Dejavu.

Тэхен попивает тёплый кофе, что еле согревает в такой холодный и зимний день. Солнце где-то спряталось в гуще тусклых облаков, боясь показаться. Омега смотрит на проходящих мимо людей, думает о своём и ноги по детски дергаются под столом. Он легко размахивает ими то вверх, то вниз, оглядываясь каждый раз на дверь. Звон колокольчика каждый раз раздаётся все громче и громче, а мелодия в заведений постепенно притупляется разговорами сидящих в кафе людей. Тэхен ждёт Чонгука уже минут двадцать. Он сидит и думает, что была плохая идея встретиться в кафе у Намджуна и то, что им не следует видеться. Им не следует больше видеться. Не то чтобы Ким не хотел. Глядя тому в глаза, отрывки прошлого пробегали и напоминали о больной теме, что так он старался забыть и скрыть за квадратной улыбкой. Тэхен все ещё помнил те ощущения. Ту боль, прикосновения рук и губ. Он питал отвращение к самому себе, иногда смотря в зеркало и презирая собственное тело, что стало грязным. — Прости, я опоздал, — разрушает голос тишину и омега бросает взгляд на парня. Чонгук садится рядом с угрюмый лицом, пытаясь скрыть дрожь рук и как-то странно улыбаясь, — Я был на кладбище. — Не следует говорить мне об этом, — бросил Тэ, отодвигая чашку с невыпитым кофе. — Мне захотелось сказать тебе это. Ким какое-то время молчит, а потом фыркает и скрещивает руки. Чонгук уже улыбается по детски, по настоящему, как какой-то маленький ребёнок, и разглядывает омегу напротив, снова подмечая, что Тэхен невероятно красив. У Кима все такая же бледноватая кожа, следы на запястьях и немного искусанные губы. И Чонгук чувствует себя дерьмово. — Я закажу нам чего-нибудь, — говорит альфа и встаёт с места, привлекая внимание недовольного Кима. Тэхен пялится на спину Чонгука и нервно закусывает губу. Ему стыдно за своё поведение, но только так он мог отдалиться. Только так Тэхен мог наконец больше не встречаться с ним. Омега все ещё чувствовал, как полностью был поглощен Чоном и то, что все ещё любил. Он даже не переставал. Чонгук заказывает два обычных американо со сливками и Чимин берётся за его заказ, понимая, что Намджуна ждать ещё к шести. Альфа ловко справляется с недавно купленной машинкой, рассматривает Чонгука и понимая, что Тэхен говорил о нем все то время, что они провели вместе. Чимин подметил, что тот ничего такой, сойдёт, а сам чуть не переборщил со сливками. Когда Чонгук уже направляется с заказом к омеге, он не сразу замечает фигуру девушки, стоящей рядом со столиком, где находился Тэ. Чонгук не даёт этому значения, проходит и ставит кофе, садится на тоже место, не обращая внимания на девушку, пока не чувствует горьковатый шоколад. Юнги влюблённо наблюдает за истинным и потягивается на кровати, привлекая внимание. Хосок хотел без звука исчезнуть, но, видимо, у него плохо получилось одеться без лишнего шороха. Мин сонно смотрит из-под чёлки, зевая и отгоняя сон в сторону. Хосок улыбается солнечно, говорит тихо «доброе утро», тянется к Юнги рукой, проводит пальцами по его щеке и так же нежно улыбается, как и целует. — Ты куда? — находит в себе силы омега произнести эти слова. — Нужно домой, что-то случилось, — отвечает он ему и быстро затягивает ремень на джинсах. — Что-то серьёзное? — Не думаю, — как-то задумчиво отвечает Хосок, — Тогда, встретимся завтра? — спрашивает почему-то он. — Хорошо. Когда Чон снова целует, то после от него остаётся только мятая постель и запах. Юнги неохотно встаёт и протирает глаза, медленно потягиваясь и разрешая лучам утреннего солнца играть на его ключицах. Омега встаёт только с третьей попытки, а может и пятой. Неохотно принимает душ, а после несётся к звенящему телефону. Волосы мокрые, с них неприятно капают капли воды, а язык заплетается при разговоре с отцом. Он говорит, что все хорошо и то, что ест нормальную еду. Ен Ву беспокоится меньше, бросает трубку, замечая изменения в сыне. Может, Хосок все-таки пошёл тому на пользу? Намджун все ещё не верит. Он не верит в то, что сейчас происходило. Джин держал его руку, переплетая пальцы, прижимался плечом к его плечу и наблюдал на уличным музыкантами. Один из них играл на трубе, руки у него уже замёрзли и покраснели. Джин наблюдал за игрой и за плавными движениями пальцев музыканта, пока Намджун наблюдал за ним. Будто во сне. Не реальность, а воображение альфы, где он представлял себя наконец-то живым и счастливым. Теперь Намджун чувствовал эту любовь, что не давала ему мать, а лишь единственный брат. Теперь его руку греет не кружка горячего кофе, а чья-то другая ладонь. Теперь он сам расцветает, как бутон красивого цветка и все из-за Джина. Всё это из-за него. — Это так круто, — говорит омега, продолжая пялиться на музыкантов. — Не холодно? — спрашивает альфа, — Может, пойдём уже? — предлагает он, но Джин крепко хватает его за руку. — Давай построим тут ещё немного, — просит омега, — Всего пару минут. Намджун молчит и поддаётся. Он тоже наблюдает за игрой, но по большей части пялится и даёт себе по лбу за это. Он смотрит то в пол, то куда-то в сторону, лишь бы больше не взглянуть в сторону омеги и тем самым привлёк внимание Джина. Он неохотно уходит, ведя за собой альфу и думая, что следует рассказать ему о себе. Ведь… — Слушай, Намджун, — останавливается он и отпускает его руку. Намджун должен знать. — Я все ещё люблю её. Альфа смотрит на истинного и ничего не может сказать. Он понимает его. Знает, что вот так заявившись, полностью не заполучит своего омегу и поэтому даже не удивляется таким заявлением. — Но ты мне тоже не безразличен, — говорит Джин, поворачивать спиной к нему, — Я хочу увидеть её. Хочу тоже брать её за руку, — неохотно произносит Джин, так как понимает, что говорить такого ему не следует, — Но, — разворачивать, произносит он, — Ты тоже дорог мне. И Намджун его понимает.