***
Первое, что он чувствует, приходя в себя — это прохладную влажность на своем лице. Мокрая тряпка касается его пересохших и потрескавшихся губ, и Стайлз мычит от легкой боли, чуть приоткрывая рот, чтобы слизать жидкость с губ сухим языком. — Потерпи, — он приоткрывает глаза и видит перед собой грузную женщину с грубыми чертами лица. — Не советую тебе пока подниматься, иначе все швы разойдутся. Стайлз кивает, понимая, о чем она. Бедро его горит, словно в пламени, но крови уже нет, лишь чистые белоснежные бинты. — Воды, — хрипит юноша, и эти слова словно раздирают его пересохшее горло. — Прошу. — Сейчас, — жестко отвечает женщина и смотрит в сторону, крича кому-то: — Принесите воды! Спустя несколько мгновений Стайлз слышит звук приближающихся шагов и видит перед собой стакан с прозрачной водой. Он издает стон, обессиленно пытаясь приподнять голову. Сильная жажда сводит с ума, заставляя острее чувствовать ноющую боль во всем теле. — Напои его, — строго говорит женщина, приподнимаясь с его кровати. — Я пойду проверю остальных раненных. Стилински не сводит глаз со стакана воды, но когда жесткая кровать издает скрип под чьим-то чужим телом, юноша отрывает взгляд от воды и смотрит на девушку, держащую в руках жизненно необходимое питье. — Давай, — мягко говорит она, и этот голос для него сейчас прекраснее любого произведения Моцарта. Девичья рука касается задней стороны его шеи, помогая чуть приподнять голову. — Осторожнее. Она приближает край стакана к его губам, и Стайлз жадно выпивает всю воду, глоток за глотком. Девушка продолжает аккуратно поддерживать его голову, и юноша благодарен ей за это, так как чувствует себя полностью обессиленным. Когда стакан оказывается опустошенным, Стилински устало откидывается на низкую подушку и снова чувствует подступающую тошноту. Слишком много воды за раз. Он пытается дышать через нос и теперь, наконец, может разглядеть девушку. Черты ее лица выглядят расплывчатыми, и Стайлз отчаянно моргает, пока его зрение не фокусируется как следует. Первое, что бросается ему в глаза, — это ярко-рыжие волосы тщательно заплетенные в косу. Солнечный свет, пробивающийся сквозь окно, расположенное почти под потолком, освещает ее мягкие черты лица. Стилински выдыхает. Он бы мог посчитать эту девушку милым видением, если бы не чувствовал тепло ее руки, лежащей на его собственном плече. — Где я? — хрипло спрашивает юноша, поворачивая голову. По обеим сторонам от него тянутся длинные ряды кроватей с ранеными. Кто-то листает старую газету, кто-то стонет от боли, иногда срываясь на крик. Некоторые раненые, которым не хватило места, лежат прямо на грязном полу, стонав и прося санитаров подойти к ним. — Ближайший к действующему фронту госпиталь, — отвечает девушка, нахмурившись. — Осколки гранаты попали вам в ногу. Вы три раза теряли сознание, пока хирург оперировал. Потом еще почти двое суток провалялись без сознания и что-то бредили. Мы думали, что вы так и не придете в себя. Стайлз морщится, чувствуя, что голова начинает болеть из-за обилия информации. Он даже не помнит, как ему вытаскивали осколки. Наверное, боль была адская, раз он столько раз проваливался в забвение. — Вам что-нибудь нужно? — звонкий девичий голос вырывает юношу из его мыслей. Он растерянно кивает: — Можешь… — Стилински тяжело сглатывает. — Можешь достать листок бумаги и ручку? Мне нужно написать письмо домой. — Вам лучше отдохнуть пока. Я постараюсь найти то, что вам нужно, но дайте мне слово, что позволите себе немного отдохнуть и поспать. Стайлз хмурится и внимательно рассматривает настойчивую девушку, расправившую плечи. Она маленькая и худенькая, но юноша буквально может разглядеть силу духа в этом хрупком теле. Стайлз впервые видит девушку за столь долгое время, не считая женщин в тех жалких остатках мирного населения, и она действительно вызывает у него восхищение. — Я обещаю, — выдыхает он и запинается. — Лидия, — подсказывает девушка, даря ему мимолетную улыбку. — Лидия, — слабо повторяет Стилински, снова разглядывая черты ее лица, которое кажется ему совершенно ангельским. — Ты еще придешь? — Чуть позже. Сейчас мне нужно идти, — она поднимается с края кровати и отдергивает подол своего платья. — Я скажу, чтобы тебе принесли перекусить. — Спасибо, — шепчет Стайлз ей вдогонку, но Лидия уже успевает пройти сквозь десятки рядов раненых, почти скрываясь из виду.***
Она сдержала свое обещание — пришла следующим утром вместе с другими санитарками. Стайлз снова подумал, не видение ли у него, но девушка стремительным шагом подошла к нему, собираясь сменить повязку, пропитавшуюся небольшим количеством крови. — Как вы себя чувствуете? — спрашивает она, обматывая бедро юноши чистыми бинтами. Он дергается, когда кончики ее пальцев касаются его оголенной кожи. У Лидии красивые руки без синяков, царапин и шрамов. Стилински невольно смотрит на свои ладони, кожа которых испещрена мелкими шрамами и ссадинами. Отчего-то ему становится неловко, и Стайлз прячет руки за спину. — Отвратительно, — честно выпаливает он. Лидия поднимает голову, обеспокоенно разглядывая его: — Что-то беспокоит? — Меня беспокоит! — вдруг отзывается кто-то с соседней койки. Там лежит мужчина, которому несколько дней назад ампутировали ногу. — Подойдешь ко мне? Стайлз сдерживает порыв схватить девушку за руку, чтобы та не уходила, но Лидия согласно кивает раненому, вставая на ноги и поправляя подол своего сегоро шерстяного платья с рукавами. На ней белая накидка с большим красным крестом на груди, и Стилински буквально режет глаза от этой белизны. — Вам что-то принести? — доброжелательно спрашивает девушка, поправляя попросившему ее подойти человеку подушку. — Что-нибудь болит? У мужчины не хватает несколько зубов, и он смотрит на Лидию, не отрывая взгляд. Стайлз отчего-то напрягается, пристально следя за ними, и даже чуть приподнимается на локтях, чтобы лучше видеть. — Подними юбку, — вдруг выпаливает мужчина, и девушка приподнимает брови: — Что? — Подними, — он протягивает руку, касаясь ладонью ее бедра под платьем. — Тебе сложно разве? Я год не видел свою жену… Стайлз сжимает челюсти. Он злится. Конечно, у многих из них не было женщины уже долгое время, но это не повод лезть к каждой под юбку. Юноша собирается с силами и запускает в мужчину жестяную миску, которая осталась со скудного завтрака. Посуда задевает плечо раненого, и Лидия вздрагивает от неожиданности, делая шаг в сторону. Мужчина морщится от резкой боли; девушка быстро приседает на корточки и поднимает с пола миску. — Простите. Она возвращает емкость Стайлзу и смотрит на него так строго и осуждающе, что тот невольно содрогается. — Неужели это для тебя нормально? Лидия ничего не отвечает и лишь молча уходит, точно так же, как и вчера, проходя сквозь ряды раненых. Стайлз долго следит за ней, не упуская из вида ни на мгновение.***
Спустя некоторое время ему разрешают поднять с постели. Стайлз осторожно идет по коридору большого здания, прихрамывая и помня о предупреждении беречь ногу. Конечность и правда обжигает болью при каждом шаге, но это лишь заставляет юношу упорно идти вперед. Он не знает, куда идет. Просто шагает вперед, пытаясь уйти как можно подальше от стонущих раненых и помещений с ними, где уже чувствуется тошнотворный запах гниющей плоти. Коридоры, по которым снуют спешащие санитарки и врачи, постепенно пустеют. Теперь Стайлз бродит по ним в одиночестве, и он понятия не имеет, сколько уже прошло времени с того момента, как он ушел. Юноша замечает большое окно с выбитыми стеклами, сквозь которое в помещение врываются порывы сильного и прохладного ветра. Он подходит ближе, равнодушно смотря на хрустящие под ногами осколки стекла. Делает медленные шаги и встает вплотную к подоконнику, касаясь его бедром. Стайлз выглядывает в окно, ожидая увидеть красивый вид и ясное небо, но дорога, виднеющаяся из окна, вся испещрена воронками от взрывов, а небо затянуто серыми унылыми тучами. На сердце тяжелеет. Стилински уже привык к этому пейзажу, но именно сейчас он хочет увидеть зелень и солнце. Будто бы он все еще живет. В нормальном, счастливом мире. Юноша вглядывается вдаль в надежде найти хоть что-то, указывающее на то, что мир еще не полностью погряз в войне и хаосе. За полосой измученных бомбами участками земли, виднеется какая-то чудом уцелевшая поляна. Стайлз чувствует жгучее и непреодолимое желание попасть туда. Он воровато оглядывается: в коридоре всё еще пусто. Тогда он осторожно выскальзывает наружу сквозь оконную раму с выбитым стеклом и, прихрамывая, спешит к поляне. Трава там немного жухлая, но юноше она кажется самым прекрасным из всего того, что он видел за последнее время. Он срывает целую охапку цветов, составляя импровизированный пестрый букет, и медленно бредет обратно, неся цветы собой. Конечно, букет — наглядное доказательство тому, что Стилински нарушил правила и вышел из госпиталя, но ему так хочется поделиться этим счастьем, что он нашел в почти уничтоженном войной мире, здесь, на обычной полянке.***
Лидия выглядит ошарашенной, когда Стайлз с широкой улыбкой вручает ей большой букет полевых цветов. Заметно, что ее разрывает от противоречивых чувств: ее губы то и дело изгибаются в улыбке, но девушка пытается сдержать ее, как можно суровее хмурясь. Наконец, она говорит: — Ты выходил отсюда? — Там так красиво, — Стайлз пытается сменить тему. — Я принес тебе цветы. — Ты выходил отсюда? — громче спрашивает девушка, благо, они одни — Стилински подкараулил Лидию, когда она возвращалась от раненых в одиночестве. — Выходил? Я не для того несколько дней не спала и выхаживала тебя, чтобы ты потом самолично подвергал себя опасности! В окрестностях небезопасно — можно наткнуться на разведчиков или снайперов. — Ты не спала и ухаживала за мной? — мозг Стайлза цепляет только основную и интересную для него информацию. — Правда? Лидия потерянно разводит руками и закатывает глаза, испытывая острое желание развернуться и уйти, что она и делает. Стилински смотрит ей вслед несколько мгновений, растерявшись, а потом пытается нагнать ее быстрым шагом, выкрикнув ее имя. Девушка останавливается, быстро разворачиваясь к нему лицом, и выдавливает: — У тебя могут разойтись швы. — Не разойдутся, — юноша приподнимает уголки губ, смотря на растерянную Лидию. Он снова протягивает ей букет. — Возьми. Она несмело берет цветы из его рук, кусая свои губы и изредка поглядывая на него, а потом опускает взгляд, разглядывая пестрый букет у себя в руках. Щеки ее алеют, и уголки губ дергаются, будто она старательно запрещает себе улыбнуться. — Красивый букет, — наконец произносит Лидия. — Спасибо. Стайлз улыбается, делая небольшой шаг по направлению к ней. Теперь они стоят довольно близко друг к другу, и Лидия это замечает, тяжело вздыхая, и делает шаг назад, пресекая попытку Стайлза взять ее за руку. — Ты пропустил ужин. Я оставила тебе твою порцию, пойдем. — Я не голоден, — Стайлз пожимает плечами. — Ты должен поесть. Зеленые глаза Лидии горят настойчивостью, но Стайлз не хочет так быстро сдаваться. Он испытывает некое счастье и удовлетворение от того, что стоит здесь и оказывает знаки внимания девушке, будто бы они живут в мирное время. Живут в прекрасном, неразрушенном мире. — Расскажи что-нибудь о себе, — просит он. Лидия приподнимает брови: — Ты не слышал? Иди на ужин. — На самом деле мое имя — Мечислав. Стайлз — просто прозвище. Да, мои предки проживали в Польше. — С чего ты взял, что мне это интересно? — сдержанно спрашивает девушка. Стайлз улыбается: — Но ведь ты меня слушаешь и никуда не уходишь. Щеки Лидии вспыхивают румянцем. Она возмущенно фыркает, скрещивая руки на груди. Стилински забавляет ее реакция. — Только потому что ты преградил мне путь. — Только поэтому? — юноша приподнимает руки и отходит в сторону. — Ну, тогда прошу вас, мисс. Девушка немного теряется, но быстро берет себя в руки и приподнимает голову, решительным шагом направляясь вперед по коридору. — Куда же ты? — кричит ей Стайлз. — Я думал, ты проводишь меня на ужин. Лидия произносит с наигранным раздражением: — Сам дойдешь. И доходит лишь до первого поворота, а потом прижимается к стене, пытаясь усмирить бешеное сердцебиение и справиться с глуповатой улыбкой. Что-то изменилось.***
Лидия не выдерживает, когда Стайлз протягивает ей уже седьмой за эти три дня букет. Она знает — предупреждать его об опасности за пределами госпиталя бесполезно, но ее сердце каждый раз взволнованно сжимается, когда она видит очередной букет полевых цветов. Каждая вылазка Стайлза за цветами может стать для него последней. Она сообщает об этом юноше. Голос ее дрожит, и говорить девушка старается немного мягче и спокойнее, но с каждым словом держать себя в руках оказывается все сложнее. Ее эмоции достигают кульминации, и она сбивчиво рассказывает о своем друге, который подорвался на мине, и его пришлось отдирать от земли по кусочкам. Признается, что долго не могла придти в себя и именно после этого решила стать добровольцем, чтобы хоть как-то помочь. Стайлз, опешивший от всего этого потока информации, поддается порыву и сжимает ее прохладные ладони в своих руках, когда Лидия приступает к части рассказа о своих кошмарах и страхах потерять кого-то, ставшего ей близким. — Но ведь это война, — шепчет Стилински, когда девушка замолкает, кусая свои красные губы. — Здесь все теряют своих близких, хотят они этого или нет. Услышав жестокую правду, она делает судорожный вдох, пытаясь сдержать рыдания. Стайлз, внезапно почувствовав себя смелее, поглаживает ее хрупкие плечи, и его голову тоже посещают мрачные мысли, которые он так старательно отгонял все это время. Как там его отец? Здоров ли? Стилински не хочет думать о том, что будет с ним, если он не вернется с фронта. Его отец останется совсем один наедине со своим горем. А потом Лидия его целует, касаясь его сухих губ своими, и Стайлз тут же отвечает, сильнее сжимая девушку в своих объятьях. Тревожные мысли отступают, стоит юноше коснуться губами ее нежной кожи. Стайлз бездумно перебирает рыжие локоны ее волос. Лидия сама распустила свою косу, позволяя густым волосам красиво лечь на ее плечи, чуть прикрывая обнаженную грудь. Юноша целует ее в висок, лежа на узкой кровати в ее комнате, дверь в которую они предусмотрительно заперли. Время идет быстро, отсчитывая их жизни секунда за секундой. Они наслаждаются этими минутами умиротворенной тишины, тесно прижавшись друг к другу под теплым одеялом. На лице Лидии играет легкая улыбка, когда Стилински ладонью скользит по плоскому животу, опуская руку между ее бедер. Девушка делает томный вдох и прикрывает глаза. Стайлз нежно касается ее кожи, оставляя на ней поцелуи влажными губами, и тяжело дышит, когда видит реакцию Лидии на его прикосновения. Они никуда не торопятся — девушке не нужно срочно спешить к раненым. Ее комнатка маленькая, но она принадлежит только ей, поэтому незваные гости их тоже не беспокоят. Лидия прижимается щекой к его голой груди, водя своими пальцами по загрубевшей коже его ладони. Стайлз замирает, испытывая неловкость из-за состояния своих рук, но девушка, словно не замечая мелких ранок и шрамов, прижимает его ладонь к своим губам, а потом трется об нее щекой. — Лидия, — мягко тянет Стайлз и чувствует во рту горечь. — Мне нужно тебе кое о чем сказать. Зеленые глаза девушки широко распахиваются, и она поднимается на локтях. Одеяло немного сползает, позволяя рассмотреть ее грудь, но Стилински сейчас не отрывает взгляда от ее больших глаз, полных тревоги. — Перед тем, как пойти к тебе, я встретил доктора. Он сказал, что прибыл приказ о моем возвращении на фронт. — Что? — шепотом спрашивает она. — Но твоя нога, она еще не до конца зажила, еще рано, ты просто не можешь… — Лидия, — тянет он ее имя, будто это самое прекрасное, что осталось в этом мире, — на фронте не хватает солдат. Каждый день мы теряем сотни. Печаль душит ее, словно веревка. Она молча утыкается в изгиб его шеи, сильно сжимая юношу в объятьях. Стайлз знает — Лидия не плачет, хоть сейчас и пытается взять себя в руки. Когда девушка приподнимает лицо, она слабо улыбается, и ее глаза блестят влагой. — Значит, проведем эти несколько часов до рассвета вместе. Стилински улыбается, и Лидия удобно устраивает голову на его плече. Они говорят друг с другом еще немного, а потом Стайлз засыпает, и девушка взволнованно слушает умиротворенное биение его сердца. Юноша просыпается посреди ночи, когда становится слишком холодно. Он немного сдвигается, но Лидии у него под боком нет. Стайлз сонно распахивает глаза, уставясь на пустующую сторону кровати. А потом он слышит скрип половиц, и потерянно смотрит вперед. Прямо перед окном стоит обнаженная Лидия, и неяркий свет луны красиво подчеркивает изгибы ее тела. Стайлз улыбается, разглядывая девушку. Но потом она поворачивается к нему, и он видит, что ее щеки блестят от слез, а веки красные и опухшие. — Прости, я не хотела тебя тревожить. — Лидия, — шепчет Стайлз, приподнимаясь с кровати. Холодный воздух тут же обжигает его не прикрытое ничем тело, заставляя содрогнуться. — Ты чего? Она ничего не отвечает, и юноша делает шаг к ней, заключая в объятья. Лидия вцепляется в его плечи, словно тонет в пучине своей печали, а потом он слышит глухие рыдания. Коленки девушки подгибаются, а плечо Стайлза становится влажным. Они опускаются на холодный пол; Стайлз целует ее в макушку, водя ладонями по ледяному телу и пытаясь хоть как-то согреть. Лидия забирается к нему на колени и прижимается к его телу, тихо плача. Слезы катятся уже и по щекам Стайлза. Он порывисто обнимает девушку сильнее, до боли, но ему это сейчас так необходимо. Он уже смирился с той мыслью, что ему, скорее всего, суждено погибнуть в бою, но теперь отправляться обратно на фронт с той мыслью, что где-то Лидия плачет и ждет его, просто невыносимо. — Я вернусь, — обещает он тихо. — Совсем скоро, ты даже не успеешь соскучиться. Война закончится, и я найду тебя, где бы ты не была. Мы будем вместе жить в небольшом домике у океана. Там, где всегда тепло и солнечно. Там, где растут цветы. С губ Лидии снова срывается всхлип, и она прижимает ладонь ко рту, полными слез глазами смотря на юношу. Ей сложно дышать, но она старается и проводит руками по мокрым щекам Стайлза, пытаясь стереть влагу с лица. — Ты только дождись меня, — Стилински плотно сжимает свои губы, утыкаясь Лидии в ключицу, и тяжело дышит, вдыхая ее запах. — Я дождусь, — она кусает губы, чтобы снова не расплакаться в голос. — Я всегда буду ждать. Стайлз подхватывает ее на руки, поднявшись с холодного пола, и несет к кровати. Они снова тесно прижимаются и согревают друг друга. Никто не говорит ни слова, но эта тишина вопит намного громче. Наконец, когда Стайлз засыпает беспокойным сном под утро, Лидия еще долго смотрит на него и слушает его сердцебиение, будто бы зная, что видит его таким в последний раз.