Дурочка Морти

      Морти не спалось. Если быть точнее: спалось очень плохо, и она периодически просыпалась. Поэтому в том, что она решила спуститься на кухню в пять утра и выпить чашку зелёного чая в надежде успокоить нервы, ничего удивительного не было.       Рикка мало спала по определению, потому что считала это бесполезной тратой времени. Едва вернувшись с межгалактического рынка, на котором она всучила какому-то бедолаге откровенный мусор по бешеной цене, учёная закономерно решила выпить кофе. И едва зайдя на кухню, она увидела заторможенную Морти, сидящую за столом с чашкой чая.       Та даже не сразу обратила внимание на приход бабушки; вымученно улыбнулась, тихо шелестящим голосом сказала:       — Доброе утро.       Рикка кивнула, про себя подметив мешки под глазами внучки. Опять не выспалась. Возможно, даже не спала толком.       — Есть будешь? — спрашивает женщина прежде, чем успевает осознать сказанное. Морти смотрит на неё чуть удивлённо, но кивает, и Рикка принимается изучать содержимое холодильника. Недовольно цокнув, она достаёт портальную пушку и спустя несколько минут приносит всё необходимое для яичницы.       Её бабушка очень редко готовила, а если и готовила — то какую-нибудь инопланетную дрянь, которую все, кроме неё, в рот класть боялись. Но бывали и священные дни, когда Санчез готовила что-то нормальное — например, яичницу с беконом, и такие дни можно было помечать в календаре красным маркером.       Красного маркера под рукой не было, как и календаря; Морти устало зевнула, наблюдая за махинациями бабушки над плитой и сковородкой в частности, и не спеша потягивала свой чай. Сейчас всё такое… обычное.       Рикка ставит перед ней тарелку с яичницей, даёт вилку, забирает чашку и готовит новую порцию чая, подсыпая в неё какой-то порошок, о котором Морти решила не спрашивать. Вряд ли это яд или чудовищное мутагенное вещество — а раз так, то девушке всё равно, что напарница решила ей подмешать.       — Успокоительное, — Рикка поясняет сама, не дожидаясь вопроса, и, больше не произнося ни слова, садится напротив и приступает к трапезе.       Желток целый, как Морти любит. Она даже слегка улыбается от мысли о том, что Рикка специально для неё постаралась его не разбить; а может это чистая случайность, но на душе всё равно тепло. Морти не очень хочет есть по утрам, но сегодня, видимо, какое-то особенное утро, потому что яичница у Рикки вкусная, а успокаивающее убаюкивает постепенно, не сразу ударяя в голову, укутывает слегка расшатанные нервы в тёплое одеяло.       Она чувствует на себе изучающий взгляд: Рикка периодически поглядывает на неё, что-то прикидывает, а может просто думает о том, как скрыть мешки под глазами внучки. Учёная не любит, когда личико Морти что-то портит.       Когда Морти доедает, Рикка собирает всю грязную посуду и кладёт в раковину, а затем, бросив взгляд на внучку, негромко произносит:       — Тебя уложить спать?       Сегодня действительно самое поразительное утро. Женщина не ставит перед фактом, не приказывает, не заставляет — всего лишь интересуется и спрашивает. От растерянности Морти кивает.       — Иди пока, я скоро приду.              Рикка редко укладывает её спать — чаще всего, если всё дело в неприятных воспоминаниях, она просто прибегает к стиранию памяти.       Странно, что она до сих пор не воспользовалась этой палочкой-выручалочкой, чтобы заставить Морти забыть о том случае в стриптиз-клубе. Вместо этого Рикка стала её… избегать.       И Морти уже не знает, что хуже: проводить с Риккой меньше времени и помнить или вернуть всё на круги своя и забыть.       — Опять у тебя бардак в комнате, — слышится ворчание со стороны двери. Губы сами собой расплываются в улыбке. Морти двигается ближе к стене, освобождая место на кровати для бабушки, и та ложится рядом, предварительно выключив свет, укрывает их обеих одеялом, валявшимся в ногах. Ложится на бок, лицом к девушке, осторожно обнимает одной рукой и гладит по волосам — Морти готова продавать душу вновь и вновь только ради таких мгновений. Она прижимается сильнее и даже трётся щекой.       На Рикке сейчас её светло-голубая пижама (прямо под цвет волос), на Морти точно такая же, только меньше размером, и цвет другой — светло-розовый. Они купили парные пижамы на какой-то барахолке на краю галактики у барыги, который только и ждал момента, чтобы сбагрить кому-нибудь эти бесполезные тряпки, которые попали к нему чёрт знает каким образом. Рикка редко надевала свою пижаму, согласившись купить их только потому что Морти сильно упрашивала, а вот сама девушка каждую ночь, что проводила дома, спала в ней. И никак иначе.       — Если хочешь, я сотру тебе воспоминания, — прошептала Рикка, перебирая мягкие пряди. — Если ты… плохо спишь из-за этого.       Сразу понятно, о чём говорит напарница — даже такая глупышка как Морти понимает.       — Не из-за этого, — тихим голосом уверяет она напарницу. — Я не думала, что тебя так бесят мои разговоры о Джессике… прости меня…       — Ты вообще редко думаешь, — Санчез явно не упускает шанса отпустить колкость, за что Морти легонько толкает её в бок. — Нет, правда же!       — Ты сегодня добрая… — невпопад замечает Морти, блаженно прикрывая глаза. Успокоительное возымело эффект.       — Потому что ты ходишь с самым несчастным видом на свете, как я м…       — Люблю тебя, — шепчет Морти, проваливаясь в сон и не слушая, что дальше говорит Рикка.       — …как я могу оставаться равнодушной, когда ты такая грустная…       Мимолётный поцелуй оседает на затылке самой милой девчонки, которая была способна сделать Рикку сентиментальной размазнёй.