Wingless. Hopeless. Endless

      Стоя в коридоре я, умытая, одетая и причёсанная, рассматривала Владимира. Он, конечно, побрился ради выхода в свет, но выглядеть от этого живее не стал. И явно собирался в таком виде идти!       Я тормознула его на этапе надевания куртки и усадила на пуфик возле двери:       — Ты так всех своим видом распугаешь!       К косметическим процедурам Владимир отнёсся со свойственным ему спокойствием и даже, в отличии от первого раза, не возражал. Только вот руки протянул куда не следует… Сомкнул пальцы чуть ниже талии и потянул на себя, заставляя подступить вплотную.       — Я ведь могу и передумать, — сообщил вкрадчиво и прищурился, как кот на солнце, глядя на меня снизу вверх.       — Я тоже, — сказала, понизив голос и подавшись к нему ближе, легко поцеловала в щёку. А когда шаловливые ручки поползли ниже, ловко хлопнула по ним и оттолкнула, уперевшись ладонями в плечи. — Могу передумать и поехать в одиночку, — закончила мысль, ловко вернув косметику на своё законное место.       И не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться тем обескураженным выражением, что на какие-то доли мгновения мелькнуло на мужском лице. Оно, конечно, быстро сменилось коварной усмешкой, но моему эго хватило и этого.       — И как же ты это осуществишь?       — Да так же, как и раньше, — пожала я плечами. — Гугл в помощь, что называется.       Я взяла с тумбочки ключи, и шагнула к двери, и сразу же чуть не натолкнулась на Владимира, преградившего путь.       — Ты же хотела ещё гитару посмотреть?       На талию опять опустились большие горячие ладони.       — А одно другому не мешает, — снова пожала я плечами. — Общественный транспорт, такси в конце концов…       — Да брось, — усмехнулся Владимир, — на такси ты не разоришься. Ты же скряга, — протянул он.       А я не стала отрицать:       — Потому всё же предпочту раскрутить тебя на кругленькую сумму, — ткнула в него пальцем, проведя от кадыка до солнечного сплетения. И легко толкнула, надавив всей ладонью: — Так ты идёшь или так и продолжишь ломаться?       Владимир усмехнулся и, поймав моё запястье, поцеловал:       — Бери куртку потеплее, пусть в машине пока поваляется. У меня много планов.       — Но сначала гитара.       — Просто полежит в машине, — согласился Владимир, и теперь уже сам подтолкнул меня к двери.

***

      Гитару выбирали придирчиво. Очень. Доконали продавцов трёх магазинов и только в четвёртом нашли искомое. Шикарная акустическая гитара, корпус типа дредноут, окрас под красное дерево, узкий гриф и просто шикарный, чистый громкий звук. И это удовольствие от фирмы «Crafter» стоило всего лишь чуть больше двадцати тысяч!       Всё, я в экстазе.       Владимир сначала недоумевал: а чего это я вдруг акустику смотреть начала, а не электро? Пришлось признаться, что есть у меня пара идей по поводу нового инструмента (да и не только моего, признаться), и загадочно улыбнуться. И я даже не раскололась во время весьма пристрастного допроса! Молча лыбилась и наблюдала, как скрипят шестерни в белобрысой голове.       А потом мы поехали в Измайловский парк. Оставили автомобиль на платной стоянке и отправились гулять до темноты — там уже по плану было колесо обозрения.       Ещё почти по-летнему тёплое солнце приятно пригревало спину, обтянутую чёрной кожей куртки, и окрашивало облака на небе в оранжево-розовые тона. Ветра почти не было, и по поверхности Круглого пруда пробегала едва заметная рябь. Вечером буднего дня народу в парке было не слишком много, так что нам, к счастью, никто не досаждал.       Мы гуляли по берегу, обошли весь (ладно, большую часть) весьма немаленький парк и поужинали в кафе на Северной площади. И, что характерно, было неожиданно весело и… Легко? Пожалуй. Мы несли какую-то чушь, смеялись и устраивали пикировки в духе «кто кого переговорит». Чего только стоят цепочки «а ты знал, что я знаю, что…»! Ведь этих «что» получалось вывести больше двадцати штук! И я, кстати, тут победила и всё-таки запутала Владимира. Хотя, скорее, он просто не смог последнюю, самую длинную цепочку запомнить.       А потом стемнело. И Владимир потащил меня на большое колесо обозрения.       Оно, светящееся всеми цветами радуги, производило впечатление. Какое конкретно, я определить так и не смогла. Но от одного взгляда на захватывающую красоту громадины перехватывало дыхание и что-то сжималось в груди.       Когда же Владимир помог мне забраться в корзину и когда я не смогла отпустить его, вцепилась и примостилась рядом на остывшем сидении, прижавшись боком, поняла, что перехватывало дыхание не просто так. Я боялась. Подобие железной корзины раскачивалось, что-то поскрипывало, а высота только росла.       — С тобой всё хорошо? — над самым ухом раздался голос Владимира.       Я, вздрогнув, перевела на него осоловевший взгляд и замерла, как кролик перед удавом, разглядывая его лицо в разноцветном свете подсветки. Отвести взгляд и выглянуть наружу духа не хватало.       — Кажется, я высоты боюсь, — прошептала в ответ.       — Мы же ездили в стеклянном лифте, — удивился он.       — Но он не шатался, — голос ещё сильнее сел и был едва слышен. — И не скрипел.       Несколько долгих секунд он вглядывался в моё лицо, будто пытался просканировать, заглянуть внутрь. Потом аккуратно отцепил мои пальцы, оставившие на его руках следы от ногтей, и обнял крепко за талию.       — Я тебя держу, — сказал, поцеловав в висок. — Смотри.       В лицо неожиданно сильно ударил ветер, казалось, кабинка закачалась сильнее, но он сделал своё дело. Я инстинктивно повернула голову, чтобы волосы сдуло назад, и замерла, разглядывая огни большого города. Они отражались бликами в воде пруда, подсвечивали деревья, улицы, заслоняли своим светом свет звёзд; только луна висела на недосягаемой высоте огромным желтоватым светильником. А далёкие освещённые фарами стремительно несущихся автомобилей дороги и вовсе казались светящимися лентами.       Дух захватывало от открывшейся взору красоты, и даже страх притупился, отступив на второй план. Или тут ещё дело в ладони на талии; в тепле, исходящем от чужого тела, что не давало замёрзнуть под порывами уже по-осеннему прохладного ветра?       Это было неважно. Эти несколько минут на высоте нескольких десятков метров над землёй я запомню на всю жизнь.       — Понравилось? — спросил меня Владимир, едва помог выбраться из кабинки и спуститься по лестнице.       Я молча кивнула несколько раз и прислонилась к его груди. Внезапно закружилась голова и накатила дикая слабость. Кажется, это отходняк после сильного нервного напряжения.       Владимир сразу же меня обнял, не давая сползти по нему на землю:       — Совсем плохо?       — Да нет, терпимо, — промямлила едва дыша. — Сознание не теряю, так что скоро должно пройти.       Меня ласково погладили по голове:       — Почему ты не сказала, что боишься высоты?       — Я и не знала даже, — попыталась пожать плечами и напомнила: — Я же ни разу на таких не каталась.       — Так я тоже, — раздалось короткое и меня опять погладили по голове.       От неверия даже в голове почти прояснилось. Я немного отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо. На бледном лице горел какой-то лихорадочный румянец, заметный даже в свете фонарей, а взгляд был несколько несколько ошалелый.       — Как это так?       Владимир выразительно повёл плечом, будто отметая что-то неприятное:       — Да как-то времени всё не находилось.       И я не стала настаивать, поняв намёк. Вместо этого аккуратно отстранилась и потянула его в сторону стоянки:       — Я хочу домой.       — До машины-то дойти сможешь?       — Не смогу — так ты донесёшь, — самонадеянно ответила я и, расхохотавшись, вприпрыжку припустила по дорожке.       Владимир нагнал меня всего в каких-то два шага и легко подхватил на руки:       — Не будем рисковать.       Я послушно обняла его за шею и прислонилась щекой к плечу, прислушиваясь к размеренным шагам.

***

      Я смотрела в окно, разглядывала пустую улицу с мигающим фонарём на углу, деревья, небо и потягивала небольшими глотками купленный в кафе молочный коктейль. Шоколадный, мой любимый. И ждала, когда Владимир закончит что-то проверять в машине и поднимется домой.       — Ненавижу Москву, — едва слышно прозвучало за спиной.       Вздрогнув от неожиданности — совсем не слышала, как щёлкнул замок, — резко развернулась к Владимиру лицом. И замерла, не зная что делать. Его задумчивый, почти отсутствующий взгляд был устремлён в окно.       — Почему? — так же тихо спросила я.       — Здесь не видно звёзд.       Шумные аллеи давно остались позади. Мы снова были одни, наедине. И теперь я терялась в его обществе. Что делать? Что говорить? А как?       Кое-как собравшись с мыслями, выдавила:       — Но у нас их тоже почти не видно.       Владимир поступил ко мне ближе, вплотную. Я снова ощутила его ладони на талии. Они мягко поглаживали, и по спине прошлась волна едва заметной дрожи, что, впрочем, не укрылось от него.       Теперь его взгляд был направлен на меня.       — Я тебе покажу. — И добавил перед тем как поцеловать: — Я соскучился.