Picaro y tonto

Однажды шторм закончится, и ты не вспомнишь, как его пережил. Ты даже не будешь уверен в том, закончился ли он на самом деле. Но одна вещь бесспорна: когда ты выйдешь из шторма, ты никогда снова не станешь тем человеком, который вошёл в него. Потому что в этом и был его смысл. (с) Лодки, нервно покачиваясь на волнах, глухо бились полыми деревянными боками друг о друга. Издалека они напоминали ребристый настил, покрывающий почти всю береговую линию неровным ухабистым одеялом. Из-за цепей, надежно удерживающих каждую из них на месте, в воздухе стоял непрерывный глуховатый звон. Небо медленно поглощали тучи. Грозовые раскаты недовольно рокотали ещё где-то вдалеке, отражаясь от ровной поверхности воды и угрожающе налетая на пристань, лодки начинали покачиваться с двойной силой, потираясь боками друг о друга. Скоро буря должна была достигнуть и этих берегов. — Прекрати ныть, Барри, — спокойный голос скучающе посвистывал на согласных, выдавая сильный акцент. — Ты знал, что это случится… — В сером воздухе неподвижная фигура мужчины казалась частью деревянной пристани. Он, чуть сгорбившись, нависал над ещё одним человеком, стоявшим на коленях перед ним. — Пожалуйста, мистер Салазар! По-пожа... — Его мокрое лицо застыло маской ужаса и отчаяния. Нижняя губа прыгала сама собой, мешая ему внятно произносить мольбу: — Я-я… поступил неправильно… Я та-а-ак виноват!.. — Его голос прервался на громкие рыдания. Голова Барри почти коснулась песка, он низко согнулся вперёд в молитвенной позе. Темная фигура не сдвинулась с места, мистер Салазар лишь немного склонил голову набок: — Меня радуют твои слова, Барри, — щёлкнуло колёсико газовой зажигалки, он выпустил облачко серого дыма в серый воздух. — Значит Он примет тебя раскаявшимся. Барри завыл и застонал с двойным отчаянием. Его фигура на песке из-за скрюченной позы казалась совсем маленькой. — Пора заканчивать, — мужчина неторопливо затушил сигарету и, не оборачиваясь, протянул руку. Из-за его спины вышел тощий испанец с горбатым носом. Он молча вложил в его ладонь пневматический Gletcher 92. Салазар кинул его к коленям сотрясающегося от рыданий Барри, затем вынул из нагрудного крепления свой пистолет: — Ты знаешь, что делать, — спокойно сказал он, направляя дуло пистолета на лицо собеседника. Барри дрожащими руками обхватил рукоятку пистолета, будто нечто отвратительное, и, невероятно медленно, бесплодно пытаясь отсрочить неминуемое, приставил пистолет себе под подбородок. Ему пришлось приподнять голову, теперь блестящие безумные глаза смотрели на мистера Салазара прямо. — Пожалуйста?.. — Совсем неуверенно прошептал Барри. Ответом ему был щелчок взведенного курка. Барри обречённо закрыл глаза. Выстрел совпал с первым раскатом грома. Полыхнула молния и с неба хлынул яростный дождь, будто кто-то решил вылить на землю Тихий океан через крупное сито. Он отчаянно забарабанил по деревянным лодкам, поверхность воды вспенилась от ударов. — Чудный сегодня вечер, Лессаро, — мужчина с улыбкой повернулся к тощему испанцу за своей спиной. Лессаро цепким взглядом окинул пляж, следы на котором с неистовым рвением размывали потоки: — Да, дождь пришёлся кстати. Они неспешно двинулись вдоль береговой линии. — То, что украл Барри нужно вернуть, и как можно скорее, — мужчина говорил тихо, будто не замечал разбушевавшейся вокруг стихии. Его собеседнику приходилось наклоняться, чтобы расслышать. — Он наверняка уже продал его, — Лессаро скривил губы от отвращения, — или заложил у ростовщика. — Меня это не интересует, — мужчина остановился и внимательно посмотрел на подручного. Его глаза всегда были чуть прикрыты и, казалось, не выражали ничего: по иронично-безразличному мнению таких людей, как он, страдания и боль — это лишь жидкость, которую следует пить через соломинку с двумя кубиками льда, вроде Маргариты. — Тебе лучше разыскать компас до конца этой недели… Они удалялись всё дальше и дальше, лодки у пристани с надсадным скрипом покачивались на пенящихся волнах, сильные потоки с неба наполняли их пресной водой, грозя потопить обшарпанные судёнышки. От тонкого тела, неестественно завалившегося на спину, по песку расходились багровые ручейки.