Танцующие вороны

      — Заеби хлебало и иди спать! Добрых снов!       Противный мужской голос разнёсся по всему дому, лязг стекла — это бутылка полетела на пол, а мало-мальские вздохи и тихий шёпот незаметно разбились о тёмные каменные стены. В этих словах, «доброй ночи», не было ни добра, ни нежности, к которым так привыкли дети, когда их укладывают в мягкие кровати и поют колыбельную, чтобы те скорее уснули.       В комнату на втором этаже, маленькую, но уютную по обстановке, со скоростью выпущенной стрелы вбежал паренёк и тут же закрыл за собой дверь. Тихо, не привлекая лишнего внимания.       Тяжёлое дыхание, смакование собственной слюны и тихая брань — единственное, что можно было услышать в этой комнате. Здесь Ганнибал, парень, которого уже который год шпыняет и насилует родной отец (если его, конечно, можно так назвать), желал найти укрытие от этого мата, пьяного бреда и прочей хуйни, которые на протяжении не одной недели выливались изо рта Себастиана, его отца.       — Будь он проклят, — прошипел парнишка, со всей силы саданув кулаком по стене и медленно сполз вниз.       Ганнибал притянул колени ближе к подбородку и обхватил их руками, надеясь спрятаться, зажаться где-то в тени и, если отец зайдёт, так будет хоть какой-то шанс, что он, Ганн, избежит очередных побоев.       Внезапный сук в дверь. Такой тихий, но в то же время чёткий. Три раза чьи-то костяшки ударились о деревянную поверхность двери, погружая сжавшегося в комок парня в ещё большее напряжение. Он даже не спросил, кто это, ведь знал, что там стоит ОН. Этот чёртов пьянчуга-отец, больше похожий на ходячий труп. И вовсе не из-за зеленоватого оттенка кожи или своей уродской морды…       — Ганнибал, открой, — тихий и совсем невзрослый голос послышался с той стороны двери.       Ганн поднял голову и осёкся, как какая-нибудь дичь, предчувствующая нападение хищника. «Не послышалось ли?» Но вновь повторённая фраза рассеяла все сомнения.       Ганнибал осторожно выполз из дальнего угла своей комнаты и подошел настолько тихо, насколько позволял его пятидесяти килограммовый вес. Он осторожно приоткрыл скрипучую дверь и увидел на пороге младшего брата. Сутулого мальчишку в дырявых джинсах и старой футболке, которую когда-то давно носил сам Ганнибал.       — Мёрдок? — с облегчением вздохнул парень, радуясь непонятно чему: то ли тому, что это оказался не отец, то ли тому, что не придётся скучать этой ночью, ведь Мёрдс, судя по его хитрому взгляду, уже что-то придумал.       — А ты ждал кого, папашу? — Ганнибал пропустил к себе в комнату младшего брата, закрыв за ним дверь на маленькую металлическую защёлку, от которой, несмотря на её размер, всё же был прок. Однажды, когда Себастиан набрался вдрызг и жаждал почесать кулаки о старшего сына, именно эта защёлка не пропустила разъярённого родственника в комнату к парню, который уже приготовился к месячной коме и ежедневным дозам обезболивающего.       — Прости, Мёрдс, но ты не должен был приходить… — Ганнибал сел на свою кровать, поджав к себе босые ноги. — На меня сейчас лучше не смотреть.       Парень спрятал искалеченные руки с новыми синяками и ссадинами от любопытных разноцветных глаз Мёрдока, которые с нескрываемой яростью их разглядывали.       — А ты думаешь, мне не больно? — юный Никкалс подсел к старшему брату на постель и выхватил его запястье, сжимая. — Да я так же, как и ты, блять, получаю от этого ублюдка! Скажи мне одно, брат: почему мы это терпим?       — Я… — Ганн осторожно дотронулся до заплывшего глаза, на котором уже во всю набухал синяк. — Я не знаю… Он наш отец?       — Да пусть он загнётся, блять, этот наш отец! — Мёрдок рванул ладонь старшего на себя и врезался лбом в его лоб. — Давай сбежим, а? Прямо сейчас! Целый мир вокруг, а я тут прохлаждаюсь, а ты… блять, опять реветь собираешься?! Сколько можно, Ганн?       — Прости, Мёрдс, — Ганнибал подтёр выступившие на глазах слёзы и высморкался в свою футболку. — Но…       Следующие несколько мгновений оказались роковыми. За дверью послышались тяжёлые шаги, кряхтение и приглушённое, фальшивое напевание каких-то клубных песен.       — Мёрдок! Мёрдок, иди к папочке, малыш! — Кажется, земля только что содрогнулась. «Он зайдёт в его комнату, — вдруг осенило Ганнибала, — а Мёрдса же там нет». Можно было подписывать завещание прямо на месте или…       Мёрдок соображал гораздо быстрее старшего брата. Мальчик схватил его за предплечье, столкнул с кровати ближе к окну и первым же сиганул в открытую форточку. Он с болью и матом приземлился в кусты завядших, колючих пионов внизу и посмотрел наверх.       — Прыгай! — гаркнул Мёрдок, махнув рукой, призывая брата шевелиться быстрее.       Ганнибал немедля выпрыгнул и, сгруппировавшись, приземлился на согнутые ноги. От резкого соприкосновения с землёй по всему телу прошлась мгновенная волна боли, заставившая парня пошатнуться. Он встряхнулся, приходя в себя.       — Не стой! — крикнул Никкалс, разворачиваясь спиной к Ганнибалу и почти моментально растворяясь в ночной темноте. Его расплывчатый силуэт маячил где-то далеко в тусклом свете фонарей.       «Что же теперь будет?» — Ганн отбежал на безопасное расстояние от дома и, спрятавшись за старым соседским гаражом, обернулся назад. Из окна его спальни на втором этаже показалась длинноносая голова Себастиана.       — И что нам делать, Мёрдс?       На лондонском небе вновь сгустились тяжёлые свинцовые тучи. В эту — пожалуй, единственную — тёплую ночь в августе не хватало только дождя. И это так и оставалось бы сарказмом, невзначай сказанным Мёрдоком, если бы рок судьбы не решил сыграть злую шутку над всеми бездомными, в том числе и сбежавшими братьями.       — Это было глупой идеей, — буркнул себе под нос Ганнибал, сильнее кутаясь в пижаму, которая уже как минут пять назад промокла до нитки.       — О, а ты бы предпочёл, чтобы тебя насиловали? — прорычал Мёрдок, резко останавливаясь напротив брата и вставая на носочки, чтобы смотреть в глаза «этому наглому, — как секунду назад выругался Мёрдок, — паршивцу». — Если так, вали, тебя никто не держит!       Мальчишка несколько раз ткнул когтистым пальцем в грудь Ганнибала, яростно сверкнув гетерохромными глазами. Честно признаться, в неоновых вывесках круглосуточных магазинов Лондона это зрелище выглядело куда страшнее, чем обычно.       — Хватит! — отрезал Ганн, отмахнувшись от руки младшего брата. — Ты же знаешь, я не вернусь.       — То-то же, — Мёрдок победоносно оскалился. — Не пизди тогда… Я как будто сам не знаю, что идея тупая.       Мёрдок оглядел вывески тех редких магазинов, которые в три часа ночи ещё не закрылись, и задумчиво почесал голову.       — Нужны деньги, — вынес вердикт юный Никкалс спустя минуту напряжённой тишины.       Ганнибал пошарил по карманам пижамы, но кроме двух центов ничего не нашёл. Да! В дырявых карманах его ночнушки были целых два цента, ведь свои деньги приходилось где-то ныкать, чтобы отец опять не нашёл их и не спустил на выпивку. «Но что можно сделать на два цента?» Даже сейчас ничего нормального не купишь и номер в мотеле не снимешь.       Сейчас бы пригодился даже самый дешёвый номерок, что обычно даётся за сорок долларов. В обыденные будни Ганнибал бы и носа не сунул в комнату за сорок долларов, ведь «что там может быть путного? Пара дырявых диванов да сральник?», но сейчас даже эти диваны были бы кстати.       — У меня есть идея, Ганн! — воскликнул Мёрдок и затащил старшего брата под ближайший выступ, чтобы хоть как-то спрятаться от этого, уже заебавшего их двоих, ливня. — Видишь тот маркет? — мальчишка указал костлявым пальцем в сторону стоящего напротив круглосуточного минимаркета. Через большие окна в стенах магазина можно было увидеть десяток стеллажей с продуктами и кассира, устало стоявшего за прилавком и пересчитывающего суточный заработок. — Видишь деньги?       Ганнибал пригляделся, но из-за большого расстояния между ними, да и к тому же ливня, было плохо видно, сколько там купюр. Можно было только наобум сказать, что долларов десять точно есть. А если есть десять, найдётся и сорок!       — Ты предлагаешь их украсть? — Ганнибал с укором посмотрел на оскалившегося Мёрдока, который уже смеялся, как маленький дьяволёнок. Хотя почему «как»?       — Нам же нужны деньги, Ганн, а у этого мудака их полным-полно. Он поделится с нами, особенно, если увидит, что тут ребёнок, — Мёрдок по-детски выпучил глаза, его гетерохромные зрачки расширились. Ох, хорошо, что Ганн знал, что скрывается за этим «невинным» взглядом, иначе бы действительно купился.       Парень взвесил все плюсы и минусы и, тяжело вздохнув от собственного дерьмового положения, согласился с младшим братом.       — Ну… у тебя есть хоть какой-то план? — взволнованно спросил Ганнибал, облокотившись на окно магазина, когда они оба добрались до его злосчастного навеса. В тот момент даже Ганнибал убедился, что они смогут пробежать километровый кросс за рекордный счёт!       Дождь монотонно барабанил по стеклу, сотней капель обрушиваясь вниз. Это и раздражало, и успокаивало одновременно. Всего одно окно отделяло Ганнибала и Мёрдока от преступного мира. Раньше воровство казалось менее опасным…       — Не ссы, у меня божественная импровизация, — Мёрдок одарил старшего брата острозубой ухмылкой. На первый взгляд казалось, что у него всё под контролем, но стоило Ганну заглянуть в его глаза, как он сразу понял, что всё катится в чёртову жопу!       Кому, как не Ганну, знать об этом. Вся их жизнь с рождения катится в ту же жопу, что и сегодня, а сейчас всё окончательно подтвердилось.       Не прошло и часа, как Мёрдок привёл этот роковой план в действие. Ничего не оставалось, им необходимы деньги — каких-то жалких сорок долларов. «Продавцу что, жалко, что ли?»       — Короче, — мальчишка огляделся, и его красный зрачок дьявольски блеснул, — есть идея. Видишь?       Мёрдок указал костлявым пальцем в сторону аккуратно сложенной горы из банок какой-то газировки. Было бы жалко рушить столь прелестную конструкцию.       Ганнибалу стоило только взглянуть на эту гору, чтобы понять, насколько ужасен этот план. А чего стоит только его выполнение?       — Я тебя понял, не тупой, — тем же шёпотом ответил ему Ганнибал. — Но… ты точно уверен, что всё получится?       — На все сто! — уверенно воскликнул Мёрдок, сжав в кулаке одну банку. Газировка внутри громко вспрыснула, и кассир тут же осёкся, ловя взглядом нарушителей тишины.       — Валите отсюда, ворьё! Я сейчас полицию вызову! — кассир вытолкал парней из своего магазина, предварительно хорошо огрев их спины шваброй.       — Провались всё пропадом! — гаркнул Мёрдок, когда они с Ганном отошли на безопасное расстояние от мужчины.       — Остаётся только одно, — тяжело вздохнул Ганнибал, посмотрев в сторону мусорных баков. — Искать крышу над головой.       «Ох, Мёрдок… пожалуйста, напомни мне, какого хрена мы сбежали из дома?» Однако перспектива быть снова избитым своим отцом — не самая лучшая. И выбирая между свободой или синяками, задумываться бессмысленно.       Ливень медленно заканчивался, хотя тучи и не думали рассеиваться. К этому времени мальчишки соорудили небольшую лачугу перед каким-то, как им показалось, баром. Точнее, это был чёрный ход, поэтому риск быть найденными уменьшался вдвое. В конце концов, даже если их увидит какой-нибудь пьяница, то вряд ли что-то сможет сделать.       Они развели костёр из того мусора, что откопали в полупустых баках, и расползлись по разным углам, выставив вперёд босые ноги и руки. Они подвесили вымокшую обувь на, как им показалось, хорошо закреплённых под баками палках.       Отсветы костра плясали на грязных лицах, дрожали оранжевыми всплесками в глубоких суженных зрачках. Каждый прислушивался к ровному, спокойному дыханию другого и даже слышал, кажется, как медленно, точно у ящерицы, мигают веки.       Для ночного Лондона подобная тишина была очень странной, даже несмотря на то, что Ганнибал нашёл отдалённый от главной улицы переулок.       Вдруг что-то заурчало. Конечно, это можно было списать на мурлыканье кошки где-то неподалёку… Но было бы всё так просто.       — Как же я хочу жрать, — прохрипел Ганн, оглядываясь по сторонам. Он пошарил по карманам пижамы, но, увы, ничего, кроме сломанного карандаша и использованной сигареты, не нашёл. Тяжело вздохнув, парень подбросил найденный хлам в костёр и откинулся назад, приложившись затылком к картонной коробке полной вонючего мусора.       Его уставший взгляд спустился с чёрного неба на брата напротив. Тот сидел на невысоком помойном бачке, свесив босые ноги. Увы, но по нелепому случаю или невнимательности они оба лишились обуви, оставив её сушиться над костром. Она попадала с палок в огонь и с треском погорела.       — И как тебе? Ощущение свободы и должно быть таким поганым, по-твоему? — хмыкнул Ганнибал, обхватив локти широкими ладонями. Холодный ветер после дождя пронизывал его худое тело до самых костей и заставлял сильнее кутаться в тонкую ночнушку.       — Даже это лучше, чем жизнь с этим мудаком, — с пренебрежением бросил Мёрдок и откинулся назад, облокотившись локтями о крышку бака.       Повезло, что ливень закончился… Пф, да какой там ливень? Так, две капли. Но, судя по их насквозь вымокшей одежде, это были две мощнейшие капли.       Мёрдок в упор уставился на лондонское небо плотно затянутое чёрными тучами. «Наверняка всё так и должно быть? Любая рок-звезда начинала с этого, и я тоже».       — Не пройдёт и года, Ганн, как мы станем жить припеваючи. Без отца и без его халупы, — твёрдо заверил Никкалс, серьёзно посмотрев на старшего брата. Но по Ганну нельзя было сказать, что он с нездоровым энтузиазмом верил в их светлое, полное богатства и успеха, будущее. Совсем не так, как Мёрдок.       — Даже, если так и будет… — старший Никкалс прищурил один глаз от яркого, разбушевавшегося на ветру пламени, — ты уверен, что мы оба доживём до этого момента в таких условиях?       — Зануда.       Ганнибал фыркнул. Он всегда старался быть реалистом, мыслить оптимально, а не мечтать, как делал это Мёрдс. Да, им обоим живётся (или жилось раньше?) трудно, и они оба спасаются от реальности. Каждый по-своему. Ганнибал курит, веря, что вместе с приторным дымом уходит стресс, Мёрдок играет на гитаре… Точнее, играл. Пока Себастиан не услышал и не выкинул её, с хрустом переломив гриф о колено.       Ночь так бы и обещала закончиться благополучно, если бы дверь чёрного хода паба, возле которого расположились парни, не открылась.       На треснувшие низкие ступени вышел толстый полулысый карлик в грязном поварском фартуке с кастрюлей полной остатков еды в руках. И какого же было его удивление, когда на пороге давно существующего бара «Dicks», он увидел вальяжно расположившихся беспризорников, насквозь мокрых и посмевших развести костёр в маленьком бачке прямо перед дверью.       — Откуда вы, чёрт возьми, взялись? — недоповар выкинул остатки еды вместе с кастрюлей в ближайший контейнер и злобно уставился на незнакомцев, уперев руки в бока. — А ну, убирайтесь! Живо!       — Эй! А вы вообще кто такой, чтобы выгонять нас с улицы? — отозвался младший Никкалс, спрыгивая с насиженного места.       — Я? Да ты у меня сейчас получишь, мерзкий поганец!       Мёрдок еле успел увернуться от маленькой лопатки, пролетевшей у него над ухом.       Спустя несколько минут долгой и, возможно, бессмысленной перебранки между Мёрдоком и толстым смотрителем на ступенях чёрного входа рядом с последним появилась до жути тощая женщина с вытянутым губастым лицом. На её теле раскачивалось тонкое, почти прозрачное шёлковое платье, из-под которого торчали обвисшие груди и выступающие рёбра. «Фу, блять, ведьма», — так бы подумал любой лондонец дохуя лет назад. Ну, и Мёрдок.       — Кто эти дети? — возмущённо спросила она, выпуская изо рта дым. Тонкая сигара в её руках осыпала тёмный пепел на грязные ступени паба, и Мёрдок с отвращением заметил, что перед ним тот же Себастиан, только в женском теле, ну, и менее уродском. — Откуда вы?       Нависшая тишина давила на уши, но властное «живо отвечайте!» заставило говорить.       — Вы сможете помочь? Нам немного надо — еду да крышу над головой, — ответил Ганнибал, жалостливо посмотрев на незнакомку. Тогда Мёрдок еле-еле сдерживался от желания выбить ему все зубы в его невинной улыбке — «на что он надеется?»       Женщина пробежалась надменным взглядом по двум беспризорникам и, будучи, наверное, не бездушной особой всё-таки позволила им зайти в паб, но только на одну ночь и то при одном условии.       У них, по её словам, для выступления не хватало одной танцовщицы и кто-то из них должен… нет, обязан был её заменить, если они хотели остаться переночевать. Делать было нечего, пришлось соглашаться. В худшем же случае, они будут гнить на помойке ровно так же, как несколько минут назад.       — Что за херня?       Мёрдок отвёл старшего брата в сторону, чтобы никто, даже развесивший уши жирный помощник этой странной женщины, не смог ничего понять.       — Ты, блять, согласился на это? — Мёрдок ткнул пальцем в сторону париков и платьев, развешанных на старых манекенах и деревянных бюстах. — Мы могли и без них нормально прожить на улице, а теперь ещё и плясать должны за еду? Это же идиотизм!       — Предлагаешь валить? — неожиданно для себя вспылил Ганн, всплеснув руками. — Мы в переулке даже двух дней не протянем. Голод, холод… Да мы сдохнем, а тут — надо всего-то нацепить парик…       — И юбку…       — И что, блин? — не унимался Ганн. — Я тоже не в восторге, но готов за еду и крышу даже на это.       — Решай сам, брат, — всплеснул руками Мёрдок, сделав наигранно-несерьёзное лицо. — Хочешь — пожалуйста, но после такого я к той параше… ой, прости, еде и пальцем не притронусь! Аривидерчи!       Последнее слово прозвучало довольно громко. Специально, чтобы все находящиеся в этой комнате его услышали. После чего Мёрдок развернулся и, сунув руки в карманы, вышел вон, громко хлопнув за собой дверью.       — Ну так что? — женщина указательным пальцем поправила очки на носу и выжидающе уставилась на оставшегося в недоумении Ганнибала.       — Э-э-э, — неуверенно протянул тот, разворачиваясь к ней. — Мы согласны… наверное.       В какую жопу они с Мёрдоком попали, Ганнибал пока не понимал. Слишком уж был занят тем, чтобы спасти чужой маленький зад… Мёрдок был слишком мелким в глазах общества, чтобы выжить на суровых улицах столицы, но также очень сильным, чтобы побороть то самое обнаглевшее общество.       «Ну как тут не воспылать желанием, когда жизнь сама показывает тебе свой зад?»