну: Хосок, который на два года старше, курирует внешние связи и работу самого холдинга, а Чонгук, которому двадцать пять, следит за работой дочерних компаний. Американо без сахара и молока помогает взбодриться с утра получше любого душа. Чонгук просит у секретарши ещё одну чашку кофе и опускается на диван в своём кабинете, намереваясь, как и каждое утро, сперва просмотреть прессу и узнать новости строительного бизнеса. Чонгук только тянется ко второй газете, как в комнату без стука влетает Тэхён и первым делом идёт к бару у стены. — Гук-и, солнце, как ты думаешь, почему мне из двух братьев достался самый худший? — прикрывает веки в наслаждении Тэхён, пригубив коньяка. — Может, потому что ты меня не интересовал никогда, — усмехается Чонгук и, поднявшись с дивана, подходит к парню. — Коньяк в десять утра — это не комильфо. Чонгук целует Тэхёна в щеку и приглашает к дивану. — Говорить про меня «не интересовал» — не комильфо, всё остальное — комильфо, — беззлобно смеётся Тэхён и, согнув одну ногу под себя, опускается на диван. — Хосок весь вечер мне мозг выносил, два раза расписание рейсов проверял, только не говори, что он всё равно всё спутал и тебя не встретил, — улыбается ему Чон. — Я бы его потом спутал, — звонко смеётся Тэхён. — Встретил, конечно, всё, как и всегда, даже столик в моём любимом ресторане заказал. Но я отказался от культурной программы, я же не на год уехал, а на две недели. Короче, сразу его домой потащил и спать уложил. — Так уложил, что он на работу опаздывает, — подмигивает ему Чонгук. — Но, Гук-и, он так сладко спит, не могу его тревожить, — дует губки Тэхён. — Я забронировал столик на вечер, так что постарайся закончить дела вовремя и приходи, там будут парочка моих друзей-моделей. — Опять ты за своё, — тяжело вздыхает Чонгук. — Никак не смиришься, что сводник из тебя никакой. — Я, между прочим, отличный сводник! — гордо задирает подбородок Тэхён. — Это ты после одной ночи никому не перезваниваешь. — Так я думал, на одну ночь они и были рассчитаны, — смеётся Чонгук. — Сволочь! — бросает в него первую попавшуюся под руки газету Тэхён и поворачивается к двери, в которую входит Хосок. — Ебаный в рот, с хуя я так проспал, как я, блять, вообще мог. Тэхён всё время, пока выговаривается Хосок, прикрывает лицо руками, а Чонгук давит смешок. — Ты понимаешь, кому я жизнь свою посвятил, эту красоту? — Тэхён тычет пальцем себе в грудь. — Этому невоспитанному мужлану, у которого каждое слово — сплошной мат. — Кончай ломаться, — плюхается на диван рядом Хосок. — Когда скачешь на мне, я такие слова слышу, что уши вянут. — Иногда мне кажется, будто я сижу в вашей спальне. Перестаньте, это омерзительно, — кривит губы Чонгук и отворачивается, пока Хосок жадно, причмокивая от удовольствия, целует Тэхёна. — Любимый, — наконец-то оторвавшись от его губ, воодушевляется Тэхён. — Ты тоже не забудь, ужинаем в ресторане отеля в девять. — Как скажешь, моя принцесса, — шепчет Хосок и целует его в нос. — Тогда я пошёл, у меня парочка съемок, и надо после самолёта в СПА сходить, масочки поделать, — Тэхён поднимается на ноги и покидает кабинет. — Он опять тебе парня ищет? — спрашивает брата Хосок и тоже просит у секретарши кофе. — Ну хорошо хоть перестал с девчонками знакомить, — отмахивается Чонгук. — Тэхён своего просто так не отпустит, — вздыхает Хосок. — Ладно, давай по расписанию пройдёмся.***
Мазерати, за рулём которого Чонгук, пропускает автомобили, чтобы заехать на парковку. За ним в белом гелендвагене сидят Тэхён с Хосоком. Чонгук поправляет зеркало заднего вида, когда внезапно на лобовое стекло выливается ведро мутной воды. Чону нужно пару секунд, чтобы понять, что за хуйня творится, а потом он резко отталкивает дверь и, вылетев из автомобиля, хватает за шею метнувшегося в сторону паренька. Он впечатывает его лицом в покрытый грязными разводами от стекающей со стекла воды капот и не даёт двинуться. — Какого хуя, сучёныш? — Чонгук поражается тому, насколько тонкая у парня шея, потому что пальцы чуть ли не смыкаются на его горле. — Ты, блять, что, кошка и у тебя девять жизней? — разворачивает его лицом к себе и с силой прикладывает к капоту Чонгук. — Я все девять у тебя, сука, заберу! — Пусти его, — подлетает сзади Хосок и кое-как оттаскивает Чонгука от державшегося за горло и пытающегося откашляться паренька. — Я перепутал, — хрипит уже сидящий на мокрой траве и пытающийся отдышаться парень. — Я думал, это ты в машине, — смотрит он глазами, полными ненависти, на Хосока. — Что здесь происходит? — приподняв бровь, оглядывает всех троих не выдержавший и всё-таки покинувший салон автомобиля Тэхён. — Почему ребёнок в таком состоянии? — он подходит к Юнги и протягивает ему руку, но тот фыркает и отворачивается. — Ты сказал, я могу прийти и ты поможешь с работой, — выговаривает Юнги, не отрывая взгляда от Хосока. — Я пришёл, но меня прогнали. Нахуя говорить то, что не в состоянии сделать? Чонгук достаёт сигареты и закуривает, продолжая сверлить недобрым взглядом мальчугана, которого всё равно хочется приложить пару раз лбом о капот. — Когда ты приходил? — хмурится Хосок. — Три дня назад. Я запомнил название компании и назвал твоё имя. — Странно, — задумывается Хосок, игнорируя испепеляющий взгляд Тэхёна. — Мне не докладывали. А вообще, ты сам виноват, не надо было гордость включать и визитку рвать, с ней бы тебя точно провели. — Да пошёл ты, — бурчит Юнги. — Я хотел отомстить, но не вышло, карма сама тебя настигнет, — он поднимается с колен и, схватив ведро, собирается отойти, но Чонгук ловит его за локоть и резко тянет на себя. — Машину помой, — кивает он на Мазерати и скалится в ответ бурлящей на дне чужих зрачков ненависти. — И помою, — выдёргивает руку из захвата Мин. — Отгони вон туда, — он рукой показывает на обочину, а сам идет за водой. — Серьёзно? Ты дашь этому мальчишке размазывать грязь по твоей итальянке? — хмурится Хосок. — Он её испачкал — он её и помоет, — пожимает плечами Чонгук. — Чон Хосок, — виснет на руке своего парня Тэхён. — Объяснись, пожалуйста, почему ты обещаешь детям работу, а потом не выполняешь обещания? Ты и мне наврал тогда, ты никогда на мне не женишься? Я попусту тебе свою девственность отдал, скотина ты эгоистичная! Чонгук давится дымом, а Хосок прикладывает ладонь к лицу. — Да он борзый какой-то, я хотел добро сделать, работу предложил, — пытается оправдаться старший. — А он визитку порвал, поэтому охрана и не пропустила. Ещё и мне, видите ли, мстит, смешной ребёнок. — Пойду отгоню машину. Вы идите, располагайтесь, я подойду, — Чонгук сбрасывает окурок на землю и идёт обратно к автомобилю. Чонгуку плевать, что он одет в костюм от Хьюго, что его могут вообще-то узнать. Он садится прямо на тротуар, достаёт новую сигарету из пачки любимого красного мальборо и любуется тем, как над его машиной пыхтит мальчишка. — Больной извращенец, — бурчит Юнги, разводя в ведре пену. — Прости, но ты ведь не мойщик, я не могу оставить тебе ключи от машины, вдруг угонишь. Ты хоть знаешь, сколько она стоит? — Нет, но я знаю, что ты скупердяй, иначе отдал бы в мойку отеля. — Я считаю, каждый должен нести ответственность за свои поступки. Ты испачкал — ты моешь. — Я ведь извинился, — поворачивается к нему забрызганный водой мальчуган. Чонгуку он сейчас напоминает мокрого котёнка. Очень злого и мокрого котёнка. — Извинения — не валюта. В каком ты классе? — В выпускном, — продолжает натирать стекло Юнги. — Понятно, — Чонгуку хочется ещё пару вопросов задать, узнать, чем он занимается, чем живёт, лишь бы вытянуть ещё пару словечек из этого злющего мальчугана, хрипловатый голос которого так успокаивающе действует на Чона. Но спрашивать нельзя. Ясно ведь, что не от хорошей жизни здесь ошивается, и задавать очевидные вопросы — заставлять смущаться. Парень заканчивает мыть машину, а Чонгук тянется к портмоне. Юнги внимательно смотрит на купюры, которые тот достаёт, а потом поднимает глаза на него: — Ты ведь сказал, за всё надо платить, и я заплатил. Я помыл твою машину и извинился, а эти деньги можешь засунуть в свою мажорскую задницу. Всё равно из-за тебя я опоздал, и всё закрыто. Где я, по-твоему, сейчас торт куплю в десять часов вечера? — Какой же ты невоспитанный, — усмехается Чонгук и обратно убирает купюры. — А торт можно купить в отеле, — говорит и понимает, что сказал глупость. Вряд ли у парня есть деньги купить хоть кусок торта в фешенебельном отеле. — Вот и вали в свой отель, — Юнги хватает ведро и быстрыми шагами идёт к следующей машине, заехавшей в «кармашек». — Постой, — Чонгук хватает его за руку. — Зачем тебе торт? — Тебе какая разни… — Перестань огрызаться! Бесишь! Никогда не любил кошачьих! — перебивает его Чонгук. — Сам такой, — не может не ответить Юнги. — У сестры день рождения, — смотрит он на свои конверсы. — Я знаю одну кондитерскую, они работают круглосуточно… — Но… — пытается открыть рот Юнги, но ему не дают договорить. — Эту десятку, — Чонгук вновь тянется за портмоне и, достав из неё купюру, передаёт её Юнги. — Ты должен взять. Ты испачкал только капот и стекло, а помыл всю машину. Так будет честно. И на эту десятку мы закажем тебе оттуда торт. Сколько ей лет? — Шесть. Чонгук достаёт из кармана мобильный и набирает свою секретаршу. — Какой торт берём? — ожидающе смотрит он на Юнги. — Клубничный, чтобы совсем не было шоколада — она его не любит — белый и много клубники. А десять долларов хватит? У меня есть ещё три, по-моему, — шарит по карманам Юнги. — Твой торт стоит семь долларов, — заявляет Чонгук и отключает связь. — Да? — растерянно смотрит на него Юнги. — Да, скажи адрес, тебе его привезут. Юнги диктует ему адрес и возвращает ему купюру. Чонгуку приходится попросить парковщика её разменять, и он отдаёт Юнги три доллара обратно. — Приходи завтра в тот же офис, — на прощание говорит ему Чон. — Я не приду, — не задумывается Юнги. — Я знаю, — улыбается Чонгук и, отдав ключи от машины парковщику, идёт к отелю пешком.***
— А он большой? — спрашивает Юнги его младшая сестрёнка Юна, которая сидит на стульчике на кухне и следит за тем, как брат накрывает чайный стол. — Наверное, — ерошит её волосы Юнги и продолжает заваривать чай. — Вот привезут и посмотрим. — Я нашла свечку, — спрыгивает со стула ребёнок и бежит в гостиную, которая так же служит им спальней. Юна возвращается со сгоревшей до половины свечой и кладёт её на стол. — Я загадаю желание. — Конечно, малышка, — улыбается ей Юнги. Чай ещё даже не готов, а в дверь уже звонят. На пороге стоит курьер известной в городе сети кондитерских, которые, к слову, круглосуточно не работают. Он протягивает Юнги большую белую коробку с тортом, а прижимающейся к ноге брата девочке огромного, больше чем она сама ростом, медведя. — А это откуда? — растерянно смотрит уже на обнимающуюся с медведем Юну Юнги. — Это подарок. Курьер уходит, так и не объяснив, от кого именно подарок, а Юнги идёт зажигать на торте свечку. Он сажает на третий стул Момо, так отныне зовут медведя, и ждёт, пока Юна загадает желание. — Что ты загадала? — Не скажу, ты ведь сам говорил, тогда не сбудется, — бурчит ребёнок. — Правильно, — нарезает торт и передаёт ей первый кусок Юнги, второй он под чутким руководством Юны кладёт перед медведем.***
Мама Юнги умерла от болезни, когда сестрёнке было три года. Отец погиб за три года до этого в автокатастрофе, так и не увидев свою дочь. Опеку над детьми взял брат матери, как оказалось позже, из-за единственного имущества сестры — квартиры, которую он продал через полгода после её смерти, а деньги забрал себе. Юнги вынужден молчать об этом перед работниками соцопеки, иначе дядю лишат опекунства, а их сдадут в детский дом. Юнги должен окончить хотя бы школу, и только потом уже он найдёт нормальную, с полным рабочим графиком работу и сам будет смотреть за сестрой. Оплата квартиры, где они сейчас живут, уносит большую часть всего его дохода, остальное уходит на пропитание и на оплату соседке, которая, пока Юнги работает, смотрит за ребёнком. Мин еле сводит концы с концами и уже в нетерпении ждёт конца учебного года, когда можно будет устроиться хоть на три работы в день. Юнги и вправду не собирался идти в компанию к этому зажравшемуся богачу, который чисто из-за жалости отдал ему визитку, но в данный момент у Юнги просто нет другого выхода. Последние три месяца он часто пропускал школу, из-за сильной простуды у Юны, и теперь у него проблемы. Он должен или заплатить, чтобы все пропуски ему удалили, или… Второе он делать не хочет, именно поэтому снова пойдёт в ту компанию, может, там ему хоть будут платить нормальную зарплату, пусть даже из жалости. Ради этого он готов проглотить свою гордость, которая уже давно должна быть роскошью для такого бедняка. Юна в следующем году должна пойти в школу, и Юнги будет хоть двадцать четыре часа в сутки таскать тяжести, но не позволит сестре жить впроголодь или плохо одеваться. А сейчас нужно наскрести нужную для его выпуска из школы сумму и избавиться от этого урода-директора раз и навсегда.