Wingless. Hopeless. Endless

      Выступление прошло… ну… Никак, наверное. Послушала других, «отплясала», что должна была, — и на этом всё. Ну, конечно, послушала ещё некоторую похвалу в свой адрес, но вполне предсказуемо вылетела. Другого исхода быть уже и не могло: каким бы классным не получилось совместное выступление с Владимиром, все указания мы проигнорировали начисто. А здесь нужны обезьянки, которые будут послушно прыгать, бегать, приседать и так далее по списку. Я же так не умела, Владимир — тоже. Так что без вариантов.       Впрочем, это и к лучшему. Договор, который пришлось подписать, мне не слишком нравился, а теперь он становился недействительным. И это радовало. Всё-таки я очень не люблю подобные ограничения, они действуют мне на нервы. Так что я даже рада, что часть моей жизни, связанная с «Голосом» благополучно закончилась.       И чем я только думала, когда заявку оформляла?.. Ну идиотизм же! Правильно Владимир говорил…       На него я, собственно, сейчас и смотрела. Точнее, наблюдала, как в этом с виду худом человеке бесследно исчезали продукты моего многочасового труда. Вот так стоишь полдня у плиты, готовишь… А он сожрал в один присест. И куда только лезет?..       Я подпёрла голову рукой и шумно отхлебнула из чашки. Когда поняла, что мне теперь всё это ещё и мыть, расстроенно вздохнула.       — И о чём же ты так грустно вздыхаешь? — спросил Владимир, доедая последний конвертик с творогом.       Я глянула на него поверх чашки, выразительно приподняла бровь. И еле успела отбить нападение здоровенной лапищи на мою законную шоколадку.       — Да вот думаю, как жаль, что в магазине не продаётся, скажем, мужской корм. Ну, для особо крупных пород, например, — почти мечтательно протянула я. — Вот так купила бы килограмм десять сразу и горя не знала бы.       Напротив послышалось странное бульканье, скрипнул, отодвигаясь стул. Причём так нарочито медленно… Мне явно давали фору, но я даже не шелохнулась. Вместо того, чтобы спасаться бегством, вздохнула и спросила:       — Когда мы уже поедем домой?       Владимир плюхнулся обратно на стул и хмыкнул:       — А что мешает тебе отправиться прям сейчас?       — Ну не могу же я тебя тут одного оставить. На пельменях и шаурме ты долго не проживёшь, — я выразительно покосилась на пустые тарелки.       — Я могу позволить себе питаться по несколько раз в день в шикарнейших ресторанах Москвы, — отбил он.       — Но не кататься между ними или ждать доставку по несколько часов… Хотя погоди, — я сделала театральную паузу. — Ты в любом случае умер бы от удушья.       Светлые брови поползли вверх.       — С чего это вдруг?       — Жаба бы задушила. — Встретив скептический взгляд, добавила: — Ты тот ещё скряга.       Владимир даже отбрыкиваться от такого определения не стал, только кивнул, задумавшись на пару мгновений.       — Хорошо, принято. Но я ни за что не поверю в подобный акт чистейшего альтруизма с твоей стороны.       Он встал, налил себе ещё кружку чая и вернулся на место. Под его немигающим пронизывающим взглядом, может, и было бы неудобно, но всю картину портили мешки под глазами, излишняя даже для него бледность… И он не побрился сегодня. Нет, вот так вот если не вглядываться, стоя к нему впритык, даже и не увидеть, но… Я это чуяла плечом, которое не раз подвергалось нападкам с его стороны.        — Я ни разу не ездила на поезде, — после пары минут молчания всё-таки призналась. — Я даже не знаю, где и как надо билеты покупать. И это… Вообще ни разу за пределами родного города не бывала.       — Как же ты тогда так спокойно по Москве разгуливала?       — Карты, — пожала плечами.       Меня смерили подозрительным взглядом:       — Это ты, что же, даже на экскурсии никакие не ездила? Денис вон везде скатался, где только мог. Тебе как отличнице точно должны были предлагать.       Я передёрнула плечами, невольно поёжилась и крепче стиснула пальцами бока кружки, вспомнив, какая реакция была у Антонины, когда я рассказала о таком приглашении. После этого даже заикнуться о подобном боялась и сразу же яростно отказывалась.       Судя по помрачневшему лицу Владимира, тот вспомнил, что смог из меня вытянуть, и сделал выводы. А ещё казалось, что он видит меня насквозь, отчего стало не по себе.       — А в парке аттракционов ты хоть раз была?       Я, окончательно сникнув, отрицательно покачала головой и поднялась, чтобы выплеснуть остатки уже порядком остывшего чая в раковину и забиться куда-нибудь. Например, занять угол дивана и закутаться в одеяло в обнимку с телефоном. Да и руки снова мёрзнуть начали…       Но окончательно рухнуть моему настроению не позволили. Я вздрогнула, когда Владимир, обняв, притянул меня к себе и решительно заявил:       — Значит, будем это исправлять.       Я замерла, запрокинув голову и неверяще смотря ему в лицо. Не знаю, что я там искала. Тень насмешки или…       Не знаю.       — Правда?       — Иди собирайся, — сказал, но не отпустил. И зачем-то добавил: — Время пошло.       Но не отпустил. Вместо этого зачем-то погладил по неожиданно ставшей влажной щеке, зарылся рукой в мои волосы и, прижав теснее, вдруг коснулся губами виска:       — Ещё немного, и мы никуда не поедем.       Я судорожно кивнула, но ещё несколько мгновений промедлила, обняв, сжав в пальцах его рубашку на спине и прильнув всем телом, вдруг ставшим слабым и податливым. Потом всё же нашла в себе силы упереться ладонями ему в грудь…       Отпустил, но не сразу. Владимир поймал мою руку, поцеловал легко запястье, отчего я почувствовала, как теплеет кожа лица… И только потом отпустил, одарив напоследок странным, завораживающим взглядом.       — Если будешь так на меня смотреть, ты даже до комнаты не дойдёшь.       Я отшатнулась от него на пару шагов, чувствуя, как мучительно-ярко полыхает лицо, и, закивав, буквально вприпрыжку поскакала собираться. Только у шкафа на мгновение зависла, прислушиваясь к тихому смеху и шуму воды: Владимир явно мыл посуду.       И вообще, кажется, у меня тут свидание намечается. Первое. Потому что ни одну нашу предыдущую прогулку так язык не поворачивается назвать, да и… Вообще всё как-то странно было, непонятно и через одно место. Сейчас, конечно, не особо много поменялось, но…       От этого «но» почему-то перехватывало дыхание и учащался пульс. Я волновалась.       Что-то явно изменилось. Это несколько пугало, но я не могла сказать, что не рада этому.