То, что делает нас людьми

      Редкий снежок, появившийся одним ноябрьским утром, быстро превратился в самый настоящий снегопад. К вечеру улицы города ярко белели и блестели в свете фонарей. За ночь, как и ожидалось, похолодало лишь ещё сильнее, и всем стало ясно: зима пришла.       Кладбище Детройта регулярно чистилось местными работниками, чтобы живые могли спокойно прийти и погоревать по мертвым. Надгробия, выполненные из белого и серого мрамора, терялись среди заснеженной земли, более тёмные же, наоборот, пестрели неожиданно яркими пятнами.       Хэнк вздохнул, не отрывая взгляда от надгробия своего мальчика. Крупные снежинки падали на плиту, красиво оседая прямо на фамилии «Андерсон».       — Тяжело терять сына. Я понял это ещё в первый раз, — лейтенант вновь вздохнул, на этот раз с досадой. Хруст снега под подошвой обуви уведомил его о том, что он больше не один. — Ты хоть представляешь, как я испугался, когда увидел, как ты падаешь с этой сраной крыши?!       — Но это ведь был не я, — Коннор виновато улыбнулся, перебирая в руках небольшой букет из бело-розовых лилий.       — Но тогда-то я этого не знал! Только видел, как кто-то, очень похожий на тебя, упал. А если бы у меня сердце остановилось?!       — Ты не такой старый, Хэнк.       Они замолчали под недовольное бурчание Андерсона-старшего.       — Я всё равно не понимаю, — сказал вдруг Коннор, нарушая тишину. — Не понимаю, почему он это делал.       — И не поймешь, — Хэнк вздохнул. — В отличие от Ли… Кевина ты способен принимать ошибки людей и верить в лучшее. Мне кажется, он давно утратил способность любить или понимать. А ведь зачастую это именно те чувства, что делают нас людьми.       Коннор аккуратно склонился, чтобы положить букет рядом с надгробием детской могилы, в которой покоилось тело Коула.       — Я был бы плохим братом, — тихо произнёс детектив, выпрямляясь. Хэнк молча взглянул на него, прежде чем обнять за шею.       — Не говори ерунды. Коул бы гордился таким братом, как ты.       В «Иерихоне» случился обеденный аврал. После того, как владелец заведения ввёл бизнес-ланч, список постоянных посетителей резко возрос. Это приносило очевидную прибыль, но добавляло хлопот работникам, которые с трудом вошли в новый режим. К счастью, на атмосфере кафе это никак не сказалось: оно всё ещё было самым уютным во всём Детройте.       Кэра вошла внутрь под привычную трель музыки ветра и отряхнулась от снега на своей одежде. Помахала Трейси, что улыбнулась ей издалека, и без лишних промедлений прошла за тот самый столик в углу, за которым они сидели здесь в последний раз.       — Привет! — Коннор встал ей навстречу, помогая снять куртку. — Я снова заказал тебе латте с корицей, если ты не против.       Кэра взглянула на чашку, стоящую на столе, и чуть качнула головой.       — Прости, что опоздала, — виновато улыбнулась она, усаживаясь на стул. — У меня случился важный разговор.       — Хочешь поговорить об этом? — Коннор взволнованно посмотрел на неё, и эта серьёзность, что он демонстрировал по отношению к её проблемам, грело Кэре душу.       — Не сейчас. Не волнуйся, всё прошло хорошо — по сравнению с нашими последними приключениями…       — Это точно, — Коннор взглянул на пиликнувший телефон, читая входящее сообщение. — Я хотел рассказать тебе о том, чем был занят, прежде чем мы поедем на место, но теперь придётся попросить Трейси сделать твой латте с собой.       — На место? — непонимающе переспросила Кэра, пока детектив жестом просил официантку подойти. — На какое еще место?       Андерсон повернулся к ней и хитро улыбнулся.       — Увидишь.       Район, в котором жил Тодд Уильямс со своей дочерью, хоть и нельзя было назвать абсолютно безопасным, но такое количество полицейских машин здесь было впервые за последние несколько лет. Коннор затормозил у обочины чуть неподалёку, помогая Кэре выбраться из автомобиля. Та всё никак не могла переварить его рассказ о том вечере, когда Элайджа Камски сдал его журналистам.       Пока они ехали сюда, Андерсон поведал ей о том, что даже при необходимости найти Линча как можно быстрее он ни на секунду не забывал о деле с Тоддом и наркокартелем. То, как легко он тогда отделался от полиции (хотя, казалось бы, в Америке всегда строго проверяли все дела, связанные с домашним насилием над детьми), навело детектива на мысль, что кто-то внутри сотрудничает с ними. Когда он поделился своими подозрениями с Хэнком, тот был в бешенстве — борьба с наркотиками в Детройте была для него едва ли не делом всей жизни после того, как его сын погиб на операционном столе из-за хирурга-кайфолюба. Сама мысль о том, что кто-то в полиции покрывал картель, была ему противна. Он никогда не одобрял работу Коннора, считая, что в полиции тот мог бы добиться гораздо большего, но в данной ситуации его непричастность к участку была идеальным условием. Они не знали, в каком отделении завёлся «крот», но подозревали, что в центральном — именно сюда перенаправлялись самые громкие дела, название говорило само за себя, и отсюда координировать действия картеля было бы проще всего.       Тщательно проверив всех сотрудников, Хэнк понял, что не ошибся. Лейтенант Родригес, работающий здесь не так давно, появился в отделении через некоторое время после крупнейшей в истории Детройта облавы, устроенной тогда ещё сержантом Андерсоном. Они никогда особо не общались, но профессиональное чутьё всегда подсказывало матёрому полицейскому, что с ним что-то не так.       Коннор проверял Родригеса в тот самый вечер. Он устроил слежку за ним, ни на что особо не надеясь, но ему несказанно повезло: именно тогда лейтенант решил встретиться с мистером Уильямсом и ещё несколькими подозрительными людьми, которых позднее детектив пробил вместе со своим хакером (о том, что им оказался Ральф, Андерсон-младший деликатно умолчал, не желая вмешиваться в его тайну). Он смог сфотографировать то, как происходила передача какого-то пакета, в котором, как догадывался Коннор, были, скорее всего, деньги. Тогда-то и случилась драка, в ходе которой он получил свою ссадину. Ироничным было то, что его заметили издалека, но, к счастью, детектив смог улизнуть и остаться неузнанным. А вот в ходе своего побега наткнулся на компанию недружелюбно настроенных людей «бандитской внешности» и получил по лицу в ходе спонтанно завязавшейся драки.       Так или иначе, но в тот же вечер у лейтенанта Андерсона были на руках неопровержимые основания для ордера на обыск домов Уильямса и Родригеса, а также рабочего места последнего. К сожалению, из-за дела Линча о расследовании, связанном с наркотиками, пришлось забыть на некоторое время. Позднее, конечно, оказалось, что так было даже лучше: выждав, они смогли лишь ближе подобраться к главным фигурантам этого дела, что, несомненно, было лишь плюсом.       И сейчас полиция наконец-то обыскивала дом Тодда Уильямса.       Кэра не понимала только одного: почему нельзя было сделать это в рабочий день, когда Алиса училась? Травмировать психику девочки ещё и всем этим ей хотелось меньше всего. Также её мучил вопрос о цели их приезда сюда прямо во время обыска, но Коннор, что вёл её прямо за собой, держа за руку, обещал, что она поймёт всё на месте.       Офицер, которого Кэра уже где-то видела раньше (кажется, именно он тогда спас Саймона и Норт), кивнул им в знак приветствия и приподнял жёлтую ленту, пропуская парочку вперёд. Видимо, он был предупреждён об их прибытии. Лейтенант Андерсон стоял в гостиной. Уперев руки в бока, он руководил полицейскими. Тодд тоже был здесь: ссутулившись и опустив голову, он сидел на диване и явно нервничал. Лишь когда Коннор и Кэра вошли, он поднял на них взгляд.       — Ты! — Уильямс тут же покраснел от злости, вскочив на ноги. — Я должен был догадаться! Это ты наплела им всякой ерунды?!       — Держите себя в руках, мистер Уильямс! — рявкнул на него Хэнк. — Вы не в том положении, чтобы выступать или, тем более, орать на моих понятых!       Он посмотрел на Коннора, что собою прикрыл отступившую от испуга Кэру. Детектив вопросительно дёрнул бровью, перехватив на себе взгляд отца, и тот вздохнул.       — Не в том положении? Да вы же не нашли нихрена! — продолжал тем временем распалившийся Тодд. — Пистолет — ну, да, нет у меня на него лицензии. Но за это не сажают!       Коннор вспомнил тот день, когда был здесь один. Тогда и он не заметил ничего необычного ни в одной из комнат. Неужели они ошиблись? Нет, он ведь точно знал, что Тодд…       — А в прачечной смотрели? — спросил вдруг детектив. Хэнк кивнул.       — Из химии только стиральный порошок и прочая бытовуха.       — А внутри них проверили?       Уильямс подавился язвительным оскорблением, которое хотел отпустить в их адрес, и побледнел.       От зоркого глаза лейтенанта такая реакция не укрылась, и он довольно усмехнулся, лично пройдя в прачечную. Демонстративно взяв одну из многочисленных коробок стирального порошка — пластмассовых, с откручивающейся крышкой, — Андерсон высыпал содержимое на пол.       Небольшой пакетик с красными кристаллами внутри тихо шлёпнулся на пол.       — А вот за это, мистер Уильямс, вполне сажают.       Тодд протяжно застонал и уткнулся лицом в ладони.       Кэра покачала головой, тихо пробормотала «извините меня» и вышла из дома. Стоя на крыльце, она невидящим взглядом смотрела на небольшие сугробы, пока вдруг громогласное «Кэра» не раздалось на всю округу, а в саму неё не вцепился ребёнок.       — Алиса! — Оукс шумно выдохнула, присаживаясь на корточки и крепко обнимая девочку. — Где ты была? Я тебя не увидела!       — Я сидела в машине с тётей-полицейским, — она отстранилась, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Теперь папу арестуют, да?       Кэра вздохнула.       — Ты жалеешь об этом?       Оукс никак не ожидала, что ответом девочки станет «нет». Она даже удивлённо посмотрела на неё, но Алиса уверенно качала головой в подкрепление своих слов.       — Я теперь попаду в приют, да?       Прежде, чем Оукс успела ответить, в их разговор вмешался третий участник.       — Не думаю, что Кэра даст этому случиться, — Коннор улыбнулся, стоя за спиной женщины, положив руку ей на плечо в знак поддержки. — У неё будет лучшая команда по твоему удочерению. Если, конечно, — он запоздало спохватился, смущённо потирая шею, — ты не против.       Алиса внимательно (так же, как и в школе) смотрела на него пару секунд, прежде чем улыбнуться Кэре, что сидела неподвижно всю речь Андерсона-младшего.       — Я буду рада называть тебя мамой.       Надеясь на то, что её предательских, но счастливых слёз девочка не заметила, Кэра вновь крепко её обняла.       Ей разрешили забрать девочку к себе на одну ночь — не без помощи лейтенанта Андерсона, переговорившего с человеком из органов опеки, приехавшим за Алисой, — и Кэра уложила её спать в своей кровати.       — Бедняжка совсем устала, — тихо прикрыв за собой дверь, она прошла в гостиную, где сидел Коннор, читая новостную ленту. Прошло уже две недели с гибели Линча, а его всё ещё обсуждали каждый день во всевозможных источниках. И лишь Норт в своих статьях писала правдивую версию конца его истории — правда, опустив тот факт, что во всем этом участвовало двое её друзей. Им и так забот хватало, внимание прессы было бы лишь очередной головной болью.       — Могу представить, — отложив телефон, Коннор пододвинулся, давая подруге возможность сесть рядом с ним. — А ты как себя чувствуешь?       — Рада, что всё это закончилось, — честно призналась Кэра. — То есть, конечно, осталось ещё убедить органы опеки, что мне можно доверить Алису… чёрт, мне надо будет сделать ремонт в моей старой комнате, — Оукс сдавленно застонала, уткнувшись лицом в колени под тихий смех Коннора.       — Покрась стены в розовый? — предложил он с улыбкой. — Могу помочь.       Кэра вдруг повернула голову и внимательно на него посмотрела. Настолько внимательно, что детектива даже стало несколько неуютно.       — Алиса спросила у меня, будешь ли ты её папой.       Коннор подавился воздухом. Теперь смеялись уже над ним.       — С чего она это вдруг? — пробормотал смутившийся (и даже слегка покрасневший!) Андерсон. Кэра неловко пожала плечами.       — Не знаю. Но сегодня утром я сказала своему соседу Ральфу, что нам лучше быть друзьями, из-за тебя.       Коннор окончательно запутался.       Он непонимающе взглянул на подругу (подругу ли?). Оукс вздохнула и выпрямилась, опуская свои колени. Теперь она пялилась на свои ладони, словно на них могли появиться ответы на все её вопросы.       Кэра никому не рассказывала о том, что происходило с ней, когда Коннор приказал ей спуститься в безопасное место и побежал за братом. Без поддержки, без прикрытия, просто безрассудно кинулся следом. Испуганная и взволнованная, она сначала хотела поступить так, как того хотел детектив, но остановилась на самом краю лестницы, так и не преодолев ни одной ступени. Она понимала, что мало чем может помочь в этой ситуации, но разве могла она так просто бросить его? Человека, которому было не наплевать; человека, который всё это время был рядом, поддерживал, оберегал и переживал?       Да, ей не стоило бросаться за ним, сломя голову, одной. Но и ему нельзя было этого делать.       На допросе Кэра сказала, что практически ничего не помнит из-за шока, но это была ложь. Она нашла тот злосчастный пистолет и, услышав шум на крыше, поднялась. Застала близнецов за дракой. Чуть — от мысли об этом её до сих пор пробивала дрожь — не пристрелила Коннора. А потом, когда Кевин напал на неё, случайно нажала на курок и выстрелила ему в живот, заставляя отступить. Прижимая руки к ране, он подскользнулся и рухнул вниз, разбиваясь о мокрую землю, пока Андерсон прижимал её, ревущую от испуга, к себе в попытке успокоить.       Только благодаря его поддержке она не сошла с ума за эти две недели.       — Когда мы были на той крыше.… Почему ты не сказал мне тем утром после вечеринки, что мы целовались?       Коннор вздохнул так же тяжко.       — Не хотел тебя смущать. Если ты вспомнила, то…       — Да, я знаю, что убежала. И теперь жалею об этом, — она наконец-то подняла на него взгляд, робко, смущённо. Щёки её заливал лёгкий румянец. — Ты мне нравишься, Коннор. И я… я думаю, что мы могли бы попробовать… если ты, конечно, не против, и я правильно тебя поняла, а не придумала эту влюблённость, и…       «Какая она милая, когда смущается», — подумал Коннор, прежде чем прервать весь этот поток бессвязной речи поцелуем.       Уверенно, но осторожно он притянул её к себе, усаживая на свои колени. Оукс обняла его за шею, мягко перебирая тёмные кудряшки, и на этот раз не пыталась отстраниться, пока в их лёгких не кончился кислород. Лишь тогда она чуть отодвинулась и заглянула в его глаза.       — Это значит «да»? — спросила Кэра с улыбкой.       — Это значит «да», — улыбнулся ей Коннор в ответ.