Picaro y tonto

На острове Санта-Крус всё дышало тягучей, как патока, ленью. Люди здесь неспешно потягивали прохладное пиво под навесами баров и кафе, ветер почти не шевелил разлапистые ветви огромных пальм, кошки вальяжно лежали в тени, не откликаясь даже на угощения и ласковые «кис-кис» туристов; тёплые волны океана с рокочущей медлительностью тщательно облизывали берег. В воздухе разливалась удушающе-дурманящая неторопливость. — Он какой-то тощий, — неуверенно протянул высокий темноволосый парень. Его смуглая кожа походила на молочный шоколад. Он скрестил на груди длинные руки и недовольно откинул волосы со лба. — Его в первом тайме прикончат. Карлик в двух шагах от него закатил глаза и обхватил ладонями свой лысый затылок, он уже битый час пытался втолковать покупателю обратное: — Да он настоящий черт! Ты только посмотри в его глаза, это глаза дьявола! Чтоб мне провалиться, он точно дойдёт до третьего! Парень скептически посмотрел в красноватые маленькие глазки петуха белоснежного окраса, мирно клевавшего просо в своей клетке, ничего дьявольского он в них не видел. — Ладно, — парень с грустью бросил последний взгляд на соседнюю клетку, в ней в эпилептическом припадке истерично мотал головой второй петух. Выбирать особенно не приходилось. — Сколько за него? — Пятьдесят евро, — карлик послюнявил кончик указательного пальца, будто что-то прикидывал в голове. — Сколько? — Парень изумлённо округлил рот. — На прошлой неделе ты продал Джошу бойца за тридцать пять! — Тот весил меньше, — лысый карлик пожал плечами. Парень возмущённо замахал руками: — И что? Оценка производится по системе «кокаин», чем больше вес, тем дороже? — Дело в количестве отборного корма, что на него ушёл, в тренировках. — Карлик деловито прищурил глаза. — Это же просто Сатана в перьях! — Он устрашающе поднял руки, но из-за малого роста жест получился вполне безобидным. — Если хочешь быть уверенным в успехе, сноси его к ведьме. Не нужно уточнять, о какой ведьме шла речь, на острове её знали все. Тиа Дальма наводила порчу, привороты и заговоры высшей пробы. Её боялись и уважали все, кто знал; как боялись и уважали всего, что невозможно объяснить простыми законами здравого смысла. Парень с неохотой отсчитал пятьдесят евро, подхватил клетку, от обиды стянул несколько совершенно ему ненужных рыболовных крючков и наживок карлика, оставленных им без присмотра, и двинулся по песочному склону вверх. Пройдя несколько метров вдоль береговой линии он снова спустился к песочному пляжу, на этот раз в районе небольшой пристани. Возле деревянного настила на воде в этом месте покачивалось три судна. Он подошёл к самому большому из них, на блестящем боку которого ослепительно блестела в лучах полуденного солнца золочёными буквами надпись «Чёрная Жемчужина». Парень лихо забрался по канатной лестнице, зажимая клетку одной рукой, и пружинисто спрыгнул на дощатый пол палубы. — Сколько сегодня? — Деловито спросил он у пожилого мужчины с роскошными бакенбардами, мирно сидевшего в шезлонге в самом центре палубы. — Официальных три, — мужчина не открыл глаза и не попытался встать. — Перевозка табака, сахара и каких-то безделушек: то ли одежда, то ли… Джек его нетерпеливо перебил: — А неофициальных? — Пять, — в его голосе сквозило самодовольство. — Все цели проверенные, можешь выбрать любую и мы тут же снимемся с якоря… — Раздалось пронзительное кудахтанье, мужчина резко открыл глаза: — Джек, ты опять за своё?! Джек не изменился в лице: — Завтра в Лас-Пальмас я смогу поднять больше тысячи. — Азартные игры - это худшее, что есть на свете, — старик сокрушенно покачал головой. — Что бы сказал твой отец?.. — Он мертв, — холодно напомнил Джек. Он уже открыл дверь во внутренние помещения, намереваясь спуститься к себе в каюту, но обернулся: — Так что, мистер Гиббс, потрудитесь называть меня Капитан. Дверь громко хлопнула, мужчина со смесью грусти и тревоги на лице медленно опустился обратно в шезлонг. *** Джек не любил слово «Пират». Оно отдавало стародавними временами, грубостью, ромом и безрассудной отвагой. Ему был гораздо симпатичнее длинный термин: «Человек с моральной подвижностью в отношении чужого имущества». Джек не мог похвастаться храбрым сердцем или непоколебимостью своих убеждений. Зато из своих заслуг с гордостью перечислял: хитрость и умение найти выход практически из любой ситуации. В девятнадцать он стал самым молодым капитаном на Канарских островах, а может и во всей Испании. В этом была не только заслуга его отца — не то сбежавшего от своей команды с какой-то молодой испанкой, не то убитого где-то на далеких берегах Мексики. Джек, не без помощи старого доброго Гиббса, завоевал доверие команды только спустя долгих три года. Он нашёл подход к каждому, узнал все их тайны и опасения, желания и страхи, он сделал самое главное для капитана — стал незаменимым в глазах своих людей. «Ты и солнце заставишь крутиться вокруг себя», — с добродушной улыбкой как-то сказал Гиббс. Джек в ответ только блеснул своими хитрыми карими глазами, казавшимися огромными на худом лице. *** Вещица на узкой ладони Рагетти выглядела по-настоящему роскошно. Будто её можно было приобрести только по карте American Express Gold. Тонкая ручная работа и дорогостоящие материалы. Даже искусственный глаз Рагетти блестел от удовольствия. — Как думаешь, сколько он может стоить? — Коренастый мужчина с круглой лысиной и длинными сальными волосами, свисающими по её бокам, тоже склонился над ладонью друга, рассматривая занятную вещицу. — Пинтел, вечно ты о деньгах, — исхудалое лицо мужчины исказилось от осуждения: — как пришло, так должно и уйти, — он назидательно покачал головой. — О, — Пинтел понимающе развёл руками, — тогда будь добр, переведи те шестьсот евро своей доли от последней добычи на счёт текстильной компании, судно которой мы обнесли! Рагетти удручённо опустил взгляд: — Это другое, — неуверенно попытался объяснить он. — Это мы красть не планировали! Барри сам его обронил! — И что нам по-твоему теперь нужно с ним сделать? — Так же безвозмездно отдать, — Рагетти сделал широкий жест рукой и уточнил: — подарить. Пинтел с минуту неуверенно косился на раскрытую худую ладонь, а затем, наконец, изрёк: — Я знаю кому. Джек, закинув ноги на стол, долго вертел неожиданный подарок в тонких пальцах, его глаза недоверчиво поблёскивали в вечерних сумерках, темневших за окнами капитанской каюты: — Он не показывает на север, — наконец изрёк он и удивлённо перевёл взгляд на двух членов своей команды, этим вечером неожиданно заявившихся на порог его каюты. — Ну и что, зато он… — Рагетти, сгорая от стыда, растерял все слова. То, что стрелка компаса не указывает на север они проглядели в четыре глаза. В три, если точнее. — Антикварный! — Тут же нашёлся Пинтел, — много денег стоит! Джек снова перевёл взгляд на компас. Дорогие вещи, как и любые предметы роскоши, его мало интересовали. После того, как неожиданные гости бочком и неуверенно покинули каюту, он ещё раз бездумно подёргал вещицу за длинный кожаный шнурок, быстро нацепил его себе на шею, подхватил клетку с притихшим петухом и поднялся на палубу. Ему нужно было успеть к ведьме до наступления темноты. *** Лавка «Летучий Голландец» располагалась почти на самом берегу. Заросшая тростником между возвышающихся вокруг пальм, она вызывала романтические чувства лишь у приезжих и туристов. Местные испытывали к лавке, наполненной вуду куклами, странными вязанными амулетами и сушенными тварями в прозрачных склянках благоговейный ужас. С Тиа Дальмой никто не был в добрососедских отношениях, хотя за советом приходили все, и не реже, чем раз в месяц. Говорят, странный рыбак с пристани, умалишенный мистер Джонс наведывался к ней по ночам, вот, пожалуй, и вся компания старой ведьмы. — Джекки, маленький капитан! — Она с широкой улыбкой встретила гостя на крыльце. Прозвище «маленький капитан» Джеку жутко не нравилось, но возражать ведьме он никогда не решался. — Нужно заговорить бойца, — Джек приподнял клетку. — Завтра бой в Лас-Пальмас. Чернокожая женщина мягко улыбнулась и поманила его за собой. Комнатку, в который она принимала гостей, Джек уже изучил во всех подробностях, он был здесь частым гостем. — В твоей душе по-прежнему смятение, — она неодобрительно поцокала языком, собирая какие-то ингредиенты в деревянную ступку. — Ты совсем не меняешься. Джек ничего не ответил, он никогда не отвечал на подобные туманные замечания ведьмы на свой счёт. Он понимал, а скорее чувствовал, что именно она имеет в виду, но старался отгонять от себя эти мысли как можно дальше. «Страдания — это то, что происходит, пока другие едят», — с иронией любил повторять его отец. Если другим нет до тебя дела, то незачем и самому придавать себе особое значение. — Занятная вещица, — проворковала Тиа Дальма, накормив петуха какой-то особой смесью. Она кивнула на компас, висевший в широком вороте белой рубашки Джека. — Он не показывает на север, — отмахнулся Джек, принимая клетку из её рук. — Совершено бесполезен. — Человек слишком часто стремится к тому, что ему полезно, жертвуя тем, чего хочет, — туманно возразила ведьма. Прочитав в карих глазах Джека полное непонимание, она улыбнулась и приложила смуглую руку к его груди: — Он принесёт тебе много печали, — её глаза больше не искрились смехом, как бывало обычно. Джек тревожно вздрогнул. — Но и много радости. Ведь одного без другого не бывает. Джек медленно вышел из лачуги в черничные сумерки, придерживая клетку одной рукой и кончиками пальцев другой задумчиво оглаживая прохладные края компаса на шее. Его раздирало липкое, словно панический страх, предчувствие. В этот момент где-то вдалеке громыхнул гром. Джек вышел на открытый берег и внимательно всмотрелся вдаль: над соседним островом нависли тяжелые, как комья чёрной грязи, тучи. Над Лас-Пальмас бушевал гром, на его берег обрушивались безжалостными потоки дождя.