Picaro y tonto

Предчувствие поцелуя накаляло воздух до предела. Джек ещё не мог отделаться от инстинкта самосохранения, когда широкая ладонь Салазара приблизилась к его лицу. Он ждал пощечину, сжимаясь внутри, как пружина. Но грубые пальцы ласково огладили щеку, скользнули по скуле вниз и ладонь уверенно легла на шею, большой палец нежно очертил яремную впадинку, заставляя Джека медленно плавиться на адском огне. Тёплая ладонь мягко надавливала на сонную артерию под смуглой кожей, Армандо не угрожал, но от него веяло силой. — Попался, — хрипло усмехнулся испанец. На щеках парня вспыхнул румянец. Его огромные глаза возмущённо блеснули. Смотреть на заострённое, раскрасневшееся лицо парня прямо перед собой, чувствовать под ладонью его учащённый пульс, ощущать огрубевшими пальцами умопомрачительную мягкость смуглой кожи, представлять какая она солоновато-сладкая на вкус и какие чудесные звуки может издавать эта пташка. Армандо мучительно прикрыл глаза. — Все эти два года у меня в голове вертелась мысль, — хриплый голос у самого уха разогнал стайку мурашек на острых лопатках. Джек через силу прикусил губу и зажмурился, он ещё сопротивлялся, но уже знал, что проиграл. — Что было бы, если… — Армандо остановился на полуслове, почти теряя последние крохи контроля, связная речь давалась ему с трудом. Он потерся носом о длинную шею, вторая рука уверенно опустилась на тонкую поясницу, прогибая, притягивая к себе: — если бы я принял твоё предложение в каюте… — Салазар снова смотрел в глаза своей жертвы, загнанной к деревянной стене дома. Джек удивлённо охнул, с его губ вдруг сорвался короткий полустон. Салазар жадно поймал его, вцепившись взглядом в алые губы: — если бы я взял тебя на столе в капитанской каюте «Чёрной Жемчужины». — Рука на тонкой шее едва ощутимо сжалась сильнее. Джек ощутил новый прилив возбуждения, между ними в прошлом было много насилия, теперь оно, вплавляясь в ситуацию, принимало пугающе сексуальный характер. — Я столько раз представлял себе это, — в хриплом голосе Салазара слышалась горечь, — ты бы, возможно, сопротивлялся, но потом, — мужчина усмехнулся, придвигаясь ещё чуточку ближе. Джек смотрел на него снизу вверх без страха, он слушал внимательно, часто и рвано дыша: — поверь, тебе бы понравилось… Широкая ладонь вплелась в длинные каштановые волосы. Джек закрыл глаза, чуть подаваясь вперёд, он принял правила игры: — И что бы ты сделал со мной?.. — Ласково прошептал парень. Ему нравилось, как внутри мужчины мечется зверь, силясь вырваться наружу, и как Салазар из последних сил удерживает его на цепи. Ощущать жар дыхания на своих губах, но сдерживаться — особая пытка. Легкая усмешка Салазара превратилась в оскал. Широкая ладонь сгребла волосы в кулак, заставляя Джека запрокинуть голову. Теперь он смотрел на испанца томным взглядом из-под пушистых ресниц. Голос Армандо звучал пугающе уверенно: — Я бы долго ласкал твоё тело, подготавливая, растягивая для себя… Ты бы умолял взять тебя, ты бы сходил с ума от удовольствия… Джек долго и протяжно застонал, хотя руки испанца целомудренно сжимали его поясницу и волосы на затылке. Ему казалось, что его уже имеют голодным взглядом. — Уйди сейчас, пока я ещё могу тебя отпустить, — вдруг прохрипел испанец, он мучительно нахмурился, эти слова дались ему с физическим трудом. — Ты можешь меня ударить, если захочешь. — Салазар медленно выпустил мягкие каштановые пряди из пальцев. Здравый рассудок забрезжил в его глазах, как рассвет после тёмного часа. Джек возмущённо распахнул глаза. Его тело потряхивало, как от малых разрядов электричества, кровь прожигала щёки, внизу живота неудовлетворённо ныло, а по спине все ещё носились стайки сладких мурашек. — Ты наговорил слишком много грязных слов, чтобы я просто забыл и ушёл, — Джек возмущённо приподнял одну бровь, с наслаждением подмечая в глазах напротив проблеск вины. — Теперь у меня в голове вертится только одна мысль, — передразнил Джек без намёка на иронию, его голос звучал тихо, он чуть прикрыл глаза от смущения, подаваясь вперёд: — о том, как замечательно будет смотреться твой член во мне… Так щёлкает спусковой курок автомата, так срывается стрела с тетивы, так падает каменный обвал на тысячи тысяч километров, так вырывается сладкая пена содовой из жестяной банки, так мгновенно и неумолимо. Салазар не целовал, он нападал. Джек больно ударился затылком о деревянную перекладину стены, когда горячие губы нашли его. Парень не оставался в долгу, он отвечал также страстно, сильно, глубоко, кусаясь от переизбытка эмоций, поднимающихся у него в груди, как девятибалльный шторм. — Зверёныш, — хрипло рассмеялся испанец в искусанные губы и оставил влажный поцелуй на остром подбородке. Испанец с легкостью подхватили парня, с удовольствием сжимая упругие ягодицы. Джек тут же скрестил ноги за его спиной, будто делал так всю жизнь. Его руки оплели сильные плечи, будто каждый день обнимали их. Джек потерся носом о колючую щеку и свободно выдохнул: — Я будто вернулся домой… Салазар поцеловал его мягко и вдумчиво, напоследок чуть оттянув зубами припухшую нижнюю губу. Джек смотрел на него абсолютно зачарованным взглядом. — Моя маленькая пташка, — Салазар прижался лбом к его лбу, положив широкую ладонь на мягкую щеку: — ты дорого мне достался… Мужчина чувствовал, как перекормленное чувство одиночества корчится в предсмертных муках где-то внутри, царапая грудную клетку и уступая место чему-то новому. Оно росло и ширилось всё больше и больше от каждого восторженного стона мальчишки, от каждого его рваного вздоха и потрясающе восхищенного взгляда. Джек, наконец, не вырывался из его рук, не пытался сбежать, улизнуть, отомстить, обвести вокруг пальца. Его пташка согласно стонала, смущённо прикрывая глаза, и даже позволила скользнуть руке испанца под резинку боксеров. Армандо с нажимом огладил между упругих половинок, ещё не надавливая на вход, просто обозначая возможности. — Кровать… — заплетающимся от возбуждения языком с трудом выговорил Джек. Горячий и шершавый язык испанца фанатично вылизывал его искусанную чувствительную шею. Салазар с нечеловеческим рыком опустил его на тонкий матрас кровати, нависая сверху широкоплечей скалой. Тело Джека было гибким и сильным, но не лишённым изящества. Природа щедро одарила его гипнотическими миндалевидными чёрными глазами, по-женски пухлыми губами и тонкими чертами лица, мягкой смугло-золотистой кожей, до неприличия длинными ногами и тонкой талией, которая с лёгкостью помещалась в обхват широких ладоней Салазара. Испанец с блаженством оглаживал твёрдый пресс под смуглой кожей парня, представляя, как будет насаживать Пташку на себя, придерживая за тонкую талию и узкие бёдра… — Ты до неприличия красив, — почти обвинительно прошептал Салазар, наклоняясь и оставляя лёгкий поцелуй возле пупка. Джек поднял его голову за колючий подбородок, заставляя посмотреть в глаза: — Ты тоже, — на выдохе признался Джек. Широкие плечи, натренированное и твёрдое, словно камень, тело, длинные пряди чёрных волос, выбившиеся из тугого хвоста, волевой подбородок, острые скулы, немного грубоватые, мужественные черты лица. Джек не мог сказать, когда точно этот образ так глубоко и прочно обосновался в его сердце. Вопреки всем чудовищным обстоятельствам прошлого. Остаться голым перед таким голодным и жаждущим взглядом было почти не стыдно. Джек послушно раздвинул ноги, когда мозолистые пальцы коснулись его колен, давая рассмотреть себя ещё лучше. Салазар опустился на него сверху, надавливая свинцовой тяжестью и окутывая жаром своего тела. Джек чувствовал его каждым миллиметром кожи, он нетерпеливо толкнулся вперёд, проехавшись возбужденной головкой по твёрдому животу испанца. Салазар довольно облизнулся, безжалостно припечатывая его бёдра к постели. — Терпение никогда не было твоей сильной стороной, — хрипло усмехнулся мужчина. Он медленно и тягуче поцеловал парня, ещё больше распаляя: Джек обиженно захныкал в чужие губы. Салазар широко улыбнулся, его глаза светились самодовольством победителя: — я говорил, что ты будешь умолять… Джек согласно закрыл глаза, капитулируя. Где его привычная дерзость, где острый язычок? — Не спеши, малыш, — Салазар успокаивающе погладил мягкую кожу под коленкой, усмиряя Джека. Его слова звучали многообещающе: — теперь у нас будет много времени… * Луна умытым блюдцем висела в черничной темноте, превращая облака в блестящую сахарную вату. Лунная дорожка под ней жидким серебром загадочно мерцала на солёных волнах. Две фигуры расположились возле небольшого костра на пустынном пляже. Мужчина в широкополой шляпе задумчиво курил трубку, пуская идеально круглые кольца в небо. Он сидел по-турецки у огня, не отрывая взгляда от пляшущих языков рыжего пламени. — И это всё? — Задумчиво протянул старик. Он обращался к своей спутнице, стоящей на мокром песке возле самой воды. Её ноги ласково зализывал прибой. Женщина обернулась, сверкая чёрными глазами ярче полной луны. Её губы тронула лёгкая улыбка: — Неплохая вышла история, разве нет? — Она пожала плечами, зябко кутаясь в пёстрый платок. — Все истории должны где-то кончаться. Ведьма вытянула руку перед собой, на её длинных пальцах на шнурке раскачивался старый деревянный компас. — И о чём была эта история? — Старик хитро прищурился, пуская дым тонкими струйками через нос. Тиа Дальма кокетливо пожала плечами, опускаясь рядом с ним на колени: — О жестокости и прощении, об одиночестве и любви, о терпении, о победах и поражениях, о тебе и обо мне, о каждом… Она в последний раз ласково погладила лакированную крышку, задумчиво улыбнулась и бросила компас в огонь. Джонс притянул ее в свои объятия, нежно целуя в лоб: — И нашей истории однажды придёт конец, — старик постучал трубкой по камню, высыпая прогоревший табак на песок. Он улыбался широко и мирно: — но мы встретим его вместе. Так и должны заканчиваться все истории, никто не заслужил одинокого конца. Ведьма уютно опустила голову на широкое плечо Джонса и закрыла глаза, полной грудью вдыхая горьковатый морской воздух: — Ты, как всегда, прав, мой старый милый Джонс. Луна одиноким маяком светила кораблям в открытом море. Две фигуры на берегу океана возле костра тихо вели беседу ни о чём, а в глубине острова, в домике на маленькой ферме с персиковыми деревьями, Джек сладко сопел под боком испанца. Салазар крепко прижимал его к груди, даже во сне опасаясь потерять своё сокровище снова…